Привет с того света или Сжечь все мосты

История эта могла бы показаться и смешной человеку постороннему, но для Людмилы и её соседей стала слишком страшной! Соседи постепенно ситуацию переварили, а вот Люську со своими советами с места-то стронули, она так и не вернулась! Всё бросила, квартиру, мебель, утварь, одежду, даже за документами не зашла, разве паспорт с собой оказался. Но мало ли кроме него документов, в том числе и на квартиру – в квартире и остались. Ну а ключи, видать, запасные имелись. Но когда уходила, уж точно назад возвращаться не планировала, потому не знают, где и искать, во всесоюзный розыск объявили… вообще не известно, жива ли? Но по этой самой причине, что жить хотела, как любой нормальный свободный человек, и сбежала.
Вячеслава похоронили совсем недавно, сорока дней не прошло, он вернулся, как ни в чём не бывало. Ходит по дому, дела какие-то мелкие поделывает. Ручку к двери привернёт, которую при жизни не замечал; под ножку стола, чтоб не шатался, деревяшечку приспособит…
Кран починил, капал тот. Бечёвку накрутил хитро – перестал. Вроде, как и хозяйственнее стал, и спокойнее. Секса не требует. Вообще на Люсю как – то фиолетово. Много не говорит, а раньше иной раз устанешь слушать. Правда, и на работу не убегает, или там, в гаражи к мужикам, да и на рыбалку не торопиться. Раньше удочку или спиннинг увидит у кого, аж трясётся в предвкушении. А тут Людмила, вроде, как ему для проверки из кладовки вынула под руку, а он, так в сторонку переложил, и дальше пошёл, сосиски жарить в тесте. Раньше разве пельмени с голодухи заварит! А тут, как живой, кушать захочет, посмотрит по полкам, что стоит, да и делает себе сам, ничего от Люсеньки не требуя. Ещё и денег прилично дал на закупки. Ну, тут уж она вообще растаяла, то ли заначки вернул, то ли ему так велено было, кем из начальства загробного!
Что соседям показалось подозрительным, или решили полюбопытствовать, чего это Люда их даже помянуть Славку не пригласит, но пришли они к ней с проверкой. Потому, как и сама Люда редко из дома показывается, по нужде только, ведро с мусором вынести или до магазина дойти, подкупить продуктов. А пришли как бы за солью, как бы купить забыли, а без соли есть ничего не могут. Сначала баба Маша решила своё сочувствие и жалость проявить, а потом и дядя Федя потихоньку втёрся, в квартиру бочком протиснулся, вдруг рюмашку-то нальют на помин души, вроде как сорок дней исполнилось, по традиции полагается!
Маша с ней перетирает по хозяйству, не уходит, Люда уже отвечать устала, сдержанно держится. И слышат соседи, и понимают, что в комнатах кто-то ещё есть! А любопытство-то, видать, распирает, как так, сороковины не справила, мужика нового привела? Ну, а поскольку та секрета не выдаёт, а держится — таки странновато, словно кол осиновый проглотила, напряжена, скованна, отвечает односложно, Маша напрямую и спросила: «К тебе кто-то в гости из родни приехал?» — С какого спросила?.. Словно не знает, что Людка — то интернатовской всю жизнь росла, и мать свою или других каких родственников никогда не искала. Это только по телевизору любят душевные истории сочинять, розовые сопли жевать да размазывать, как люди исправились, на путь истины вернулись, и в поступках своих раскаиваются, грешники, детей кукушат назад в семью возвращают. Она в истории-то эти не очень верила. Человек по щелчку не меняется. А те истории, что слышала, скорее почитала за полное разводилово; если кто в студию вернулся, то не к детям своим брошенным, а за деньгами, которые заплатить посулили, коли ты в передачке их снимешься. Двадцать минут позора на всю страну и пачка денег, которые ты в другом случае полгода зарабатывать будешь. Людка ей напоминает медленно так, еле языком ворочая: «Нет у меня родственников». – «Подругу, какую, в гости привела?»
Тут уж дядька Федот не выдерживает: «А чего бы и нет! Надо же на помин и выпить! Не одной же пить! А что ты нам, как чужая. Не позовёшь, соседи всё же, Славку вот с такихоньких лет знаем!» — «Да, да, знаете, как только, что тяжёлое помочь занести, да с сантехникой помочь управиться, вот тут они его и знали!» — думала Людка, — «ну, что уж! Видно надо поделиться, может по-другому и не получиться; может Бог помощь шлёт, а она не ведает, как ей сейчас и поступать! В замешательстве сама, чуть ли сказать, не смирилась, что скоро, видно, и до исполнения супружеского долга дело дойдёт! Сказывали же и на посёлке в юности её, когда практику от училища проходила, что к вдовам, бывает, частенько заявляются умершие мужья их, но может, и змей оборачиваться, аспид, или какой суккуб под видом «бывшего», в дом заявиться…
Видит Люда, что «шила в мешке не утаишь!» и говорит: «Что за помин пить, он вот вернулся! Он по комнатам и ходит!» – и перечисляет, мол, под ножку стола деревяшечку сунул, чтоб не шатался, кран починил, ручку к двери привернул! Вроде хозяин, и готовит сам, таким спокойным стал, а раньше всё кричал да нервничал! Думает, сказать или не сказать, что денег много дал, на них безбедно пару месяцев жить можно, а раньше, бывало, она такие деньги и на полгода запросто растянуть могла… не выдержала, сказала-таки про деньги, только, сколько дал не сказала, таки весомый аргумент!
Нет, ну, такого ни тётя Маша, ни муж её Федя ожидать не могли: «Как то есть вернулся? Люсь? Ты что, его видишь?» — «Поди, и вы увидите, как сюда выйдет!» — как-то неуверенно заявила она, подозревая, что возможно, и впрямь с ума потихоньку сходит, видит, чего нет. Не может быть! Деньгами в кармане похрустела, нет, деньги настоящие. Достала, показала. Так, слегка перед носом их покрутила, и вновь в карман халата спрятала. Федя, аж, оживился, а до этого креститься было начал! С сожалением их в карман проводил! — «Это же, сколько ящиков «Беленькой» закупить можно!» — выдохнул так медленно и грустно, поник. Кто чем деньгам счёт ведёт! Кто банками сгущёнки, кто килограммами мяса, кто скупленной недвижимостью и золотом, которое пихают в себя зубными протезами, вешают на себя украшениями, которые ещё и меняют каждый день, прячут в шкатулки и ящички, сейфы и ячейки банков.
Все замолчали, напряжённо вслушиваясь в раздающиеся за дверями комнаты звуки. Верили – не верили, но и не уходили.
«Люсенька, ты бы мяты попила, из успокоительного чего — нибудь выпила! Валерьяночки, шиповника! У меня травка есть, и мята, и мелисса, хочешь, принесу тебе? – перехватив Людмилу за руку, Мария Петровна наглаживала её руку, озабоченно заглядывая в глаза, и пыталась понять, шутит та или всерьёз заболела; и пора спасать человека медикаментозными средствами? А может, вообще стоит вызвать скорую, и неотложку с санитарами с белой рубашкой для новой пациентки клиники душевнобольных.
Как бы раздумывая, и сомневаясь в правильности своих действий, Людмила отняла свою руку, и медленно повернувшись к дверям, приоткрыла их на пядь, и посмотрела пристальным взглядом на Марию Петровну и Фёдора Ивановича, словно приглашая полюбоваться на суженого-ряженого, с того света домой сбежавшего. Те на цыпочках подошли и заглянули в щель. В глубине комнаты, один в один, передвигался бывший хозяин квартиры Вячеслав Георгиевич, попросту Славка, в хозяйственных хлопотах по дому. Мария Петровна схватилась за сердце: «Федь, корвалол далеко? Или валидолу таблетку под язык! Надо самой себе чай с мелиссой приготовить!» – «А лучше всего водочки! Она любой недуг снимет!» — «И Славку растворит, что ли?» — не выдержала Людка.
— Ну, ежели всё нормально, и он живой, значит надо выпить не за помин души, а во здравие! – заявил Федя и осёкся под взглядами жены и Людки.
— Вам бы только выпить, всё равно за что!
— Федь, ты чего! Человек с того света вернулся! Это как же такое возможно?
— Вылез, ошиблись! Врачи – эскулапы такие – сякие, раньше времени смерть диагностировали… — стал соображать, оправдываясь, Федя…
— Прямо в таком чистеньком виде тебе из земли и вылезают!
— Так ведь, поди, и не дурак в грязном – то белье заявиться! Чай, мужик, что не сообразит, что ли, как и где переодеться? Или помыться где не найдёт? Чего ему людей-то пугать? Чин — чинарём, помылся, приоделся да до дому! Баня-то на что по четвергам работает! Только, сегодня кажись и не четверг? Так он и не сегодня и вылез! — нашёлся Фёдор Иванович.
— Людк, ты ж его в костюме хоронила, помнится? А сейчас в жилете да в белой рубашке гоголем по комнатам-то рассекает! А рубашка — то белая какая! Чтой — то я не припомню, чтобы твой Славка таким чистюлей при жизни выглядел! То пуговицы нет, то пятно где-нибудь медалью светится!
— В раю, поди, архангелы выдали! — не удержался Федот, за что и получил лёгкую оплеуху в виде подзатыльника.
— Ой, что Вы такое говорите! Шли бы Вы к себе! Это мой муж, мне и разбираться!
— Ой, ли? А если это нечистый, чёрт, в твоего мужа обернулся?.. а ты с ним спала уже?.. – боязливо поднесла ладошку ко рту Маша. – Давно он так тут?
— Вчера ночью заявился…
— И ты открыла?
Это был риторический вопрос.
— Мы и впрямь пойдём, деточка! А тебе я советую вида не подавать, а вещички потихоньку собрать, и вместе с ними убежать из дому. Коли нечистый привяжется, пока все соки из тебя не выпьет, не отстанет. Когда жить хочешь – беги!
— А как же всё бросить? Квартиру, работу, деньги?
— Ты говоришь, он тебе прилично денег дал? Или у тебя денег тут мешками накоплено? Какие у тебя такие деньги, что их умыкнуть по-тихому нельзя. Тут бежать надо, в чём застали, что есть на тебе, в том и уходить! Не ясно, что ли, что за тобой он пришёл, не иначе! Как бы живой в могилу не утащил!
Тут неожиданно сам Слава вышел в коридор и встал, уставившись в молчанье на соседей!
— С воскресением, Слава! Слава Богу, что всё хорошо кончается! Зашёл бы по-соседски… — но тут зашикала на Федю тётя Маша, выталкивая того из квартиры, сама, боком продвигаясь к прихожей к дверям.
— В другой как-нибудь раз, — промямлил Федя.
— Ну, мы не будем мешать, пойдём! – и спиной выкатилась на лестничную клетку.
Слышно было, как она распекает мужа за то, что «нечистую» пригласил к себе в дом; ни суккубов — оборотней, ни вампиров, никого из выходцев с другого света, нельзя по приметам и всем поверьям ни впускать, ни приглашать, ни адрес свой сказывать.
— Разве сегодня воскресенье? — вопрошал между тем удивлённый пришествием незваных гостей покойный.
— У него каждый день воскресенье, выходной и праздничный! На пенсии человек! — нашлась Людмила.
— Кто такие?
— Соседи! Не узнаёшь?
— А-а, ну да! А чё хотели?
— Да так, соли занимать приходили.
— Смешные какие-то! Ты им дала соль?
— Э-э-э, нет, не успела! Ты вышел!
— Так дай! Что они меня испугались, что ли? Давай сам отнесу! Что ты людям отказываешь в такой малости!
— Нет — нет! Ты по хозяйству устал, отдохни, а я сама к соседям схожу. – Она взяла початую пачку соли и пошла к двери!
— Возвращайся поскорее! Долго у них не сиди!
— Конечно!
— Хочешь, с тобой схожу? Не устал я ничуть, мелочи какие-то поделал!
— Не надо. Я сама. Я быстро.
Она открыла дверь. За дверями оказалась соседка тётя Маша с двухлитровой банкой воды. Из дверей напротив выглядывал, выпучив глаза, Федя. Мария Петровна, шепча что-то одними губами, пыталась сказать Людмиле, та поняла: «С церкви святая вода!»
— Вот соль! – она протянула пачку.
В этот момент поверх её головы, тётка Маша выплеснула свою банку, да так и осталась стоять с открытым ртом, наблюдая, как вода стекает с мужа Людки, незаметно для той, подошедшего сзади. Как Людка, не ожидающая ничего подобного, получившая свою долю брызг, соль выронила, и кристаллики её рассыпались по прихожей, и некоторые начали таять, попав в образовавшуюся на полу лужицу…
— Чёрт! – чертыхнулся покойник, — это что было?
— Я… нечаянно, поскользнулась… — соврала дрожащим голосом Мария Петровна, — Людочке водички несла святой церковной, да вот не донесла!
— А соль-то вам нужна? – вопрошал, отплёвываясь и утираясь, покойный.
— Нет, уже не нужна; недосол, как говорят, на столе, а пересол — на спине! — со страхом в голосе, сказала тётка Маша.
— Нет! Уж, вы возьмите на всякий случай! Вы ведь за солью приходили?
Мария Петровна всхлипнула, замотала головой, и затрясла в отрицательном жесте руками! Из неё вдруг вырвалось: «Ни брать, ни давать нельзя! Соль-то!»
— Да ведь это же предрассудки всё!
— Берите уже, Мария Петровна! Это я вам даю! — Люда решительно протянула той поднятую соль!
— Через порог не дают! – прошептала тётка Маша, памятуя все приметы, и сопротивляясь, как только можно.
— Иди, помоги им, успокой стариков! Что с ними не так?.. я пока в прихожей уберу. А то навернётся кто-нибудь, костей не соберёт! – на этих словах спина Людмилы заметно напряглась, а Тетя Маша на подкашивающихся ватных ногах, резко набрав лишних два десятка лет, зашаркала в свою квартиру, где ей услужливо распахнул дверь Федот с открытым ртом и дёргающимся нервно глазом. «Соль, выбрось в окно!» — велела она Феде, и тот послушно потопал на балкон, и явно получая удовольствие от этого безобразия, посыпал сверху солью случайно оказавшихся под балконом прохожих…
За дверями соседка грузно опустилась на стул, заохала и запричитала, требуя к себе внимания и чая с мелиссой: «Ты посмотри-ка, сила нечистая! И вода святая его не берёт! Федя, ты же его сам закапывал!» — «Было дело!» — отвечал тот весело с балкона. — «Может, посмотреть, там он или нет?» — «Откопать что ли опять?» — заглянул тот озадаченно в комнату. — «Дело – то подсудное!" — «Но как-то на кладбище сходить надо, посмотреть, цела ли хоть могила?» — «Как скажешь, так и сделаю: могу копать, могу не копать! Но вообще-то, боязно! И штраф могут ого-го!.. какой впаять! И посадить могут!» — Федя вновь утопал на балкон, радуясь, как ребёнок, возможности пошалить, с разрешения слишком суеверной супружницы.
— Была я на кладбище! Сегодня утром и сходила, после бессонной ночи. Могила, как могила. Только очень близко я не подходила. Да всё там выглядит так же, как и было!
— А ты у сторожа не спросила, не видел ли, не слышал ли он ночью чего-нибудь необычного?.. В эту ночь, или в какую другую?..
— Ага, он тебе за тридцать лет работы таких историй порасскажет, что трястись до следующих похорон будешь! — вернулся с балкона с пустой пачкой Федя.
— Типун тебе на язык! — Тётя Маша вскочила, отняла у него пустую пачку, и подбежав к окну, открыла фортку и туда же её бросила с приговором: „Семи ветрам боль — тоску отдам! Что пришло, то ушло — и ни вам, и ни нам!“
— У него под пьяную лавочку историй столько, что всех Святых выноси! Так на каждого по десятку историй найдётся!
— Как спросить-то? Не сбегал ли, типа, вот с такой-то могилы покойник? — не обращая внимания на Фёдора, прошептала Люда.
— Да уж! Скажите оба! Я бы спросила, не случалось ли за этот месяц каких-нибудь необыкновенных происшествий?..
— Криминал не дремлет! Они каждый месяц работу виртуальным службам дают! Он тебе столько историй…
— Не виртуальным, а ритуальным! Помолчи, Федя! Мне уже кое-кто говорил по секрету, что покойника в городе видели, а я, ясный день, не поверила! Будто бы стоял, озирался, словно дорогу забыл до дому, да ещё и интересовался у людей, как пройти! Али память отшибло под землёй-то без воздуха?.. Говоришь, могила на вид-то в порядке, как и не тронутая? Не вампир ли он? Крови не просил? Не кусался? Может, как-то его спровоцировать? Купить сок томатный, или кетчуп с водой развести, и поставить стакан рядом, на реакцию посмотреть?
— Не надо ничего! Сама разберусь! Живите спокойно! Не тронет он вас!
— Не буйный, значит? И спать с ним будешь?
— Да что ты к ней пристала? Она итак вон совсем не своя, как умом слегка тронувши! Сколько он торчит-то уже?
— Сутки. — Даже обидеться сил не было.
— Ой, беги, девонька! От греха подальше! Ой, силы небесные! Что же будет-то?..
— Идти надо, если не хотите, чтобы он за мной сюда притащился!
Соседка сама щёлкнула запором, открывая дверную личину, и перекрестила Людку в спину, забыв, что минуту назад за сердце держалась…
Дома, делая вид, что ничего особенного не произошло, Людка побросала в дамскую сумочку самое ценное, до чего незаметно смогла дотянуться, и отправилась под предлогом, что идёт в магазин, совсем в другую сторону!
Славка, упокоенный и восставший из мёртвых, предлагал сходить вместе, словно почуяв неладное, но она сумела его убедить, что это ненадолго и нашла ему дело – разобраться в инструментах, а то руки до них никогда не доходили; побросаны были, как попало в ящиках письменного стола и в нижних антресолях книжного шкафа.
На самом же деле, отправилась она после некоторых раздумий, на проходную своего завода, где рассказала дежурившей вахтёрше свою историю, засидевшись с той до самого раннего утра.
Вахтёрша вынесла такое же короткое резюме, что хочешь жить, надо исчезнуть из поля зрения всех близких и далёких, знакомых и не очень приятелей. И адреса никому не оставлять! Ранним утром Людмила ещё раз посетила кладбище и издалека, не подходя близко, осмотрела место успокоения.
Больше её никто не видел в родном городе. Всесоюзный розыск не принёс никаких результатов. Куда подалась беглянка от мужа-покойника, никто так и не узнал по сию пору. Ушла, бросив всё, ну чуть ли, ни в чём мать родила! И чтобы все мосты сжечь, даже ключи от дома не взяла, на вахте оставила у вахтёрши.
Со временем выяснилось, что мужем – мертвецом оказался его родной брат – близнец, с которым разлучили их сразу после рождения, так как матери нужен был только один ребёнок. Найдя брата слишком поздно, к сороковому дню после погребения, он решил пошутить, прикинувшись им, не подозревая о том, что того сорок дней как схоронили, и спокойно ожидал его прихода и удивления от такого интересного розыгрыша, не зная заранее, как всё это может разрешиться!
Шутка удалась! И принесла ему в наследство квартиру и на одни сутки жену, которая бесследно пропала на вторые, сбежав, возможно, даже и заграницу. А он как раз собирался после суток ожидания признаться в том, что он не муж, а брат-близнец покойного!..
Жизнь порой подкидывает такие ситуации, которые ни один сценарист не придумает! Потому что жизнь самый талантливый драматург!
Можно было рассмотреть ситуацию и с другой стороны! Когда ничего не подозревающий, не знающий о дурном событии, человек приезжает встретиться со своим однояйцовым братом — близнецом, и видя, что жена того принимает его за своего мужа, включается в игру! Весь, находясь в предвкушении встречи и разоблачения шутки, получает в лоб святой водой от подозрительных соседей, и пытается найти вдруг пропавшую женщину, жену брата; и после долгих испуганных взглядов в свою спину, наконец-то узнаёт, что он сорок дней, как умер! И потом вынужден, крестясь и божась доказывать, что он не тот, за кого его принимают!.. Всё имеет свои трагические и смешные стороны жизни! Вот и здесь две стороны медали, и плакать, и смеяться хочется!