Бог терпел и нам велел

Генеральный директор ООО «Проспект А» Василий Степанович Кузнецов в первый рабочий день после отпуска собрал у себя в кабинете весь актив предприятия. Свежий и отдохнувший он желал знать, что произошло в фирме за время его отсутствия. Первым на правах старшего взял слово престарелый начальник производства Фёдор Никанорович. Он, как обычно долго и нудно стал рассказывать, что планы по отгрузкам выполняются в срок, и всё идёт в штатном режиме и так далее, и так далее. В общем – завёл шарманку. Так бы и бормотал до второго пришествия, если бы его не перебил заместитель по развитию:
— Василий Степанович, у нас ЧП! Прямо не знаем, что и делать с этим. У нас тут некто Талызин завёлся! Обедать к нам на предприятие повадился приезжать. Ничего не можем поделать. Ездит — и всё тут! Каждый божий день. Просто смешно и говорить! Если бы не было так грустно! Надоел всем уже безмерно, а избавиться от него не получается – духу не хватает!
— Что-что? Какой ещё Талызин? Почему? – Василий Степанович поднял удивлённые глаза.
— Он проработал у нас несколько месяцев. Потом уволился. Нашёл другую работу… Наталья Дмитриевна, расскажите, пожалуйста.
Наталья Дмитриевна (менеджер по персоналу) поправила причёску и набрав в грудь побольше воздуху, сначала короткими очередями, а потом уже захлёбываясь длинными, сама себя перебивая, застрочила:
— Василий Степанович… Василий Степанович, Талызин пришёл устраиваться к нам на инженерскую должность, но согласно вашему распоряжению, ему было предложено на время испытательного срока пару месяцев поработать на рабочих должностях по минимальной ставке на выбор. Он сначала было заартачился: не законно, мол, это, то да сё. А потом, узнав, что у нас тут кормят бесплатно, тут же согласился. Сильно обрадовался халявной кормёжке. Говорил, что из-за пандемии его сократили и что несколько месяцев не мог найти работу. Чуть с голоду, говорил, не помер. Проработал на упаковке в общей сложности около трёх месяцев. Претензий никаких к его работе не было. Он очень добросовестно относился к своим обязанностям. По истечении испытательного срока я пригласила его на беседу. Но он почему-то наотрез отказался от инженерской должности, на которую, собственно, и претендовал. Сказал, что его всё устраивает. Особенно нашу повариху нахваливал. Без ума, говорит, я от её стряпни. Я переубеждать его не стала: у нас с упаковщиками и так беда – текучка большая, а тут человек сам, добровольно желает остаться на низкооплачиваемой должности. Большая удача! А потом через месяц взял и уволился. Нашёл другую работу. Ну, ушёл и ушёл. Получил расчёт и пропал. Недели две его не было. Потом появился. И началось… — отстрелялась Наталья Дмитриевна.
— Да-да, Василий Степанович, — заговорил заместитель по развитию, — заявился через две недели после увольнения прямо к обеду. На мерседесе представительского класса с личным водителем и в сопровождении джипа охраны. Весь такой из себя — в костюме. Номера – министерские. Не могу говорит без ваших обедов – привык, дескать, очень. Ничего, говорит, поделать не могу, привычка – вторая натура! Попросил накормить его, как прежде. Ну, мы подумали, что это просто визит вежливости и всё такое. Он встал в общую очередь. Его покормили обычным обедом. Он тепло со всеми попрощался и уехал. А что? Подумаешь, одной порцией меньше. От нас не убудет. А на следующий день он опять приехал. И через день. Короче, Талызин каждый день теперь жрать приезжает!
— Не понял… Как это жрать приезжает? Что это ещё за новости такие? Он же у нас, вы говорите, больше не работает. Кто его, вообще, на территорию завода пускает? Пропуск он должен был сдать! – Искренне возмутился Василий Степанович. – Куда охрана-то смотрит?
— Он всё сдал. А наша охрана не осмеливается его не пускать, Василий Степанович. Уж больно важная, говорят, птица! Как бы чего не вышло! Вот и пускают каждый раз. Боятся они, — оправдывался заместитель по развитию, — номера-то министерские.
— Да что тут происходит?! Бывший упаковщик ездит к нам на дармовщинку обедать. Что за бред? Начальника охраны ко мне! Стоило мне уехать в отпуск и на тебе! – Василий Степанович в сердцах бросил ручку на стол и встал с кресла, — надо было мне позвонить, я бы уж принял меры, раз вы не в состоянии! А если конкуренты узнают? Что тогда? Нас же засмеют! У нас что тут благотворительная столовая, что ли? Давайте уж тогда и всех бомжей окрестных подкармливать! Чего мелочиться-то? А вот и начальник охраны пожаловал! Константин Павлович! Проходите, садитесь. Что творится в вашей епархии? Бардак, говорят. Слушаем вас очень внимательно.
Константин Павлович одарил всех присутствующих холодным, полным презрения взглядом, прошипев про себя что-то вроде «уже настучали сволочи» и, состроив честную и преданную физиономию, поднял глаза на генерального.
— Почему у нас на территории посторонние люди? Я за что вам деньги плачу? Почему какой-то прожорливый бывший работяга беспрепятственно проникает на вверенную вам территорию? Почему мне не доложили? Вы же бывший офицер и допускаете такое… Ну, что мне с вами делать?
— Василий Степанович… Мы тут… как бы в некотором замешательстве. Сперва думали, что так и надо. Не хотели вас в отпуске отвлекать по пустякам… — начал оправдываться начальник охраны, — но потом дело стало принимать серьёзный оборот, а тут как раз и вы из отпуска вышли.
— По пустякам? Ничего себе — по пустякам! У вас теперь уже посторонний для предприятия человек по территории разгуливает, да ещё и на машине. А если вывезет чего-нибудь? Кто отвечать будет? Хотите платить за пропажу? А если он специально прислан конкурентами?
— Нет-нет, что вы, Василий Степанович! – Поспешил заверить Константин Павлович, — сомневаться в порядочности Талызина не приходится. Все о нём только хорошего мнения. И с документами у него всё в порядке. Настоящее министерское удостоверение. Я проверял. Большая шишка он там у них. Охрана его шибко уважает и побаивается. А наша повариха от него вообще в восторге. Говорит, бесплатно для него готовила бы, уж больно человек он хороший. Ну, понятное дело, для неё любой хороший, кто стряпню её хвалит.
— Господи! Да вы бы себя со стороны послушали! У меня в голове не укладывается! Это же абсурд какой-то! Кому сказать – не поверят! – Василий Степанович обхватил голову руками и сел в кресло. Все выжидательно смотрели на него. – Ну, хорошо. Я сам его сегодня на крыльце встречу! Надо поставить его на место! Это не дело, наконец, чтобы к нам с улицы на предприятие бывшие упаковщики на халяву жрать ездили. Пусть и с министерскими номерами. Чем он так вас всех запугал?
— Нет-нет, Василий Степанович, тут другое, — вставила своё слово Наталья Дмитриевна, — он улыбается так обезоруживающе, что и сопротивляться невозможно. Просто руки опускаются. Ну, скажите же! – Завертела она головой, ища у коллег поддержки. Те сразу дружно закивали, подтверждая её слова.
— Поясните, пожалуйста, Наталья Дмитриевна. Я что-то не понимаю. Что значит улыбается? И это всё? – Удивлённо спросил шеф и выразительно наморщил лоб.
— А вы зря иронизируете, Василий Степанович. Он может так посмотреть в глаза, что по неволе растаешь! Смотрит и улыбается. А может состроить такую жалостливую физиономию — прямо как тот кот в сапогах из «Шрека». Ну невозможно отказать!
— Да, всё так и есть, — хором заговорили присутствующие, — точно кот из «Шрека», любой поддастся!
— Ну, хорошо. Все свободны. А вы, Константин Павлович, предупредите меня при его появлении. Поглядим-ка на этого Талызина!

Василий Степанович нервно ходил по своему кабинету и периодически поглядывал в окно. На столе лежало личное дело Талызина Егора Ильича. Ничего необычного. С фотографии глядело добродушное лицо с намечающейся лысиной. По образованию – инженер, всё правильно. Работал в каком-то НИИ, потом снабженцем, технологом. И потом резко вверх — какая-то должность при мэрии, потом в муниципалитете, заместитель начальника в отделе по планированию, зам по науке в каком-то комитете и так далее. Да, — думал Василий Степанович, — и тут вдруг упаковщиком устроился, тут что-то не чисто. Может проворовался где? Или не поделился с кем? А ведь я его и не видел ни разу. Надо будет почаще заглядывать на производство, а то вообще не знаю, кто у меня там работает.
Позвонили с поста охраны – едут, мол. Начальник охраны заглянул в кабинет и позвал Василия Степановича встречать Талызина. Они вышли на крыльцо. Солнце било в глаза. Из-за поворота выехал чёрный мерседес в сопровождении джипа охраны. Кортеж медленно подъехал к крыльцу и остановился. Выдержав паузу, дверь со стороны водителя открылась. Вышел высокий молодой человек в чёрном костюме и тёмных очках. Он обошёл машину и почтительно открыл заднюю дверь.
И на свет божий вылез тот самый пресловутый Талызин. Собственной персоной. Низенького роста лысеющий господинчик неопределённого возраста. С угадывающимся под пиджаком брюшком. Он снял тёмные очки и сунул в карман. Медленно огляделся.
Василий Степанович с высоты крыльца взирал с любопытством на это представление. Полный решимости поставить этого наглеца на место, он сделал шаг вперёд. Начальник же охраны, видимо предчувствуя надвигающуюся беду, наоборот попятился к двери. Талызин не спеша стал подниматься по ступенькам. Остановившись на предпоследней, он поднял на Василия Степановича глаза и заговорил с ним таким сладким, таким медовым голосом, что тот аж оцепенел от исходящей от Егора Ильича благодати:
— Здравствуйте, Василий Степанович. Как отдохнули? А я вот к вам отобедать заскочил… — и улыбнулся такой лучезарной улыбкой, что Василию Степановичу пришлось даже зажмуриться. А ведь его предупреждали о коварстве этого типа. Так оно и вышло! Та самая невыносимая обезоруживающая улыбка и жалостливая кошачья морда из «Шрека». И тут Василий Степанович почувствовал, как вся его решимость стекает горячими струйками по ногам прямо в ботинки. Несчастный не мог даже пошевелиться от потрясения, а не то, что ответить на приветствие. А Егор Ильич, как ни в чём не бывало проследовал мимо истукана и направился прямиком к входу. Константин Павлович услужливо открыл ему дверь и в почтении склонив голову, пропустил Талызина внутрь.

Константин Павлович взял своего начальника под руку и повёл в душевую. А на крыльце осталась маленькая лужица. Пока ошалевший Василий Степанович приходил в себя под струёй холодного душа, начальник охраны быстро затёр тряпкой за ним мокрые следы в холле и на крыльце. Принёс из кабинета шефа рабочую смену одежды.

Когда освежившийся после холодного душа шеф зашел в кабинет, Константин Павлович уже разливал свежезаваренный кофе. Василий Степанович робко исподлобья глянул на подчинённого:
— Константин Павлович, я тут немного…того.… Пусть это останется…
— Не переживайте, Василий Степанович. Я тоже через это прошёл. И не один я, между прочим. Наталья-то Дмитриевна вообще оконфузилась по полной программе – из всех щелей хлестало у неё. Хотела даже уволиться из-за перенесённого позора. Еле уговорили. Ничего страшного – все всё понимают. Это только первый раз так бывает. От психического потрясения. Потом уже не так остро воспринимается. Привыкните со временем.
— Да уж. Избавиться от этого типа будет весьма проблематично.
— Я бы сказал, что это вряд ли вообще возможно. Не убивать же его из-за какого-то дешёвого обеда. Не обеднеем! Он же икру с омарами не требует, а довольствуется тем, что есть. Сами же его и подсадили на халявную жрачку. Пусти козла в огород!
— Как говориться – мы в ответе за тех, кого приручили, — грустно заметил шеф, — пусть приезжает. Хрен с ним. Раз уж сделать ничего нельзя. Может, словечко за нас замолвит перед своим руководством. Реклама, как ни как.
— Золотые слова, Василий Степанович! Что-ж? Бог терпел и нам велел! Вы пейте, пейте Василий Степанович, а то кофе остывает. Не переживайте. Всё наладится!

17 июля 2020 г.