Кот #3 - Вжи-вжи

Петух ещё толком и не закончил кричать зарю с тына, как Кот-Баюн лениво открыл один глаз, за ним — второй и, приведя оба глаза к общему знаменателю, лениво потянулся. Лениво — но осторожно, спал он сегодня прямо в огромной конуре у забора и в обнимку с двухметровым лохматым Барсиком, который обленился окончательно и Кота-Баюна давно уже не гонял, довольствуясь полупудовыми шматами сала что Кот-Баюн тайком таскал из хозяйкиного подпола, честно деля добычу пополам с хозяином конуры. Ну и что — зато так спать теплее да пушистее, а то вон — и осень скоро на носу. У печки, конечно, тоже тепло, но парная говядинка что регулярно доставалась Барсику это вам тоже не мышка запечная.

Хотя мышки-то как раз давно и не беспокоили — кого Кот-Баюн сам переловил, а потом с самим патриархом мышиным переговорил — вы, мол, от этого дома подальше держитесь, я тут теперь жить изволю, но вот сыром хозяйским — поделюсь. Мышек тех тут же как метлой смело. Все довольны.

Да и к чесночку, которым были нашпигованы неправедно добытые сало да буженина, оба уже давно привыкли.

Кот-Баюн, стараясь не издавать лишних звуков, цапнул и мягко притянул к себе остававшееся с вечера сало из Барсиковой миски — вчера вдвоём так и не осилили.

На пороге избы, зевая со сна, показалась Девица, держащая в одной руке пару деревянных вёдер а в другой — коромысло. Ну всё ясно — Кот-Баюн постарался изобразить из себя спящую пушистую кису, поспешно спрятав сало под толстым подбородком и начав издавать негромкий — куда ему до Барсика — храп. И вправду, почти заснулось. Сейчас хозяюшка по воду до речки пойдёт, потом домой, корову доить да и опару на оладушки ставить — Кот-Баюн даже в полусне облизался сметанке что Девица обычно к оладушкам подавала. Ну а там можно и Барсика этого, кобелину мохнатую, толстяка отменного (уже когда на лапы вставать соизваливал — аж только что пузо по земле не волочилось; подумай тот Кота-Баюна снова гонять — так и двух шагов бы не пробежал, обжора) да храпуна безбожного, будить. Только сало сперва съесть не забыть бы.

Девица неодобрительно посмотрела на двух спящих вразвалку в огромной, двухметровой конуре лентяев и покачала головой, что-то бормоча себе под нос.

Оладушкам — быть. Часа через два.

Кот-Баюн ехидно ухмыльнулся прямо во сне. Наглость — она, точно, города берёт. Да приведи Девица-хозяюшка хоть крокодила зелёного — и того обленим. Недели так — Кот-Баюн в полусне лениво припомнил процесс адаптации Барсика — за две. Ну или, может, за три — крокодил всё-таки.

Да и хозяюшка добрая, хотя о их первой встрече Кот-Баюн изредка и вспоминал, иногда с содроганием. Коромысло у той — не только воду носить, но иногда ещё и инструмент убеждения. Лучше уж помурлыкать, трясь шерсткой о девичье бёдрышко, аки киса хорошая — тогда может и за ушком почесать. Вот ведь удивительно — вроде и добрая Девица, и всегда угостит-приласкает, а… не забалуешь.

* * *

Оладушки вышли что надо, как и всегда.

* * *

Кот-Баюн лениво, в полусне, перевернулся на другой бок, и тут ушки его уловили скрип досок и затем еле слышный шорох. Потряс головой чтобы окончательно проснуться — судя по Луне — времени часа два ночи — и сощурил глаза, вглядываясь в темноту.

Ну так и есть! Вдоль избы крались ко входной двери три тёмные фигуры — две поменьше да третья на голову выше и косая сажень в плечах. «Не местные» — заключил Кот-Баюн — «иначе знали б что дочка Кузнеца тут живёт и кочерга под рукой, да и сам Кузнец мигом прибежит да кувалдою пудовой как есть добавит. А вот залётные воришки, ну и позарились в дом на отшибе. Придётся гонять.»

Первый воришка уже подошёл к входной двери и достал тонкий кусок железа — щеколду поднимать — когда Кот-Баюн, неслышно подкравшись к тем через двор, широко открыл глаза, засверкавшие как два зелёных прожектора, открыл пошире пасть…

«Мяв!»

Подпрыгнули от неожиданности все трое. Два зелёных луча исходящих из глаз Кота-Баюна слепили. Двинуться с места не мог ни один — только мелко дрожали три пары коленок.

«На них что, столбняк напал, что ли?» — удивился Кот-Баюн и выдал еще гнусавее и протяжнее «Мяяяв!!!»

Трое воришек резко прыснули в разные стороны. Один, не разглядев в темноте, с размаху врезался лбом в конуру Барсика. Тот уже просыпался от шума во дворе и выдал такой «Гав!», что незадачливый воришка с места перескочил двухметровый тын и припустил к лесу.

Хрусь! — Кот-Баюн, повернув голову, увидел как удирает огромный тать. Через тын тот, понятно, перепрыгнуть и не мог бы — так и бежал по прямой с полоумно вытаращенными глазами. Тын помехой не стал — тот пробежал насквозь даже не заметив, свалив метра три того тына на своём пути, и к лесу.

Кот-Баюн аж сел на мохнатую задницу, давясь от смеха. Потом обратил внимание на третьего татя, что с перепугу залез на огромную яблоню растущую посреди двора и нервно трясся, вцепившись руками-ногами в её верхушку.

Подоспел и Барсик, уселся у самого корня яблони, задрал огромную пасть к луне и по-волчьи завыл. Тать на верхушке дерева задрожал ещё сильней в свете двух глаз-прожекторов Кота-Баюна.

Заскрипела, наконец, дверь избы и на пороге показалась Девица — в ночнушке, но в руке кочерга. Мигом оценила обстановку, подошла и обняла Кота-Баюна и Барсика за шеи.

«Слезай, давай, тать неведомый, да прочь и беги. Я этих двоих долго не удержу.»

«Мяв!»
«У-у-у!»

Тот едва что не упал с дерева, тут же ломанувшись прочь. Впрочем, Девица всё-таки успела дать ему ещё и пинка под зад, для ускорения. Да-а-а, тын придётся чинить… а вот больше сюда эта троица не полезет, хоть калачом мани.

Все трое переглянулись и одновременно повалились на траву, давясь от хохота.

«Ну пошли уж, мои хорошие» — наконец встала на ноги Девица, направляясь обратно в избу — «оладушки, чай, холодные, да варенья к ним дам. Малиновое.»

Кот-Баюн и толстый Барсик жадно семенили следом.

* * *

Солнышко только начинало выползать из-под горизонта, когда Кот-Баюн нервно покрутил носом и приоткрыл один глаз. На носу уютно устроилась пчела. Открыл и второй глаз, лениво осмотрев двор — и чуть не ахнул. Посреди двора, вокруг вековой яблони, стояли полдюжины пчелиных ульев. Когда только хозяюшка успела договориться, а?

Девица оказалась тут-как-тут, ставя прямо перед мордами двух лентяев пару мисок мёда смешанного со сметаной.

«Мяв!» — возликовал Кот-Баюн, погружая морду в миску по самые уши. Барсик тоже зашевелил носом, наполовину проснулся и потянулся ко второй миске. Девица насмешливо глядела на двух обжор пока те вылизывали миски — обе морды в меду.

«Ну а теперь» — Девица подошла к ульям и сняла со всех крышки — «будем делать утреннюю гимнастику!»

Пчёлы поднялись роем. Девицу не трогали (так вот почему от неё так несёт чесноком, догадался Кот-Баюн) а вместо этого, унюхав запах мёда на мордах двух лентяев, облепили тех с ног до головы.

«Мяв!!» — заорал Кот-Баюн, подрываясь на ноги и набирая скорость к ближайшему озеру. Где-то позади тяжело топал облепленный пчёлами Барсик.

Добежав до берега озера Кот-Баюн выпустил когти, размашисто срубил пару камышей растущих вдоль берега и плюхнулся в воду, чувствуя, как облепившие его пчёлы рванулись прочь. Оторвал у камышины цветок и выставил один конец над водой — теперь можно дышать. Где-то вдоль берега тяжело бегал облепленный пчёлами Барсик; изредка нескладно взвизгивая — пчёлы жалили того со всех сторон.

… домой вернулись через пару часов, когда пчёлам надоело собирать мёд с Барсика и Кот-Баюн наконец выбрался из воды. Девица стоящая в дверях прыснула смехом едва увидев входящих на двор распухшего от пчелиных укусов Барсика и мокрого с ног до головы Кота-Баюна. Тут же метнулась в избу и вынесла два полупудовых шмата пареной говядины, положив оба в огромные миски у Барсиковой конуры.

Барсик демонстративно повернулся к Девице задницей и заполз в конуру, выставив многострадальный зад наружу. Обиделся.

Кот-Баюн подошёл к миске и вцепился зубами в парную говядинку. Тут же почувствовал как его чешут за ушком — Девица присела рядом. Жить можно, и жить вкусно. Вот только придётся думать — как теперь тех пчёл обленить. Да-а-а, с крокодилом зелёным было бы легче.