Деревенская коррида

Это в городе развлечений хватает на каждом углу. Хочешь зайти в ресторан – заходи, хочешь в сауну – милости просим, даже если не хочешь. Караоке там разные, клубы ночные, кегельбаны и прочее баловство индустрии развлечений. Живи и развлекайся, если деньги, конечно, есть.

А в нашей забытой богом и Советской Властью деревне Красные Портки никаких культурных мероприятий. Из всех очагов культуры только магазин с объемом шестнадцать ящиков. Для других продуктов и места больше нет. Там место только для центнера с гаком продавщицы всех времен и ревизий Дашки Растягаевой. Да нам других продуктов и не надо вовсе. Скучно только. Кроме драк, никаких развлечений.

А в этом году у нас случай произошел. Зрелищное мероприятие со смертельным исходом, так нам на всю жизнь хватит. Но обо всем по порядку.

У кума Фомы был бычок. Ну, если быть справедливым, то не бычок, а помесь мамонта с атомной подводной лодкой, семибатюшный такой бычара.

И решил Фома, что бычок уж больно зажевался на своем бычьем свете. Да и сил на прокорм у Фомы не осталось.
А для воплощения задуманного, кум Фома позвал на помощь соседа Трифона, хотя тот в таких мероприятиях не участвовал, зато жил через забор. А за другим забором было болото, навозная куча от конюшни и правление.
Конечно, двое на одного — это не по-джентльменски, а у нас в деревне отродясь джентльменов и не водилось. Но тут не до жиру, к обеду бы управиться. И без лишнего кукареку.

День выбрали прекрасный. Солнце светило дразня навозных мух, ветерок ласково обдувал давно нестриженные волосы местных жителей, а в местный очаг культуры завезли портвейн на шесть копеек дешевле обычного, но почему–то без этикеток.

— Ну, с Богом, — прожевал губами Фома,- приступим, пропустив по ковшику, с горкой. – Я зайду спереди, как обычно, и колуном – прямо в лоб. А ты, сосед, возьми острый нож, зайди с хвоста, и на счет “три”, обрезай бычье достоинство под самый корень. От моего удара он с копыт слетит и, а от твоих действий кровью изойдет.
Ну, так, сладились они согласно своей диспозиции: кум Фома впереди встал с колуном, новичок Трифон с ножом под хвостом место занял.

Бык Галактион в это время свою пайку сено дожевывал. Спокойно сено жевал, без спешки. Бычьи думы свои обдумывал. Да еще по маленькому сходил. Ведра на два, аккурат на Трифона.

— Ну, раз, два, три, — скомандовал Фома.

Сосед, хоть моча и заливала глаза и уши, на счет три свою задачу выполнил полностью, со всей ответственностью. Начисто отсек быку его орудие природного предназначение. А вот кум Фома оплошал. Ох, как оплошал. На счет три при его команде колун при замахе слетел с топорища. Отлетел метров на восемь, прямо в колодец.

И тут получается такая ясная картинка, полная неразберихи.

Трифон, значит, ждет, когда этот бычара свалится с копыт, согласно утвержденному плану, а бык Галактион, продолжая жевать по инерции, стал туго соображать, что же такое твориться? Чего это хозяин с палкой глаза мозолит, так что рога зачесались и чего это сквознячок между задних ног не такой как обычно?

Фома, видя такое дело, крикнул соседу:

— Подожди малость, колун слетел, щас насажу по новой, и уделаю с одного раза. Ты его, только, подержи пока за хвост, чтобы он не рыпался.

Ага, подержи быка за хвост, когда ему яйца отрезали без предупреждения и без письменного согласия. Матадоры, блин.

Но если честно сказать, бычара и не думал рыпаться. Он ни хрена ничего не думал. У него мозги начисто затуманились, а глаза стала застилать кровавая пелена. Эти глаза не обещали ничего хорошего ни хозяину, ни всем, кто окажется на его пути из жителей деревни Красные Портки, а уж более того тому, кто держал его за хвост.

Первым пострадал Трифон. От удара задними копытами он отлетел метров на сто. Спокойно отлетел. Даже не вздохнул и не пернул ни разу. Только кровью харкнул. Он ведь тоже, как и бык не был готов, поэтому пока летел, особенно не волновался. Он ничего не понимал и не соображал. Просто при своем полете начисто снес башкой забор, только гвозди ржавые в сторону разлетелись, и помял гусеницу трактора, который Мишка — сволочь, напившись в умат к обеду не дотянув до аэродрома, оставил технику в неположенном месте. На этом сосед Трифон день и закончил. Упал в канаву и пролежал до утра, с яйцами в руках. С бычьими, конечно, не со своими же, о своих — то он и не вспомнил ни разу. Нашли его только на вторые сутки и то случайно – трактор искали, да об яйца и запнулись. Он потом еще месяц самогоном лечился, а ребра как-то сами незаметно срослись.

Галактион, проверив на своем обидчике, что задние конечности у него еще работают, взглянул на своего хозяина, который до сих пор стоял с топорищем в руках, наблюдая за полетом соседа и шаря ногой по траве.

Бык взревел, как Мишкин трактор после пятого капремонта, что означало:

— Ну, извини, хозяин, я за себя не отвечаю, что-то мне стоять невмоготу, не я эту бодягу затеял, так что, кто не спрятался, я не виноват.

Ох, успел, успел Фома спрятаться. В туалете. Ниже отверстия, что его и спасло.

Бык, потеряв в весе, налегке, снес удобства во дворе хозяина и с деревянной конструкцией на рогах понесся в состоянии животного аффекта, гонимый впервые неизведанным чувством безвозвратности.

А вторым пострадал дед Корней. И чего это старый хрыч поперся прямо по центральной улице к магазину? Ведь была же обходная дорога через крутой овраг и небольшой брод через речку. А можно было и в соседнюю деревню за двадцать километров сходить. Глядишь, и удовольствие от прогулки бы получил, да и не так сильно пострадал.

А так идет дед Корней по левой колее центральной нашей улице и видит, что несется на него чей-то нужник. Дед еще стал вспоминать, чей же? Не успел вспомнить. Бык его в колею закатал и слегка досками, упавшими от столкновения, прикрыл. Деда Корнея еще дольше искали. Думали, что доски в колею, кто-то по доброй воле положил, чтобы по дороге лучше пройти было. Так и ходили по доскам, пока дед Корней не застонал.

Галактион унимая нешуточную, ни хрена себе шуточки, боль, нарезал кружок вокруг деревни, вспахав второй раз ближайшее поле. Мишка тракторист потом сокрушался: Знал бы такое дело, на работу бы в этот день не выходил, соляру бы сэкономил, потом обменял бы на что-нибудь посущественнее, да видно не судьба. Кто же знал?

Вокруг деревни, оскопленному быку не крюк, поэтому вскоре Галактион торпедой шел на наше культурное единственное учреждение – магазин. Дорогу он хорошо знал, часто с хозяином туда хаживал.
А мужики наши, как раз, дешевым портвешком затаривались, тут же и пробу снимали. Смотрят, прямо на них бык несется. Да быстро как-то, и один без Фомы.

Решили мужики, что бык отвязался и ищет своего хозяина, и надо бы сообщить Фоме об этом. А двое, самых опортвейненных решили быка остановить. Схватить, так сказать, быка за рога. Только бык их намерений не понял и не тормознул. Мужики, слава богу, живые остались, только плечики слегка вывернули, и хмель разом улетучилась. Они потом долго не хмелели, зря только деньги переводили. Контузия видно затяжная была.

Другие, видя такое дело бутылки по карманам и в канаву. Хорошо хоть успели продавщице крикнуть – Ревизия! Продавщицу нашу от этого слова завсегда ветром сдувало. В секунду засов запирала и исчезала. И на этот раз успела. Вот только магазин можно было и не запирать. Галактион его набок уронил вместе с остатками нераспроданного портвейна.

Портвейн из разбитых бутылок вылился, превратился в ручеек и потек в канаву, где мужики схоронились. Но мужики эту неприятность с честью перенесли. Никто не пикнул. Глотали из ручейка.

А в деревне уже переполох начался. Фома, вылезший из развалин туалета, пробежался по дворам и сообщил о случившемся. Только мало кто его дослушивал. Попробуй постой с таким больше трех секунд. Даже если у тебя хронический насморк — слезы сами непроизвольно из глаз капают. Все сошлись на том, что какая-то беда пришла в деревню, то ли германец вернулся, то ли ядерная боеголовка каким-то Макаром траекторию спутала и летит в Красные Портки, как на важный стратегический объект. Одним словом — хватай запасы, хоронись в погребе и не высовывайся, пока можешь. И молись богам, которых знаешь.

Но не только есть бабы в русских селениях. Еще есть и мужики – отчаянные безбашенники. У нас такой тоже есть. Скотник Славка Драчунов. Мастак на все руки. А как хочешь, так и понимай. Как только до него дошла весть, что какой-то бык крушит всю деревню направо и налево, Славик сказал: «На шиш, щас разберемся, уж я-то со скотиной управляться умею».

А сам недавно только из больницы выписался из районной травматологии. Три месяца кости сращивал, ему даже гипса не хватило, цемент добавляли.

А бык-то и не думал с ним разбираться. На рога с разбега Славика поднял, подкинул и поломал скотника. Его, когда снова в больницу после этих событий, переломанного доставили, врачи и вовсе приуныли. У нас, говорят, и гипса уж нет, и цемент кончился, даже не знаем, как тебя лечить. Хорошо, что кто-то подсказал, что можно глиной обмазать и на солнце вынести. Глина она тоже твердеет на солнце.

А Галактион только распылялся. Круги по деревне нарезает, кому забор уронит, кому баньку чуть-чуть с места сдвинет. Полдеревни ущерб потерпели. И главное телефона нет, не сообщить, чтобы подмога подоспела, а ружья еще в прошлом году участковый забрал, чтобы мужики по-пьяне друг друга не постреляли.

Короче, ночь отсиделись и отлежались. Никто носа на улицу не показывал. Куда-там, до ветру боялись ходить. Терпели.

Наутро почтальонша на велосипеде прикатила. Не узнала деревню. Как после бомбежки деревня. Еще подумала, что славно мужики вчера погудели. Однако никто ей навстречу не вышел как обычно.

Она в одну избу постучит – тишина, в другую – гробовая тишина. Стала она кричать:

— Люди, где вы? Упились что ли все вусмерть? Дети-то должны остаться! Ну, хоть грудные!

Деревенские, заслышав ее голос, стали выглядывать из своих укрытий.

— Чего это вы попрятались? Война, что ли? Может, я чего не знаю? Вот, и за деревней бык весь в крови лежит, мертвый.

Тут самые смелые пошли на быка посмотреть, правда ли мертвый, но вилы на всякий случай с собой прихватили.

Галактион лежал возле дороги, рогами в направлении на северо-запад, хвост его был завязан двойным узлом.
Мужики, почему-то сняли шапки. У кума Фомы по щекам текли слезы.

Об этом событии до сих пор напоминают покосившиеся ворота и упавшие заборы.

А магазин мы за день отстроили.