Русалка 1.

сказка абсурдиковая

В основном про Русалку.
Конечно, про бережковый мусор надо было бы побольше написать – много там чего было всякого интересного, но ведь мы, всё-таки, про Русалку историю рассказываем, так что не будем – скажем только, что на этом тухлянском берегу впоследствии открыли жилу какую-то очень ценную.

Прогуливался по мусорному бережку речки Тухлянки молодой Аспирант Ельского Международного Университета и размышлял о лучшем своём будущем, когда он наконец станет Профессором, а потом, скорее всего, и Академиком настоящим.
И неожиданно нашёл на этом бережку замусоренном яйцо русалочье, очень красивое, в зеленоватых прожилках и с блёстками огненными, и очень этому удивился.
Сначала подумал, что это доселе какая-то неизвестная драгоценность каменная – ногтем пошкрябал, а оно недовольно шипит и ёжится.
Оглянулся Аспирант по сторонам и быстренько сунул в боковой карман это яйцо и пошёл себе дальше прогуливаться.
Погулял ещё немножко, а потом слышит – кто-то пищит придушенно.
Покрутился во все стороны – никого нет поблизости, а писк всё пищит и пищит безостановочно.
Похлопал Аспирант свой пиджачок по карманам, а из бокового кармана кто-то «Ой!» говорит с явно недовольными интонациями.
А потом ещё и голосок нежный послышался, едва слышимый, но очень явственный:
– Послушайте, Аспирант, мне нужно срочно съесть скорлупку от моего домашнего яичка, а то у меня пропадёт желание для дальнейшей жизнедеятельности.
Но у меня, к сожалению, никакой подходящей ложечки нет, а тем более, вилочки.
А у Аспиранта как раз с собой была маленькая серебряная ложечка – он её накануне спёр из хозяйского дома в надежде продать кому-нибудь и потом на эти денежки поужинать в каком-нибудь мотеле поблизости.
Оглянулся в разные стороны и быстренько сунул он эту ложечку в карман писклявый, а оттуда и говорят: – Мерси вам, товарищ.
И через некоторое время из этого же карманчика высунулась ручка худенькая с зелёными ноготками и ложкой дочиста облизанной помахивает.
Обрадовался Аспирант и поспешил во весь дух поскорее к себе, даром что был совершенно некормленый.
Поел немного, что было в корзинке продовольственной, похрустел картофелинкой в «мундире», а потом собрал все разбросанный журналы «Работница» в аккуратную стопочку, надел кальсончики вязаные и только хотел дунуть на лампу керосиновую…
Да вдруг вспомнил, что у него в кармане найдёныш-Чудинка с ручками худеньким завалялась.
Вот ведь, какая оплошка – совсем вывалилась из памяти.
Начал Аспирант, на ночь глядя, придумывать, куда её, эту малявку, пристроить – на улицу ведь не пойдёшь, в такую темень, искать какой-то прудок или лужицу.
До речки далеко, да и хулиганы всякие по улицам шастают, того и гляди – обидят или намылят чего-нибудь.
Налил в деревянную бадейку водички расписным ковшиком, вырезанным из цельного куска деревянного.
У них в поселении издавна жил мастер по вырезанию из цельных кусков всякой утвари кухонной и этот умелец даже пробовал какую-нибудь мебель вырезать, тоже цельнокусковую.
И что же? Очень удачно у него получались кровати двуспальные, кресла-качалки, тумбочки, столы бильярдные и особенно кроватки детские с балясинками.
Всегда к нему в мастерскую длиннющая очередь стояла за заказами – очень это выгодное дело, оказывается, – вырезать цельнокусковые изделия.
Граждане в книге жалобной всегда писали одно и то же – «чудо, какие дивные изделия!!».
Потому что нецельнокусковое постепенно на отдельные кусочки расклеивалось и потом эти кусочки среди ночи шумно об пол стукали, когда падали.
А от этого хозяева просыпались посреди ночи и начинали от испуга кричать истошно, и свечки зажигать.
А в таком истошном состоянии зажжённые свечки обычно падали прямо на одеяло или перину – что попадётся на пути у свечки, и появлялся пожар сначала 1-й степени, а потом 2-й, а иногда и до 3-й степени доходило, но это редко бывало.
Это когда в кроватке только женщина одна лежала – тогда точно, случалось 3-й степени, а так обычно на 1-й степени всё и заканчивалось, потому что мужчина сразу же бежал на кухню за чайником и заливал всё подряд, пока пожар 1-й степени только-только набирал силу для повышения до 2-го уровня.
Вот поэтому-то и стояла такая большая очередь к мастеру-вырезальщику – чтобы не было повода для какого-то пожара или чего другого непредвиденного, потому что цельнокусковое вырезается исключительно по предписаньям ГОСТа и в соответствии требованиям противопожарной безопасности.
Значит, налил Аспирант ковшиком цельнокусковым воды в деревянную бадейку и запихнул в неё свою Чудинку-найдёныша.
Чудинка плюхнулась в бадейку липовую, улеглась там поудобнее и заснула, как все малолетние русалочки делают – свернулась калачиком и хвостиком прикрыла голову.
Аспирант наутро наспех выпил чаю с баранками, потом задумался, почесал везде, как положено, для изгнания остатков собственного сомнения, а потом завернул русалочку махонькую в чистую ситцевую тряпочку и отнёс Чудинку в Ельское учебное заведение.
Для показа и консультации профессиональной, потому что не может же начинающий Аспирант разбираться и в том, и в этом одновременно – тут опыт нужен многолетний, и практика соответствующая.
И сразу же, как пришёл, показал её, прямо в тряпочке, самым известным шведским Академикам из Ельского Международного Университета.
Профессора эти заморские сразу же свой интерес проявили – тут же прекратили все свои споры научные, исследовательские дела побросали и около демонстрационного стола сгрудились для внимательного разглядывания доселе не виданной диковины.
Некоторые «светила», вообще, даже лупы вытащили из футляров замшевых и стали Чудинку оглядывать со всех сторон, и ещё через самый мелкий микроскоп посмотрели внимательно.
Особенно один маленький тощий Профессорок с редкими зубками старался рассмотреть мельчайшие детальки и шершавинки и всё как-то грубо, с какими-то ужимками пучеглазыми, непонятно, что ему больше хочется – то ли скушать Русалочку, то ли такой вот он оригинальный натуровед биологический.
Посмотрели, посмотрели шведы научные, а потом покачали головами лысыми и говорят:
– Ну да, конечно, на русалку смахивает. Но нужно изучать у неё органы внутренние для вердикта окончательного, а потому придётся разрезать вдоль и поперёк, вы на это согласные?
– Или ещё можете продать её за хорошие денежки кому-нибудь знающему. Да хоть в ту же Кунсткамеру продайте, там толк в этом понимают, – Профессорок редкозубый советует противным голосом.
– Нет! Нет! И, ещё раз, нет! – сказал Аспирант очень категоричным голосом, завернул Русалочку свою в тряпочку ситцевую и ушёл восвояси.
Ишь чего выдумали – резать вдоль и поперёк, такую махонькую!
Стал он воспитывать Русалку по своей методике – почаще гулять с ней в саду и парке, на водоёмы водил, где учил её правильному плаванью по-всякому: брассом, кролем, баттерфляем и ещё немножко по-собачьему.
Чтобы не стыдно было на людях выйти где-нибудь в Анапе или в Адлере и окунуться в море голубое на зависть всем отдыхающим.
Рано или поздно – пришло нужное время и стала Русалка девушкой с чёрными ресницами и голубыми глазками слегка навыкате – загляденье просто!
Ей бы радоваться, песни петь и приплясывать, а она всё сидит у окошка и смотрит печально на проезжую часть улицы с утра до вечера.
Сидит, глазками лыпает, одной ручкой за щёчку подперлась, а другой серого котейку поглаживает.
Ой, а где же котик-то? А нету котика, ручка совершенно пустая, ничего не подпирает, просто лежит себе на подоконнике.
Местные парнишки сразу же в табунки сбиваются и шастают туда-сюда без передышки вдоль этого русалкина окошка.
Семечки кушают и на окошко всё поглядывают и смеются своим плоским шуточкам, всю мостовую заплевали-усыпали шелухой подсолнечной.
Очень дворники через это недовольные и постоянно претензии Аспиранту выказывают, и доносы строчат в разные организации: в домоуправление, в ЖКХ, в «Общество охраны и безопасности» и – чего уж там! прямо в ГПУ жалуются!
ГПУ аж 2 раза приезжало с собакой и наганами, как положено – проверили документы у Аспиранта и поинтересовались происхождением картошки в чугунке и девицы с чешуёй вокруг талии, которая у окошка на табуреточке сидит и без отрыва наблюдает за проходящими по тротуару гражданами.
А ихняя гэпэушная собака и не рычала нисколечки – это даже понятые заметили и потом всем рассказывали, что псина не рычала нисколечки, даже, когда вместо ног у девицы хвост увидела, лишь вздрогнула чуть-чуть и сразу же отвела глаза – на чугунок с картошкой уставилась.
Но и тут всё обошлось, потому что картошка эта была совсем и не ворованная, а лицензионная, купленная на базаре у мадьяров прямо с телеги, а с телеги обычно никаких чеков не дают за покупку, потому что некуда посадить счетовода знающего.
Но, в виде исключения, особо настырным покупателям, всё-таки бумажку выписывают и печатку ставят мадьярскую кооперативную.
И у Аспиранта как раз этот покупательский мадьярский чек сохранился, так что пришлось ГПУ этому уйти несолоно хлебавши восвояси.
Напоследок кинуло ГПУ свои косые взгляды на Русалку одинокую у окошка, крякнуло и тихонько выскользнуло за дверь, как будто его и не было.
А она всё сидит у окошка и смотрит печально на проезжую часть улицы с утра до вечера.
Да изредка встанет и что-нибудь этакое сделает – то пол подметёт, то мушек погоняет полотенцем или окошко помоет с мылом хозяйственным.
А потом невзначай прочитала в журнале «Работница» рецепт, как правильно сделать оладии со сметаной и теперь завсегда Аспиранта потчует оладиями с разными специями.
Поздно вечером пришёл с работы усталый Аспирант и жалуется:
– До чего же тупые эти студенты бюджетные – ты им в зуб ногой тычешь, а они ничего всё равно не понимают, только смеются весело, думают, что это с ними так шутки шуткуют про незыблемую силищу объединённого мирового пролетариата.
А воо-от, посмотри-ка, что я тебе принёс – и кулёчек с сушёными снетками в мятом состоянии из заднего кармана вытащил.
Русалочка в ответ вся сморщилась недовольно и говорит:
– А всё-таки мне больше бычки в томатном соусе нравятся.
– Ну, это уж потом как-нибудь – вот выдадут жалованье, так я сразу и зайду в Елисеевский, там как раз будет завоз эквадорских бычков пряного посола в ломтиках, с добавление томатного ингредиента.
И ещё Русалка всё время просит котика завести, хоть какого-нибудь, самого завалящего, потому что так положено всем сидящим и смотрящим в окошко печальным девушкам.
А где же его взять этого самого завалящего – везде торгуют котиками по полтыщи, а у него ведь совсем мизерное аспирантское жалованье – вдвоём бы как-то выкрутиться, а тут целый кот ещё будет, хотя и какой-нибудь завалящий.
– А ты знаешь, дорогуша, сколько раз в день эти завалящие кушают? И не абы что, а всё, как у породистых требуют, так и говорят: – " Не хотим этого вашего «абы что», а вот что сфинксы голые трескают, то и мы тоже норовим попробовать".
Вот что, милая, ты бы прилегла отдохнуть немножко, а то я сейчас книжки свои начну читать научные.
– Даааааа, я вот лягу, а тут, невзначай, какой-нибудь принц проскачет и ничего весёлого не получится, так что, извиняйте, но не могу сейчас отдыхать, так что и не упрашивайте, пожалуйста.
И где это она про принца вычитала? Наверное, в «Работнице» какой-то рассказик по ошибке напечатали.
Вздохнул Аспирант и пошёл на кухню почитать учёную книжку про микробиологию или про кулинарию, неважно, про что – лишь бы не испортить отношения со своею Русалкою.
Он ведь когда-то был простым студентом кислородно-сварочного техникума и ещё сторожил совхозные поля, но потом его уволили из совхоза по причине бездумного вырезания своих личных инициалов на всяких ровных поверхностях: на берёзках, заборах и калитках дощатых во время несения охранного караула, что строжайше запрещено Уставом несения караульной службы.
А после того, как его уволили, стал он много читать, особенно литературы полезной для общего всестороннего развития личности и очень ему нравился журнал «Работница» с картинками и рецептами про всякое нужное.
Тогда-то он и стал работать Аспирантом в Ельском Международном Университете по вопросам обучения иностранных студентов всякому-разному.
В основном навыкам глубокой резьбы на любой гладкой поверхности.
Но больше всего имел он необъяснимую склонность к воспомоществанию всевозможному – то лапку кому-нибудь выправит, то остановит кровотечение, а то подвяжет что-то отваливающееся совсем или наоборот, привяжет какую-нибудь новую штукенцию, а сломанную совсем отрежет осторожно, чтобы не мешала жить и радоваться.
И обязательно возьмёт на кормление всякого исхудалого и истощённого: сделает ему осмотр сначала, установит диагноз поточнее, а уж потом начинает откармливание по всем законам диетологии.
Особенно хорошо ему удавалось котят бездомных откармливать и воробьят, которые из гнезда выпали.
А ещё Аспирант обучал в Ельском Университете иностранных граждан всевозможным домоводческим наукам – как капусту квасить на зиму или закатывать банки с помидорами и ещё как селёдку «под шубой» правильно сделать к Новому Году, а главное – каждый свой урок начинал с рассказа про незыблемую силищу объединённого мирового пролетариата.
Да вдобавок читал студентикам лекции, как по-научному собак воспитывать, чтобы палки приносили по-быстрому, и чтобы за котами не бегали с лаем суматошным, а делали вид, что нехотя прогуливаются.
Также обучал желающих, за отдельную плату, естественно, как ставить силки для безопасной поимки кроликов в экстремальных условиях и как говорить правильные доводы в спорах о вере и национальности.
И по другим интересным вопросам тоже делал небольшие доклады – вот, например, как отличить кинематику от динамики и в чём тут весь прикол заключается.
Был у него в группе иностранных обученцев студентик очень худосочный, но очень чёрненький, откуда-то из Африки, что ли, из какого-то африканского племени – то ли куштун, то ли кайнар, то ли прямо-таки из масаев. Скорее всего, из Нигерии.
К тому же совершенно худенький, и поэтому так часто впадал в обморок от недоедания – просто не мог он кушать в студенческой столовке традиционную пищу студенческую.
И над ним постоянно издевались-подшучивали разные нечёрные сокурсники – он пройдёт мимо них, а они губы надуют, глаза выпучат и падают на пол, как будто это у них случился обморок от голода.
А остальные студентики, тоже нечёрные, ржут, как жеребцы в конюшне застоявшиеся.
Подумать только – и это в прославленном Ельском Международном Университете такое отношение нехорошее!
Конечно, в столовке, действительно, всё время что-то непонятное делали – какое-то кушанье странное, ни рыба ни мясо, что называется.
Вот однажды Аспирант над ним сжалился и привёл его к себе домой – покушать оладиев из пшеничной муки высшего сорта со сметаной.
Которые наловчилась выпекать Русалка на чугунной сковородке – прочитала рецептуру в журнале «Работница» и теперь в доме всегда пахнет свежими оладиями.
Сначала Чёрненький всё отбрыкивался-отнекивался, говорил, что такое у них, у масаев, совсем не принято – кушать оладии, да ещё в чужом доме.
А потом плюнул на все приличия и пошёл – чувствует, что скоро уже новый голодный обморок приближается.
Пришёл в дом к Аспиранту, тапочки снял в прихожей и поставил аккуратно в уголок, чтобы не мешали проходу, если что.
Ну, его сразу за стол усадили, стопочку налили по обычаю и потом блинами-оладиями стали потчевать.
Чёрненький тут же понюхал всё внимательно, как у них в племени обычно принято: вилку, ножик, стопочку, тарелочку, а потооо-ом, как начал уплетать оладушки во все тяжкие, даже с чавканьем, но всё-таки с ножом и вилочкой, как и положено заграничному принцу тайному.
И так ему эти русалкины блины понравились, что стал он в Ельском Университете падать на пол всякий раз, как только Аспиранта увидит.
И очень огорчался, когда Аспирант уезжал в командировку или что случалось у того нехорошее с насморком.
Три месяца так падал беспрерывно, а потом, видать, ему стало совестно – падать перестал, но попросил, чтобы в следующий раз со сметаной ему ещё и мёду намазали на блинчики – говорит, для лучшего желудочного переваривания.
А сам уже весь как наливное яблочко – аж лоснится на солнышке, переливается всеми цветами, как радуга.
В общем, сделался уже совершенно упитанным, но всё равно просится и просится прийти на блинчики со сметаной, как будто ему тут всегда мёдом намазано.
Аспирант уже и не рад, что проявил такое человеколюбие – не знает уже, что ему сказать и как приструнить.
И тогда решил водки с ним выпить, чтобы узнать истинные намерения студентика.
Чёрненький пришёл, по привычке тапочки аккуратно в уголок пристроил и сразу к столу ринулся – занял «исходную позицию» и смотрит вокруг глазами весёлыми.
Аспирант ему тут же полстакана плодово-ягодного налил и себе водочки немножко плеснул для вида.
Чёрненького, развезло, конечно, после третьего стакана плодово-ягодного креплёного.
Развезти-то развезло, но не окончательно – сидит чёрненький, зубы сцепил и ни гу-гу.
Только покачивается и помыкивает что-то своё.
Долго крепился, чтобы не нарушить папенькин совет, а потом всё-таки не устоял против прекрасного плодово-ягодного креплёного – оказалось, что он единственный сын царя африканского какого-то племени – то ли куштун, то ли кайнар, то ли прямо-таки из масаев…
И звать его по-ихнему Чунгаринкмба XI-й или попросту Чунгарик Принц масайский, Сын наисветлейшего Вождя масайского Лумумбы XXIII-го, правителя всех видимых и невидимых окрестностей, потому что так ему завещали все прежние Цари и Правители. Вот так-то.
И вот этот Чунга, принц и всё прочее, выложил такое своё секретное происхождение вплоть до мельчайших детальных тонкостей с упоминанием всех титулов, как это у принцев принято, даже про секретное тату подмышками.
А в Ельском Университете совсем не понимали этих тонкостей совершенно – поэтому и называли его просто «негр чёрненький».
И совершенно никто и не знал, что он был сынок единственный у ихнего тамошнего Царя Лумумбы XXIII-го.
Потому что Чунгарик не высовывался понапрасну и не хвастался, по совету своего батюшки Царя масайского.
И ещё потом, после 4-го стакана плодовоягодного, досконально рассказал удивительную историю своей биографии, как он тут оказался, в Ельском этом самом Университете.
С самого начала, с самого что ни на есть Пролога.
Когда он ещё и слыхом не слыхивал совсем про Ельский Университет, а проживал в своём родном масайском посёлке, где папенька его был Царём.
Однажды приехала в те африканские края организованная экскурсия туристическая и пока они осматривали местные достопримечательности, двое из этой группы, совершенно неорганизованные по причине обоюдной влюблённости, и, по неосторожности, отстали ото всех, а потом и вообще заблудились в джунглях дремучих.
А джунгли африканские – это вам не еловые какие-то дебри, а настоящие и очень опасные!
Плутали-плутали эти двое и вышли в незнакомый посёлок царский, а в нём сплошь негры чёрненькие шастают.
И совершенно не работают, а просто болтаются без дела и совсем друг другу не улыбаются.
А на поселковой площади около костра на бамбуковом кресле сидит ихний Царь Лумумба XXIII-й и команды всякие говорит грозным голосом – кому посевную начинать, а кому кокосы сбивать и кукурузы обламывать, а некоторых отправляет на войнушку в соседнее царство – чтобы тем неповадно было.
В общем, очень грозный Царь оказался, а с виду и не скажешь – весь он такой щупленький, лысенький, невзрачненький, и как такого в Цари выбрали – совершенно непонятно.
А у Царя Сынок Чунгарик тут же вертится, сидит и не очень радуется местным обычаям, а как увидел заблудших туристов беленьких – тут чрезвычайно обрадовался, стал лопотать по-ихнему и пальцем папеньке на них указывать.
Царь поначалу рассвирепел и стал хмуриться и багроветь – а поди разбери, что он багровеет, совсем и не видно из-за окраса чёрного, поэтому особенно-то никто и не испугался по-настоящему.
А местные жители проходят мимо с кувшинами на макушке и перешёптываются тихонько – мол, опять наш, непонятно с какого, жиру бесится – вон как багровеет весь снизу доверху.
А он и не жирный вовсе, а просто гладкий и лоснится от свиного жира топлёного – чтобы мухи цеце не садились на него.
Уж очень эти мухи свинину не любят, как учуют – сразу разлетаются во все стороны.
Вот поэтому цари африканские и ихняя администрация постоянно этим жиром топлёным и мажутся, а простые чёрненькие – кто чем, потому что им этого жира и не достаётся.
В основном каким-нибудь органическим – что соберут в саванне органического, тем и натираются, а кто не может выйти в саванну по какой-то причине – те сидят рядком и скоблят друг друга костяными скребками, а потом этим самым «соскрёбышем» и мажут себя со всех сторонок.
И поэтому мухи цеце делаются в совершенном замешательстве – они прилетели покусать, к примеру, Нгусамбе, а Нгусамбе вовсе и не Нгусамбе оказался по запаху, а вообще Рвмнанг или Кнамнтхе какой-нибудь.
Потому что пахнет он, как Нгусамбе, а на лицо – чисто Кнамнтхе или Рвмнанг вылитый!
Так и улетают несолоно хлебавши, лишь жужжат на всю саванну – мол, обдурили опять нас эти хитроносые, но ничего, подождите и у нас будет праздник, когда вы выпьете своей дурацкой самогонки и будете валяться под пальмами нескоблёные! Про самогонку это они, конечно, зря такое жужжали – нормальная в посёлке была самогонка, из чистой кокосовой бражки сделана с соблюдением всех правил перегона и розлива.
Вот в этот самый посёлочек и забрели, значит, заблудшие туристики влюблённые.
И сразу же наткнулись на багровеющего Лумумбу XXIII-го
Тут туристы испуганные сразу же ему носки свои чесучовые отдали, а сверх того и кольца обручальные.
Ну, Лумумба немного успокоился, перестал багроветь и хмуриться, принял подарки милостиво и сделал царственный жест – мол, присаживайтесь к костру, счас чай будем пить с сушёными кокосами.
Посидели, чайку попили с кокосами, туристы рассказали про себя немного, чем занимаются, где учатся и особенно расхваливали Аспиранта за его хорошее обучение на совершенно высоком уровне.
А потом Лумумба XXIII-й вытащил из своих царских закромов бутылку с особой самогонкой, который варят работники-эмигранты из Азии, и угостил туристов и сам тоже выпил большую кружку самогона и от этого очень повеселел.
Туристы из рюкзака гитару вытащили и спели радостную песню, как весело живут студенты от сессии до сессии, а Царь им за это вернул кольца обручальные.
И туристы снова спели свои песенки в знак глубокой благодарности, а Чунгарик слушал-слушал и стал им подпевать про эти непонятные сессии и оказалось, что у него слух отменный и голос баритон выдающийся.
Туристы так ему и сказали:
– Учиться тебе надо, братец, уж очень у тебя пение получается.
Тут чёрненький парнишка, Чунгаринкмба XI-й Сынок царский, прямо весь загорелся, только и говорит, что мечтает поучится у Аспиранта заграничного хоть на кого, хоть на певца, хоть на стоматолога.
И стал папашу слёзно упрашивать отпустить его на учёбу к этому самому Аспиранту Университета Ельского, у которого такое знатное обучение.
А этого Сынка все в округе просто Чунгариком называли, потому что очень трудно такое слово Чунгаринкмба говорить правильно.
Царь для виду покочевряжился, а потом написал указ и дал свой царский дазвол на отправку Сынка для обучения на стоматолога, чтобы научился правильному сверлению и замазыванию, да и вообще, просто так, для приобщения к всеобщей цивилизации.
Справили ему костюм, хоть и ношеный немножко, но всё-таки неплохой, из натурального кримплена с золотыми пуговицами и ещё на рукавах розочки вышитые – алые с листиками зелеными.
У заезжего эмигранта на овцу выменяли, этот эмигрант откуда-то из Азии приехал на заработки в самую глухомань африканскую – собирать кокосовый урожай и ещё набрать немножко ананасов для самогоноварения.
Обнял Царь Лумумба XXIII-й крепко Сынка на прощание – и всё.
Больше никаких слёз и голошения, никаких бабских кривляний с ручным всплёскиванием.
Просто обнял молча по-мужски и всё – как у них, у гордых масаев, принято.
Сказал только слова напутственные:
– Послушай, Чунгарик, дорогой мой сынок, вот тебе 2 мудрых моих совета – не трать денежки на всякие глупости, прежде чем купить чего, подумай хорошенько – а оно тебе надобно?
Старайся сохранять всегда своё царское достоинство, ходи прямо и никому не кланяйся
И нигде не говори, что ты сынок царский, а то в тех краях девчата очень падкие на титулы – как услышат, что принц африканский приехал, так сразу всю учёбу свою побросают и будут на тебя пялиться и локоны на пальцы накручивать для привлечения внимания.
Чунгарик поблагодарил папеньку за советы дельные, взял свою крокодиловую сумочку, положил в неё 100 рублей и отправился в дальние края прямиком к Аспиранту на обучение.
А как только приехал Сынок в Ельский МГУ, сразу же зашёл в местную Галантерею и у него там глаза разбежались, прямо во все стороны – везде на полках всякие красивые вещички дефицитные лежат: ножички перочинные, маленькие зеркальца и расчёсочки небольшие, в отдельных коробках шарики стеклянные и шарики надувные, но не разноцветные почему-то.
Сынок так растерялся, прямо весь огорошился, что накупил сразу же целый мешочек подарков папаше и всем родственникам.
Всё, что глаза радует, то и накупил.
В Галантерее внутри атмосфера очень добросердечная вокруг – тепло и всё время какие-нибудь песни лиричические слышатся, особенно Чунге запала песенка про «Очи Чёрные», он даже её успел выучить, пока копался в коробочках на прилавке.
А вокруг стоят Продавщицы галантерейные и от скуки рассказывают анекдотики матерные, потому что нету покупателей совсем, только какой-то худенький чёрненький всё копошится в ящиках с шариками стеклянными.
И по-нашенски ни бум-бум не тумкает, даже 10 раз пришлось его переспрашивать, для чего столько шариков-то презервативовых накупил?
А он стоит, как тетеря, и только радостно лыбится.
Вот так и промотал Чунга все рубли на эти презенты многочисленным родственникам и друзьям-соплеменникам.
А потом вспомнил напутствие папино, а уже поздно – кончились рублики, а в животе бурчит и аукает – кушать-то хочется.
Вышел из Галантереи, да поскользнулся неудачно на ступеньках и упал прямо на тротуар, как подкошенный.
Лежит и еле дышит от такой неловкости, а вокруг народ собирается и жалеть начинают Чунгарика как следует – каждый жалельщик стал к его животу ухо прикладывать и прислушиваться.
И потом каждый жалистый гражданин поднимал голову и радостно говорил:
– Дышит и бурчит, братцы! Бурчит и дышит, ей-ей! Бурчит и очень явственно, товарищи!
А какая-то старушка отломила от своего батона кусок изрядный и положила рядом с Чунгой и все остальные тоже положили, кто что мог.
А первоклассница вынула из своего букетика для учительницы белую хризантему и положила в общую стопочку, как знак детской солидарности с народами угнетённой Африки.
Вот тогда-то и надумал Чунгарик в голодный обморок падать, будто это от хронического недоедания.
Очень хитрым оказался этот хлопец африканский – даром, что царских кровей, так ещё и авантюрист пройдошливый.
Но учится хорошо, этого не отнимешь – всегда очень чётко отвечает по-африкански на поставленные вопросы, хотя никто и не понимает, что он там говорит, но очень громко и чётко отвечает, прямо как по писаному.
Вот на переменках болтает по-нашенски, как каботажник матёрый со всеми оттенками и сплёвывает часто-часто, потому что от мата слюнка набегает и мешает правильному произношению.
Да иногда тихонько напевал куплетики про сессии студенческие или про «Очи Чёрные» и всем очень это нравилось и они ему говорили:
– А ты песню про Буратину знаешь? Очень весёлая и с припевами поразительными.
А в остальном ничего особенного – обычный паренёк чёрненький, только очень тощий с губами надутыми.
Вот такая, понимаешь, затейливая биографическая история случилась у Чунгарика.
Так и выведал Аспирант с помощью отечественного плодово-ягодного всю подноготную Чунги и очень этому удивился.
Это надо же – если бы не плодово-ягодное, так ни в жисть бы не узнал такой истории завлекательной.
Этот рецептик нужно обязательно где-то записать для дальнейшего использования в каких-нибудь целях по добыванию секретных сведений, – так и подумал Аспирант и записал в книжечке записной все свои мысли и соображения.
А поддатый Чунгаринкмба XI-й Сынок царский, стал по дому аспирантскому из угла в угол мотаться, пока не наткнулся на Русалку у окошка и говорит ей на ломаном нашенском языке:
– А чем вы тут занимаетесь, сударыня, позвольте узнать, если вы не против будете?
Русалочка ему отвечает:
– Да всякого понемножку – то тем, то этим, а вообще-то я ожидаю принца, который мимо моего окошка скакать будет на белой лошади, а я ему – раз и из окошка платочком помашу в ответ на приветствие.
А после, может быть, мы с ним, наверное, поженимся и сделаем свой очаг с детками, с общими устремлениями и интересами, чтобы не скучно было коротать долгие зимние вечера.
Посмотрел Сынок царский на Русалку внимательно и сразу же начал в неё влюбляться, аж до потери сознания.
И снова начал падать в обморок, как от хронического недоедания.
Как только взглянет на Русалку, да пусть даже на её хвостик оттопыренный – так у него глаза непроизвольно сами закатываются и происходит громкое падение с бряканьем.
Это у него в карманах мелочь денежная брякала, потому что он накануне заходил в кафешку попить кофейку, а сдачу всегда забирал, потому что жадничал, а официанту – ни фига.
Скареда, одни словом, а ещё принц называется!
Аспират свои записи научные закончил и поспешил для оказания помощи лежачему – похлопал Чунгу по щекам, а потом пнул немножко в мягкое место и привёл-таки его в разумное состояние.
Сел Чунгарик, руку простёр к Русалочке и говорит:
– А я, как раз, и есть Принц настоящий, а конь у меня пока отсутствует по причине запрета на содержание всякого скота домашнего в общежитии студенческом.
– Да нет, мне такой принц не нужен, я простая неграмотная русалка и совсем не умею вращаться и выкаблучивать, тем более, видишь?
И она хвост свой выставила, а хвост у неё – очень даже приличный хвост, с отливом приятным и с качеством европейского уровня. У норвежского лосося и то похуже будет.
Тут Сынок царский очень радостно заулыбался, потому что очень ему нравилось, когда местные граждане говорили «да нет!» – вот поди разбери что это означает – то ли «нет», а может и сплошное «да», как тут понять студентику иностранному?
А Русалка повернулась всем туловищем к Аспиранту своему и говорит ему с нескрываемой симпатией:
– А знаешь, что, дорогой? А давай мы с тобой сейчас же поженимся как следует, по православному – с коронами и свечками, чтоб всё было как положено.
И Чунгарика возьмём с собой как свидетеля свадебного. А?
Вот пришли они все в церковь, а Поп православный, как увидел чёрненького посетителя, а у невесты хвост, как у рыбины – разволновался, стал коробок спичечный в кармане мять и шептать молитвы против бесов и нечистой силы.
Но сделал всё как надо – сначала окурил их можжевеловыми ветками, кадилом помахал, затем рясу свою золочёную слегка подоткнул, скокнул повыше и сделал чёткое заявление свадебное.
Да, ещё позвал мальчика подержать короны над головами жениха и невесты по обычаю религиозному.
Чунгарик тут же их поздравлять принялся, сплясал вокруг них тумбу-румбу, как у них в племени заведено, а потом от души крепко-крепко обнял Аспиранта и Русалочку и позвал их приехать в масайский посёлок для знакомства с бытом и этнографией, а заодно и с папенькой поговорить насчёт политики непротивления насилию.
Вечером посидели они втроём, сделали оливье по «работницкому» рецепту с докторской колбасой и солёными огурцами, а вот селёдку " под шубой" не стали делать из принципа – просто сварили картошки в мундирах и выпили по стакану плодово-ягодного.
А утром поехали они в своё свадебное путешествие в сопровождении настоящего принца масайского – посмотреть на красоты африканские и этнографию.
И подарки купили для местного населения – 1 мячик футбольный и 2 мячика волейбольные, чтобы деткам масайским было чем заняться в летние каникулы.
Конечно, в те края африканские путь неблизкий, но что же тут поделаешь, зато интересный.
Наконец приехали они на родину Чунгаринкмбы XI-й Сынка царского, а там в посёлке этом масайском, все жители без дела болтаются, ходят, как куклы механические и смотрят друг на дружку с подозрением, потому что не улыбаются совсем.
Как будто они совсем не радостные по какой-то причине.
Посмотрели масайцы на приезжих гостей с некоторым подозрением, а потом узнали Чунгарика своего в кримпленовом костюме и полуботиночках остроносых и стали думать, да гадать – для чего это он вдруг так вырядился?
– Ты чего это вдруг вырядился так, Чунгарик?
– Ааа, так это того, что приехал я прямо из Ельского Международного Университета (ЕМУ), где учусь на блестящего стоматолога, повидаться с папенькой и ещё привёз вам сувениров всяких.
– Ааа, понятненько, а у нас тут совсем не весело – налетели мухи цеце целой тучей и всё наше племенное стадо за 2 часа обсосали совершенно до косточек.
– Вот уж и не знаю, что вам на это сказать, дорогие соплеменники, я ведь по другой специальности обучаюсь в ЕМУ.
– Да ладно, не парься, вот всегда вы так с папенькой – чуть что – в кусты и уши затыкаете от всех наших просьб о помощи. А за сувенирные подарки, конечно, спасибо тебе – будет, хоть немножко, и на нашей улице какой-никакой праздник маленький.
Чунгарик на это совсем не обиделся, побежал раздавать родным-приятелям сувениры галантерейные и скоро по всему посёлку царскому стали бегать детки чёрненькие с надувными белыми шариками на ниточках.
И пинать мячики в разные стороны – 1 футбольный и 2 волейбольные, бегают всем табором и пинают, очень даже весело!
А взрослые теперь ходят по посёлку довольные, постоянно на себя в маленькие зеркальца карманные любуются, улыбаются и расчёсываются всё время гребешками и расчёсками – вот и дело у них появилось хоть какое-то.
Понемногу у жителей стали улыбаться зубы, потом глаза повеселели и движения стали плавные, как у всех чёрненьких, когда они довольные.
Тётеньки же местные смотрят на Русалочку, головами качают сочувственно и перешёптываются, потому что робеют подойти вот так сразу к новым беленьким без их дозволения.
Наконец одна молодая тётенька в халатике плюнула на все межрасовые условности, подошла поближе к Русалке, улыбнулась смущённо и говорит:
– А можно с вами поговорить с глазу на глаз, дорогуша?
И сразу так и говорит с предельным откровением:
– У нас тут издавна одна Колдуния нигерийская проживает в ветхой хижине, так вот она как раз и может помочь вам в вопросе удовлетворения вашего хотения по рассмотрению изменения конечностей. Если оно, конечно, у вас имеется.
Только обязательно принесите ей в подарок каких-нибудь пирожков или блинчиков.
Русалка поначалу испугалась от такого слова «колдуния», потому что как-то прочитала в «Работнице», что обычно колдунии бывают очень страшные и с бородавками, а она как раз бородавки совершенно не переваривала, чешую переваривала, а вот бородавки ни в какую.
А молодая в халатике очень доступно объяснила, что всё не так, что эта нигерийская колдуния, про такую в «Работнице» совершенно и не слыхивали!
И она совсем и не страшная – не затрапезная ведьма обычная чёрная, не какая-то чародейка безграмотная и даже не знахарка травчатая.
А именно нигерийская Колдуния, которая, на самом деле очень полезная.
И появилась она в этом посёлке тыщу лет назад, и, как была тогда девушка нигерийская упругая и подвижная, так и осталась такой доселе, что удивительно.
Наверное, это потому, что у неё никогда не было семьи и деток не было, а питалась она исключительно свежими креветками и сушёными кокосами.
А ведь, по-честному тайному, тыщу лет назад была и у неё настоящая любовь нигерийская, но у них тогда в Нигерии были очень суровые законы для брачующихся – нужно было в процессе брачевания немножко похлестаться по спине нагайками и обязательно отрезать друг у друга палец любой, запечь на костре и съесть его совершенно без соли.
И при этом приговаривать: «Ты мне, а я тебе до гроба».
А уж потом можно и поцеловаться как следует, ну и так далее, всё как у других народов принято.
А она, тогда совсем неопытная несмышлёная девушка наотрез отказалась хлестаться и палец отрезать, даже самый маленький.
Ну тогда её из селения прогнали и вообще из Нигерии, и парень очень обиделся на нарушение устоев и сказал откровенно:
– Ах так, ну и не надо мне твоего пальца – да мне любая свой палец на тарелочке принесёт – только свистни!
Повернулся спиной и ушёл восвояси сразу же, а она скинула пиджак наброшенный и ушла молча, даже не сказала на прощание «Всего хорошего».
Потому что гордая была, эта Колдуния нигерийская.
А после этих мероприятий в родном племени к ней стали относиться совершенно безобразно, устроили форменный буллинг, и она от такой обиды ушла ненастною ночкой в неизвестном направлении и наткнулась во тьме на постройки масайские.
Зашла в какую-то нежилую хижину на окраине, да там и осталась навсегда.
А масаи местные хотели поначалу её прогнать, как идеологически чуждую, но она парочку граждан масайских удачно от проказы вылечила, и тогда местный Царь Лумумба I-й издал указ, что отныне запрещается поносить плохими словами Колдунию нигерийскую и никому не трогать её имущество под страхом ужасного наказания.
Вот так с тех пор и живёт на окраине поселения в ветхой хижине такая замечательная чародейская Колдуния-целительница. Из такой далёкой Нигерии.