"Харьковские типажи."

«Фатей и Миха.»

Оба два… Другана. Они жили по соседству. На одной улице. На одном районе. Один друган был тощий и костляво худой, высокого роста. Второй был среднего, без очков. Очки носил Фатей. Наверное минус двадцать, если такое возможно. Огромные такие толстые линзы. Наверное им было лет по тридцать. А Миха, тот что без очков, был лет на семь старше Фатея. Я тогда не знал, что Фатей- это не имя, а только прозвище. А Миха, он Михой и был. Не Миша, не Михаил, а Миха. Для всех по-свойски- Миха. Друг и соратник моей бабушки(шутка)
В тот день они надели пиджаки. Оба-два.В честь майских праздников. И идут такие по району. А зачем тебе пиджак, если ты работяга, а не начальник или хотя бы инженер?
Район тоже интересный. Промзона. Одни работяги. В народе назывался Нахаловка. И не потому что здесь нахалы жили или люди были наглые. Нахаловкой район называли по другой причине. До войны вообще-то он носил название посёлок имени Чкалова, а до революции назывался Косолаповка. В честь большого помещечьего дома Косолапова и его усадьбы на прилегающей к району Диканёвке. Так мне дед мой рассказывал.
Это шоб вы поняли, ниже Одесской, между Верещаковкой и Основой. Там после войны были пустынные земли в черте города. Песок. И мало кто селился. Некоторые говорили- Пески. И второе название было- Пески. Ближе к брежневским временам не жители района назвали его Нахаловкой. А всё потому, что здесь всё замозахват и самозастрой.
Люди приезжали после войны и селились. Строились целыми улицами вдоль проспекта Гагарина(он же Змиевской шлях) Дед рассказывал, что собирались дворов по тридцать, мужики и бабы гуртом строили дом одному, потом другому. На стены использовали шлак, из досок сбивали каркас, заливали шлак цементным расствором. Фундамента почти ни у кого не было. Крыли крышу чем придётся. Земляной пол квадратов пятнадцать, ртов на три — шесть человек. Я не сильно верю, но дед говорил, что стены выгоняли за день и ночь. А там приходит советская власть, а в хибаре уже люди живут. Ломать не имеют права. Это ж после войны было. От миллионного города триста тысяч всего осталось. И на тех жилья не хватало. Вот такие нахаловские байки.
А Нахаловку, точнее, тех кто с Нахаловки, не очень любили в других районах города. Это вроде и город, но какой- то отдельный район. Промышленная зона. Три ветки «железки». «Основа»- станция ж/д союзного значения в паре км. И такое впечатление, что все заводы города Харькова собрали в одном месте. Даже название официальное район носил «Червонозаводский». По- русски- «Краснозаводской».
Так вот. Идут по этому сплошь Красно заводскому району, не в заводских такие оба- два в пиджаках. Сознательные. Выпили на праздник, как положено. Благо, с каждым заводом рядом есть га(ГЕ)нделык или пивная, или точка, где какая нибудь баба-Люба самогон гонит. Вот пишут они, а тут детвора, ну не совсем там «пи… сюны», а лет тринадцать, четырнадцать и пятнадцать. Каменюки кидают. С линии. С железнодорожной насыпи, ведущей на Балашовку, прям возле светофора. Сидит в общем шпана местная на рельсах и в отсутствие поезда, камни с горы в лужу кидают. А лужа такая знатная. Метров двадцать в длинну и шириной пять- семь будет. Эта лужа тянулась вдоль железнодорожного полотна высотою семь- восемь меторов, тропинка, выходящая из лужи поднималась на гору и через тридцать метров пересекала линию, продолжаясь на Диканёвку. Глубину лужи, в тот день никто не знал, кроме Михи.
Эту лужу, с уже описанными характеристиками, любила вся местная детвора. Соберутся всей местной кагалой, набросают в неё бутылки стеклянные, консервные банки и бьют, кто камнями с насыпи, кто из рогатки. Классно так гравий с пол-кулака летит метров двадцать, двадцать пять с высоты! Рельсы ж со шпалами уплотняли гравием, для ремонта, пару раз в год, так из этого гравия некоторые даже умудрялись строиться. Ночью, со стороны железки, часто слышно было шуршание камней. Я не знаю никого, кто не утащил бы домой пару. тройку вёдер для хозяйства. Вообще-то за это положено было в милицию, но уже никто не боялся таких мелочей. Главное занести во двор.
Увидев безобразие-(бросают камни), Фатей и Миха решили сделать замечание:-«Эй!»-закричали они. Никто не отреагировал. Как кидали, так и кидают. Решив исправить положение, оба- два, в пиджаках, стали бежать на линию, ну чтоб шугануть, но что- то пацаны не сильно забоялись, а наоборот, уселись на рельсы. Не ожидая такой реакции, дядьки по инерции прям впритык чуть не врезались в «хулиганов».
— Вы что камни кидаете, бутылки бьёте, а потом кто убирать будет?- объявил Фатей, грозно сверкнув своими минус двадцать. -Да, -поддакнул икнув, запыхавшийся от бега Миха. И чтоб было понятней, замахнулся и потытался дать тому, кто по-выше, «леща», наотмашь. Подросток пригнулся. Ладонь со свистом пролетела у него над затылком. От силы замаха мужчину развернуло вокруг своей оси. Он не удержался на ногах. Второй подросток, лихо вскочив с рельсы, пихнул дядьку с косогора вниз. А так как тот уже закрутился на одной ноге в пол оборота, то «дядька» потерял равновесие и побежал с крутой горки вниз, в сторону лужи. Во время бега его шаги становились всё шире и шире. Его несло. Могу сделать предъположение, что дно лужи было довольно скользким. Забежав не теряя скорости аж в её середину, его не толчковая нога- правая, взметнулась выше пояса. И он всем телом, на полном ходу, упал на спину. На секунду его руки вскинулись над взбаламученной жижей дождевой воды и ила. Потом он встал.
С нового, модного пиджака текла вода. В непонятке он смотрел вокруг себя, ничего не понимая. Это он должен был научить, а не его.
— Новый пиджак,- сказал дядька жалобным, философским голосом. Он опустил руки- из рукавов вылилось по пол- ведра воды.
Стоящие на насыпи пацаны заулюлюкали.
Тело второго «бойца» сказало перелякано:-«Зачем вы так?» и вдруг сорвавшись, побежало по тропинке в сторону своего дома. Оно видно думало, что за ним погонятся и догонят. Пробегая мимо своего друга, стоящего в луже, оно не сбавило скорость. Между тем, человек, меряющий лужу, показал, что глубина там- по колено.
Вот так закончилась эта история. О Нахаловке, о людях, живущих на этом районе. Я встретил недавно Фатея, в его «минус двадцать». Он уже дедушка.Встретил и вспомнил. Их новые пиджаки с отливом, посреди Червонозаводского района. И может этот район когда — нибудь опять переименуют. А история эта будет возврашать меня опять, в то время, где лужи были по- колено.