Сюрприз

СЮРПРИЗ

1956 год! Конец учёбы! Прощай, ЛИСИ! Как жалко расставаться с друзьями! Даже с преподавателями! Спасибо им, терпеливым, требовательным труженикам! Как жалко расставаться с институтом: с его стенами, с аудиториями – «плавательными бассейнами».
А общежитие?! Сколько здесь пролито пота и слёз? Сколько здесь было радости, счастья, весёлых дней и грустных ночей!
Здесь мы познали цену дружбе! Здесь мы научились быть «человеками»: любить друзей, уметь прислушиваться к их мнению, ценить его, уметь прощать, ценить помощь и помогать самому. Господи! Да разве можно словами передать то таинство, что произошло в твоей душе, в твоей голове и в твоём сердце после 4-х летнего жития с такими чудесными девочками, какие жили в нашей комнате № 63!
Мы с грустью расстались со своими друзьями, некоторые из которых были у нас общими. Например: Валюшка, Люсинька, Рэна, Толик, Коля.
Уже полгода, как мы муж и жена. Живём и работаем мы теперь в Таджикистане, более 7000тыс. км от Ленинграда.
Скоро первый в нашей семейной жизни Новый Год! 30-го декабря приносят нам извещение: пришла посылка. Обратный адрес: «Петергоф…Аристовой Л.»
— Это от Люськи, — восторженно объявляет Серёжка. – Ой, как жаль, что почта уже закрыта.
— Завтра до обеда почта должна работать, — успокаивает нас мама. – У вас же завтра укороченный РАБОЧИЙ день.
С этой обнадёживающей мыслью мы и легли спать. Только не спится что-то. «Вот так Люсинька! Не просто помнит, а ещё и не перестаёт удивлять. Она всегда отличалась необыкновенной способностью – удивлять, приятно удивлять», — вспоминали мы Люсю.
31-го – последние часы старого года. В проектном институте уже прошёл новогодний вечер, но неуёмные сотрудники решили задержаться на часок, другой, чтоб проводить старый год. Сергей сразу завоевал «всехошные» симпатии, и его никак не хотели отпускать на почту. Но потом нашли компромисс: отпустили с работы раньше, с тем условием, что он с посылкой придёт на торжество.
Однако посылочка оказалась такой громоздкой и неудобной для хождения с ней, что Сергей решился на очень неприятную для его мировоззрения вещь – не сдержать слова. Вот он и дома. Еле-еле доволок какой-то странный гробик. Ну, то есть, из нормальных досок сколочено что-то похожее на детский гробик.
Что же там может быть? Ну, Люська! Ну, задала задачку.
— Как ты думаешь? Что там может быть?
— А она знает про мою беременность?
(Нашему будущему ребёночку уже полгодика)
— Почему ты об этом спрашиваешь?
— Потому что это, возможно большая кукла, символизирующая будущего ребёнка.
— А! Правда, такое — вполне возможно. — Минуту спустя. – Нет, нет. Это должна быть уж очень большая кукла. Нет, вряд ли кукла. Тогда, что ещё?
Сергей потряс «гробик».
— Что-то серьёзное там громыхает. А как же догадаться? Ну, Люсинька!
— Да, не томите вы уже! Вскройте.
— Ну, ладно, — согласился Серёжа. – Давайте инструмент.
Мама подаёт ему молоток.
— Молотком забивают гвозди, а не выдёргивают.
Мама засмущалась.
— А у меня ничего другого нет. А что надо?
— Гвоздодёр.
Мама сконфуженно покачала головой.
— Я и не знаю, что это такое. А ещё что нужно, может, я у соседа спрошу.
— Ну, хотя бы стамеску.
— Нет, Серёжа. А давай я открою. Топорик просуну, молоточком постучу и приподниму крышку. А потом дальше….
— Давайте топорик, подойдёт, — сказал Серёжа, который очень стеснялся к кому-либо обращаться.
И дело пошло. Крышка со скрежетом отлетела, и мы увидели свёрток, немного конический. Что-то было завёрнуто в плотную крафт-бумагу. Я принюхалась. Никакого запаха вообще не учуяла. Явно, не съестное. Я уж думала, что Люся прислала головку сыра, и пару палок колбасы. А поскольку такое пересылать не разрешалось, вот она так основательно и упаковала. Но логике этот вариант не поддаётся: слишком большая посылка.
Стали разматывать дальше. Сняли крафт, а там несколько слоёв газеты. Всё тщательно обмотано шпагатом. Сергей было взял ножницы, чтоб быстренько разрезать.
— Ой, Серёженька, погоди, не торопись. Такой хороший шпагат, зачем на кусочки разрезать. Лора, иди, потрудись, вспомни детство.- И, обращаясь к Сергею, — в годы войны они – дети посылки для бойцов упаковывали. Дети маленькие, зажимают пальчиками шпагат в пересечении, завяжут узелок, а пальчик не сильно прижал шпагат, и не получилось натяга: болтается фанерная коробка. Приходилось пальчиками, зубками развязывать узелки и снова завязывать. Так что, пусть пальчиками, зубками поработает. Длинный шпагат, замечательный: в хозяйстве пригодится.
Вот и снят шпагат. Мама довольна. Скрутила его и куда-то спрятала. А мы стали разворачивать бесконечное число газет. Мама довольна: «У, сколько бумаги на разжижку».
С бумагой было плохо. Страна не была расточительной. Пионеры собирали бумажки, складывали в кучу, связывали и сдавали в школах. Каждой школе, каждому классу надо было выполнять и перевыполнять план по сдаче макулатуры.
Ну, всё. Все газеты развёрнуты. Но, тут дело осложнилось тем, что еловые иглы колются. Зубами работать сложно. Хорошо, хоть эти узелки не были сильно затянутыми, и мы быстро с ними справились. Тишина.
Сергей эту зелёную палку поставил на стол и неуверенно постучал стволом. Потом ещё постучал, энергичнее. И вдруг, лапы оторвались от ствола, откинулись. «ЁЛОЧКА!» — мы выдохнули это в один и тот же момент. Ёлочка! С метр высотой. Пушистая и….душистая.
Запахло лесом, свежестью. Мама отвернулась от нас и …заплакала. Да так горько, что мы растерялись. Я, так вообще, за всю нашу совместную жизнь, а это без малого -20 лет не помню её плачущей, да ещё так горько. Мы стояли около ёлочки и молчали. Лично у меня в эту минуту никаких мыслей не было. Я смотрела на вздрагивающую мамину спину и ничего не понимала.
Сергей догадался, налил ей воды из графина, что всегда стоял на столе – это мой первый подарок маме на день рождения, когда я училась в пятом классе. Куплен был на деньги, которые мне мама давала на завтраки и кино. Я их не тратила, копила. И сделала маме сюрприз.
А сейчас Люсенька удивила нас своим сюрпризом. Мама потихоньку успокоилась.
— Не обращайте внимания на мои слёзы. Честно говоря, я сама себе удивилась, я почти никогда не плачу. А тут растрогалась: я ведь с 1917 года настоящих ёлок не видела. С самого раннего, почитай, детства. В 1918 году ёлки у нас в Донбассе запретили, как пережиток прошлого, потом – Азия, где Новый Год не отмечали. Только стали возвращаться традиции – война. Мы – в отдалённом совхозе на юге Таджикистана. Какие ёлки? Там даже туек не было. Но в школу привозили подобие туйки: иголки длинные зелёные есть и хорошо. Бумажных цепочек побольше понавесят, да шариков. Настроение у детишек праздничное, а больше ничего и не надо. Сейчас иногда привозят палки под названием «ёлки» из Сибири: там «чистят» лес. Так что, почитайте, сорок лет я не видела настоящей ёлочки.
Она взяла в руки лапку и поцеловала её. Потом весело рассмеялась. Сергей среди дров нашёл несколько толстых коротышей, тут же сколотил крест, вставил туда ёлочку, которая совсем расправилась и предстала перед нами во всей своей изумительной красоте.
Мы с Сергеем даже решили её не наряжать: всё равно – нечем.
Стол нужно уже накрывать, а у нас ещё и конь не валялся. У мамы напечены «хрустики» — хворост. Готово тесто и фарш для пирожков. Ими она и занялась. Сергей начал резать колбаску, достали квашенную вкуснейшую капусту. Шампанское на стол! Только места на столе нет – ёлочка всё пространство заняла. Сергей соорудил из книг и коробок постамент и водрузил на него нашу красавицу.
Вот уже выступает Джабар Расулович Расулов – первый секретарь ЦК КП Таджикистана с поздравительной речью. Уф! И у нас всё готово! С Новым 1957 годом! В этом году у нас родится наш первенец! Ура! Следующий тост – за Люсю. «Люсинька! Мы пьём за тебя! Надеемся, что ты телепатично слышишь нас! Сегодня произошло чудо! Мы получили твой сюрприз, и, представляешь (?), как раз 31- го!»
Ну, всё. Теперь будем, не торопясь, есть, пить, петь, ждать трёх часов ночи, чтоб встретить Новый год по московскому времени вместе с Люсей, Валюшей и другими друзьями, оставшимися в том, другом, часовом поясе. Мы праздновали, и все наши разговоры крутились вокруг ёлки и Люси. Мы наперебой рассказывали маме об этой удивительной девочке, о её пристрастиях, о её увлечениях, о её приключениях, о её весёлом характере, о её добром нраве.
Вот уже и три часа. Опять тосты и опять о Люсе и её сюрпризе. Тут мама и говорит;
— Я поняла, почему Лора не унюхала запаха ёлки. Потому, что она была завёрнута в большое количество газет. А газеты не пропускают запах, они его впитывают. Я это точно знаю. При случае расскажу несколько баек, с этим связанных.
— Ну, точно, — говорит Сергей. — Ёлки нельзя без согласования с лесхозом даже вырубать, а уж пересылать, тем более. Вот, Люся и вышла из положения. Откуда она знала, что газеты держат запах? Я, например, не знал.
— И я, тоже. Но мы же не Люся, которая всё знает и всё может. Нда! Завтра первым делом дадим ей телеграмму. А теперь, давайте спать! Мой сынок брыкается, хочет, чтоб я заняла горизонтальное положение. Правда, сынок? Я правильно поняла твои толчки?
И мы легли спать! Как хорошо иметь хороших друзей!
С Новым Годом, друзья!!!