Бить битых

Луна, погруженная в мрачные размышления, смотрела в окно. Извилистая дорога, уходящая вглубь промышленного района, была усеяна кусками арматуры и другими остатками строительных работ. Высокие бетонные стены, покрытые граффити и ржавые трубы, торчащие из земли, создавали ощущение постапокалиптического мира. Луна каждый день смотрела в эту сторону, ожидая, что фигура ее мужа появится на дороге и вернется к ней.

Не так давно он, алчущий приключений, отправился в безумное путешествие, чтобы раскрыть тайны Бермудского треугольника. Его страсть как интересовало, почему там тонут корабли и падают самолёты.

— Покури немного кальяна со вкусом антоновки, — сказала Луна ему, пытаясь позаботиться.

— Нет, Луна, мне пора. Ведь смерть — моя подруга, а Аллах мне не хозяин, — ответил Буратино, застегивая рюкзак. А потом покинул дом, выпрыгнув с балкона.

С того момента Луна потеряла покой. Она то выла слезами воспоминаний, как скорбная белуга, то, раскрывая рот как ковш экскаватора и закинув голову назад, смеялась как сама свобода.Луна не знала как выровнять чаши весов собственной души и лишь крутила в руках небольшой брелок с рисунком инь-янь, подаренный ей на день рождения мужем.

— Пусть этот талисман будет символом бинарности в наших отношениях, —сказал тогда он, — и как не бывает орла без решки, ночи без дня, единицы без нуля, так не бывает тебя без меня, а меня — без моих фееричных путешествий. Когда настанет момент беспробудности бытия —глянь на этот брелок и знай, что я с тобой, даже если меня нет.

И вот однажды среди тоскливых будней, взгляд Луны привлекла реклама по телевизору о супермикрочипе, заменяющем психологов. Этот крошечный гаджет, установленный в голову, обещал стабилизировать эмоции и направить жизнь в позитивное русло.

— Хочу, — сказала Луна, уставшая от собственной истеричности.

Обычно она не работала, а лишь сидела у окна и смотрела на деревья, дорогу, и торчащие из земли арматуры. Лишь в своем самом безумном воображении мечтала устроиться куда-нибудь в столовую на готовку премиум еды, но кто бы ее туда взял?

Просматривая газету, Луна заметила объявление о наборе кондукторов в депо городского транспорта. Там обещали неплохие суммы, пополам с повышенным стрессом.

— Стресс на стресс даёт спокойствие, — успокоила себя Луна.

Она отправилась к троллейбусному парку, спрятанному за высоким и ржавым забором на окраине города. Войдя через адски скрипучие ворота, Луна увидела здание цеха в стиле абстрактного апокалипсиса. Рассматривая этот криволинейный дизайн, асимметрию фасада, она автоматически представила себе проектировщика — безумного старика с косыми глазами и арматурой воткнутой в голову, который, вместо того чтобы умереть, создал это уникальное сооружение. Казалось, что за дикими по своей облупленности окнами нет ничего, кроме бездны.На площадке перед зданием покоилось кладбище старых троллейбусов. Эти машины, с разбитыми стеклами, насквозь убитые ржавчиной, давным-давно завершили свой путь. Среди них стояло несколько более молодых экземпляров, которые, однако, также имели следы износа. Луна прошла сквозь этот музей и на первом этаже здания нашла отдел кадров.

В кабинете сидела женщина, выражение лица которой было похоже на тухлый фрукт: вся такая серьезная, она глядела прямо в нутро Луны, а её речь напоминала звук с плёнки магнитофона.

— У нас всё просто: вот вам бензопила, аппарат оплаты, сумка для денег. Можете выходить прямо сейчас.

Женщина положила вещи на стол.

— Ловко, — ответила Луна, которую передёрнуло от скрипучего голоса женщины, — позвольте только уточнить, а бензопила зачем?

— Ну, как зачем? — удивилась женщина-фрукт, — вы что, не понимаете психологию безбилетника?

— Нет.

— Если он видит, что кондуктор не вооружён — значит, ему можно ехать без денег. А когда у вас висит бензопила через плечо, то безбилетник подсознательно будет закладывать в самого себя правильные ориентиры.

Луна озадаченно посмотрела на инвентарь, лежащий перед ней.

— Выходите на работу, а там втянетесь, — начальница сделала кратковременную улыбку на лице и отправила пришедшую на рейс.

Троллейбус потихоньку ехал по маршруту «туда-сюда». Луна чётко помнила инструкции, что безбилетников нужно гнать, не слушать их поганые байки, и, конечно же, если что, пользоваться бензопилой для устрашения. И вот, прямо в первый рабочий день, после того как прошло какое-то количество легальных пассажиров, в автобус заскочил мужик лет сорока с головой, вытянутой, как кабачок. Он встал у окна, стараясь не смотреть на Луну.

— Оплачиваем проезд, — сказала она мужчине.

Мужчина глянул Луне в глаза и вдруг расплакался.

— Эй, вы, чего? Я всего лишь попросила оплатить проезд… — она тронула мужчину за плечо.

— Да нет у меня за проезд… У меня жена болеет, я каждый день катаюсь зайцем в транспорте на работу, таскаю там бетонные плиты с этажа на этаж, как кран. И всё для того, чтобы купить жене лекарства… Пустите меня, пожалуйста, у меня никакого рубля нету, всё отдаю ей, верхом на своей совести езжу…

Луна посмотрела на него и сказала:

— Ладно, езжайте.

Этот сорокалетний мужик сказал «спасибо», а сам так и плакал потихоньку всю дорогу возле окна. От него веяло беспокойством.

Луна отошла на своё место, глянула на висящую в салоне видеокамеру и её стали раздирать бесконечные сомнения:

«Надеюсь, меня не уволят после этого. Может, мы просто разговаривали, и деньги я с него взяла… А с другой стороны, не могу я вот так человека выгнать, не могу».

На следующий день, когда Луна уже урезонила своё нутро, которое вопило, что она нарушила правила работы, в троллейбус зашла женщина с кудрявыми волосами, которые походили на пружины. От неё вкусно пахло колбасой.

— Оплачиваем проезд, — сказала Луна, сверкнув бензопилой на плече.

И женщина с пружинистыми волосами ответила Луне:

— Послушайте, я дома кошелёк забыла, у меня мелочи не наберётся на проезд. Позвольте мне, пожалуйста, проехать.

— Ну как я могу вам позволить? Мне голову снесут, в буквальном смысле, — развела Луна руками.

— Но послушайте, я могу вам взамен предложить скидку в столовой номер пять, — сказала женщина.

— Какую такую скидку? — навострила Луна уши, услышав про столовую номер пять, которая славилась в этом городе своими бесконечно вкусными блюдами.

— Я могу вам дать двенадцать процентов скидки на жареную картошку с колбасой и кусочком хлеба, — торжественно обосновала женщина.

— Ничего себе! — вырвалось у Луны и она оцепенела на какой-то момент. Никогда ещё ей не приходилось бывать в этой столовой и пробовать такие лакшери-блюда.

— Хорошо, — сказала она, — хоть я и не должна этого делать, но ладно, Бог с вами.

— Только я вам в следующий раз скидку принесу.

— Ладно, — ответила Луна, которая уже водила носом по воздуху, предвкушая запах жареной картошки с колбасой.

«Надеюсь, им не видно было, что я сделала,» — подумала она, глянув в камеру на потолке.

На следующий день перед сменой к Луне подошла начальница.

— Что вы себе позволяете? — наехала она.

— Что я себе позволяю?

— Вы с полной наивностью слушаете байки этих проходимцев, пускаете их в троллейбус и везёте куда им надо. Наивность ваша превосходит всё понимание, а наша казна, тем временем, опустошается за счёт вас.

— Но, послушайте, я что, могла поступить как-то иначе?

— Могла: не пускать их и всё. И ничего бы с ними не случилось.

— Но у них же обстоятельства жизненные.

— Да плевать я хотела на обстоятельства! У всех они есть. У меня, вон, штукатурка для лица кончилась!

— Я всё поняла, — ответила Луна.

— А мне кажется, вы ничего не поняли, — сказала начальница, — просто выгоняйте их нахрен и всё. Либо деньги, либо на выход. Бензопилу вам для устрашения выдали, а у вас она висит будто амулет на удачу.

На следующий день Луна появилась на работе, настроившись на то, что не будет слушать байки.

«Если я потеряю эту работу, то денег не заработаю, депрессия ухудшится и не будет никакой стабилизации ума...»

Она проездила так почти целую сменуи тут вдруг в троллейбус зашел человек, на которого Луна посмотрела, да тут же и застыла в оцепенении. Перед ней стоял мужчина лет пятидесяти.Он был одет в странный микс стилей: кроссовки, джинсы и пиджак с футболкой. Но главная его особенность заключалась в лице. Одна половина была в явном беспокойстве: злой глаз беспокойно скользил, метался, как-будто пытаясь убежать от чего-то мучительного, а уголок рта нервно подрагивал. В то время как вторая половина лица оставалась спокойной и невозмутимой, как будто она и не замечала этого внутреннего конфликта. Луне показалось, что эти две половины находятся в странном дисбалансе.

Она подошла и попросила мужчину оплатить проезд. На что тот крикнул, поддавшись вперёд:

— Да пошла ты нахрен!

— В смысле? — удивилась Луна, — вы проезд оплатите и езжайте, куда хотите.

— Да пошла ты лесом! — орала злая половина этого человека и наговорила Луне таких матюгов и обзывательств, которых та никогда не слышала.

Ей очень хотелось ответить этому человеку так же грубо, но, глядя на него, в ней взыграла почему-то её природная доброта, которая досталась ей с самого детства от матери, которая тоже старалась гасить конфликты терпением. Мамушка Луны сначала выдерживала большую паузу, была медленна на гнев, а когда вторая сторона конфликта остывала, она говорила:

«Пойдем лучше кальянчик с чагой покурим, весь пар и выйдет».

Вот и Луна стояла. А мужчина, не переставая говорить гадости и обрушивать на Луну все возможные словесные конструкции, вдруг воткнул руку спокойной стороны тела кистью прямо себе в рот, будто бы заткнув его кляпом. Злая сторона человека стала возмущаться, мычать, но ничего не смогла сделать.

В этот момент Луна обняла этого мужчину. Тот явно этого не ожидал. Он сначала напрягся под объятиями, а потом застыл. После того как Луна отпустила человека, он, наконец, вытащил из рта руку, и та часть, которая ранее была злой, спросила Луну:

— Что это вы?

— А что? — ответила Луна, — если я буду бить битых и ломать ломаных, кем же тогда сама буду?

Мужчина вслушался в эти слова.

«Теперь меня точно выкинут с работы,» — подумала она, глянув на видеокамеру.

— Езжайте спокойно, куда вам надо, — дополнила Луна, обняла его ещё раз и ушла на своё место.

Мужчина встал у окна и не отрываясь смотрел на неё, вызывая внутри Луны противоречивые чувства. Она сунула руки в карманы и вдруг нашла там брелок мужа. Вытащив его наружу, она долго смотрела на причудливые формы инь-яня. Ей казалось, что вот он тот момент беспробудности бытия. Полной и безнадежной. Потом, глянув в окно, неожиданно увидела, как в троллейбус заходит та самая женщина с волосами-пружинами. Пассажирка сама подошла к Луне, поздоровалась и сказала:

— Вы помните меня?

— Да, помню, — ответила Луна, почувствовав запах колбасы.

— Я вам обещала скидку в столовой номер пять.

— Да, да, я помню.

— Так вот, пожалуйста, возьмите эту бумагу, придете в столовку, покажите ее, я вам даже двадцать процентов скидки выбила, — женщина протянула небольшой листок Луне.

— Ничего себе, — изумилась та, — спасибо большое, благодарю.

— Да не за что, вам спасибо. Вас, наверно, наругали? — спросила женщина, улыбаясь.

— Ну, а что сделаешь, ничего, нормально все.

— Кстати, а вы не хотите… то есть, не хотели бы вы… работать в этой столовой номер пять на должности жаренья картошки с колбасой и с кусочком хлеба? — спросила женщина.

Луна посмотрела на эту женщину и даже не поверила своим ушам.

— Вы шутите, что ли? — проговорила она скованными губами.

— Нет, зуб даю! — ответила женщина, вырвала зуб и дала Луне.

— Я о такой работе и мечтать не могла. Конечно же, я пойду.

И Луна действительно уволилась из депо. А заодно, как бы невзначай, рассказала, где теперь будет работать. У начальницы от удивления вывалилась нижняя челюсть и Луна наконец увидела тот самый магнитофон, который делал голос этой женщины таким скрипучим.

— Как? Как? — орала женщина.

— Очень просто, — сказала Луна и ушла с этой работы на новую, поцеловав брелок мужа прямо в сердцевину пересечения черного и белого.