В избушке Бабы-Яги
Возрастные ограничения 0+
Солнышко было уже в полуденном зените, когда Богатырь добрался до опушки Тёмного Леса. Тот стоял чёрной хвойной стеной, надёжно скрывая от солнечного света всё, что бы там ни творись внутри. Где-то там, в глубине леса, ухали по ночам совы и выли волки; поговаривали, что там даже Леший завёлся. Окрестные туда уже много лет не хаживали, да и Богатырь не за этим приехал. Трижды перекрестишись на Лес он повернулся к избушке-на-курьих-ножках стоявшей почти у самой стены деревьев.
Богатырь легонько толкнул коленями Богатырского Коня и тот, послушный команде, неторопливо подошёл к избушке. Ни двери, ни окон. Впрочем, к этому Богатырь был готов — спасибо старым людям, рассказали.
«Избушка, избушка» — пробасил Богатырь — «а ну-ко стань ко мне передом да к лесу задом!»
Ноль реакции. Избушка не шевельнулась. Богатырь задумчиво почесал голову и решил попробовать ещё раз, так, на всякий случай:
«Избушка, избушка! Ну стань же ты ко мне передом да к лесу задом! Ну что тебе стоит!»
Избушка слегка наклонилась набок и почесала одной двухметровой курьей ножкой другую.
«Ну избушка, избушка» — взвыл Богатырь в отчаянии — «Ну стань же ты ко мне передом да к лесу задом! Ну пожалуйста!»
Как по команде избушка, скрипя и шатаясь из стороны в сторону, повернулась дверью к Богатырю. Внутри что-то грохнуло, будто горшок с полки упал. Из-под кривой крыши с карканьем улетела гнездившаяся там ворона. Избушка изящно присела на траву, скрестив двухметровые ноги.
Богатырь еще раз почесал голову, потом спрыгнул с Богатырского Коня и, слегка побаиваясь, постучал в избушкину дверь. Тут же отскочил на два шага, поближе к Богатырскому Коню где, притороченый к седлу, висел Меч Кладенец. Мало ли что…
Изнутри послышались мягкие шаги, потом дверь, скрипя, распахнулась. На пороге, щурясь на солнце, оказалась Девица-Краса, насмешливо смотрящая на Богатыря что со страху чуть не прилип к конскому боку. Какое-то время царило молчание, изредка прерываемое возмущённым вороньим карком с верхушки растущей буквально в нескольких шагах ёлки.
«Исполать тебе, добрый молодец» — насмешливо начала Девица-Краса. Тот только озадаченно кивнул. «Зачем пожаловал? Зелье приворотное искать, что ли? Ну так так могу приворотить, что потом и трое не отворотят, белокучерявенький» — и Девица-Краса лукаво подмигнула.
Богатырь почувствовал, как слегка краснеет. Потом собрал всю свою храбрость в кулак, шагнул вперёд, отвесил Девице-Красе поклон аж в пояс и, выпрямившись во весь свой богатырский рост, спросил:
«Девица-красавица, уж не знаю как тебя звать-величать. А где же Баба-Яга костянная нога, что в избушке-на-курьих-ножках спокон веку жить должна? Я-то к ней за советом ехал!»
Девица-Краса почему-то звонко засмеялась.
«Заходи давай, гость дорогой. Вечереет уже, так что накормлю, напою, да спать уложу. Отдельно. А утро, глядишь, да и будет вечера мудренее. Может и я какой совет дам.»
Богатырь, недолго почесав кудрявую голову, приглашение принял. Привязал уздечку Богатырского Коня к пеньку что торчал неподалёку, подвесил тому торбу с отборным зерном, забрал с собой Меч Кладенец — мало ли кто тут на опушке по ночам бродит — и решительно шагнул в избушку. Заскрипев, закрылась дверь и избушка поднялась на свои курьи ножки и, потоптавшись, снова повернулась к Лесу Тёмному передом а к миру светлому задом, еле устоял Богатырь на ногах.
Из сеней прошёл в горницу. Девица-Краса уже неспешно накрывала застеленный льняной расшитой узорами скатертью стол. Посреди стола уже стоял большой глинянный горшок, прикрытый источающей жар крышкой. Запаху вкуснейшей гречневой каши та крышка не препятствовала — у Богатыря аж слюнки потекли, едва порог переступил. Девица-Краса споро поставила на стол две плошки, положив рядом с каждой расписанную под хохлому деревянную ложку, и два деревянных же кубка, потом принесла откуда-то корчажку от которой шёл зазывающий медовый дух. Уже накрыв на стол обратилась к Богатырю, который только и мог глазами хлопать да слюнки глотать:
«Присаживайся, гость дорогой» — Девица-Краса нарочито-грациозно повела рукой в сторону одной из стоящих вдоль стола лавок. Богатырь, не дожидаясь второго приглашения, уселся поближе к горшку с кашей. Потом только про манеры вспомнил — но поздно. Девица-Краса уже ему кашу ту в плошку обильно насыпала. Так и есть — гречневая, да рассыпчатая, да с грибами, да ещё и с травками да специями душистыми — пальчики оближешь.
Богатырь умял аж три порции пока Девица-Краса справилась со своей плошкой. Чему-то улыбаясь, налила из корчажки Богатырю хмельного мёду, себе же еле плеснула… и ещё… так что почитай вся корчажка часа за два и вышла. В процессе — беседовали.
«А вот удивляюсь я, хозяюшка» — Богатырь снова наполнил свой кубок — «что же ты, молодая да ладная, в избушке на курьих ножках одна живёшь? Нешто в хате сельской не лучше да не просторнее?»
«Может и просторнее — да только знахарка я» — говорит Девица-Краса — «травы да корешки полезные ведаю. А из деревни сами ко мне ходят — у кого болит, кому зелье приворотное подай, а один вообще недавно приходил — заколдуй, мол, так, чтобы злато-серебро само в руки шло!» — Девица-Краса хихикнула. «Ну и получил, что просил. К нему теперь со всей округи денежки златые да серебрянные скатываются, которые кто обронил, а только какую с земли поднимет — та тут же к рукам его и прилипнет, и хоть дери, хоть ори, а только словом моим и отлепишься. Небось скоро придёт за жадность каяться да расколдовать просить. Помогу уж дураку».
Богатырь с опаской прищурился на хозяйку, нервно ёрзая по лавке. Та звонко рассмеялась, заметив его неловкость:
«Ну, гость дорогой, пора и спать-почивать. Спасибо, что беседою весёлою потешил. В сенях ложись — там на три вершка сено душистое, чай выспишься. Ты там вроде за советом приезжал, ну да поутру и спросишь, чего надобно. Авось, помогу».
Едва улёгшись на и вправду душистое и мягкое сено, Богатырь мигом захрапел — день выдался длинный и странный. Снов вроде не показывали, только пару раз, ворочаясь с бока на бок, казалось, слышал в полудрёме «покатаюся-поваляюся...» Списал всё на мёд хмельной, да и дальше спать.
Утром разбудил Богатыря не петушинный крик, а ехидное карканье вороны с верхушки ближайшей ёлки. Богатырь встал на ноги и до хруста потянулся могучими плечами. Шагнул в горницу — там Девица-Краса уже скипятила самовар и накрыла на стол всё для чаепития. Заметила Богатыря, тот поклонился ей в пояс и уселся на лавку, жадно глядя на всё ещё сладко дымящиеся горячие ватрушки.
«Хорошо ли отдохнул, гость дорогой» — поинтересовалась Девица-Краса.
«Лучше не бывает» — поспешил заверить её Богатырь — «только больно чудное во сне прислышалось. Будто кто покататься хотел. А может и причудилось».
«Может и причудилось» — согласилась Девица-Краса. «Так за каким-таким советом ты, добрый молодец, сюда скакал да Бабу-Ягу искал? Расскажи свои печали — авось да и помогу».
«Хотел я у неё совета спросить — как да где мне Змея Горыныча треклятого да трёхголового найти».
«А он-то тебе зачем» — оторопела Девица-Краса — «или ума лишился?»
«Лишился» — взохнул Богатырь — «по царской дочке сохну. Свататься ходил. Дочка-то красавица да и не против» — Богатырь картинно повёл могучими плечами — «а вот Царь-батюшка упёрся и ни в какую. Вот когда сразишь» — говорит — «Змея проклятущего, да все три головы его мне принесёшь — тогда и сватайся. Одобрю».
Девица-Краса недолго подумала, да и говорит — «не кручинься, добрый молодец, знаю я как горю твоему помочь. Знаю где Змей тот Горыныч живёт. Знаю, и тебе расскажу».
«И где» — встрепенулся Богатырь — «век тебе благодарен буду если и впрямь дорогу к логову чудища нечистого укажешь. А то повадился — средь бела дня как с ясного неба упадёт, людишки бежать кто куда, а он грядки ну разорять! Людишек да овечек не ел пока — а ну кто же его разберёт, трёхголового. Небось как грядки с капусткой закончатся, так и мяском не побрезгует. И главое — улетает пока все прячутся, а в какую сторону — никто толком и не видел».
«А ты, добрый молодец, седлай Коня своего Богатырского, да и поезжай прямо на восход. К полудню увидишь вдали гору великую, три вершины у неё. Вот в средней из них и будет пещера в которой Горыныч и живёт.»
Богатырь уже через минуту был в седле. Потом обернулся да и спрашивает Девицу-Красу — «А как тебя звать-то величать, красавица?»
«Яга» — ослепительно улыбнулась та. Богатырский Конь, услышав это, попытался рвануть галопом и подальше отсюда, но Богатырь железною рукой осадил того на месте. Ещё раз окинул взглядом ладную фигурку Девицы-Красы с ног до головы, и, переборов страх, поинтересовался:
«Та самая Яга? А где же горб, да нога костяная, да нос крючком, да и всё остальное?»
«Да та самая, та самая» — Девица-Краса прыснула в кулачок — «а вот только недавно, лет сто ещё назад, приходил тут один из села, тоже хотел совета просить. Да перед тем для пущей храбрости мёду хмельного принял, да не один ковшик, а цельных восемь, что б ужо наверняка. Ну и заплутал у большой берёзы на пол-пути — не налево, к моей избушке, пошёл — а направо, к болоту здешнему. Пришёл — и давай кричать, ну тут Кикимора к нему и вылезла 'Чего надобно?' спрашивает да зуб единственный скалит» — Девица-Краса уже и сама едва сдерживалась от смеха. «Бедолажка так обратно в село рванул — аж пятки засверкали. Прибегает, сразу в кабак, чару за чарой зелено вино осушает и на весь кабак 'А вот я тут Бабу-Ягу встретил, старуху ужасную, нос крючком, зубом так и цыкает...' — ну вот с тех пор и повелось. А Кикимора та ко мне в гости заходила, да всё и поведала. Долго ещё обе смеялись».
К концу повествования уже и Богатырь едва с коня не падал от хохота богатырского. Немного придя в себя прямо с седла изобразил ещё один поклон:
«Спасибо тебе, Девица-Краса. Ну или Яга — как приятнее. Приняла ты меня, добра молодца, накормила-напоила, до утра приютила да историями поучительными потешила. Век благодарен буду» — и с этими словами Богатырь развернул Коня Богатырского на восход и поскакали они Змея Горыныча искать да головы тому рубить.
Яга долго глядела им вдогонку, потом развернулась и пошла обратно в избу — грибки-боровички к обеду с чесночком да сметанкой тушить. «Ну Змея-то-Горыныча ему, чай» — думает — " и за десять жизней не одолеть — сама, вон, с чудищем тем тридцати-саженным связываться б не стала. А только вегетариянец Змей Горыныч, еще когда змиёнышем был решил мяса не есть, людишек да живность не трогать, вот и крадёт капустку с грядок. Так что и Богатыря не тронет" — усмехнулась Яга, отлично знавшая Змея Горыныча — «а вот только свяжет по рукам-ногам, в пещере перед собой на камень усадит, да и начнёт про деток своих рассказывать, да внуков, да правнуков, да с картинками. Их там всех сотни за три, как помню. Зуб даю, и недели не пройдёт — сбежит Богатырь да ко мне же прибежит — мстить. Ну ничего — там-то я ему три головы Змиёвых и наколдую — пущай их к Царю-батюшке несёт да на дочке Царской и женится».
Грибочки в горшке издавали особый, умопомрачительный аромат.
Богатырь легонько толкнул коленями Богатырского Коня и тот, послушный команде, неторопливо подошёл к избушке. Ни двери, ни окон. Впрочем, к этому Богатырь был готов — спасибо старым людям, рассказали.
«Избушка, избушка» — пробасил Богатырь — «а ну-ко стань ко мне передом да к лесу задом!»
Ноль реакции. Избушка не шевельнулась. Богатырь задумчиво почесал голову и решил попробовать ещё раз, так, на всякий случай:
«Избушка, избушка! Ну стань же ты ко мне передом да к лесу задом! Ну что тебе стоит!»
Избушка слегка наклонилась набок и почесала одной двухметровой курьей ножкой другую.
«Ну избушка, избушка» — взвыл Богатырь в отчаянии — «Ну стань же ты ко мне передом да к лесу задом! Ну пожалуйста!»
Как по команде избушка, скрипя и шатаясь из стороны в сторону, повернулась дверью к Богатырю. Внутри что-то грохнуло, будто горшок с полки упал. Из-под кривой крыши с карканьем улетела гнездившаяся там ворона. Избушка изящно присела на траву, скрестив двухметровые ноги.
Богатырь еще раз почесал голову, потом спрыгнул с Богатырского Коня и, слегка побаиваясь, постучал в избушкину дверь. Тут же отскочил на два шага, поближе к Богатырскому Коню где, притороченый к седлу, висел Меч Кладенец. Мало ли что…
Изнутри послышались мягкие шаги, потом дверь, скрипя, распахнулась. На пороге, щурясь на солнце, оказалась Девица-Краса, насмешливо смотрящая на Богатыря что со страху чуть не прилип к конскому боку. Какое-то время царило молчание, изредка прерываемое возмущённым вороньим карком с верхушки растущей буквально в нескольких шагах ёлки.
«Исполать тебе, добрый молодец» — насмешливо начала Девица-Краса. Тот только озадаченно кивнул. «Зачем пожаловал? Зелье приворотное искать, что ли? Ну так так могу приворотить, что потом и трое не отворотят, белокучерявенький» — и Девица-Краса лукаво подмигнула.
Богатырь почувствовал, как слегка краснеет. Потом собрал всю свою храбрость в кулак, шагнул вперёд, отвесил Девице-Красе поклон аж в пояс и, выпрямившись во весь свой богатырский рост, спросил:
«Девица-красавица, уж не знаю как тебя звать-величать. А где же Баба-Яга костянная нога, что в избушке-на-курьих-ножках спокон веку жить должна? Я-то к ней за советом ехал!»
Девица-Краса почему-то звонко засмеялась.
«Заходи давай, гость дорогой. Вечереет уже, так что накормлю, напою, да спать уложу. Отдельно. А утро, глядишь, да и будет вечера мудренее. Может и я какой совет дам.»
Богатырь, недолго почесав кудрявую голову, приглашение принял. Привязал уздечку Богатырского Коня к пеньку что торчал неподалёку, подвесил тому торбу с отборным зерном, забрал с собой Меч Кладенец — мало ли кто тут на опушке по ночам бродит — и решительно шагнул в избушку. Заскрипев, закрылась дверь и избушка поднялась на свои курьи ножки и, потоптавшись, снова повернулась к Лесу Тёмному передом а к миру светлому задом, еле устоял Богатырь на ногах.
Из сеней прошёл в горницу. Девица-Краса уже неспешно накрывала застеленный льняной расшитой узорами скатертью стол. Посреди стола уже стоял большой глинянный горшок, прикрытый источающей жар крышкой. Запаху вкуснейшей гречневой каши та крышка не препятствовала — у Богатыря аж слюнки потекли, едва порог переступил. Девица-Краса споро поставила на стол две плошки, положив рядом с каждой расписанную под хохлому деревянную ложку, и два деревянных же кубка, потом принесла откуда-то корчажку от которой шёл зазывающий медовый дух. Уже накрыв на стол обратилась к Богатырю, который только и мог глазами хлопать да слюнки глотать:
«Присаживайся, гость дорогой» — Девица-Краса нарочито-грациозно повела рукой в сторону одной из стоящих вдоль стола лавок. Богатырь, не дожидаясь второго приглашения, уселся поближе к горшку с кашей. Потом только про манеры вспомнил — но поздно. Девица-Краса уже ему кашу ту в плошку обильно насыпала. Так и есть — гречневая, да рассыпчатая, да с грибами, да ещё и с травками да специями душистыми — пальчики оближешь.
Богатырь умял аж три порции пока Девица-Краса справилась со своей плошкой. Чему-то улыбаясь, налила из корчажки Богатырю хмельного мёду, себе же еле плеснула… и ещё… так что почитай вся корчажка часа за два и вышла. В процессе — беседовали.
«А вот удивляюсь я, хозяюшка» — Богатырь снова наполнил свой кубок — «что же ты, молодая да ладная, в избушке на курьих ножках одна живёшь? Нешто в хате сельской не лучше да не просторнее?»
«Может и просторнее — да только знахарка я» — говорит Девица-Краса — «травы да корешки полезные ведаю. А из деревни сами ко мне ходят — у кого болит, кому зелье приворотное подай, а один вообще недавно приходил — заколдуй, мол, так, чтобы злато-серебро само в руки шло!» — Девица-Краса хихикнула. «Ну и получил, что просил. К нему теперь со всей округи денежки златые да серебрянные скатываются, которые кто обронил, а только какую с земли поднимет — та тут же к рукам его и прилипнет, и хоть дери, хоть ори, а только словом моим и отлепишься. Небось скоро придёт за жадность каяться да расколдовать просить. Помогу уж дураку».
Богатырь с опаской прищурился на хозяйку, нервно ёрзая по лавке. Та звонко рассмеялась, заметив его неловкость:
«Ну, гость дорогой, пора и спать-почивать. Спасибо, что беседою весёлою потешил. В сенях ложись — там на три вершка сено душистое, чай выспишься. Ты там вроде за советом приезжал, ну да поутру и спросишь, чего надобно. Авось, помогу».
Едва улёгшись на и вправду душистое и мягкое сено, Богатырь мигом захрапел — день выдался длинный и странный. Снов вроде не показывали, только пару раз, ворочаясь с бока на бок, казалось, слышал в полудрёме «покатаюся-поваляюся...» Списал всё на мёд хмельной, да и дальше спать.
Утром разбудил Богатыря не петушинный крик, а ехидное карканье вороны с верхушки ближайшей ёлки. Богатырь встал на ноги и до хруста потянулся могучими плечами. Шагнул в горницу — там Девица-Краса уже скипятила самовар и накрыла на стол всё для чаепития. Заметила Богатыря, тот поклонился ей в пояс и уселся на лавку, жадно глядя на всё ещё сладко дымящиеся горячие ватрушки.
«Хорошо ли отдохнул, гость дорогой» — поинтересовалась Девица-Краса.
«Лучше не бывает» — поспешил заверить её Богатырь — «только больно чудное во сне прислышалось. Будто кто покататься хотел. А может и причудилось».
«Может и причудилось» — согласилась Девица-Краса. «Так за каким-таким советом ты, добрый молодец, сюда скакал да Бабу-Ягу искал? Расскажи свои печали — авось да и помогу».
«Хотел я у неё совета спросить — как да где мне Змея Горыныча треклятого да трёхголового найти».
«А он-то тебе зачем» — оторопела Девица-Краса — «или ума лишился?»
«Лишился» — взохнул Богатырь — «по царской дочке сохну. Свататься ходил. Дочка-то красавица да и не против» — Богатырь картинно повёл могучими плечами — «а вот Царь-батюшка упёрся и ни в какую. Вот когда сразишь» — говорит — «Змея проклятущего, да все три головы его мне принесёшь — тогда и сватайся. Одобрю».
Девица-Краса недолго подумала, да и говорит — «не кручинься, добрый молодец, знаю я как горю твоему помочь. Знаю где Змей тот Горыныч живёт. Знаю, и тебе расскажу».
«И где» — встрепенулся Богатырь — «век тебе благодарен буду если и впрямь дорогу к логову чудища нечистого укажешь. А то повадился — средь бела дня как с ясного неба упадёт, людишки бежать кто куда, а он грядки ну разорять! Людишек да овечек не ел пока — а ну кто же его разберёт, трёхголового. Небось как грядки с капусткой закончатся, так и мяском не побрезгует. И главое — улетает пока все прячутся, а в какую сторону — никто толком и не видел».
«А ты, добрый молодец, седлай Коня своего Богатырского, да и поезжай прямо на восход. К полудню увидишь вдали гору великую, три вершины у неё. Вот в средней из них и будет пещера в которой Горыныч и живёт.»
Богатырь уже через минуту был в седле. Потом обернулся да и спрашивает Девицу-Красу — «А как тебя звать-то величать, красавица?»
«Яга» — ослепительно улыбнулась та. Богатырский Конь, услышав это, попытался рвануть галопом и подальше отсюда, но Богатырь железною рукой осадил того на месте. Ещё раз окинул взглядом ладную фигурку Девицы-Красы с ног до головы, и, переборов страх, поинтересовался:
«Та самая Яга? А где же горб, да нога костяная, да нос крючком, да и всё остальное?»
«Да та самая, та самая» — Девица-Краса прыснула в кулачок — «а вот только недавно, лет сто ещё назад, приходил тут один из села, тоже хотел совета просить. Да перед тем для пущей храбрости мёду хмельного принял, да не один ковшик, а цельных восемь, что б ужо наверняка. Ну и заплутал у большой берёзы на пол-пути — не налево, к моей избушке, пошёл — а направо, к болоту здешнему. Пришёл — и давай кричать, ну тут Кикимора к нему и вылезла 'Чего надобно?' спрашивает да зуб единственный скалит» — Девица-Краса уже и сама едва сдерживалась от смеха. «Бедолажка так обратно в село рванул — аж пятки засверкали. Прибегает, сразу в кабак, чару за чарой зелено вино осушает и на весь кабак 'А вот я тут Бабу-Ягу встретил, старуху ужасную, нос крючком, зубом так и цыкает...' — ну вот с тех пор и повелось. А Кикимора та ко мне в гости заходила, да всё и поведала. Долго ещё обе смеялись».
К концу повествования уже и Богатырь едва с коня не падал от хохота богатырского. Немного придя в себя прямо с седла изобразил ещё один поклон:
«Спасибо тебе, Девица-Краса. Ну или Яга — как приятнее. Приняла ты меня, добра молодца, накормила-напоила, до утра приютила да историями поучительными потешила. Век благодарен буду» — и с этими словами Богатырь развернул Коня Богатырского на восход и поскакали они Змея Горыныча искать да головы тому рубить.
Яга долго глядела им вдогонку, потом развернулась и пошла обратно в избу — грибки-боровички к обеду с чесночком да сметанкой тушить. «Ну Змея-то-Горыныча ему, чай» — думает — " и за десять жизней не одолеть — сама, вон, с чудищем тем тридцати-саженным связываться б не стала. А только вегетариянец Змей Горыныч, еще когда змиёнышем был решил мяса не есть, людишек да живность не трогать, вот и крадёт капустку с грядок. Так что и Богатыря не тронет" — усмехнулась Яга, отлично знавшая Змея Горыныча — «а вот только свяжет по рукам-ногам, в пещере перед собой на камень усадит, да и начнёт про деток своих рассказывать, да внуков, да правнуков, да с картинками. Их там всех сотни за три, как помню. Зуб даю, и недели не пройдёт — сбежит Богатырь да ко мне же прибежит — мстить. Ну ничего — там-то я ему три головы Змиёвых и наколдую — пущай их к Царю-батюшке несёт да на дочке Царской и женится».
Грибочки в горшке издавали особый, умопомрачительный аромат.
Свидетельство о публикации (PSBN) 65888
Все права на произведение принадлежат автору. Опубликовано 06 Января 2024 года
Рецензии и комментарии 0