Удар ниже пояса

Рассказ
— Ну шо, Иван, давай веди жеребца! Мы с Настёной тут у конюшни подождём.
Иван одобрительно хмыкнул и пошёл за конём. Решили они с соседом Пашкой, что давно пора их кобылу Гальку покрыть. Да всё не с руки было, то одно то дру-
гое. В деревенском хозяйстве дела не кончаются.
Вывел Иван своего жеребца из конюшни, оглядел со всех сторон, проверил копыта, погладил его по серой бархатной шее, потеребил густую двухцветную гриву, приговаривая:
— Не оплошай, милый! Будь мужиком!
Чалый, деловито похрапывая, пошёл за хозяином. Ему в глаза ярко светило солнце, он жмурился и раздражённо мотал головой.
Иван завёл жеребца в соседние ворота. У открытого загона стоял Павел. Жена Настасья пошла в дом. Через минуту Павел позвал её, но она крикнула из окна:
— Не до вас мне, вы поди сами разберётесь.
Кобыла Галька недовольно заржала в своём стойле.
— Ишь как, не терпится ей,- подмигивая, заметил Павел.
-Погоди, девочка, сейчас тебе зададут перцу! Чалый своё дело знает, — подтрунивал Иван.
— Мало не покажется, — ухмыляясь, добавил хозяин кобылы.
Не успели мужики войти в стойло, как оттуда раздался звериный вой. Чалый вылетел из калитки и опрометью помчался, куда глаза глядят. За ним выскочил Павел с выпученными глазами и заорал посреди двора диким голосом.
— Настя, беги сюда!.. Из дома вышла жена и тупо уставилась на Павла.
— Чаго орёшь, наша Галька уже рожает? — спросила Настя.
— Дура, нашла время шутить! Галька твоя — стерва. Она лягнула Ивана так, что он лишился своего наследства на всю оставшуюся жизнь!
Настасья опешила.
— Бедная Дарья. Что же она теперь без своего-то делать будет! — с пониманием всхлипнула Настя.
— Бестолочь, о чём это ты городишь?! Ивана выручать надо!
С горем пополам довезли потерпевшего к врачу на соседской телеге. Кровищи было! Он видать, бедолага, чуть богу душу не отдал. Через неделю Дарья привезла Ивана домой.
Прошло несколько дней. Когда Дарья приходила с работы, видела, как Иван лежит на кровати, кряхтит и охает, плохо ест, не говоря уж о постели. Муж, до несчастного случая, отличался завидным здоровьем. А теперь он к ней даже не приближался, от чего Дарья очень страдала.
— Дорогой, может тебя повторно свозить к врачу на проверку? — предложила она.
— Даш, не горюй ты так! Сама ведь слышала, врач сказал что всё восстановится, со временем, — успокаивал Иван.
— Пойду-ка я к Настасье, хочу чтоб они свою бешенную кобылу на бойню сдали, раз она на людей кидается.
— Ну сходи, сходи, — буркнул Иван в ответ и уткнулся в подушку.
Вышла Дарья за калитку, ей навстречу шёл кладовщик колхоза – Никон.
— Здорово Дарья, мужик-то твой оправился?
— Ой и не спрашивайте!
— Ну, передай пусть выздоравливает. А если что и я подсобить могу…
Дарья сдвинула густые брови.
— Да ты, девка, не пойми криво,… я имел ввиду — по хозяйству. Силы ещё есть, на что-нибудь да сгожусь.
Дарья смущённо поблагодарила кладовщика за заботу и вернулась домой, передумала идти к соседке. На следующий день она написала жалобу на работе, где потребовала сдать кобылу Гальку на бойню.
Деревня — не город, новости разлетаются с быстротой ветра. В колхозе ,, Зареченском,, пошли пересуды, мол скандалят бабы из-за мужика, якобы ревность тому причина, каждому не объяснишь. На Дарью начали поглядывать с жалостью, а кто и подшучивал за спиной. Мало ей переживаний с мужем, а тут ещё и сплетен не оберёшься: услышала она краем уха, что видели Настю выходящей из её калитки.
Как-то работая в поле, Дарья присела отдохнуть, загляделась на небо и задремала ненароком. И в полудреме слышит разговор: «Видала, бобыль наш Никон совсем ошалел, в фантазиях так и помрёт. Юбки не пропустит, у него на уме — одни глупости. Он всё за Дарьей ухлёстывает. Жаль мне её. Подишь ты, без мужика-то тяжко, он как бы и есть и нет. Да уж, не повезло бабе...,,
Когда Дарья открыла глаза, никого рядом не увидела.
Вечером, после шести, Дарья решила навестить кладовщика. На колхозном складе как раз подсчитывали инструменты и разный другой инвентарь. Дарья решила подождать Никона на проходной. Села на лавочку. Через несколько минут она заметила как Никон вышел из проходной и направился к ней.
— Здорово, ненаглядная, не меня ль дожидаешься?
— На сей раз угадали, Никон Семёнович.
— Ну, чем порадуешь?
— Радоваться пока причины нет. Хочу справиться кое о чём.
— Выкладывай.
— Нехорошо это, батенька, сплетничать за околицей. Слышу я со стороны как люди обо мне и о вас судачат, байки плетут.
— А я-то тут причём?
— Вот и я о том же хочу спросить. Мне и так не сладко.
— Что мужика в доме не хватает, знаю, я же предлагал.
— Ох, Никон, умеете вы увиливать, об этом вся деревня знает.
— Без хитрости на этом свете не проживёшь, милая. Поживи с моё, ещё и не то узнаешь. Слыхал я, что ты заявление в колхоз накатала. А вот животина в вашей истории совсем ни причём, — сказал он и хитро прищурился.
-Как вас понимать? Говорите, что во всём разбираетесь.Ничего подобного, про-
сто любите во всё вмешиваться. Вам нравится, когда люди к вам за советом при-
ходят. Считаете себя умнее других?
— Неправильно ты дочка мыслишь, просто опыта у меня в жизни больше, поэтому считаю себя мудрее.
— И что ж это вы такого знаете секретного?
— Знаю и с тобой поделиться могу, если захочешь.
— Загадочный у нас с вами разговор получается, Никон Семёнович. Ну да ладно, пора мне, заговорилась тут, скоро Анька со школы прибежит, покормить надо.
— Ты завтра заходи ко мне на склад, поговорить хочу, есть нужда.
— Ладно, зайду коли успею.
Следующим вечером пошла Дарья к Никону на склад, а сама всё в уме перебирает о чём это кладовщик с ней говорить желает, так и распирает от любопытства.
— Ну-ну, входи гостья, присаживайся. Чайком тебя угощу, тут и поговорим. У меня и варенье припасено, земляничное, сам варил. Угощайся.
Налил он в чашки чаю, поставил перед Дарьей ароматное варенье и начался у них разговор.
— Ну так вот, барышня…
— Да какая я вам барышня, Никон Семёныч, не вгоняйте меня в краску.
— Ладно, ладно, не буду. Вчерась намекнул я тебе, что кобыла Настина в твоей истории — фигура второстепенная. Не смотри ты на меня так недоверчево. Говорю поскольку, сомненья не имею. Мог бы я, конечно, на сей счёт барыш заработать, да ещё сразу в тройном размере, а может и больше. Но… не делаю этого лишь толь-
ко из глубокого уважения к тебе. Значит, такое дело вышло: находился как-то я в колхозной конюшне, Иван ведь там – конюх. Подсчитываю это я инвентарь после работы, ну как всегда, вдруг слышу голоса. Ивана-то голос я сразу узнал, с ним мужик незнакомый. Пошептались, значит они, и тот мужик ушёл, лицо незнакомца я не разглядел. Через несколько минут пришёл твой. Они – Иван да Пашка сели выпить, хотя твой уже был под мухой. Это я по голосу определил. И стали они всю свою подноготную рассказывать. Иван жаловался на свою жену, что та его по ночам заездила. А твой плакался, что ты редко уделяешь ему внимание. Говорил, якобы занимаешься больше хозяйством, ребёнком, домом, а он – покинут всеми, жаловался на одиночество.
— Как это он посмел говорить такое! — не удержавшись, воскликнула Дарья.
— Так вот, голуба, недоволен знать муженёк тобой.
Дарья потупила взгляд в сторону.
— А теперь – самое важное, разыграли они всё как по нотам. И стало быть Галька тут совсем невиноватая.
— И зачем это нашим мужикам понадобилось нас с Настасьей дурачить?
— А Настасью никто и не пытался дурачить. Она с твоим мужиком… как бы это сказать помягче… кувыркается. Я их видел на сеновале пару… тройку раз.
У Дарьи в глазах выступили слёзы и она расплакалась.
— Ты, девка, поплачь, поплачь, полегчает. Ничего не поделаешь, с кем греха не случается!
— Спасибо, Никон, что глаза мне открыл. Раз такое дело на развод подам, а Ивана – в шею выгоню. Анюте такой отец не нужен.
— Мой тебе совет, Дарьюшка, не руби с плеча. Поговори с мужиком своим. Может это у него так, ради разнообразия.
— Я вот ему покажу разнообразие! Пускай несёт свою образину подальше от нас.
Ладно, уже поздно, пойду я.
Дарья тяжко вздохнула, поправила платок на шее, встала, пригладила косу и медленно направилась к выходу.
— Ты не шибко -то горюй, может ещё всё наладится!- крикнул ей Никон, а про себя подумал: «Ладная бабёнка, скинуть бы мне четверть века...,,»
Всю ночь Дарья глаз не сомкнула, всё вздыхала и слёзы утирала втихомолку. На следующий день, вечером, пошла Дарья к соседке своей Настасье. Она подметала двор, гоняя кур и гусей.
— Доброго вечера, соседка. Поговорить надобно.
— Пойдём.
Настасья закончила работу и они поднялись в дом.
— Ну, рассказывай как здоровье Ивана?
— Да никак. Вот пришла помощи просить.
— Конечно, мы тебя в беде не бросим. Павел ещё с работы не вернулся. Ты только скажи чем подсобить, где что подправить, а он завтра справится.
— Понимаешь, соседка,… мне натуральная помощь надобна… — Дарья смущённо покраснела. — Мне б мужика на ночь одолжить, а то мой совсем негодный стал, невмоготу терпеть.
У Насти глаза округлились, фигура её приняла угрожающую позу.
— Чаго, чаго, повтори, я плохо слышу!.. Это ты значит мужика маго на ночь взаймы просишь!? Ну дела!.. Да ты чай сдурела! Где ж это видано, чтоб жена мужика своего сдавала на ночь? Он тебе не телок какой. Может, ещё и деньги предложишь?
На шум в дом вбежал Павел.
— Что тут у вас?- вставил он.
— А чаго мне стесняться! Ты, Пашка, слушай, да на ус мотай. Жена твоя моим мужиком пользуется, а своего жалеет одолжить!..
— Настя, чего это она городит, останови её!- закричал Павел в бешенстве.
— Сам и останавливай, понял, тюфяк!
— Кто тюфяк? Это ты – мне?
Тут такое началось. Дарья решила поскорей убраться подобру-поздорову.
Но всем известно, что супруги ругаются, только тешатся. Настасья с Павлом по-
мирились через неделю, а потом и соседскую пару помирили. А кобыла Галька недавно принесла жеребёнка от соседского жеребца. Он родился такой непоседа и страшно похож на папашу своего: глаза умные и грива густая чёрно-серая. А про Галькин удар ниже пояса в нашей деревне анекдоты рассказывают.
12.11.2004г.