Люба, Любочка, Любовь.

Ещё десять лет назад, никогда бы не подумал, что такое случится.
— Любовь Петровна, и зачем Вам всё это?
— Много ты понимаешь! Молодой ещё, а мне надо.
Мы сидим на кухне с ноутбуком, который был подарен зятем Любови Петровны на очередное ее шестидесятипятилетние. Почему очередное, потому, что, сколько я себя помню, мы все время ей отмечаем шестьдесят пять.
— Ну, вот, я вам всё поставил….
— И итернет?
— И интернет, только надо модем купить.
— А этот дем дорого стоит?
— Нет, самый простой рублей пятьсот.
— Годиться, ты мне на бумажке запиши, я куплю, и снова к тебе приду…, ставить будешь….
Любовь Петровна наш местный феномен. Бабки в её возрасте или дома сидят, или в поликлиниках шастают, а она….
Соломенная шляпка, глаза, подведённые карандашом, и ярко алые губы с запахом сердечных капель. Лёгкое платье, а-ля Людмила Гурченко, едва прикрывает её тощие ноги в ботиночках — «И.В. Сталин всегда с нами!» и всегда с бесформенной сумочкой, необъятных размеров.
— Любовь Петровна, только завтра я дежурю.
— Ничего, я тебя ждать буду, пирожков напеку. Ты пирожки то любишь?
— Люблю.
— И с капустой, поди?
— И с капустой…
— От, с дежурства прейдешь, и будут тебе пирожки….
Пришлось, поставит ей и модем. В общем, пирожки, пирожками, а я весь вечер убил на то, чтобы объяснить как «туситься» в инете, аж вспотел.
— Любовь Петровна, вы поняли, вот это ссылка, нажимаете и попадаете на ту страницу, которая вам нужна!
— Вот так?
— Да правильно….
Фуууу. Ушла. Тут устал как чёрт, а ей всё расскажи, да покажи…. На кой черт ей всё это надо…. Сидела бы на своей завалинке, да носки бы внукам вязала. Аж зло берёт. Молодым по барабану, а тут бабка надцати лет…, «сирфинг» ей подавай. И где это она таких слов наслушалась?
Неделю о ней не было ни слуху, ни духу. Уже и подружки волноваться начали: «Поди, померла наша Петровна, до модничалась!», но однажды…
— Андрюша…, живой аль нет…, чё молчишь-то?
— Здравствуйте, Любовь Петровна, я после дежурства, спал. А у вас что-то случилось…?
Я, честно сказать, её сразу даже и не узнал. Волосы покрашены в черный цвет и аккуратно собраны в тугой узел.
Аккуратное, простое платье с белым пояском, лакированные туфли. Ну, вылитая Бриджид Бордо в старости, вот только губы всё также накрашены в ядовито красной помадой.
— Тут у меня…, это…, вопрос к тебе есть. Ты мальчик большой, дохтур, тебе можно… Да ты кушай, кушай, я мешать не буду.
Ох и не нравится мне её тон. Я осторожно спрашиваю:
— Что сказать-то?
— Да я это…. Я тут себе мужичка в итенете приглядела…
Я чуть не подавился.
— Кого?
— Нет, а что? Главное Пугачёвой можно, а мне нет? А он ласковый такой, всё Любочкой кличет.
Я сразу-то и не понял, о чём это она говорит. Хотел было сказать, что: «Какой вам мужичок. У вас Любовь Петровна все ровесники уже, поди, померли!», но осёкся. Уж больно вид у неё жалостливый был, как у побитой собаки.
— Ты ж пойми, я одна, да одна и словом не с кем перемолвиться.
— А что от меня-то надо, чтобы я вам этого мужичка сосватал?
— Да нет, нет, ты только не серчай. Он любит меня. О то подожди…
Она быстренько засеменила к себе в квартиру, неся на обратном пути ноутбук. Лихо открыв нужную страничку, видно тренировки не прошли даром, она развернула ноутбук ко мне.
— Вот!
Увидев её персональную страничку, я потерял дар речи. С фотографии на меня смотрела женщина в невообразимых перьях, в которой с трудом угадывалась Любовь Петровна…, и ниже ник: «Коварная Любовь».
— А как же это вы?- с трудом выдавил из себя я.
— Это внучка расстаралась, она у меня такая выдумщица.
— Да тут…
Внучка, явно, хотела подшутить над бабушкой:
«Интересная женщина, средних лет, без комплексов ищет собеседника, для приятного время препровождения».
Ну что без комплексов, это было ясно сразу.
— Вы хоть читали, что она вам тут понаписала?
— А что, я еще не совсем, я ещё могу волновать мужчин, и практика показывает довольно интересных.
— Ну, что интересных, я не сомневался.
— Ты зря так Андрюша, я в молодости была о-го-го, ни кто так как я готовить не умел. За мной сам первый секретарь обкома ухаживал…
Нашла коса на камень, вернее ведро на коромысло, сейчас будет НЭП вспоминать.
— Любовь Петровна, ну так же нельзя!
— В интенете можно, там все брешут, кого не возьми. Заникались и никто не знает, кто ты на самом деле….
— А что ваш мужичок? Он знает, сколько вам лет?
— Дааааа…, ну почти…. Женщина моих лет не обязана указывать свой возраст.
— И кто он?
— Вот, Славиком зовут, такой славный.
Моему ужасу не было предела. Со страницы на меня смотрел молодой человек лет тридцати пяти с рыжими усами, которые никак не делали его взрослее.
— О господи, а что вы от меня то хотите…?
— Вот! — и она пальчиком ткнула в переписку.
« Дорогая моя Люба, Любочка, любовь, я весь истомился после последнего нашего разговора, где ты обещала показать мне вкусненькое….»
Я с удивлением посмотрел на Любовь Петровну.
— Что? Я хотела показать ему мой любимый торт.
«… так бы страстно и припал губами, к этому вкусненькому, и наслаждался бы, и наслаждался,»
— Видишь, он тоже сладкоежка, как я.
«… я знаю, твои нежные ручки могут всё!»
— Тебе мои пирожки понравились? То-то…, и он их оценит. Вот только тут я не поняла…
«…я расцелую, каждую твою клеточку, каждый твой лепесток.»
— Это он наверное на крем-брюле намекает — съехидничал пришедший в себя я.
«…установи у себя на компьютере Skype и мы будем наслаждаться, наслаждаться и наслаждаться!»
Я себе представил, это наслаждение и мне стало плохо.
— Любовь Петровна, может, не будем устанавливать?
— Вот, и ты меня не понимаешь. В кои-то веки нашла родственную душу, а вы все как сговорились: «Мама вы с ума сошли…, это же бабник!»
— Дак, это…
— Ты скажи, ты мне друг?
— Я хотел бы им остаться.
— Тогда ставь!
Она пропала ещё на две недели, и как-то вечером я услышал знакомый стук в дверь.
— Андрюха…, живой аль нет? Чё молчишь-то?
На пороге стояла прежняя Людмила Петровна в соломенной шляпке с подведёнными карандашом глазами и помадой ядовито алого цвета.
— Андрюша, я тебе пирожков принесла, с капустой, как ты любишь. Хоть все вы мужики сволочи, но мы по-прежнему друзья!