РИМЕМБА, или Каша в смятку (Про карла I)

ПРЕДИСЛОВИЕ:

В учебниках и книгах знаменитого Дюма описана совсем не та история, которую (единственно правдивую и достоверную!) сегодня расскажу вам я! Так вот, однажды…

ПОСВЯЩЕНИЕ:

А… Джеку-Воробью! Не ожидали?

Пишу про короля английского, а думаю о славном, неунывающем пирате!
Ну, вы это заметите…



— Ух ты, сколько поклонников привалило, а я думал, никто не придет! – У Карла Первого аж глаза на лоб полезли, когда 30 января 1649 года он окинул ошалелым взглядом площадь перед Уайт-Холлом. – Чего понабежали, будто никогда не видели, как отрубают голову?

Все заняли свои почетные места и духовенство, и народ, и стража, и… кто надо и не надо!

— Не на тебя, а на меня пришли полюбоваться, — вставил свои пять пенсов палач, поеживаясь на морозе.

Угрюмый Лондон хоть и не напустил туману по обыкновению, однако и понежиться на солнышке не дал. Что за дурацкая работа: хочешь, не хочешь – иди и голову руби с утра пораньше.

— Значит, я слишком добрый был правитель, если народ соскучился по казням! – одернул палача король. – Знакомая физиономия, и где я тебя видел?

— А ты меня не видишь: у меня чехол на голове!

— Я и сказал: мешок знакомый! Моя жена в таком по вечерам отбросы на мусорку выносит, — передернул плечами Карл I.

Палач «по-видимому» ярко покраснел под маской, так что аж топор задребезжал в руках.

— Эх, сир, мастак ты зарабатывать приключения на свою… Попа-то есть, а вот мозгов не положили! — выпалил он, явно задетый за живое. Палач вообще любил, чтобы последнее слово оставалось за ним. (Ну, так всегда было!) – А хочешь, покажу тебе мешок, в котором вынесут твою дурную…

Король не дал ему договорить:

— Плаха-то чего такая низкая? И тут воруем? – заявил он, пнув ногой пенек в четыре дюйма высотой.

— Нет! Дерево, что для тебя срубили, еще короче было, — важно произнес палач, блистая топором и «остроумием».

— Ладно, иди отсюда: мне с Богом посудачить надо. — И с этими словами Карл I опустился на колени.

Ну, возразить тут нечего: последнее хотение – святое дело. Все скромно отступили.

— Граф де Ла Фер, ты тама? – с невольной дрожью в голосе прошептал король. Мало ли, вдруг он плюнул, да ушел в таверну, и все сорвется!

— Тута! – отчетливо откликнулись из-под эшафота и тихо звякнуло стекло пустой бутылки, уверенной рукой поставленной на мостовую.

— Короче, слушай меня, Атос. Хотел я посудачить с Богом, да вот переигралось – буду говорить с тобой…

— Сир, кажется, вы собирались мне сообщить, где спрятали в бочонке кучу золота? – услужливо залопотали снизу.

— Че-е-го? Да кто тебе сказал такое? – У короля аж челюсть стукнула по доскам.

— Дюма… — не растерялся отважный граф.

Челюсть встала на место.

— К нему и обращайся! – отшил его король. — Я, собственно, хотел проверить, на месте ты или свалил. А заодно предупредить: готовься, щас спектакль будет!

— Я знаю, сир, меня еще вчера предупредили! – нетерпеливо закивал по доскам головой Атос.

— Только сценарий не показывали, — донеслось снаружи, и связь оборвалась.

Карл I, гордо выпрямившись, оглядел притихшую компанию своих неверных подданных.

Позади него, одетый в сутану епископа Джаксона, стоял Арамис, ежесекундно утирая для порядка свои пронырливые лисьи глазки батистовым платочком.

— Вы мне хотели подарить кольцо… и орден, — елейным голосочком подсказал он, без всякого стеснения протягивая руку.

— Я передумал! – И король демонстративно повернулся к нему спиной.

— Эй, ты, в кирасе! – подозвал он одного из стражников. – Вот это чудо в рясе – подсадная утка, а там, под эшафотом — еще один чувак. Хватайте их: они намеревались меня спасти!

Офицер был шокирован. О, Боже, кто тебя поймет, когда ты неожиданно вправляешь нам мозги: вот это благородство!

— Спасибо, сир! Такая честность заслуживает вместо плахи пожизненного заключения! – хлопая широко-раскрытыми глазами, воскликнул он и прослезился от волнения.

— И вам спасибо, но… не стоит, обойдемся! – вежливо отказался Карл, смущенно ковыряя башмаком помост. – Ну, давайте!..

Секунда полного молчания и… Что тут началось! Солдаты, выхватив мечи и пистолеты, с криками бросились под эшафот. Бешено сопротивляющегося Атоса вытянули за уши и потащили волоком в тюрьму. Проныру Арамиса сцапали за его самое хитрющее, увертливое место и с теми же «торжественными почестями» понесли туда же.

— Господа, этот день вы за-апомните, потому что чуть не… — Хотел было крикнуть король так, чтобы все его услышали и навсегда запомнили, но вовремя осекся. — Ой, кому это я? Ну, я пошел. – И незаметно затерялся в бушующей толпе, которой было явно не до него.

Так закончилось веселое приключение на площади перед Уайт-Холлом 30 января 1649 года. Кстати, Оливер Кромвель, втихаря наблюдавший за всей церемонией из окошка напротив через дырку, заранее проверченную им в занавеске, после просмотра заикался вплоть до 1659 года. А после – почему-то перестал, когда его сначала похоронили, как великого вождя, а через годик передумали, обратно раскопали и подвесили за ноги, как самого последнего преступника. Еще один пример того, какой изменчивой бывает наша капризная Красавица История. Особенно история доброй старой Англии.

А наш король, наш добрый Чарли Первый Стюарт успокоился, немного поумнел и счастливо живет себе в Голландии. Поет веселенькие песенки и часто посмеивается в кулачок по вечерам, когда выносит мусорок все в тех же компактных, аккуратненьких мешочках. Темненьких таких, неприметных. Только без дырочек.

Вот такие пироги!

*РИМЕМБА.

REMEMBER! — (англ.) Помни! (последнее слово Карла I)