Стоны из другого мира

Как- то встретила я соседку Зину. Мы с ней живём на одной площадке.
— Привет, Лорик! — Так она меня называет, хотя я лет на пятнадцать её старше. — Как ты себя чувствуешь? Плохо, да? Соседка снизу говорит, что слышит твои стоны. Я ей объяснила, что ты очень болеешь и, видимо, когда приступы, то стонешь.
«Так, — подумала я. — Чёртовы современные многоэтажки. Никакой звукоизоляции. Даже постонать нельзя в своё удовольствие. Кстати, врачи говорят, чтобы, если есть возможность покричать от боли или постонать, то это даже полезно проделывать. А тут стону потихоньку в подушку и кому-то мешаю спать». Между прочим, с некоторых пор я тоже стала слышать странные стоны. Странные, потому, что как-бы не совсем человеческие, что ли. Какие-то особенные!

Я поделилась с сыном.
— Андрюша, знаешь у меня в квартире кто-то живёт. Невидимый, но слышимый. Когда мне совсем плохо, и я потихонечку стону, то и ОН стонет. Да и сам частенько постанывает. Я иногда ощущаю чьё-то присутствие. Я думаю, что этот кто — то из параллельного мира.
— Фантазёрка ты, мама. Надо же такое приду ать. Хм. Параллельный мир! Ты лучше, чтобы не думать об этом, позови священника, пусть освятит квартиру.
Невестка поддержала его. Она последние годы стала частенько наведываться в церковь. Вот и сын, видимо, поддался её влиянию.

— Нет и нет, говорю я. Мне трудно будет без «ЭТОГО». Что он делает плохого? Никому не мешает. Дышит потихоньку и стонет. То стон в ванной лучше слышен, то — на кухне, то — в прихожке. Я просто почти физически чувствую ЕГО присутствие. Мне веселее с НИМ, я привыкла. Всё не одинокая. Вот, дышит кто-то рядом. Я разговариваю. Спрашиваю: «опять плохо? Надо потерпеть. Мне тоже плохо. Вот такие мы с тобой несчастные!» Поговорю так, и мне как — будто легче.
— Ну, ладно, — прощаясь сказал сын. — Подумай всё таки о священнике.

Я пообещала. Прошло несколько дней. Поздно вечером звонит Зина. У неё мужа инсульт разбил, и вот на днях она его привезла домой, поскольку он уже стал помаленьку говорить. Пошёл на выздоровление. Зина в ночнушке, да и я уже переоделась ко сну. Вид у неё странный.
— Лорик, ты как? Совсем плохо? Коля стонет, я спать не могу. Слышу, и ты стонешь. Мне показалось, что сильнее, чем обычно, и я заволновалась. Если чего надо, скажи. У меня теперь много разных обезболивающих. А то я и в аптеку сбегаю. Лорик! Ты не стесняйся, скажи чего надо.
— Успокойся, Зина. Мне ничего не надо. Боли меня временно отпустили, и я не стонаю уже недели три.
— Как это? Я только что слышала стон. Лорик! Правду говоришь?
— Правду, правду.
— А какие же я стоны слышала? Ну, ладно. Спокойной ночи!

Только я легла в постель, снова звонок, да такой настойчивый.
— Кто там?
— Это я, Лорик. Открой, открой скорее!
Я открыла. Стоит Зина у лифта, машет мне рукой, подзывая.
— Слушай, ничего не слышишь?
— А что я должна слышать?
— Стон.
— Какой стон?
— Откуда мне знать: какой. Я от тебя пошла и слышу стон. Вроде как из лифта. А через минуту — снова стон. А сейчас вот — тишина.
Я прислушалась. Тишина.
— Может, кто в лифте стонет? Ты не смотрела?
— Нет, я как услышала стон, сразу тебя позвала. Ну, что? Открываем лифт?
— Открываем.
Зина нажала на кнопку и дверца открылась. В лифте — никого.
— Но я очень отчётливо слышала стоны. Понимаешь? Если бы мы с тобой только что не разговаривали, я бы подумала, что это ты стонешь. А потом прислушалась, и мне показалось, что звуки из лифта доносятся.

По лестнице спускается слегка поддавший мужчина. Увидел двух старушек в ночных рубашках о чём — то шепчущихся около лифта.
— Бабоньки, а что случилось — то? Застрял там кто? Нет? А вы чего ищете?
— Иди, иди своей дорогой! Что, женщин в ночных сорочках не видал?
— Ты чего это, Зин? Что это с тобой? Мне просто интересно, что вы там ищете.
— Сказала: «Иди». Вот иди и не мешай нам.
— Ненормальные. Может, вам уже скорую вызвать психушную? А то — замёрзните!
И он пошёл вниз к почтовым ящикам. Возвращаясь, остановился, покрутил пальцем у виска и пошёл наверх.

Но, тут же вернулся.
— Заинтриговали вы меня. Пока не разберусь, никуда не пойду.
— Хорошо. Давай слушать. Тихо ты!
Теперь две полуголые старушки прижались к лифту ухом. Над ними стоит мужчина, раскинув руки, как бы обняв женщин. Он тоже прильнул ухом к стенке лифта. Минута, другая! Тишина! Мужчина не выдерживает, выпрямляется.
— Ну, и где твои стоны, Зинуля? Совсем «с глузду зъихала», как говорит мой друг хохол. Пошли, пошли по домам.
— Никуда я не пойду, — жёстко заговорила Зина. — Никуда не пойду, пока не разберусь в этих стонах. Ведь слышала я их, как вот тебя сейчас. Слышала, — уже плачущим голосом заговорила она. — Это тебе, алкашу, может что-то показаться, а я пока ещё в своём уме. Понял? Иди, иди, проспись.
— Ты чего это, Зин? Ну, прости. Да вы из меня алкоголь уж давно вышибли. Только где они, твои стоны?
— Ой!, Слушай, Петенька! А ну-ка, покатайся маленько в лифте: наверх и снова к нам. Давай, давай! — командовала Зина повеселевшим голосом.
Пётр вошёл в лифт, нажал на кнопку. Лифт подумал, подумал ( он у нас тугодум), бесшумно закрыл дверцу и… Вздох! И… лифт поехал. Зина схватила меня за руку. «Оох!» — раздался тихий стон. «Ыыыэх!» — другой звук. Вздох, и лифт остановился. Снова вздох и лифт бесшумно стал опускаться. Стоны чередовались. Разные по звучанию, но одинаковые по эмоциональному воздействию — жалостливые. Вот дверца так же бесшумно открылась и вышел Петя.
— Ну, что? — Кинулась к нему Зина. — Слышал, слышал? А говоришь: « с глузду...», — торжествовала Зина.
— Ты чего, Зин? Я ничего не слышал. Тихо лифт ходит.
— Как, не слышал? Мы слышали, а ты — нет? Слышали, Лорик?
Я подтвердила.
— Ничего не понимаю?
— Зато я понимаю, — торжественно объявила Зина. Кто-то в щели около кабины застрял. Надо МЧС вызывать.
— Нет. Скорую из психушки. Я же говорил…
— Так, Петенька, ну-ка отправь лифт на 9-ый этаж. Давай, давай!
Петя открыл дверцу, быстро нажал кнопку и выскочил из кабинки. Лифт вздохнул. Петя вздрогнул. Зина торжествующе глянула на него. А вот и первый стон. Петя весь напрягся. Вот и другой. Тишина. Вздох. «Боольноо!» — звук из щели. Тишина. «Иыэа» — пожаловался кто-то. Вздох. Тишина. Лифт приехал.
— Ну, что? Теперь слышал? А не верил! Кто-то там есть. Я помню, в щели шланг болтался.
— Не шланг, а трос.
— Какая разница! Ещё противовес какой-то. Человек прижался к стеночке, а эти тросы, противовесы прижимают его сильнее, и ему больно, вот он и стонет.
— Зин, ты всё-таки, того, к врачу сходи. Какой человек? Когда мы стоны начали слышать? Ты всё говорила, что это соседка какая-то стонет от болей…
Зина перебила его. Она так захохотала, что он, глядя на меня, опять покрутил пальцем у виска.
— Да я вот на Ларису грешила. Всем ближайшим соседям раззвонила про её боли.
Теперь они хохотали вместе с соседом, который всё показывал на меня пальцем и вновь закатывался со смеху. Видно, комичность ситуации сказалось на настроении. Однако, Зина не забыла о своём предложении вызвать МЧС.
— Зинуля, подумай, что ты им скажешь? Что в щели застрял кто-то из другого мира? Это такие звуки издаёт трос, когда касается стенок. Прислушайтесь и вы услышите, что звуки металлические.
Мы решили ещё раз послушать эти странные звуки и запустили лифт. Очень, очень трудно согласиться с Петей. Звуки, ну такие жалобные, страдальческие, что по сердцу скребут. Особенно те, что короткие. А вот у тех, что длиннее, можно при желании, уловить металлический, как бы это сказать, привкус, что ли.
— Ну, всё, бабоньки. Уже час ночи. Простудитесь и завтра будете сами стонать. Расходимся! Хм. Ну и лифт у нас. Говорящий. Жалующийся на свою долю, — пробормотал он и пошёл домой.
— Стой! — скомандовала Зина. — Стой! Давай ещё раз послушаем.
Пётр вернулся, отправил лифт наверх, раскинул руки, накрыв старушек своими крыльями, как огромный ястреб. И все прижались к лифту.

А вот кто-то входит в подъезд. Лифт занят, и он идёт пешком. Это Вилор (Владимир Ильич Ленин — отец революции — такое у него имя). Они с Петром соседи по площадке.
— Пётр! Ты что ль? А чего это ты зажал женщин?
— Проходи, Отец Революции, не мешай! Мои женщины совсем замёрзли, я их так хоть чуть- согреваю. Иди, иди!
Но, Милор подошёл и рванул за шиворот Петра, оттаскивая от женщин. Ба! Бабульки — то, почитай, совсем голые. Он отпустил Петра.
— Так, чем вы тут занимаетесь?
— Общаемся, — ответил Петя.
— С кем?
— С параллельным миром, — Пётр вошёл в раж, желая разыграть Вилора. — Ты смотрел фильм: «Окно в Париж?» Там через слуховое окно на чердаке они вылезли в Париж прошлого века. Я думал — фантастика. А теперь вот к нам пытаются пробраться через щель между лифтовой кабиной и стенкой шахты представители параллельного мира. Застряли, понимаешь! Жалуются, просят помощи.
— Так МЧС надо вызвать.
— Мы думали об этом, но что мы им скажем? Спросят: какие такие пришельцы? Скорую из дурдома вызовут, да ещё и штраф наложат.
— Ну, и дурак же я! Разыграл, да? Петька?
— Не веришь? Слушай. Тихо! — и он снова запустил лифт.
Вилор снял с себя куртку и накинул на женщин.
— Тише, ты, слушай.
Лифт вздохнул и тихонько тронулся. «Ых!» — раздался вздох. «Ой! ОЙ-Ёёй!»- раздалось через секунду. Вилор тоже навалился на женщин, чтобы быть ближе к лифту и всё вздрагивал поначалу на каждый звук. Лифт остановился.
— Ну, что?!- торжествующе спросил Петя. — Мы давно слушаем. Я уже и смысл хорошо понимаю. Они как- то умеют его передать.
— Да, ну вас! — рассмеялся Вилор. — Трос задевает за стенки шахты, вот вам и стоны. Скрип такой, на стон, действительно, очень похож. Надо подумать как от этих стонов избавиться. Пошли домой, Петро. Женщины совсем замёрзли.
И они, обнявшись, пошли наверх. Тут мы и почувствовали, что совсем заледенели.
— Зина, пойдём по чашечки горяченького чайку выпьем. Как бы и впрямь не заболеть.
— А покрепче ничего нет?
— Вроде, осталось вино. Мускат. Пьёшь такое?
— Давай, пошли, пока Коля спит.
Мы с ней допили вино: как раз по рюмочке получилось. За здоровье Коли и за наших непознанных друзей. И с какой — то грустью простились.

Дня через три звонок в дверь. Это Вилор.
— Соседка, я что подумал: трос трётся, трётся и может ведь протереться. Лопнет, и кабина рухнет вниз. Хорошо, если будет пустая. Я написал заявление в ЖКУ, чтобы смазали трос чем-нибудь. Хоть бы и маслом машинным. Тогда и скрипов не будет, и стонов. Они, если придут, будут вам звонить, чтобы двери открыли. Мы — то на работе.

Теперь я каждый день слушаю эти стонущие звуки, и мне они всё равно кажутся человеческими, исходящими откуда-то, но совсем рядом. И, что интересно: звуки эти особенно отчётливо слышны в комнате. А ведь она не соседствует с лифтом: между ними коридор и туалет с ванной. И мне совсем не хочется, чтобы этих звуков не стало. Вся надежда на то, что наш ЖКУ не очень — то работящий. Там одним заявлением не отделаться.
А может… Всё же… Нет, не может… Не может. Я же взрослый человек, должна понимать… Не хочу ничего понимать: мне жаль расставаться с моей легендой о ком-то из другого мира, к которому я так привыкла. Я жила смешной мечтой, что когда — нибудь и как- нибудь я с этим таинственным жильцом моей квартиры встречусь. Я снова и снова вспоминала фильм «Окно в Париж». И он мне теперь не казался фантастикой, я верила, что такое вполне возможно, и надеялась на чудо. Правильно говорят, что к старости люди возвращаются в детство. Вот и я стала верить в сказки. А теперь реальность отобрала у меня мечту, отобрала радость общения с чем-то необычным, сказочным. Как жаль!
И нет! Никто у меня ничего не отбирал. Мечту нельзя отобрать, и я опять разговариваю с моими друзьями. И мы сочувствуем друг другу и поддерживаем.