Тётя Маня и шутки от Барабашки (Глава 3)

Из-за живности, что на участке развелась, тётя Маша собственноручно пугало в огороде установила. Растения свои домашние растворами специальными обработала. Сорняки дикие, непонятно как на грядки проникающие, где выдернула, где землю строительным материалом, которым крышу кроют, заложила. Против мышей и кротов травы лебеды — крапивы разложила, по краям гряд чеснок посадила. А пугало против ворон и галок поставила. Первую ночь сама своего пугала перепугалась до смерти, когда в уборную побежала. Но обошлось, жива осталась, и над собой посмеялась позже. Сначала злилась почему-то на Васю своего, супруга, совет бесплатный давшего, как вредную птицу отпугнуть от огорода. Да чтоб самой не пугаться следующей ночью, по его же совету, себе самой записку на дверь писала «Маня, пугала огородного не бойся!» История дальше продолжение имела. Написать-то она её написала, да с утра пораньше, нагрузив тележку старыми вещами и мусором, который не подлежал перегною, решила всё вывезти на свальное место, откуда потом трактором такой мусор вывозили. А потом сразу же с пустой уже тележкой на дальние холмы за торфом для удобрения съездить. Подъезд на машине там не прокатил бы. Да уже и Васю, на которого ещё обида теплилась за напугавшее ночью пугало, беспокоить не хотела. Всего-то делов – докатить пустую тележку, наполнить торфом да назад её катить до дома. Но на полтора – два часа рассчитывать надо было. Да и тележка не самая маленькая, и баба Маня не такая молодая, чтоб без перекуров работать. То есть, курить она не курила, конечно, а отдышаться себе давала время. Потому и перекус с собой взяла. Больно хорошо в лесу на природе всегда пироги – бутерброды кушаются, да квас из пластиковой бутылки и чай из термоса пьётся. Бывало, загрузит тележку, и перекусить сядет; а то грибочков по дороге пособирает или ягодок стаканчик, другой. Вот тебе и три в одном: совместила полезное с приятным! И работа, и отдых, и развлечение, да до кучи и пикник на поляне. В этот раз исключений никаких не возникло. Бывало она, такие походы и с внуками устраивала или с Василием. Тогда это было ещё и весело. Но пока никто не гостил у неё на даче, надо полагаться на свои опыт, силу и сноровку. На даче тётя Маня такую физподготовку проходила, что ставшему совершеннолетним призывнику, не уступала. На автобус первее молодых добегала, когда целой группой с дачного посёлка опаздывали. Ну, так пошла она, как обычно, с тележкой своей гружённой, и как обычно, постепенно с передыхами загрузила уже пустую торфом. И покушала на природе на свежем воздухе в своё удовольствие, и лесных комаров покормила, когда поблизости от полной тележки грибы да ягоды высматривала. И нашла кое-что для жарёнки подходящее, и для компотика в качестве витаминного не лишнего. Только пока её не было, на даче случилось появиться зятю её — в семейной иерархии самому шалопаистому из родственников. То ли его Ольга, дочка, за своими книжками заехать просила, кое-чего прихвачено было; то ли самому что из инструмента хозяйственного понадобилось – ящичек с инструментами для резьбы по дереву уволок, и снасти рыбачьи с котелком и рыболовецкими высокими резиновыми сапогами. Но это уже потом, позже гораздо Маня не досчиталась, и потому поводу с ним разборки устроила, что не скажет, не предупредит, а прискачет, как северный олень, и привета не оставит. Но привет на этот раз был такой, что в смущенье и раздумье Маню вогнал! Она бы и не предположила, что это зять Костя с ней такие шутки шутит. Да он тоже не предполагал, чем может обернуться его выходка. Приехал, видит, нет никого. Никто толком не говорит, куда тётя Маня подевалась. Она никому отчёта не давала. Люди своим делом заняты были. Была да сплыла, куда сказать не могут. Думал, что в город уехала. Ну, не стал задерживаться тоже. Нашёл в холодильнике не полную кастрюлю щей, доел. Кофею навёл. Попил. Покурил. Собрал, что надо. Увидел на дверях с внутренней стороны записку. Оценил пугало. Подправил кое-что. На кастрюлю, к примеру, ушанку из зайца с полинявшим облысевшим видом напялил. В карманы полохола из плаща сунул, что хотел тёте Мане в руки передать, да в отворот ушанки письмо треугольником — конвертом. По приколу показалось так распорядиться. Ну, кому вздумается, карманы пугала обыскивать? Только тому, кто записку с внутренней стороны входной двери прочтёт. А кто прочтёт? Тётя Маня. Вот ей и дописал на её же листке своё продолжение. «Маня, пугало огородного не бойся!» – это было. И дальше уже от себя: «Я добрый! Готов помочь делом, а не словом! Возьми себе, что найдёшь в моих карманах! И проверяй их теперь, как только стемнеет, с полночи до часа Быка раз в неделю!» — Ну, пошутил он так! Решил, может, конфетами будет тёщу угощать, или ещё чем! Вот и сунул, что было велено. Стольник во внутренний нагрудный карман плаща старого,- Ольга просила передать маме на обратную дорогу. И кое-чего в наружные пихнул, что было на даче необходимо ввиду отсутствия магазинов: пачку чая, сахар – рафинад в коробочке, и буханку хлеба с консервами рыбными; а от себя треугольник письма в ушанку. Так-то интереснее получалось. Не просто на столе оставить, как обычно в таких случаях. А по карманам плаща пугала огородного разложить. Экипировал, как джентльмена, по полной программе. Ну, а дальше, как прикатил, так и укатил на мопеде. Тоже людям ничего не сказал. Чего отчитываться-то перед соседями. Он с ними особо отношений не поддерживал. Немного времени спустя справилась со своим культпоходом Маня. Допёрла назад свою гружёную телегу. Освободила от торфа, и отдыхать пошла. Наварила картошек в мундире. От кожуры почистила, размяла, посолила, маслом подсолнечным полила, умяла с аппетитом и квасом запила… полежала да дальше работать пошла. Ближе к ночи, как спать ложиться, в домике слегка прибралась – подмела, пыль протёрла. Перед сном решила в уборную заглянуть. Тут ей записка на глаза и попалась. Маня говорит сама себе вслух: «Я помню, что на огороде-то пугало!» Говорит и понимает, что на записке-то ей ответ – продолжение имеется. Сразу не прочесть. Глазки уже не те. А сердце уже бухнуло ближе к пяткам. Как же так! Она никого в доме сегодня не принимала. Дом закрыт был, пока она за торфом ходила. Нашла очешник, дрожащими от подскочившего вдруг давления руками, надела очки, наконец прочла, растерянно присела. Защемило вдруг сердечко, и разболелось всё сразу. Прилегла. Но долго не улежала. Что-то бормоча под нос, — уж, не читая ли молитву? – встала и пошла, прихватив фонарик, к пугалу. Там постояла, присматриваясь, заценив новый головной убор, появившийся на кастрюле – голове, разглядела там лист бумаги, вложенный в отворот с передней части ушанки, вынула и прочла: «Маня, шапку не снимай, уши мёрзнут!» – «Чего-то они мёрзнут, чай, не зима!» — то ли Пугалу огородному, то ли самой себе проворчала под нос Маня, и подумав, что за шутник так развлекается, не прячется ли поблизости насмешник, может, Василий шутки шутит, огляделась, да и заглянула в карманы к пугалу, и нашла в них настоящий клад! Ну, тут уж долго не раздумывала, вывернула из карманов всё, что было, и вернулась в дом. А потом ругалась с Василием по мобильнику за его дурацкие шутки. Тот отнекивался, конечно. Она ему ещё попеняла и за съеденные щи, кастрюлю из-под которых нашла опустевшею, как принялась глядеть, не пропало ли что. А ведь и правда, кроме него никто не знал о пугале-то, а по его словам, он никому и не сказывал про внутренние дела на даче Мани. А пошутить так только свои могли. Ночь прошла спокойно, хоть Маня несколько раз и сходила прямо на ведро, что стояло под рукомойником, чтобы не проходить лишний раз мимо несчастного пугала. Утром подозрительно поглядывала на соседей. Да на всякий случай проверила ещё раз все карманы пугала. Нашла в нагрудном завалявшийся стольник. С утра же звонила сыну, который сослался на занятость, а выслушав историю, посоветовал не с Васей ругаться, и ни ему звонить, а Ольгиному шалопаю. Ну, тут уж она взялась целенаправленно проверять, что могло пропасть, коли это взаправду Костя развлекался так. И кое-что обнаружила – отсутствие рыболовных снастей и сапог. И дочке с зятем позвонила. Тот отнекиваться поначалу стал, но вскоре сознался. « Мам, это он! Прости дурака, что напугал тебя!» Простила, конечно, но нет-нет, да и напомнит, что ей кое-кто пообещал каждую неделю подарки делать. Да что это ещё за час Быка такой? Оказалось – время до рассвета с трёх ночи до четырёх. С полночи это самое время для гуляний нечистой силы считалось. Да ещё кое-что досказать осталось. Нет-нет, да и проверит Маня, не появилось ли что новенькое в карманах у пугала огородного, прямо, как маленькая. После в тех карманах ключ держать стали от сарайки, если кому — что срочно понадобиться. И ещё, как почтовый ящичек карманы использовать для близкого пользования. Для своих шибко занятых родственников записки в карманах оставлять стали: «я в лес», или «я за торфом». Ну, и внучата, про эту историю услышав, стали любимой бабушке письма писать, и подкладывать в карманы: «Бабуля! Мы тебя любим!» А та в ответ уже сама пугалу в карманы конфеты пихала, а внучата их там находя, прибегали к ней, — к кому же ещё? – и восторженно рассказывали по секрету, что пугало — то волшебное доброе, угощает их иногда сладеньким! А потому надо ему доброе имя дать! И дали! Теперь пугало зовут – Барон! А дразнят: «Барон – Барон не гонял ворон! Барон – Барон прогони ворон! Надо Барону держать оборону!» Вот так на свете и заводятся страшилки – пугалки, и рождаются на свет добрые сказки, а то ведь тётя Маня поначалу решила, что с ней Барабашка шутки шутит.