Знакомьтесь, Горчичников! или Это вам не фокусы в цирке показывать!

Горчичников Пётр Ильич гордился собой и своим местом в жизни.
Гордился, что имя и отчество у него такое, как у знаменитого композитора Чайковского, хотя и произносил сие как Чуковский, предполагая, что это вроде как, одно и то же, а когда поправляли гордо добавлял: «чай» или «чуй» один… ну, сами понимаете… поэтому у него ещё были прозвища производные: и чуем звали, и Корнеем, и Иванычем, и Лениным за Ильича невзначай; а если по фамилии, то с приставками: «Ох, уж, этот Горчичников!» — чувствуется, да, как насолил всем?.. Вот сегодня перед представлением, я же предупредил, что он на видном месте-то работает, ходит такой деловой; рабочие знай себе, «города» строят на сцене, носят, крепят, где надо по карманам прячут; не по своим, чего по своим уместишь-то, пачку сигарет втихаря в кармане сцены курнуть, если только; вот, как раз, по этим карманам сцены и прячут, да не для себя, для спектакля, чтобы вовремя артистам поворочать, ну иногда их подряжают, помелькать вместе с артистами. Да, собственно, половина рабочих по совместительству и работают, а на самом деле они артисты и есть! Вот они значит, к утреннему спектаклю ворочают свои «игрушки», а Горчичников ходит между ними, типа, тоже волнуется: «Филя, что ты, делаешь, дорогой, ну разве этот трос выдержит такой антураж! Ты же на Марью Петровну непременно его обронишь! Вы хоть неотложку заранее вызовите! Или хоть телефон с номерами под рукой держите! Всё как-то спокойнее будет!.. Ну, кто так тросы крепит! А ну как оборвутся?.. Тут всем мозги по стенам разбрызжет!»
Ему говорят: «Да ты сам слюной не брызгай попусту! Подержи, давай хоть этот угол!» А у него в ответ свой совет: «Да что его держать! Проще сразу сломать! Да кто такой кривой сладил? Какой линейкой мерил да под каким градусом? Ну, в принципе, это можно догадаться, под коньячным… ладно, глаз не алмаз, но хоть руки-то, руки не кривые должны быть, а тут до равностороннего треугольника полметра не хватает?»
— У кого не хватает?
— Сколько не хватает!
— Эк, ты хватанул! «Мэтро у Пэтра не достаёт, в метро отхватило турникетом!»

Люди стараются. В поте лица надрываются, можно сказать горят на работе, аки бисовы огни рамп, потому как не стараться нынче не положено – враз с работы попросят вежливо на первый случай, на второй пригрозят, а с третьего – пинком под зад. Нынче не рты лишние, ни руки – крюки не нужны, потому как партия постановила урезать, сокращать, и скидывать со счетов (постоянно где-нибудь да объявляют «скидки», как и у Ильича получилось!) – не хватает бюджета стране, весь бюджет за границу вывезли по зёрнышку (конопляному), по кирпичику (золотому) в доллары переведённому, в евробанки упрятанные, своей тары тоже нехватка. Не у всех, конечно, кто чем богат, у того это самое богатство из окна и вываливается – у кого кошки, у кого мусор, у некоторых даже дети, а к хранителю закона пришли при погонах и орденах, у того деньги мешками под диванами и в шкафах гниют, в карманы не вмещаются! Нет, он-то, конечно, профессионально к делу подошёл – охранял так, чтобы другие не своровали, только ему верить не захотели, не смотря на ордена и погоны. Обиделись, сам — в органах, а не знал, что в рублях хранить денежные средства следует, рубли-то, оказываются, нетленные наши, а долларам особый температурный режим требуется, чуть не доглядел, и загнили. А гнилые доллары только на базарах ход имеют, а через контроль – автомат и кассы цивильные не принимают подпорченные купюры, аки заразу такую к чистым пока ещё бумажным дензнакам не занести. У них свой карантинный подход к делу. Как вирус плесень эта на купюрах осела, словно пометила хозяина, которому теперь с такой оказией хода за кордон не дадут. Сорвал отпуск не токмо своему семейству, с филиалами полюбовных дел мастерицами, а и всем, кто доследовать пришёл, посмотреть и освидетельствовать, сколько ему взяток не додали! Так что тоже на работе горел, да и сгорел! С умом гореть-то надо! По правилам пожарной безопасности на основании других разработанных инструкций по соблюдениям разных технических инструктажей и прочей номенклатурной документации. Вот Пётр Ильич все инструкции на зубок знал. Но если Вы решили, что он тут главный, то ошиблись. Главный в театре зритель – после режиссёра и актёров, завхоза, контролёра и вахтёра с полотёром. А наш Чуй был бы завхозом, когда бы не слишком беспокойной эта должность ему казалась. Поэтому он себе место в жизни долго выбирал и выбрал, со знанием дела, к выбору подойдя, — по способностям (знаться с уважаемыми людьми города) и интересам (его вообще можно было самого звать за этот интерес журналом «Хочу всё знать!») На вахте он, сиделец, вахтёром работал! Для такого важного дела и подушечку под нужное место подложил, которое больше всех в рабочем процессе задействовано было. Тут тебе, с заднего проходу, и бомонд городской «здравкует», словно салютует или честь отдаёт, — почёт и уважение! Мимо ведь не пройдут не поздоровавшись, хоть лёгким наклончиком головы да поприветствуют, что ж у них по-вашему голова сама по себе что ли мотается? Ну, и по интересам то же, где как не на вахте, и кому, как не вахтёру рассказывать все жёлтые новости? Так что, где, что и почём, Чуй, как раз, всегда знал. Поэтому, особо продвинутые товарищи к нему, в случае чего, могли по-хитрому подойти с интересным предложением, и через некоторое время и самим быть в курсе самых важных новостей Воровского – Потихушенского! Городок так кто-то поименовал, сначала так километр станционный окрестили, заметив, что в нём, как в бермудском треугольнике вещи у пассажиров пропадают безвозвратно. В бермудском – корабли большого плавания, а в Потихушенком – Воровском предметы малого пользования – портсигары, партмоне, кошельки и кошёлки у дам бальзаковского возраста; как телефоны мобильные пошли, так, естественно, тоже сразу же, и стали. Был телефон — сплыл телефон, и концов не найдёшь, но может, не очень старательно искали. Это к истории городка, которого можно было, по такому случаю, и более прилично обозвать, например, Бермундинск или Бермунды. Из достопримечательностей только театр и был, жил там любитель купец, субсидировал красоток, и в театр пристраивал, как надоедали! Где струйка песка золотого побежала – там и парочка талантов образовалась, должен же кто-то за гвардией в юбках присматривать! Хочешь – не хочешь, а коли это уже культурный центр с театральным попечительством, сюда и интеллигенция потянулась. Далее, чтобы пожары душевные тушить и пожарное депо открыли, и всякие базарные дни проводить стали, таки хоть и не на алмазах жили, а в лесах и грибов и ягод, в огородах овощей и фруктов хватало. Кто-то и живность держал. Значит и трактирчик и гостиничка рядом пристроились. И всякие сопутствующие услуги, и мастерские. Тут уж выбирать приходиться – какой именно культурный центр открывать – церковно-приходской или театрально – светский. Так и дожили до своего времени. Обзавелись парою именитых писателей и художников. Таблички мемориальные по заведениям повесили – кто где ел, кто где пил. В конце концов, памятники поставили по перекрёсткам самым важным, на вокзале и в центре рядом с фонтаном, который лучшим памятником был бы, если бы работал регулярно, что не всегда бывало, по разным причинам. Больше и сказать нечего, тихий и спокойный городок. Поэтому, новости иногда просто придумывать приходиться! Скучно в нём было бы без таких-то людей, как Горчичников. Бывает, так надоест! А без него и поговорить не о чем, кроме как о нём! Потому мы о нём речь и ведём!
Да, поди же ты! Пока всё это о Чуе повествовали, он-таки, в фокусники успел записаться! Декорацию-то устанавливали для волшебной сказки с чудесами и превращениями, тут тебе и круг занят был, и яма в подвал опускалась, и ёлки складные из коробов вырастали; остальное на три – Д – диапроекторе на задник проецировали, вода журчит, горы встают, облака, звёзды, снег — что душе угодно! Из технических средств ещё и шашки дымовые имелись. Они ли во всём виноватыми оказались или сам пресловутый человеческий фактор, но ЧП (чрезвычайное происшествие) произошло не без их участия, так что к Ильичу после того случая ещё одно прозвище добавилось, даже не одно, а целых три: ЧП, Чапай и несчастный случай!
Ходил наш Чуй по сцене с видом знатока, потому, как и впрямь местный и на своей работе, почти на своём рабочем месте, – велели ему заезжим циркачам сцену показать! Ну, как это бывает? Кто-то куда-то по срочному зову, спешит, в помощи отказать не может; видит на вахте вместе с другим вахтёром бабой Шурой ещё и Пётр Ильич стоит. То ли клинья к Шуре подбивает, а чего — оба свободны от обязательств – почему бы и нет?.. то ли дни перепутал и не в свою вахту на работу пришёл? Может, и мимо проходил, забежал, но человек-то свой, а тут артисты-гастролёры с кутулями – «куда нам идти?» — «Да вон, Ильич покажет! Покажи сцену людям!» — «Да, легко!» Пошёл, показал. Активно показал, показательно! Потому, как в раж вошёл! Вроде, при исполнении, никто не оговаривает! Ну, ходит свой работник, советы бесплатно раздаёт! А что он, деньги раздавать должен? Поручили дело товарищу, ответственно подошёл! Там подёргал – закрутилось! Кто матюгнулся, вовремя с круга соскочил! Там рычажок повернул — свет погас!
Наверху: «А-а-а! Я не филин, чтобы в темноте крепёж делать! По пальцу попал!» Там за верёвочный трос дёрнул, сверху цветы бумажные с шарами вниз полетели – хорошо, не ящик с инструментом, он тоже наверху стоял, его рабочий пока не успел вниз спустить; потому сверху ещё и брань отборная посыпалась! Анекдот по этому случаю механик, тут же стоящий, вспомнил про маляра, белившего потолок, и сбежавшего сумасшедшего! — «Эй, — говорит беглец, — мазила! Держись за кисточку! Мне лестница нужна!» — «Молодец, предупредил хоть!» — откликнулся ещё кто-то из своих!
Закончилось всё тем, что Чуй попросил наглядно продемонстрировать, как дымовуха получается. Обычно, такое дело не репетируют, только разве на генеральной да спектаклях, а тут вот, то ли в наличие было достаточно, то ли прикольнуться ребята решили, — известно, понты дороже денег! – Взяли да показали, устройство в действии! На сцене дым стелется! Яма открытой оказалась, — сам ли подёргал в нужном месте, помог ли кто – кто ж задним числом признается, но вдруг такой мат пошёл снизу, что все заслушались! Провалился в неё сам Чуй, ногу подвернул, с растяжением в больничку попал. Время-то не рабочее для него вышло! А травма есть – производственная! Но зная Чуя, что от того разговоров много пойдёт, за себя перестраховавшись, да и пожалев, верно, администрация театра навстречу пошла, и больничный оплатила и травму, о которой он с гордостью потом отзывался: «При исполнении получил! Это, чай вам не по балде сковородкой от старой перечницы на бытовой драме! На самой сцене, как самый заправский артист стоял!» — Это он в доказательство того, что не только ногу подвернул, а ещё и башкой приложился основательно!
Хоть фокусы его на сцене ему между собой и вспоминали, но по-дружески, таки и впрямь пострадал товарищ за искусство! На себе проверил, что будет, если какой артист по неуклюжести в открытый люк свалится со сцены в подпол. Но то — свои! А чужие, может, до сих пор думают, что важный человек при исполнении служебных обязанностей травму на сцене получил, хлопоча о технике безопасности! А никто бы не подумал, не знай он заранее, что Пётр Ильич простым вахтёром в театре работает, потому и инструкции по технике безопасности хорошо знает, что на вахте они в свободном доступе, вот от нечего делать, он их и изучил! И кстати, очень гордится своей работой: «Я на ответственном посту!» — говаривал, бывало, он, – «Это вам не фокусы в цирке показывать!»