Двенадцатый - лишний

Что самое опасное?
« Невежество священников,
Материализм учёных,
Бесчинство чиновников».
Пифагор, 500-е годы до нашей эры.

В те времена, то есть в 70 — е годы двадцатого века нашей эры, часто организовывались поездки студентов последних курсов на практику или на обучение в центральные ВУЗы.
Вот и в этот раз была направлена в Ленинград группа студентов на два месяца для прохождения преддипломной практики. В этой группе была и Наташа Ульянина. Даа! Вот только Наташа была на последних месяцах беременности. Всех распределили по проектным институтам: кого — в Ленпроект, кого — в Гипрогор, ну и так далее.
Гостиница, в которой их поместили была расположена довольно далеко от центра. Ездить ежедневно на работу было для Наташи весьма затруднительно. Ещё в Душанбе ей предлагали остаться и проходить практику в ведущем проектном институте города Душанбе. Но она отказалась. А причин тому было две: первая — здесь она не получит тех знаний, что в Ленинграде, вторая — в Ленинграде жил её бывший муж.
Они встречались около года. Наконец поженились. Но жизнь семейная не заладилась сразу после женитьбы. Её горячо любимый муж прямо на свадьбе «на радостях» так напился, что торжество продолжалось без основного виновника. Три дня отпуска, положенного молодым, он провалялся в почти бессознательном состоянии. Потом ещё несколько дней похмелялся. Тут-то Наташа и узнала, что её возлюбленный — алкоголик. Его родители Наташе ничего не сказали, полагая, что раз он столько времени продержался, пока добивался руки Наташи, то есть надежда, что он окончательно порвёт с этой пагубной страстью.
Наташа боролась полгода, но не выдержала больше и подала на развод. Она вернулась в Душанбе к маме и перевелась в Душанбинский политехнический. Тут выяснилось, что Наташа беременна. Сообщать об этом мужу она не стала — гордость не позволила. И вот теперь она в надежде на встречу и, как знать, может на примирение, рискнула поехать в таком состоянии.
По приезде она первым делом направилась к своему когда-то любимому мужчине. Долго она стояла под дверью, не решаясь позвонить. Сердце билось так сильно, что казалось, если бы он находился у двери, то услышал бы его громкий стук, как в дверь молотком. Потом она заметила, что дверь просто прикрыта, то есть не заперта. Она потихонечку вошла и увидела ужасающую картину: кругом грязь, вонь, пустые и не совсем пустые бутылки. Родителей она не увидела. Чувствуется, что они там не проживают. Сам хозяин валяется на диване в верхней одежде, в ботинках. Состояние совершенно не приемлемое для разговора. Наташа постояла, постояла и ушла. Она вспомнила, как подруга отговаривала её от замужества на выпивающем. «Наташа,- говорила она, — если еврей пьёт, то это навсегда. Не справишься ты! Много ты видела евреев-алкоголиков? Я с такими не встречалась. Они, как правило, надёжные семьянины, даже, если погуливают. Погуливают — да, но не пьют, как забулдыги».
Наташа была влюблена и не поверила, что её возлюбленный — алкоголик. Красавец! Хорошо образован. Утверждал, что он не алкоголик, что на него наговаривают, что выпивает он изредка, как все люди. Она и поверила. Теперь она абсолютно точно поняла, что к прежнему возврата уже быть не может. Надежда, теплившаяся в душе, окончательно потухла.
Ежедневные поездки из гостиницы на работу, поездки в ЛИСИ, походы в музеи измотали Наташу. Сказался и стресс от неудавшегося свидания с любимым, и она преждевременно родила.
Мальчишечка родился у Наташи хорошенький такой. Спокойный. Спит и спит. Молока хватает. Всё хорошо, только вот практика кончается: надо успеть дописать отчёт, оформить все документы. Народ у нас сердобольный, сочувствующий. Подписали ей чистый лист, который будет последним в отчёте. Выставили отличную оценку и дали отличную характеристику. Можно возвращаться домой и заканчивать отчёт. Сокурсники собрали оставшиеся деньги и купили Наташе немного пелёнок, распашонок, клеёночку, бутылочку, одеяльце — всё самое необходимое для малыша.
Руководитель практики, молодая преподавательница, собрала всех, и просила быть готовыми пораньше, чтобы они приехали в аэропорт загодя, сдали багаж среди первых и успели перекусить в буфете хоть каким-нибудь пирожком. У стойки, где регистрировали пассажиров, они оказались почти первыми. Началась регистрация. Елена Петровна встала у стойки и стала вызывать поочерёдно своих подопечных:
Ребята, подготовьте паспорта. Козлов, клади багаж, так, проходи. Рябинина! Хорошо, проходи. Васильева! Хорошо, проходи. Ульянина! Наташа, ну, быстрее.
Подождите, — остановила работница аэропорта. — Что это у вас? Ребёнок? Против вашей фамилии не указано, что имеется ребёнок.
Так, когда мы брали билет его и не было. Он у нас появился всего неделю назад, стала объяснять руководитель практикой. Девочка досрочно родила, непредвиденно.
Документ на ребёнка есть?
Да. Вот справка из роддома.
Идите в кассу и впишите ребёнка. У вас в билете значатся 11 пассажиров, а ребёнок — двенадцатый. Лишний. Я лишних пассажиров не могу пропустить в самолёт.
А, надо сказать, билет у них был один на всех. Так ездили поездами и плыли на пароходах, летали самолётами все туристы и всякие групповые экскурсанты. Отказ в регистрации.
Преподаватель объясняет, что никто не мог предположить, что роды будут преждевременными. Работница и слушать не, а разговаривать — тем более.
Ничем не могу помочь, — был ответ. — Я не могу посадить в самолёт лишнего человека, не значащегося в списке.
Да какой же это человек? Это маленький грудной новорождённый младенец!
Для нас — он пассажир. Лишний, не вписанный в список.
И что нам делать? Должен же быть выход.
Пройдите к кассе, пусть исправят ваш билет. Отойдите от стойки, не мешайте пассажирам регистрироваться, — буквально прикрикнула она начальствующим тоном.
Преподаватель с Наташей помчались к кассе. Оказалось — не к той. Наконец, нашли нужную.
— Что у вас? Быстрее, пожалуйста, очередь ждёт.
У нас, видите ли, несколько необычная ситуация. Нам надо переделать общий билет, чтобы добавить туда ещё одного пассажира.
Что же тут необычного. Только зачем переделывать билет общий, когда можно просто докупить билет, если, конечно есть места. Куда Вы летите?
Это не совсем обычный пассажир. Это — ребёнок!
Вы хотите его одного отправить? Нужен сопровождающий — это непременное условие.
О, Господи! Выслушайте меня до конца, пожалуйста. Наш самолёт вот-вот взлетит, а у нас проблема. Мы брали билет один общий на группу студентов. Одна из них досрочно, непредвиденно родила И теперь нас не одиннадцать душ, как записано в списке, а двенадцать. Вот двенадцатого и надо просто приписать к фамилии матери.
Просто! Хм! Это совсем не просто. Сколько лет ребёнку? Неделя?! Надо было сразу же переписать билет в центральных авиакассах.
Нет. Нельзя было. У нас не было справки. Роддом выдал нам справку только при выписке, то есть вчера.
Нда! Вам придётся сдать билет, то есть, оформить возврат. Но при этом вы теряете 50 % стоимости, и купить новый. С припиской ребёнка.
Боже мой! Да вы думаете, что говорите? Студенты возвращаются с практики. Откуда у них такие деньги?! Платить за билет на одиннадцать человек из-за одного крошечного ребёнка!
« Граждане пассажиры! Заканчивается регистрация на рейс...» — объявляет дикторша по громкой связи. И, через минуту тот же голос: « Начинается посадка на рейс...»
Это наш самолёт улетает. Подскажите, как нам быть?
Попробуйте подойти к начальнику аэропорта. Поторопитесь!
Быстрее, быстрее к начальнику аэропорта. Народу много. Пропускать не хотят без очереди, а уже начинается посадка. Наташа прижимает ребёнка, как будто его у неё могут отнять. Лишний пассажир. Слёзы льются безостановочно. Наконец, ребёнок не выдержал материнского напряжения и заорал так, что народ после перебранки друг с другом решил пропустить их. Но принимал посетителей не сам начальник аэропорта, а его заместитель. Он растерялся, начал смотреть разные инструкции — ничего подобного не нашёл. Ребёнок — лишний. И всё тот же вопрос: почему он не вписан? Надо было у фамилии Наташи вписать: «с ребёнком». Тогда одно место дали бы впереди: там все удобства для матери с ребёнком. И люлька, и прочее».
Да, поймите же вы! Никто не предполагал, что студентка родит. Разве можно такое предвидеть? Да и кто нам даст билет на ребёнка, которого нет».
Да! Всё так, но ничем помочь не могу. Надо матери с ребёнком остаться, как не прибывшую к самолёту. Потом купить ей новый билет на ближайший самолёт, где будут места.
Вы что? С ума сошли? Где она будет жить? У неё для ребёнка -то ещё ничего нет. Его же надо пеленать, купать, кормить. Нет и нет! Об этом не может быть никакого разговора. Да, не рыдай ты так, Наташа! Молоко от слёз солёным будет! Должен быть выход, должен.
Нда! Ну, есть один вариант. Только, боюсь, он вас не устроит.
Устроит, устроит. Нас любой вариант устроит, лишь бы улететь!
Надо успеть сдать в кассу возврата билетов ваш билет и взять в другой кассе новый с припиской о ребёнке.
Спасибо, хорошо. Ой! Мы это уже проходили. Билет у нас один на 11 человек. Получается: мы сдаём 11 билетов. У нас нет таких денег, понимаете?
Если вы нас не посадите, то мы ВСЕ не пойдём в самолёт и потребуем возврата денег. И добьёмся разговора с министром. И вам не поздоровится. А не получится этот вариант, мы подадим в суд. Не может быть, чтобы данный случай не был предусмотрен вашими инструкциями, которые вы, по всей видимости, плохо изучили.
« Ничего себе, — подумала Наташа, глядя на своего педагога. — Отличная логика, настоящий Макаренко». Что-то подобное, видимо, пришло в голову и заместителю начальника. Он набрал по телефону номер, по которому связался с самим начальником. Тот долго не мог понять, в чём проблема. Наконец, зам положил трубку. Он вытер пот с лица, извинился за что-то непонятное и, развёл руками.
«Продолжается посадка на самолёт, вылетающий рейсом...» — рвёт душу объявление.
«Что же делать? Что делать?» — стучит в висках у педагога. И вдруг она решительно потребовала у зама:
Так, наберите мне вашего начальника, быстрее, слышите объявление? Мне надо ему кое-что сказать. Побыстрее, пожалуйста, если не хотите потерять свое тёплое местечко.
Что вы себе позволяете, начал зам, но в то же время стал набирать номер начальника аэропорта. « А, что я ему скажу? — Пронеслось в голове у Елены Петровны. — Просить — бесполезно. Не разжалобишь». Зам передаёт ей трубку.
Здравствуйте, — медленно начинает говорить Елена Петровна. — С вами говорит руководитель практики группы студентов из города Душанбе. Нам отказывают в возвращении назад, так как у нас оказался лишний пассажир — новорождённый ребёнок. Да, да. Знаю. Вы в курсе Но… Выслушайте, меня, пожалуйста. Спасибо. Так вот. — И тут она заговорила быстро, но чётко и горячо — На днях по телевидению показывали, как достойно вели себя члены экипажа, когда у них в самолёте у женщины начались преждевременные роды. Как великолепно справилась молоденькая стюардесса, как стоически вели себя члены экипажа, которым пришлось принимать роды по радиосвязи. Они не выбросили через отверстие в туалете «лишнего» пассажира, появившегося на свет и не вписанного в билет. А представьте себе, что наша студентка родила вот сейчас, у вас тут возле регистрационной стойки. Что бы вы делали? Искали инструкцию? О! Слышите? Уже заканчивается посадка на наш рейс, билеты мы не сдали. 11 пустых мест. А нас здесь надо будет кормить трое суток, ибо в Душанбе прямой самолёт летает только два раза в неделю. Спать уложите со всеми почестями, иначе наше правительство выставит вам свои требования. Хорошо. Спасибо. Передаю трубку. До свидания!
И она победно передала трубку заму. Тот попросил всех на минуточку выйти.
Двери было трудно открыть, так как пассажиры, слыша громкий разговор, прильнули к замочной скважине. Всем было интересно узнать, чем же закончится эта история. Тут же толпились и студенты, строя разные планы. Народ затаил дыхание.
Вроде, вы победили! — успел шепнуть один из подслушивающих и отпрянул от двери.
А, вот и сам зам. Теперь он сама доброжелательность. Он даже с какой-то торжественностью произнёс заветные слова: «Идите в кассу №4, я сейчас позвоню, и вам просто («просто») впишут ребёнка, то есть переделают билет. Справка из роддома есть? Ну, всё. Успехов и… доброго пути».
Елена Александровна помчалась к кассе, велев ребятам идти к регистрационной стойке.
«Заканчивается посадка на рейс… Группа студентов из Душанбе, срочно пройдите на посадку… Товарищи провожающие! Вылет самолёта рейсом Ленинград — Душанбе задерживается на некоторое время ».
Теперь эти объявления не вызывали учащение пульса, дрожь в коленках. Теперь без них не улетят.
Кассирша быстро приписала в билете рядом с фамилией Наташи «с ребёнком». Потом Елене Петровне пришлось снова бежать к заму, чтобы тот завизировал подпись кассирши. Написал: «исправленному верить», поставил свою подпись, печать и штамп. Более проволочек не было. Всё пошло как по маслу. Наташе выделили место, где есть люлька, пересадив женщину с ребёнком на другое место. Елену Петровну посадили рядом с Наташей. Стюардесса принесла немного воды, салфеток, пару газет, для мокрых пелёнок. И сказала, что через полтора часа будут разносить обед. Ой, как долго ждать! Лететь — то больше пяти часов! Все голодные! Но тут один из студентов ко всеобщей радости раздал всем по пирожку, которые он всё-таки успел купить. Приятный сюрприз! Кто-то из пассажиров дал Наташе бутылочку с чаем. «Какие хорошие у нас люди!» — думала Наташа, смачивая пересохшие губы. Всю дорогу спорили ребята, подбирая имя двенадцатому — лишнему. Кто-то из ребят предложил назвать малыша Глебом. Глеб — наследник бога, любимец богов! И к концу полёта большинством голосов поддержали выбор Наташи. Глеб, Глебушка! Глеб в их группе стал считаться как бы сыном полка.
Вот и вся незамысловатая история с двенадцатым лишним.
Бюрократия, бюрократия. Изживётся ли она когда-нибудь? Будут ли чиновники грамотными? Станут ли они когда-нибудь человечными? А законы — то у нас, наверно, хорошие, нормальные.