День седьмой (Глава 7)

Утро началось с плотного завтрака, так как мы хотели провести его целиком в Барселоне. Наташа хотела обойти готический квартал города, осмотреть церкви снаружи, и, если будет такая возможность, то и внутри. Нурик в полной боевой готовности сидел рядом на столе, даря свою улыбку проходящим мимо синьорам и синьоринам. После завтрака мы поприветствовали Арака, который работал всегда в утреннюю смену.
— Привет, как дела, как здоровье? – он каждый день спрашивал меня про моё самочувствие.
— Всё отлично, все ездили по старой Испании, видели много интересного, и пили отличнейшее вино.
— Какое?
— Сангрию.
— Да, оно очень вкусное.
— Арак, где можно её купить?
— Да где угодно, в любом супермаркете, в нашем баре есть. У вас же всё включено, можете там бесплатно её пить.
Мы с Наташей переглянулись. На шестой день пребывания за границей два трезвенника узнали, что есть, оказывается, дармовая поилка.
— Но вы можете и сами её легко приготовить.
— А вы рецепт не подскажете?
— Легко – Арак улыбнулся широкими брежневскими бровями, — я раньше барменом работал.
Арак взял лист бумаги и за пять минут научил нас приготавливать напиток Богов, так нам тогда это казалось. Сказав ещё раз спасибо, мы пошли переодеваться в дорогу.
На станции работал рыжий Даниэль, говорящий по-английски без каталонского акцента. Теперь мы уже знали, что билет надо прокомпостировать, но не знали, в каком именно автомате. На помощь пришла хрупкая молодая девушка лет сорока, услышавшая русскую речь.
— Вот в этот автомат вставляйте этой стороной, на нём будет выбита дата и время.
Всё оказалось намного проще, чем мы думали. Девушку звали Лена, она тоже ехала в Барселону.
Наташа с Леной болтали всю дорогу о разных интересных глупостях, чтобы забыть о них тут же по прибытии на место. Я встрял в разговор только один раз, когда Лена заговорила о своей подруге, парень которой оказался поэтом. Я выразил полное согласие с Леной, что жить с поэтом – это каторга. Никогда не знаешь, что от них можно ожидать, от этих творческих тварей. Бабники, алкоголики, тунеядцы, и при этом, считающие себя гениями, что иногда и бывает правдой, только кому от этого легче.
— Так что Наташа, закончил я свой монолог, — если тебе попадётся такой на пути, сворачивай в сторону, и никогда не подпускай его к себе близко.
— У вас, наверное, есть знакомые поэты? — участливо спросила меня Лена.
— У меня их много – не стал уточнять ситуацию я, тем более что Наташа привлекла внимание всего вагона.
С нами по другую сторону вагона ехала семейная пара. Разница в возрасте была лет двадцать. С ними была их дочь, кроха не более двух лет от роду. Она никак не могла усидеть на месте, прыгала, переходила от папы к маме, плакала, смеялась, кривлялась, но никак не хотела сидеть молча. Мама относилась к этому спокойно, но папа давно уже вышел из себя, но мужественно сдерживался. Наташа обернулась к ним на шум, и, увидев маленькую непоседу, протянула ей руку. Малышка радостно протянула свою ручку ей навстречу. Наташа встала со своего места, подошла к ней и взяла её за руку. Родители удивлённо смотрели на эту картину. Девочка перестала капризничать, и молча смотрела на Наташу. А та, не спеша, пошла по вагону электрики в противоположный конец. Все пассажиры обратили на них внимание. Как далеко зашла Наташа, я не видел. Вернулись они через пару минут. Девочка сидела на Наташиных руках, молчаливая и довольная. Родители закивали Наташе головами, очевидно говоря ей спасибо.
В этот момент в вагон вломился очередной любитель срубить деньжат по лёгкому. Он держал в руках не только гармошку, но и целый музыкальный аппарат с усилителем. В вагоне было если не тесно, то хотя бы многолюдно, но это его ничуть не смутило. Он поставил свой ящик на пол, включил усилитель, подобрал подходящий ритм и пошёл наяривать известные всему миру мелодии. Ему даже не надо было ходить по вагону, чтобы его услышали. Он играл достаточно громко. Лично мне понравился переход от нашей «Катюши» на итальянское «Volare».
Электричка подкатила к уже знакомой нам станции и мы вышли на платформу. Лена побежала по своим делам налево, а мы поднялись по эскалатору в подземном переходе на улицу. Наташа хотела первым делом осмотреть кафедральный собор, построенный в XII веке. Вокруг него расположился готический квартал, который сохранил ту самую эпоху времён испанской инквизиции. Собственно, мы и хотели сегодня осмотреть весь этот квартал.
У нас была в руках карта, полученная нами с прошлой прогулки по Барселоне. Наташа всё время норовила перевернуть её вверх ногами, но я всякий раз показывал ей правильное направление.
Дойти от станции метро было недалеко, но, несмотря на высокие башни собора, они не были видны между домами, которые стояли тесно. Улочки были узкие, не больше двух метров шириной, зато высотой с пятиэтажный дом. Наконец мы вышли на открытое пространство и тут же задрали головы. Собор стоял горделиво, но в то же время скромно. Перед ним была небольшая площадь, по которой бестолково ходили туристы из разных стран. Вход в собор был платным, и оно того стоило. Внутри дух захватило от красоты и мрачности одновременно. Если в эту величественную пустоту собора добавить органную музыку, то становится понятно, как действовал «опиум для народа» на простых граждан. Внизу находилась ниша, в которой была маленькая комнатка, в которой стоял длинный стол, покрытый красным сукном. Именно здесь и решали свои вопросы древние инквизиторы, хотя других я не знаю. Выглядело это помещение довольно зловеще, захотелось встать на цыпочки и ходить бесшумно. Подойти вплотную было нельзя, красный шнурок отгораживал стол от туристов на расстояние пяти метров.
Наташа фотографировала витражи, переходя от одного к другому. Под каждым стояла подпись, рассказывающая содержание происходящего на рисунке. Справа от входа был двор под открытым небом, в котором жили гуси. У них был маленький домик, где они ночевали, пруд, где они плавали, кормушка, где они питались. Их территория была обнесена колючей проволокой по периметру двора, а в центре его бил фонтан.
В одной из ниш собора стояла очередь. Мы подошли и узнали, что здесь был лифт, по которому можно было подняться на крышу. Подъём стоил отдельных денег, но любопытство было дороже. Лифтёр, усатый пожилой каталонец, оторвал края билетов и впустил нас внутрь кабины. Туда вместе с ним помещалось пять человек. Лифт вихрем взлетел на уровень пятого этажа и выплюнул нас на строительную площадку.
Это не было самой высокой точкой собора. Но выше подняться не позволяли строительные леса. А те, что были доступны, давали возможность осмотреть южную часть Барселоны и немного восточную. Именно там находится Каскада Фамилия, её недостроенные башни хорошо были видны над крышами домов. Сам город остался где-то внизу, панорама крыш была интересной, но всё равно уступала питерской. Наташа сделала несколько снимков и мы вернулись в лифт. Больше на крыше делать было нечего.
Мы ещё какое-то время походили по собору, потом вышли на улицу. После завтрака прошло достаточно много времени и мы решили перекусить. Ресторан выдал нам два ланча, куда входили пара бутербродов, яблоко, булочка, масло и минеральная вода. Скамеек возле собора не было, зато туристы сидели на ступеньках и на каменных выступах возле собора.
Мы присели на один из этих выступов. Наше внимание привлекли школьники, которые маленькой группой, три девочки и два мальчика, ходили по площади и приставали к туристам. В руках одного из парней была видеокамера, а одна девушка держала микрофон. Не успел я подумать, что они работают для телевидения, как одна из них подошла к нам и заговорила по французски.
— Parles Tu Francias?
— Nein, Ich spreche Deutsch – снабитымртомответиля.
— Do You Speak English? – обратилась к подросткам Наташа.
— Oh Yes, Little – обрадовалась она и подозвала остальную ватагу.
Минут десять Наташа давала интервью французскому телевидению. Дети рассказали, что у них практика, назвали канал и время, когда это интервью можно будет увидеть. Потом вежливо попрощались и ушли на поиски новой жертвы.
— О чём они тебя спрашивали?
— О Барселоне, о соборе, об Испании. Их интересовали мнения туристов из других стран.
— Ты рассказала им, что думает Нурик по этому поводу?
— Не думаю, что им это было бы интересно.
— Но это же детский канал, это было бы к месту.
— Ну, так иди и догоняй их, если хочешь. Я пойду смотреть другие церкви.
Церквей в готическом квартале Барселоны было не меньше пяти. Если бы у нас не было карты, мы бы, скорее всего, их никогда не нашли. Их строения ничем не выделялись из общих построек, и площади перед церковью были далеко не везде. Было проблемой их сфотографировать. У некоторых три стороны относились и к другим зданиям. Все они были действующими, но после собора заходить в каждую из них не было никакого смысла.
По дороге нам попался магазинчик сувениров, где Наташа обнаружила чайные приборы, сделанные в виде скульптур Гауди, и попросила на них скидку. Но это были не туристические лавчонки побережья и никто из продавцов делать нам скидки не собирался. Правда, один из них сказал, что если мы купим на 50 евро посуды, то тогда пару евро нам скинут. Нам показалось это невыгодной сделкой, и мы пошли дальше. Гауди в миниатюре Наташа всё же купила, но была страшно недовольна.
Дорога вывела нас на набережную, где высилась статуя Колумба. От неё начиналась главная торговая улица Барселоны, по которой мы хотели двигаться в сторону метро. Но я всё-таки уговорил Наташу подняться в голову Колумба на смотровую площадку. Всё-таки интересно посмотреть на город с высоты ещё раз.
Чтобы попасть внутрь статуи, надо было перейти улицу дважды. Мы стояли у перехода и ждали, когда загорится зелёный свет пешеходам. Машин было немного, и будь эта ситуация в России, то народ переходил бы улицу, не задумываясь. Но это была культурная Европа, понимаете, и не хотелось выглядеть необразованными медведями. И тут два каких-то кренделя бегом бросились под капот местной иномарки. Водитель успел притормозить, и наезда не было. Я уже хотел обратиться к Наташе с комментариями о соотечественниках, как они весело рассмеялись по-французски. Видимо, сегодня был день Парижа в Барселоне.
Подъём наверх стоил 4 евро с носа. Кассирша по-русски сказала нам «спасибо» и вежливо улыбнулась. Видимо, русские тут были частые гости. Возле лифта стояла парочка и взасос целовалась. Оторвавшись друг от друга, они посмотрели на нас и парень мне подмигнул. Я тут же обхватил Наташу, проделал с ней то же самое, после чего подмигнул парню. Тот весело расхохотался и поднял большой палец. Даже без слов было понятно, что эта парочка из Франции.
Лифт был очень тесный, и вместе с лифтёром помещалось только два человека. Поэтому сначала уехали дальние родственники Наполеона, после чего зашли в капсулу лифта и мы. Она была круглой и тесной. Мы стояли почти в обнимку. 60 метров подъёма тянулись почти минуту. Наконец, дверь открылась и мы вышли.
Статуя, которая с улицы казалась крепким монументом, ходила ходуном. Казалось, ещё немного, и она повалится набок. Окна были маленькими и невысокими, на уровне моих колен, многие были открытыми, и меня неведомая сила влекла броситься оттуда вниз головой. Вернуться в лифт назад было невозможно. Нурик наотрез отказался вылезать из рюкзака и спрятался на его дне. На башне было круговое движение по часовой стрелке и, пока люди перед тобой не пройдут вперёд, ты сам не сделаешь и шагу. У меня похолодели пальцы, кровь стучала в виски, хотелось только одного, — поскорее спуститься вниз.
Наташа обратила внимание на канатную дорогу, о которой раньше мы только слышали. Она вела от порта до дворца испанских королей и находилась чуть ли на стометровой высоте. Из головы Колумба до неё было не так далеко и смотреть не так страшно, но всё-таки мы решили, что кататься на ней не будем. Через два метра мы увидели улицу, по которой хотели возвращаться. На ней кипел людской муравейник.
Закончив осмотр, мы спустились не сразу. Пришлось пропустить две пары. Когда мы спустились, у входа стояла очередь — человек двадцать. Хорошо, что мы успели проскочить.
На торговой улочке мы вспомнили напоминание гида ничего не класть в задние карманы. Наташа там никогда ничего не носила, я и подавно, но вот Наташин рюкзак был хорошей мишенью. Поэтому я шёл чуть сзади Наташи, чтобы предотвратить возможное хищение. Толкотня была страшная. Ресторанчики сменялись кофейнями, кофейни бродячими артистами, артисты индусами, и так до бесконечности. Слева по ходу движения работал громадный овощной рынок, но мы пошли направо, там находились ещё не осмотренные нами церкви.
Через 10 метров от поворота на тротуаре на спине у бродячей собаки спали два наркомана, юноша и девушка. Обоим было лет по двадцать. Они были грязными, нечесаными, все в татуировках. Стоял запах мочи и блевотины. Мимо них молча проходили туристы, а на противоположной стороне улицы два охранника, одетые в дорогие костюмы, весело смеялись, показывая на эту кампанию пальцем.
Мы с Наташей переглянулись. И это Барселона! Город, которым все восхищаются и воспевают! Всё, что было до этого момента положительным, сразу закрасилось чёрным цветом. Даже песня Фредди Меркури и Монсеррат Кабалье не могла спасти ситуацию. Мы прошли ещё метров сто, после чего Наташа сказала, что хочет домой. Мы повернули обратно. Наркоманы уже проснулись и пытались подняться, но сил хватило, чтобы только сесть. Мы молча свернули за угол.
Я повёл Наташу кратчайшим маршрутом по узким таллиннским улочкам готического квартала Барселоны. Здесь было темно, сыро, и холодно. И если бы не цветная реклама забегаловок, то казалось, что инквизиция осталась тут навсегда. Наташа боялась, что мы заблудимся, но моя голова понимает карты лучше любого навигатора. Мы вышли на площадь Каталонии с другой стороны.
Подземный переход, по которому мы поднимались на улицу, был дальше, но вход на станцию был и здесь, так что мы спустились сразу. Попетляв в коридорах перехода, мы вышли к турникетам. Прокомпостировали наши билеты и прошли вниз к электричкам. Ждать поезда пришлось около двадцати минут. За это время мы доели наш сухой паёк до последней крошки.
Народу в вагоне было мало. Мы ехали молча, Наташа смотрела в окно, а я всё никак не мог выкинуть из головы картинку с наркоманами. В конечном итоге, она испортила нам всё впечатление о городе. Даже Нурик смотрел на все эти безобразия исподлобья. Ведь, как говорил Штирлиц, запоминается последнее.
Открылась дверь, и вагон вошли два парня, очевидно братья, музыканты. У них были гитары и усилитель. Но вот сейчас, наконец-то я услышу что-нибудь из Хулио, нашего Иглесиаса, подумал я, и обратился в слух. Парни отсчитали до трёх и грянули Битлз. Разочарованию моему не было предела. За первой песней последовала вторая, но всё без успеха. Никто парням не заплатил и цента.
Смотреть название станций не было нужды. Мы уже хорошо запомнили нашу станцию. В кассе работал вечерний Володя, радостно нас приветствующий.
— Добрый вьечер! Как съездильи?
— Хорошо, Володя, как нам завтра до Жироны добраться?
Володя вышел из кассы, несмотря на то, что стояла очередь, подошёл к расписанию на стене и показал нам электрички, которые довезут нас до Жироны. Мы записали время, поблагодарили Володю и пошли к себе в отель. Вытащив Наташу из лабиринта коридоров, я привёл её в номер.
Затем, душ, ужин, причём Нурик наотрез отказался спускаться, и сон. Читала ли Наташа перед сном, не помню, я что-то набросал в блокноте, но спать хотелось сильно и я привычно постелил себе на балконе. Наташа меня уже не отговаривала. Видимо, привыкла.