При любой погоде

Лукьян Тихой, пятикурсник спортивного факультета был сослан на преддипломную практику в самый дальний и глухой сельский район. Задание было несложное: помочь в организации спортивных мероприятий и закрепиться в плане последующего трудоустройства.

По поводу трудоустройства в сельском районе, где из всех культурных мероприятий только свежий воздух и ходьба босиком по росе, Лукьян был в большом раздумье. У него как-то другие перспективы в голове складывались. Он в охранники хотел идти. В банк или на автостоянку, одним словом красиво войти в трудовую деятельность.

Поэтому Тихой немного переживал, в плане предстоящих событий. Из видов спорта он специализировался на лыжных гонках, а какие лыжи летом?
Однако свезло Лукьяну. Практика удалась. То покос, то загрузка бидонов с молоком или так, по мелочи: земляные работы по рытью траншеи, да укладка асфальтовых дорожек перед сельсоветом.

Время пролетело незаметно. Осталось получить подпись администрации за практику и с первым рейсом укатить туда, откуда прикатил.

Но как раз в этот долгожданный момент студента вызывает к себе председатель и несет какую–то чепуху – слушать противно.

— Слышь, студент, завтра у нас должен состояться финальный матч по футболу на первенство района. Играют разбегаевские и холмичевские. У нас все первенство из одного финала и состоит, потому как других команд и нет. А, главный судья, пескарей ему в компот, заболел. Выбрал время. Я бы и сам отсудил, да дел невпроворот. Крышу на сарае поправить надо.

— А что с судьей? – с надеждой поинтересовался Лукьян. – Может, к завтрашнему дню оклемается?

— Да, вряд — ли. Видимо не притворяется. Родственники место на кладбище присматривают. Все – таки восемьдесят шесть лет уже. Отсудился.

— Но я с футболом, как-то не очень, – попытался отвертеться Тихой. – Я же по лыжам специализируюсь. В футбол только на дворовом уровне играл, выше не поднимался.

— А я, что председателем родился? Приехала комиссия из области и поставила меня на должность. А тебя должны были всему обучить. И учти, что финал по футболу у нас единственное спортивное мероприятие. Сорвешь, не жди хорошего отношения по окончании практики. А проведешь – на день раньше отпущу. Да, ты не дрейфь, свистеть-то умеешь?

— Нет, не умею, — ответил Лукьян, надеясь, что председатель даст обратный ход. Обманулся он в своих надеждах.

— Во, на-ка тебе свисток, — сказал председатель, доставая из пыльного ящика что-то напоминающее сигару. Хорошая свистулька, дед Трифон из липы вырезал. Перед тем как свистеть, немного уши прикрой – оглохнешь. Ха, да шучу. Ты его только в воде немного размочи – он у тебя весь матч и прослужит.

— Ну, а если, непогода, какая. Дождь там или ветер…

— Никаких дождей, никаких ветров. Даже, если торнадо, не приведи, конечно, господи, такое, пронесется: МАТЧ ДОЛЖЕН СОСТОЯТЬСЯ ПРИ ЛЮБОЙ ПОГОДЕ! Слыхал такую фразу? Разбегаевским до единственного футбольного поля пять километров добираться. А холмичевским и все пятнадцать. И то, если через реку в брод пойдут.

Холмичевские опоздали на два часа. Видно не решились идти вброд. Пошли по обычному пути: через два магазина и три поляны. Но это даже было на руку судье, потому как он за это время успел силами разбегаевских починить ворота и найти двух боковых арбитров. Из местных: участкового и пожарного. Остальные были заняты на работах.

Первая проблема перед матчем появилась, когда обнаружилось, что у команд нет формы. Вторая — когда над полем повис жидкий туман. Первую проблему решили просто. По жребию разбегаевские оголились до торса, образовав своими загорелыми, разнокалиберными телами единую команду, чтобы судья не путался в принятии решений. С жидким туманом ничего сделать не могли, да, даже и не пытались. Обе команды рвались в бой: разбегаевские с целью взять реванш за прошлогоднее поражение, а холмичевские с целью еще раз показать кузькину мать.

Улюлюканье и свист болельщиков как с одной, так и с другой стороны накалял обстановку. Боковой арбитр, который участковый, на всякий случай пригрозил им кулаком. Мол, там, чтоб у меня, без мордобоя.

С первым свистком туман загустел и завис над футбольным полем.

И пошла заруба не щадя живота своего, а тем более ног соперника. На первых минутах Лукьян Тихой — судья-практикант, даже ничего не понял. Он еще от центра поля не успел отбежать, а игроки команд пробежали от ворот до ворот пять раз гуртом, еще не соображая, где свои, где чужие.
Лукьян вопросительно посмотрел на боковых судей. Те кивнули: нормальный ход – раненых нет. И на этом спасибо. Пора включаться в игру, — подумал Тихой и, подняв к небу глаза произнес: Лишь бы дождя не было.

Дождя не будет, — пообещал туман.

В первые десять минут матча, холмичевские дали понять разбегаевским: разделаем вас под орех.

Разбегаевские молча ответили: это мы вас разберем на запчасти. Трактора стоят – ремонтировать нечем. И, тут же их нападающий нанес смертельный удар по воротам. Боковой судья, который пожарный, едва успел увернуться.

Туман нахмурил брови, отчего по всему полю повеяло сыростью.

Лукьян Тихой, как угорелый бегал от одних ворот до других. Свистел лишь за явные нарушения, когда один из нападающих от подката защитника укатывал по влажной траве до ближайших пеньков.

Весь первый тайм команды бились с таким отчаянием, что туман, который, хотел уходить на северо-запад, решил досмотреть матч до конца.
Болельщик, блин. Ни вашим – ни нашим. Тут и так практика срывается, когда со штрафного по одному игроку от каждой команды по мячу бьют друг в друга одновременно, не понимая в чью сторону свисток. Да так, что подошвы от кед дымились, не смотря на влажную траву.

Игра игрой, а туман не дремал, еще ниже над полем опустился, да так низко, что вратари перекладины из виду потеряли, на арапа прыгали.

Штанги штангами – это для вратарей неудобства, а судья вообще потерял контроль над игрой. Если еще находился в штрафной площадке, то ворота видел. Правда, ближние. Если был у боковой линии, то эту линию и видел, да еще судей боковых, которые махнули на матч рукой, забыв про обязанности следить хотя бы за счетом. А если Лукьян Тихой прибегал в центр поля, то он вообще ни хрена не видел, только по сочным выражениям игроков обеих команд примерно угадывал, где находиться мяч.

А туман густел, уже пузом своим ласкал примятую траву футбольного поля.

Какой уж тут футбол – мяча не видно. Но, судя по глухим ударам, он находился еще во владении игроков.

Тут, бы по всем футбольным правилам, да каким к черту правилам, просто для сохранения жизней игравших, впрочем, как и судей, приостановить матч, но Тихой помнил наказ председателя: МАТЧ ДОЛЖЕН СОСТОЯТЬСЯ ПРИ ЛЮБОЙ ПОГОДЕ.

Лукьян, когда намекал председателю на непогоду, имел в виду дождь или другое стихийное бедствие. А тут просто туман. Туман, сволочь просто. Ну, режет студенту практику прямо в самом ее окончании. Отписывайся потом в деканате, если практику не зачтут.

Тихой хотел, было свистнуть для приличия. Напрасный труд. Изделие деда Трифона отсырело в тумане и пропустило дых судьи без лишнего шума.

— Как бы счет разузнать для протокола? — подумал практикант и подбежал к левым воротам.

Белобрысый мальчуган с глазами величиной с коровьи лепешки шмыгал носом и всматривался в туман. Конечно, можно было еще написать, что от напряжения глаза вратаря покраснели. Но зачем же так врать? Глаза не были красными. Они были просто цвета спелой свеклы. Но это, скорее всего от азарта борьбы и от попадания мячом в лицо с близкого расстояния.

Лукьян подбежав к мальчугану, как бы, между прочим, поинтересовался:

— Ну, как игра? Сколько банок пропустил?

— Всухую стою, — шмыгнув носом, ответил мальчуган. – Пять пендалей отразил. Если бы не туман еще бы лучше стоял. А наши им двенадцать за ленточку закинули. Так-то! Знай, наших разбегаевских!

Какие такие пенальти?- удивился судья, но спорить не стал и побежал к другим воротам, узнать как дела у вратаря соперников. Пока бежал, его сбили пару раз, наступили на спину, двинули в челюсть и просили дать пас, а то выбьют зуб после игры.

«После игры вы меня только в рейсовом автобусе увидите», — подумал судья и, прихрамывая, подбежал к противоположным воротам.

Долговязый голкипер стоял, важно подпирая боковую стойку ворот. Похоже, он дремал.

Лукьян Тихой аккуратненько поинтересовался у вратаря: «Что, трудно в воротах стоять?»

— Да чего тут трудного? – с ленцой ответил тот. – Мазилы они, эти разбегаевские. Мимо лупят. Я уж к штанге отошел, чтобы хоть гол престижа забили.

— Гол престижа? — хладнокровно поинтересовался судья.

— Ну, наши им уже девятнадцать голов навтыкали. Просто полный разгром. Но мы же понимаем. Хоть гол-то один забей. Не позорь деревню.

О – как! Чего же в протокол записать, чтобы никого не обидеть. Пойду к боковым судьям, посоветуюсь, — решил главный судья. Они-то голы должны были видеть.

Как бы не так. Ни того, ни другого судьи на месте не оказалось. Те в азарте борьбы и из-за плохой видимости не устояли, тоже в поле рванули. Когда еще удастся мяч погонять?

Лукьян Тихой подбежал к разбегаевской скамейке запасных игроков. Пуста была скамейка, только майки лежали на досках. На скамейке запасных холмичевских – та же история. Все на поле бились.

Судья рванул на трибуны. Даже рукой пошарил. Никого! Ни одной души. У кого счет спросить? Что в протокол писать? У стажера мелькнула даже дурная мысль: под туманом домой рвануть, бросить институт, взять веревку и повеситься.

Он представил гневный оскал председателя и примерный текст характеристики за преддипломную практику. Нет, лучше повеситься.

Лукьян побежал на поле с надеждой, что может игроки как — то помогут выйти из положения, хотя надежды особой не питал.

Первый же случайно пойманный футболист, судя по голому и грязно-зеленому торсу — разбегаевский, радостно сообщил, что все нормально. Их команда ведет со счетом двенадцать один — пять, и что лично он сделал хет-трик, причем два раза.

С некоторым сомнением Тихой кое-как поймал холмичевского, в клочья порванной майке, поинтересовался его мнением на исход сегодняшнего матча. Футболист радостно сообщил, что игра – зашибись. Сегодня холмичевские в ударе. Ведут сорок пять – один. И что лично он забил девять мячей, а Колька Болдырев заклепанил четырнадцать Во, форвард. С таким бы да еще не выиграть.

Судья приуныл. Вот ведь что творят. Пользуются моментом. Хоть бы бокового судью увидеть, того, кто участковый. С ним бы посоветоваться.
Через секунду мимо него пробежал участковый. Тормознув возле главного судьи, запыхавшись, объяснил ситуацию, что вышел на замену своим разбегаевским, а за себя оставил пацана надежного. На учете он у меня, так что никуда не денется, — обнадежил участковый.

— А, счет-то, какой? – поинтересовался Лукьян Тихой, — а то время заканчивается, узнать бы кто ведет.

— Давим мы холмичевских, сильно давим. Двадцать четыре – девять. Я сам четыре сухих листа со штрафных навернул, но один не засчитал. До свистка ударил.

До какого свистка? – горестно подумал Тихой и посмотрел на штуковину деда Трифона, похожую на мокрую сигару.

— Да, ты за временем-то следи, — произнес бывший боковой судья, а то я запыхался малость, сердце давит и в пузе колет. Ну, я побежал.

И с криком: «Пас давай!!!» – растворился в тумане.

А ведь и верно, подумал Лукьян. – Что-то я с этим напряженным матчем расслабился. Наверное, уже два часа мяч гоняют. Пора и закончить.

И хотел свистнуть.

А мимо. Дедова свистулька ответила гордым молчанием, не обрадовала футболистов окончанием матча.

Тихой приуныл. Сам свистеть он отродясь не умел, о чем сожалел неоднократно. Он всегда завидовал мальчишкам, которые высвистывали так оглушительно и виртуозно, словно приходились близкими родственниками Соловью-разбойнику.

Тут под ноги судьи выкатывается мяч. Подарок, блин.

Лукьян обрадовался.

— Вот и все, вот и конец игре, подумал он и взял мяч в руки. Потом остановил кого-то из холмичевских и спросил: Свистеть умеешь? Свистни три раза, пусть все услышат, что игра окончена.

— Как окончена?-удивился футболист. – Результат-то ничейный. До гола играть надо. Мы сейчас еще один мяч заколупаем — тогда свистну.

И, не замечая мяч в руках судьи, рванул к воротам.

— Дела…- подумал Тихой. – Мне что сейчас бегать за каждым? Попробуй, останови их в такой запарке.

Вспомнив правила, главный судья отыскал более-менее середину футбольного поля, выпустил воздух из непослушных губ три раза и объявил: «Игра окончена». Конечно, следовало бы свиснуть, но не получилось.

Сколько еще без мяча рубились холмичевские с разбегаевскими история, скромно умалчивает.

Назавтра, придя к председателю с полной уверенностью, что практика провалена, практикант сдал инвентарь: мяч и свисток.

Председатель на удивление был весел и приветлив.

— Провел матч? Вот и отлично. Практику я тебе подписал по высшему разряду. Как и обещал, сегодня же можешь отправляться домой. На автобус не опоздай.

Лукьян опешил:

— А как же… Это… Ведь матч был трудным. Я не справился. Счет… Протокол…

— Э, братец, ерунда какая. Провел и провел. Задание выполнил. А кто победил, мы потом на правлении в конце года определим по итогам уборочной. Не на корову же играли.

И председатель лукаво прищурился.