Зрение

1. Место.

Дорога петляла из стороны в сторону, рассекая то подлески, то поля, то посадки, то сменявшие один за другим мелкие населенные пункты с указателями: Полковое, Нефедово, Пикша и другие, не менее звучные названия. «Газель» то и дело подпрыгивала на разбитом асфальте, испытывая рессоры на прочность. Максим старался не гнать, все-таки машина была казенная, да к тому же только что вышла с ремонта. Однако, даже при шестидесяти километрах в час каждая выбоина казалась чревата новой поломкой.
-Нахер не сдался мне этот ящик с болтами, — высказал Макс свое настроение перед рейсом.
Впрочем, он и сам понимал, что ради чуть более пятисот килограммов никто не позволит ему пересесть за руль его родного «бычка». Но что ни говори, а вот печка в «Газели» работала на совесть, особенно сейчас, когда на улице уже почти неделю было довольно прохладно – заканчивался сентябрь. Вот и в эти минуты небо с самого утра затянуло плотными рваными слоями облаков. Унылое расположение духа за окном призывало Костяна чуток подремать. Тем более, что от тряски его глаза закрывались сами собой, а до районного центра оставалось еще минут сорок езды. Но все настойчивее требовал свое мочевой пузырь пока экспедитор, наконец, не попросил Максима остановиться. Всю дрему Костяна как рукой сняло. Они встали на обочине на краю очередной посадки, за которой начиналось очередное поле. Справив нужду, Костян уже собирался лезть обратно в кабину, ежась от ветра, как неожиданно произошло что-то чего он не мог объяснить. Вспышка в мозгу, секундное наваждение, нечто стороннее в голове – такого с ним раньше не было. За полем начинался лесной массив, и на самой его опушке расположилось большое двухэтажное строение кремового цвета с несколькими колоннами и куполообразной крышей над центральным входом. Рядом было еще одно здание, поменьше, однако не оно являлось источником непонятного процесса в голове Костяна. Судя по наличию строительной техники и материалов, пусть вся работа и находилась в процессе ожидания ее начала, оба здания еще не были достроены до конца. Однако Костяна данное обстоятельство не волновало. Все его внимание было занято этим двухэтажным зданием, которое одновременно и притягивало и отторгало. Будто там он однажды испытал сразу и нечто приятное, что хотелось испытать снова, и что-то мерзкое, от чего хотелось бежать без оглядки. В нем проснулась некая память, прежде скрытая, о которой он прежде и не подозревал. И в этот момент он не мог четко определить, что же такого он вспомнил, что привело его в это замешательство.
-Управление ФСО, — пояснил Максим, — Должны были еще два месяца назад сдать в эксплуатацию. Землю делят.
-Бабло что ли? – риторически улыбнулся Костян, который был в этих краях впервые в жизни.
За работой он уже забыл о том, что ему пришлось вдруг испытать в дороге. Управились быстро. На обратном пути он ожидал новый наплыв ощущений. Это были приятные ощущения, так и сквозившие некоторой тайной, требующей немедленных ответов. Однако на сей раз ничего подобного не произошло.

2. Время.

Однако ощущения никуда не пропали, не исчезли бесследно. И нового рейса в том же направлении Костян с нетерпением ждал целую неделю. Он ни с кем не делился тем, что испытал в первый раз. Это было настолько личным, настолько глубоким, что, казалось, было предназначено для его внутреннего «я». И это только набирало сил под давлением его нетерпения вновь оказаться в том месте. И когда его поездка оказалась под вопросом в связи с крайне низким тоннажем и руководство планировало отправить в рейс одного Максима, который был знаком с оформлением бумаг, Костян ходил как в воду опущенный. Лишь утром он узнал о большой заявке от клиента в интересующем Костяна районе, к которому надо было попасть в первую очередь.
-Я знаю почему ты так рвешься ехать, — загадочно улыбнулся Максим уже когда «Гаель» выехала с базы, — В тот раз у тебя на лице было написано, что ты что-то почувствовал там. Там сильное место, чтобы пытаться скрыть свои ощущения.
Костяна его откровение явно смутило. Максим был старше его лет на десять, перешагнул за сорок, был женат, двое детей. Костян всего недавно пересел в его «бычок» в качестве экспедитора, до этого с Максимом особо не общался. Впрочем, и на этом мелком уровне общения усвоил его твердый и жесткий нрав, лишенный неуместных шуток и розыгрышей.
-Сама земля будто ищет тех кто готов получить ее знания, — все так же с улыбкой поделился Максим, — Дело не в том здании, оно всего лишь связующее звено.
-Ты тоже почувствовал что-то?
-И почувствовал и увидел, — кивнул Максим, — Ты тоже увидишь. Не спрашивай, что именно. Это личное, и у каждого оно свое. Но далеко не всем дано испытать то, что испытали мы оба.
-А Тоха? – поинтересовался Костян не сразу.
Антон, о котором он спросил, катался с Максимом почти полгода пока не уволили за пьянку на рабочем месте. Это вместо него Костян прыгнул с городского маршрута на область. Сам Максим отработал в конторе лет пять и пока не собирался никуда уходить, благо зарплата его устраивала.
-Ни Тоха, ни кто другой до тебя.
В этот раз Максим сам съехал на обочину в том же самом месте где неделю назад его напарник выскочил из машины по естественной надобности. Сегодня выдался солнечный пусть и облачный день, однако никуда не делись не холод ни ветер, лишь временно ослабивший свою силу. Уже знакомые ощущения навалились на Костяна едва он открыл дверь кабины, отчего ему пришлось задержаться на секунду и перевести дух. Как будто его ждали и восторгу по поводу его долгожданного прибытия не было предела. В мозгу его происходила целая кутерьма непонятных образов, молниеносно сменявших друг друга и не позволявших разобрать что же именно они в себе заключали. Однако они кружили вокруг только для того, чтобы поочередно проникнуть в его сознание, в его память и остаться там, занимая места ненужных мыслей и чувств. Костян понимал, что так и должно быть, получавший удовольствие от того, что с ним происходило. Ему лишь не стоило отвлекать взгляд от здания, рядом с которым строительные работы за прошедшую неделю все еще не сдвинулись с мертвой точки. Образам, казалось, не было конца, они входили и входили внутрь, будто желая забить голову Костяна битком. Но он чувствовал, что их количество совсем ничтожно. И эта ничтожная часть контролировала все его сознание, требуя от Костяна целиком сосредоточиться на ней, обратиться к их сути и изучить.
-Это похоже на память, — пытался понять он, вернувшись в машину, пробыв на улице минут пятнадцать, — Память этого места, а скорее всего, память всех тех кто когда-либо был здесь.
-Земля живое существо, — пожал плечами Максим, — Таких мест много. Но меня больше интересует почему мы с тобой можем видеть и слышать их воспоминания. И есть ли тому предел.
3. Условия

Про себя Костян уже знал ответы на эти вопросы. Знал и ничуть не пытался вникать или осмыслить. Вместо этого просто наслаждался открывшемся ему уровнем зрения. Ему и прежде приходилось видеть и слышать что-то, следовать за собственным воображением, достаточно богатым, благодаря, наверное, гуманитарному складу ума. Еще покойница бабка рассказывала, что читать Костян научился раньше чем ходить, а уж за свою жизнь он прочел книг целую библиотеку самых разных жанров. Его воображение прежде ни разу не доставило Костяну неудобств, скорее открыло новый мир, за которым он с удовольствием наблюдал. Мир без изменений, мир, который он хотел видеть, основанный на секретах мироздания, лишенных возможности быть раскрытыми. И в какой-то степени тот мир заменил реальный. И вот теперь было что-то новое. Как если бы Костян увидел разгадки своего воображения, о которых старался не думать. Теперь он видел другую жизнь, другое время, фрагменты которого проносились за окнами кабины во время его поездок по области. Не было больше ни полей, ни перелесков, ни посадок. Теперь были сплошные населенные пункты – от единичных строений до целых поселений и деревень, канувших в Лету. Машина будто то и дело ныряла из одного временного промежутка в другой, и в каждом Костян становился свидетелем каких-нибудь событий – грустных или же торжественных. Например, Костяну удалось наблюдать праздничный хоровод юношей и девушек в поле. Одетые в рубахи и сарафаны, с цветочными венками в волосах они были уж слишком похожи на призраков в какой-то момент доступными специально для зрения Костяна. Они никуда не ушли, не исчезли, они до сих пор оставались здесь, на своей земле, живя своей прежней жизнью, продолжая радоваться и водить хороводы в честь важных событий, а то и просто из чистого веселья. А вот там была ярмарка – яркая, бойкая, людная. Точно таким же призраком машина мчалась мимо торговых рядов, незримая для тех кого Костян сам воспринимал за чудеса. А вот и поле брани со множеством порубленных и пронзенных стрелами тел и еще живыми воинами в кольчугах, бившихся покуда оставались силы с чужеземцами в кожаных доспехах. Дорога прошла прямо по мертвым телам. Но больше всего было привычного быта – распаханных пашен, жатвы, возов, набитых собранным урожаем.
Пусть это были призраки, в чьи миры периодически нырял Костян с каждым пройденным километром, но они оказались настолько насыщенными, что он не удивлялся собственному стремлению выскочить из машины, чтобы вступить в контакт или принять участие в том или ином событии. Хоть и знал, что ничего не останется покинь он пределы кабины. Нет, наблюдать было просто захватывающе. Наблюдать и чувствовать свою принадлежность тем мирам, что сменяли друг друга на всем протяжении той или иной поездки. Он всегда чувствовал что-то такое, определение чему смог подобрать только когда увидел эту новую реальность. Это было основной и единственной причиной нового зрения. Как для самого Костяна так и для Максима чье прошлое начиналось в деревне. Костян же родился в городе, однако попав на село и проведя там полтора десятка лет, нутром он ощущал свое подлинное место вдали от непригодной для него бездушной городской машины, вдали от ее безмозглых роботов. Лишь в этих новых условиях его поездок по области Костян задавался вопросом как ему удавалось выдерживать этот каждодневный серый ад. Как удавалось выдерживать этот ад Максиму, на плечах которого была семья. Новый уровень зрения поддерживал их обоих, приходивших к мысли, но пока не решавшихся сбежать куда-нибудь в один из миров, мелькавших снаружи автомобиля. По крайней мере, Костян так думал, что чувствует это растущее напряжение внутри своего напарника водителя, о чем тот старался благоразумно не распространяться. Костяну было чуть проще – ни семьи, ни детей, ни обязательств. Даже жилье было съемным. А реальность снаружи с каждым новым рейсом становилась все насыщеннее и красочнее во всех смыслах. Миры притягивали все сильнее, предлагая избавление от серости, давно покинувшей городские пределы. Там, среди призраков, которые были призраками лишь пока Костян оставался в кабине, можно было найти неприступное укрытие, свое будущее, благодаря новому зрению. Он это чувствовал наиболее остро, инстинктивно, как если бы так и сделал когда-то. Но пока не решался, выжидал нужный момент, сигнал, должный послужить руководством к действию. Однажды, совсем скоро, миры за окном казенного «бычка» наберут максимум своих красок, и тогда уже Костян просто не сможет оставаться на одном месте, ведомый силой приобретенного зрения. Ни Костян, ни Максим, ни один из всех прочих, услышавших и узревших – никто не сможет остаться на одном месте.

конец