Африка

Случилось мне как-то бывать на новоселье в компании старых друзей. Стояла осень. Это был один из тех последних теплых вечеров когда кажется, что лето вернулось. Впрочем, возможно, вечер казался теплым от выпитого вина и неспешных дружеских бесед.
Мы сидели на террасе частного дома и наблюдали, как солнце прячется за соседнюю крышу. Разговор плавно перешел от обсуждения новинок кинопроката к очередному интервью Дудя и его успеху в качестве youtube-блоггера. Это сразу же напомнило мне историю моего друга — Васи Ложкина. Я отхлебнул из бокала и вставил свои пять копеек.
— Да, Дудь, конечно, красавчик. А я вот знаю одного блоггера, который пробивал себе дорогу к славе такими потом и кровью, что Дудю не снилось. Рассказать вам его историю?
Присутствующие закивали головами и с интересом придвинулись ближе, приготовившись слушать. Я плеснул себе еще вина и начал рассказ.

Вася Ложкин слыл среди знавших его приятелей человеком замкнутым и робким. Тем страннее для всех стало его преображение из нелюдимого сисадмина в популярного travel-блоггера. Вася вёл канал на youtube, где с завидной регулярностью покорял джунгли Амазонки, пустыни Африки и горные хребты Южной Америки.

Вы только не подумайте, что он в одночасье стал звездой! Нет!

Его путь к популярности был тернист и долог. Месяцами он усердно наполнял свой видео-блог сюжетами о приключениях из различных уголков планеты, которые кроме его друзей мало кто смотрел. Судя по их содержанию, на путешествия он тратил астрономические суммы. Откуда у бывшего системного администратора такие деньги — не знал никто.
Но через два года после серии репортажей из Уганды эти вопросы отпали. Популярность канала Васи взлетела до небес, как и качество его сюжетов. Появились спонсоры, реклама. К Васе Ложкину пришла слава…

Я встретился с ним спустя пару месяцев после чудесного превращения из унылой офисной гусеницы в звезду youtube блогосферы. Когда-то мы работали вместе в одной медиакомпании, и Вася позвал меня на пиво, чтобы проконсультироваться по текстам для своего нового тревел-сайта.
Я с радостью согласился, так как не видел его с момента начала карьеры видеоблоггера.
Мы сидели в стеклянном зале дорогого пивбара. В одном из тех, где слово «крафтовый» использовалось даже для салфеток. Когда все формальности с текстами для Васиного сайта были улажены, он испытывающе посмотрел на меня, кинул в рот очередной сухарик и, вздохнув, начал:

— Ладно, уже пофиг, наверное, можно и рассказать. Всё началось с того, что на день рождения мне в офисе подарили видеокамеру. Ты уже тогда уволился — не застал. Ну и я само собой стал в ней разбираться (пытался снимать какие-то сюжеты). Мне всегда была близка тема путешествий, но денег, конечно, на них тогда не было. Поэтому свои первые видео заметки из «Берлина» и «Вашингтона» я снимал на Подоле.
— Как на Подоле? — удивленно прервал я Васю.
— А так! Стоишь у стены дома, рассказываешь байки и интересные факты про город, которые нарыл в интернете. Для верности геотеги расставляешь. В общем, было убедительно, но не очень зрелищно.

Аудиторию это не особо привлекало и тогда я освоил Хромакей (технология такая для видео монтажа). Тут дело пошло живее — я взбирался на вершины гор, снимал репортажи с восточных базаров и с палуб круизных лайнеров. У меня начали появляться подписчики, под видео писали десятки восторженных комментариев. При этом 99% сюжетов я снимал у себя дома перед зелёной стеной.
Вася сделал пару жадных глотков пива и отдышался:
— Так прошёл год. Я накопил первые десять тысяч подписчиков и стал зарабатывать первые, пусть и небольшие, деньги. Я состоял в нескольких travel-сообществах в качестве эксперта. Мои видео посмотрели на тот момент почти двести тысяч раз.
И еще одно.

К тому моменту я ещё ни разу не покидал Киева.

Тут Вася прервался на поглощение свиной рульки, которую как раз подали к столу. А я попытался переварить великое разоблачение Васиных путешествий. Зелёный экран! Как вам?

Наконец, утолив базовый голод, он отхлебнул пива и продолжил:
— Вот тогда-то на меня и вышли ребята из журнала о путешествиях «Маленькая планета». Они предложили спонсорский проект совместно с одним крупным производителем фото/видео техники.

Суть проекта сводилась к поездке в Северную Уганду, где согласно спутниковой съёмке, в джунглях до сих пор обитают дикие племена М’Ади, не имевшие доступа к цивилизации. По задумке, первой вещью современного мира, которая явит туземцам чудеса прогресса, должна была стать флагманская цифровая камера спонсора.
И спонсор, и редакция пребывали в абсолютной уверенности, что я матёрый путешественник. А я был уверен, что весь мой видеопроект находится под угрозой разоблачения. Поэтому мы уверенно пожали руки, и я согласился на участие. Но вдруг решили поставить на паузу…

— В смысле на паузу? — удивился я.
— Паузу… — сказал расплывающийся Вася…
— Макс, а можно паузу на секунду? — один из моих друзей с умоляющим лицом тянул руку, как ученик на уроке, — очень в туалет хочется.
Я кивнул, подозрительно посмотрев на бокал вина в руках, и половина компании, ведомые то ли переживаниями о Васе, то ли выпитым вином, ринулась к туалету.
Спустя пару минут все собрались на стемневшей террасе. Мы зажгли фонари и я, а точнее Вася, продолжил:
— Прошла неделя, в течение которой я обкололся всеми возможными прививками, яростно штудировал путеводители и видео-блоги по Африке. Времени до отлёта оставалось чуть меньше трех дней, а я понятия не имел, с чем мне придется столкнуться в джунглях.

К счастью, мне удалось получить предоплату от спонсоров, которую я потратил на экипировку (хотя по легенде она у меня должна была быть — я же матёрый путешественник!). Общий план был довольно простым: перелет в Найроби/Кению, оттуда местными авиалиниями до столицы Уганды (Кампалы), там меня встречает переводчик с автомобилем и мы едем по указанным координатам снимать сюжет. День переезда, один день съемок, и на третий день я уже пью ром в аэропорту Найроби перед перелётом домой. В общем всё, как мне казалось, должно было пройти гладко и без сюрпризов…

Сюрприз номер один ждал меня в терминале аэропорта, хлопая накладными ресницами.
— Катя, представитель спонсора, — миловидная девушка лет двадцати пяти протянула руку и я невольно залюбовался художественной росписью со стразами на её ногтях.
Возле Кати стояло три внушительных чемодана, обута она была разумеется в туфли на шпильках.

Согласно креативному решению спонсора, Катя должна была презентовать заветную видеокамеру туземцам и проследить, чтобы в рамках путешествия спонсор качественно проявлялся в моих сюжетах. Я вяло поинтересовался есть ли у неё более подходящая для джунглей одежда, на что Катя с гордостью показала на один из чемоданов. Я кивнул и погрузился в изучение табло аэропорта. Это был мой первый полёт на самолёте и я, конечно, волновался.

Сухой остаток первого испытания — при посадке в самолёт бюджет спонсора похудел на 300 долларов из-за перевеса багажа Кати. А я подарил таможенникам тактический нож, который по незнанию засунул в свой рюкзак.
Вася заказал очередную кружку пива.

— Не могу поверить, что чувак не знал про ручную кладь и нож, — Серёга, один из моих приятелей, выдернул меня из рассказа, недоверчиво вертя пальцами кусок колбасы, — это же общеизвестно!
— Тебе общеизвестно, а Васе — нет! Правда, Вася? — я перенёсся в бар и вопросительно посмотрел на Ложкина.
— Макс, что за вопрос! Я ни разу не летал на самолётах! Ну, откуда я мог знать про ваши правила! Да и сам полёт был еще тот, — Вася сделал пару жадных глотков и продолжил.

Я торжествующе посмотрел на опустившего глаза Серёгу и снова погрузился в историю.

В Найроби мы долетели изрядно выпившими. Катя, несмотря на то, что уже трижды была в Египте и один раз в Турции, накачалась ромом до тошноты. Половину рейса она провела разговаривая с самолётным унитазом. Мне же в полёте было скорее интересно, чем страшно. Но когда мы попали в турбулентность сдался и я, приговорив несколько порций коньяка.

Итак, мы шагали нетвёрдой походкой по Кенийской земле. Один из трёх чемоданов Кати был утерян. Впрочем, её самообладание оставалось на месте. Она тянула за собой оставшуюся пару чемоданов, сдувая с глаз непослушную чёлку.
Я нацепил на грудь камеру и снимал всё подряд, благо запасных аккумуляторов и карт памяти спонсор предоставил более чем достаточно.
Катя последовала моему совету и облачилась в кроссовки и шорты, т.к. дефилировать по неровной песчаной грунтовке на каблуках ей не позволяло «состояние души». Мы обошли основной терминал аэропорта и увидели наше следующее испытание.

Двухмоторный пропеллерный самолёт, изрядно потрёпанный долгими полётами и не слишком бережным обслуживанием, ждал нас на запасной полосе старого терминала. Когда-то он был оранжевым, но потом его попытались сделать белым. Получившийся в итоге пятнистый окрас с изящными вкраплениями ржавчины оставлял неизгладимое впечатление.
Катя, полностью ушатанная алкогольным токсикозом и натёртыми ногами, в самолёт садиться категорически отказалась. Я обрисовал ей перспективу пятидневной ночёвки на взлетной полосе, указал на приближающийся джип местной полиции, развернулся и начал не спеша подниматься по трапу.

Через пять минут в салон втиснулась и Катя, бросив на меня уничтожающий взгляд. Самолёт, изрядно попыхтев, завёлся и мы покатили навстречу приключениям.

Не буду врать, взлетели мы не сразу. Вначале самолёт не смог оторваться от полосы и мы выкатились на траву. Пилот увлечённо орал ругательства на суахили (хотя, возможно, это был какой-то местный язык) механикам внизу, которые возились с задней частью самолёта. Я пребывал в беззаботной рассеянности, прихлёбывая Кенийский ром и рассматривая попутчиков.
— Кстати, девушка, у вас есть Кенийский ром? — обратился Вася к официантке.
— Извините, есть только Доминиканский и Кубинский, — вежливо ответила официантка.
— Эх, ладно… Давайте две порции Кубинского! — Вася повернулся ко мне и подмигнул, — Для создания правильной атмосферы!
Я поёжился, а Вася продолжил…

На соседнем ряду сидела африканская семья в составе матери и пятерых детей. Причём сидели они всего на двух креслах. Один из детей показал мне язык и что-то сказал остальным. Всё семейство дружно захохотало. В хвосте самолёта летел пожилой африканец с козой. И коза вела себя намного спокойней моей спутницы Кати, которая, казалось, сейчас оторвёт поручни кресла.
С третьей попытки мы взмыли в небо. Катя вырвала бутылку из моих рук и осушила её одним махом после чего мирно засопела у меня на плече.

К нам подошел африканский мальчик и попросил меня потрогать волосы Кати. Убедившись, что соседнее тело в глубокой отключке, я благосклонно кивнул головой. Через секунду вокруг Кати стояла вся детвора и трогала её волосы, нос и губы. Маленькая девочка даже осторожно оттопырила веко Кати и явило всем закатившийся глаз. Дети завизжали и разбежались.

Пилот начал заходить на разворот и так лихо заложил вираж, что пирамида африканских детей рассыпалась по салону. Я поднял маленькую
девочку и она уселась мне на колени, как ни в чем не бывало напевая какую-то песенку. Её мать одобрительно улыбнулась мне и отвесила оплеуху одному из своих отпрысков. Так, под песни и блеяние козы, мы направились в сторону Уганды.

Приземление было не менее захватывающим. Мы измерили взлётную полосу несколькими мощными прыжками. После чего затормозили настолько резко, что я еле успел удержать заснувшую на руках девочку, а второй рукой ухватить Катю, которая пикировала головой в соседнее кресло. Африканский дедушка так быстро сориентироваться не успел и мимо меня пролетела коза с выпученными глазами. За окнами не было видно абсолютно ничего из-за плотного облака красной пыли — посадочная полоса была обычной грунтовкой.
Разноцветная деревянная табличка на одноэтажном здании “Welcome to Kololo airport”, пару стареньких самолётов и один Ленд Ровер на парковке. Такой нас встретила Уганда.

У трапа стоял улыбчивый абориген, который на ломаном английском представился нам как Вассва. Наш переводчик и гид. Он галантно помог Кате спуститься на землю и принялся старательно отгонять от нас детей, скатившихся следом по трапу.
Вассва понравился мне сразу же. Улыбка не сползала с его лица ни на секунду. Он схватил наши рюкзаки и засеменил к старенькому Ленд Роверу. На наш вопрос о багаже он расплылся в улыбке и сообщил, что багаж выкинули в Кении из-за перевеса. Сменной одежды у нас практически не было. К счастью, приз спонсора и всё оборудование было на месте. Кате, казалось, было уже всё равно и она равнодушно плюхнулась на заднее сиденье джипа.

В машине нас встретил ещё один африканец, который молча смерил нас взглядом, не переставая жевать какие-то листья. Вассва указал на водителя, представив нам его как Дэмбэ. Катя сделала мне страшные глаза и показала на кобуру с пистолетом, болтающуюся у Дэмбэ на поясе. Заметив это, гид заверил нас, что это просто меры предосторожности и всё будет «Окей».

— Макс, привет! Прости, только доехали по пробкам, — мой друг Гена Сервякин в обнимку со своей девушкой Леной протянул мне руку, и я снова оказался в осеннем Киеве. На Генку зашикали, а где-то со стороны галёрки я услышал шепот: «Это ж та самая, из Инстаграм».
— Всё в порядке, Ген, падайте на диван, самое интересное впереди, — Сервякину и его девушке налили вина, и терраса снова превратилась в салон старого Ленд Ровера…

Нас ждал шестичасовой переезд куда-то в район региона под названием Н’Вана (место, где начинались джунгли Северной Уганды). Едва мы отъехали от аэропорта, Дэмбэ съехал на обочину и остановился. На мой вопрос «в чем дело?» Вассва показал на небольшое облако красной пыли вдали и мрачно изрек: «Вулаби». И ещё он попросил убрать камеру.

Через пару минут мимо нас пронеслось несколько джипов, в которых сидели вооружённые Калашниковыми африканцы. У замыкающего в кузове и вовсе торчал огромный пулемёт. Когда не совсем цензурный шёпот Кати смолк, я смог разобрать слова Вассвы о том, кто такие Вулаби. Это оказались местные повстанцы и партизаны, ведущие освободительную войну с кровавым Угандийским режимом. По официальной версии. Простым языком — это были вооружённые бандиты и нам крупно повезло, что они проехали мимо.
Катя попросила отвезти её назад в аэропорт, на что Вассва резонно заметил, что Вулаби именно в аэропорт и поехали. Поэтому мы завели двигатель и покатили дальше, в направлении джунглей. Вассва протянул мне и Кате по пакету с надписью Uganda Waragi, которые напоминали упаковки с кетчупом. Сам он достал такой же пакет, открутил пластмассовую пробку и отпил. Я последовал его примеру и обнаружил внутри довольно неплохой джин. Катя, к моему удивлению, от алкоголя отказалась. Вместо этого она отвернулась от всех и уставилась в окно, наблюдая за проносящейся мимо Угандой…

Прошло уже четыре часа поездки. Степная саванна сменилась редким тропическим лесом и обстановка в машине слегка разрядилась. Катя увлечённо беседовала с Вассвой о туристических достопримечательностях Уганды, когда за очередным поворотом Дэмбэ неожиданно съехал с дороги и, заехав за плотный кустарник, заглушил мотор. Вассва приложил палец к губам, велев нам молчать и все стали напряженно вслушиваться в звуки дороги. Через минуту послышался гул двигателей и несколько машин проехало мимо. Наш гид облегченно вздохнул, и с улыбкой показал большой палец. Внезапно гул моторов послышался снова, автомобили остановились у нашего съезда. Раздались голоса, которые спорили о чем-то. Катя впилась мне в руку и начала мелко дрожать.

Вассва резко наклонился к нам и попросил в случае чего говорить, что мы важные репортёры National Geographic, иначе нас ограбят и убьют. В этот момент он снова улыбнулся, но тут уже испугался и я. В ушах стучал адреналин, и я поинтересовался почему репортёров National Geographic не убивают? Вассва пожал плечами и сказал что за них можно попросить хороший выкуп, а убить позже. Катя начала тихонько подвывать.

Из-за кустов показалась группа местных партизан с автоматами, похоже это были «Вулаби». Наш бравый водитель Дэмбе достал пистолет, взвёл его и … направил на Вассву, проорав что-то на местном наречии.
Вассва виновато посмотрел на нас, впервые не улыбаясь:

— Он один из Вулаби. Вы должны выйти из машины с поднятыми руками.

Мы выбрались из машины, задрав руки и выкрикивая лозунги «Нэшнл Джеографик» и «Важные сотрудники». К чести Вассвы нужно сказать, что он самоотверженно пытался уговорить революционеров нас отпустить, но получил удар прикладом в ребро и был немедленно связан. Затем и нам завязали руки и надели на головы какие-то грязные мешки.

Через полчаса прыжков в кузове машины мы стояли, жмурясь от яркого света, перед африканцем в военной форме. Он сидел на пластиковом стуле под зонтиком с логотипом Coca-Cola, жуя лепешку с начинкой непонятного происхождения. Соус, вытекающий из лепешки, капал ему на китель. Рядом пару Вулабийцев потрошили наши рюкзаки, оценивая добычу.

Наконец, дожевав кусок, наш похититель вытер руки об штаны и прорычал что-то на местном наречии. Связанный Вассва, стоящий рядом, перевёл: «Покажите журналистские удостоверения».

Удостоверений у нас не было… Как и шансов выбраться из этой передряги.

В эту секунду я пожалел, что не пошёл на журфак. Ведь я мог бы стать репортёром National Geographic по-настоящему.
Когда на завывающую Катю снова надели мешок, я подумал, что и в видео-блоггеры записываться было совсем не обязательно. А когда мешок стали надевать на меня, я с ностальгией вспоминал установку 1С бухгалтерии и замену картриджей к принтерам в офисе.

— Блин, я же забыл апдейт своей 1С-ки запустить в офисе! — Гена Сервякин судорожно начал запускать консоль на своем телефоне. Девушка Сервякина мягко положила руку на телефон и элегантно спрятала его в сумочку.
— Максим, извините, продолжайте, пожалуйста, — Лона Девис улыбнулась мне своей ослепительной улыбкой и прильнула к Генке.
— Спасибо, Лена. Итак, напомню, мы оставили Васю в очень непростой ситуации. Вася?
— Да, я всё тут же. Связанный, с мешком на голове. В момент взвода затвора Калашникова, вопреки расхожему мнению, у меня не пронеслась вся жизнь перед глазами. Нет. Вместо этого я представил сковородку, полную жареной картошки с грибами и луком. Я уже достал из холодильника соленые огурчики, когда раздался женский крик.

«Катя», — подумал я. Но крик сменился ругательствами на местном языке, которые сопровождались звуками шлепков. С меня сорвали мешок и я увидел знакомую попутчицу из самолёта, которая чехвостила вождя Угандийской революции, отвешивая ему одну оплеуху за другой. Вождь выглядел как кот, которого застали за воровством сметаны из холодильника. Он виновато пытался оправдываться, но женщина была неумолима. Наконец главный революционер поднял руки и сдался.

Нас развязали и Вассва перевёл нам извинения похитителей, под торжествующую улыбку нашей спасительницы. Кизза, так её звали, оказалась женой главаря Вулаби и, как мы могли убедиться, имела определённое влияние на мужа. Ко мне тут же подбежала знакомая по самолёту дочка Киззы, и обняла мою ногу. Катю обступили остальные дети, трогая её волосы.

Узнав о нашей цели, главарь Вулаби рассмеялся, обнажив рот с редкими зубами. Вассва перевёл нам, что мы отважные безумцы, раз отправились в гости к М’Ади. Но он любит безумцев и поможет нам.
По распоряжению главного революционера, нам был выделен джип с водителем (его роль исполнял наш старый знакомый Дэмбэ). На крышу джипа водрузили каяк, объяснив нам, что в указанную точку на машине добраться нельзя, а пешком мы будем идти слишком долго. Прощаясь, главарь протянул мне пистолет, сказав напутственную речь. Вассва перевёл нам, что пистолет для защиты, если М’Ади окажутся слишком голодными. Пока он переводил, главарь страшно защёлкал зубами, имитируя поедание своей руки и рассмеялся.
Первые полчаса мы ехали молча, затем я наконец спросил у Вассвы, что означали слова главаря Вулаби. «Считается, что они каннибалы», — буднично заметил наш гид и захрапел на сиденье.

До реки с «романтическим» названием Белый Нил мы доехали практически к закату. Дэмбэ и Вассва разбили лагерь и принялись готовить какую-то похлёбку на костре. На удивление, Вассва быстро забыл про недавнее предательство Дэмбэ и увлечённо что-то обсуждал с ним, помешивая воду в котле. Мы же с Катей сидели на берегу реки и всматривались в блестевшее в дали озеро Альберт.

«Как думаешь, здесь водятся крокодилы?» — спросила меня Катя боязливо. «Ты что, в Уганде крокодилы не водятся!» — ответил я с напускной уверенностью, судорожно осматривая противоположный берег. Смеркалось…

— Макс, а давай в дом перейдем? Холодно становится! — Леха Хлопков поежился и виновато показал на дверь в дом, — я на работе намерзся достаточно! В данный момент Леха занимался геймификацией какого-то хладокомбината.
— Вот примерно на этом же моменте в тот вечер, к нам подошла официантка и сообщила, что бар закрывается. Только мы сейчас пойдем в тёплый дом к камину, а Вася и я тогда поплелись в парк мёрзнуть. Мне очень хотелось узнать окончание истории, а ему уже было сложно остановиться.

Мы перебрались в дом, а Вася, уверенно шагая по парку, снова вернул меня в Уганду.
— Ранним утром мы вместе с Дэмбэ и Вассвой подготовили каяк и погрузили туда наши рюкзаки. На мой вопрос к Вассве, где его вещи, он стушевался и сообщил, что не плывёт с нами. «Боюсь воды с детства. Да и место в лодке только для двоих». Отступать было некуда. Я подбодрил Катю, проверил пистолет за поясом, и мы сели в лодку.
Через два дня мы должны были вернуться на это же место, где нас будут ждать Вассва и Дэмбэ. Заряженных аккумуляторов для камеры у меня осталось максимум на часа четыре, поэтому я решил снимать только самое важное. Рюкзаки мы упаковали в большие мусорные пакеты для защиты от влаги. Туда же погрузили палатку, выданную Вулаби.
Прощаясь, Вассва по секрету рассказал мне, что они с Дэмбэ поспорили — вернёмся мы живыми или нет. Он улыбнулся и гордо сказал, что поставил на то, что мы вернёмся. А Дэмбэ на заднем плане перекосил лицо, высунув язык и изобразил мертвеца. На этой оптимистичной ноте Вассва столкнул лодку в реку и наша регата началась.

Судя по карте, нам нужно было пройти на лодке около 10 километров вниз по течению, что по моим оценкам должно было занять не больше 4-5 часов. Течение было спокойным, погода стояла солнечная и не слишком жаркая. Мы с Катей настроились на позитивный лад, лениво перебирая веслами по воде.

Наша отважная группа была почти у цели, когда я заметил краем глаза справа на берегу несколько крокодильих туш, греющихся на солнце. К счастью, Катя их не заметила и я молился, чтобы крокодилы в свою очередь не заметили нас.
Почти у поворота реки, самая жирная туша плюхнулась в воду. «Что это?» — спросила меня обернувшаяся Катя. «Да просто дерево упало», — бодро отрапортовал я, одновременно ускоряясь. Впрочем, это не помогло. Уже через минуту зверюга нагнала лодку и тюкнулась носом в борт. Катя обернулась, посмотрела в воду и заорала: «КРОКОДИИИИЛ!!!», инстинктивно отпрянув, из-за чего лодка стала предательски раскачиваться.

Риск стать крокодильим кормом повысился в разы. Поэтому я не придумал ничего лучше, как треснуть рептилию веслом по башке, и погреб к берегу. Катя орала не переставая, швыряя в крокодила всё, что попадало ей под руку. Так, за короткий период времени мы лишились одного весла, палатки и рюкзака. В этот момент я вспомнил про пистолет и, судорожно сняв его с предохранителя и кое как прицелившись, пальнул в воду. От неожиданности крокодил резко развернулся и дал драпака, опрокинув хвостом наш каяк. Мы с Катей плюхнулись в воду и поставили пару мировых рекордов в заплыве на 10 метров, стремительно добравшись до берега.

Я подцепил плавающим неподалеку веслом каяк и с облегчением обнаружил внутри свой рюкзак. К сожалению, пистолет, рюкзак Кати и палатка остались на дне Белого Нила. До места поселения М’Ади оставалось чуть больше двух километров. Убедившись, что крокодилов поблизости больше нет, мы сели в лодку и продолжили путь.

Перед последним поворотом я причалил к берегу, где паслись дикие буйволы, и плюхнулся на землю, щедро облепленную свежим навозом. Катя смотрела, как я обмазываюсь буйволиными какашками взглядом, каким врач смотрит на неизлечимо больного пациента. «Чего стоишь? Давай обмазывайся!» — крикнул ей я: «Или ты хочешь чтобы тебя сожрали каннибалы?».

Два раза повторять не пришлось. Секунду спустя, Катя с усердием достойным восхищения купалась в навозе, тщательно нанося его на волосы и лицо. По итогам приема грязевых ванн, две ходячие кучи говна, окруженные роем мух, погрузились в лодку и торжественно отчалили от берега. Я надеялся, что теперь наша пищевая привлекательность для аборигенов упала до нуля.

Наконец, мы дошли до излучины реки, в непосредственной близости от места обитания М’Ади. На берегу нас уже ждала группа аборигенов с копьями. Видимо вдоль реки у них были расставлены дозорные. Из одежды на М’Ади были только ожерелья и браслеты.
Я улыбнулся и приветливо помахал туземцам. В ответ, стоящие на берегу направили на нас копья. «Они просто напуганы. Думают мы боги. Всё ок», — доверительно сообщил я Кате. Я вылез из лодки с поднятыми руками и побрёл к берегу, выкрикивая на английском фразу: «Мы пришли с миром».

Туземцев это не слишком впечатлило. Вместо этого они начали кричать что-то, тыкать в меня копьями, загоняя назад в реку. Я заметил, как один из них побежал в сторону поселения, вероятно за подмогой.

Вернувшись к лодке мы с Катей провели оперативное совещание. Было очевидно, что М’Ади не рады пришельцам, и наше явление цивилизации в виде спонсорского подарка было под угрозой. Я предложил подарить им что-то менее ценное для начала диалога. Возможно устроить какой-то обмен. Катя начала рыться в моём рюкзаке в поисках потенциального подарка.

В этот момент на берег вернулся гонец с ещё одним молодым аборигеном. Он был безоружен и я немного успокоился. Туземец помахал рукой и сказал “Привет” по-английски. Я улыбнулся в ответ и прокричал: “Не бойся нас. Мы не покараем вас божественной силой! Мы пришли с миром!”
Парнишка с удивлением посмотрел на меня и сказал: “Сэр, мы просто хотели попросить вас помыться. От вас очень плохо пахнет”. От неожиданности я сел в реку и спросил: “А вы не будете нас есть?”
Парнишка помотал головой и успокоил меня: “Сэр, мы не едим людей. Мы вегетарианцы”. Я облегченно вздохнул. Повезло же нарваться на каннибалов-веганов!

Пока мы смывали с себя буйволиное дерьмо сидя в реке, рядом с нами стоял туземец с огромной палкой. Убедившись, что он не пытается нас ей огреть я поинтересовался у переводчика, который представился как Мукаса: «Зачем палка?».

«Чтобы отгонять крокодилов, сэр», — услужливо ответил туземец, после чего мы довольно быстро закончили мытьё и вылезли на берег.
Настал момент истины.

Я попросил Мукасу собрать старейшин для вручения даров и знакомства. В центре поселения на вытоптанном пятачке собралась вся деревня. Я приготовился снимать торжество прогресса на видео. Мукаса стоял рядом, чтобы переводить нашу беседу. Катя открыла многострадальную коробку с камерой, и достала подарок.
Мукаса внимательно посмотрел на камеру и произнес: «Ого. Это что, уже трёхсотая модель вышла?» Катя ойкнула, я от неожиданности завис, но продолжал снимать происходящее.

«Мукаса, а ты знаешь что это?» — осторожно спросил я дремучего аборигена.
«Ну конечно, HD камера со стабилизатором. У меня сто пятидесятая, на Амазоне только такие были. А у вас вон уже трёхсотая. Её же только анонсировали!»
Катя смотрела на меня непонимающими глазами. Я выключил запись и позвал Мукасу в сторону: «А откуда ты всё это знаешь? Вы же, извините, дикари…»

В ответ Мукаса поманил меня в один из тростниковых шалашей. Внутри был полумрак, но за занавеской которую откинул хозяин, я увидел пару серверов, спутниковый модем и компьютер с огромным монитором. Я потерял связь с реальностью на несколько минут, трогая технику руками и отказываясь верить в происходящее.

«А где вы берете электричество?» — спросил я, когда поднял челюсть с пола и смог говорить. Мукаса открыл тростниковую створку окна и показал поле солнечных панелей на заднем дворе. Глядя на мое беспомощное выражение лица он сжалился и похлопал меня по плечу: «Не переживай, Вася, мы снимем отличный сюжет для твоего блога!».
Вечером всё племя собралось на площади для проведения торжественного ритуала вызова дождя. Все подарки были вручены с максимальным уровнем правдоподобности. Сюжеты смонтированы и залиты на youtube через компьютер Мукасы, с которым мы здорово сдружились.
Нам, как почетным гостям, отводилась одна из ключевых ролей в ритуале – сожжение соломенной овцы в качестве жертвоприношения. Под звуки африканских тамтамов я, Катя и Мукаса сидели у костра в ожидании нашего выхода и курили местный табак. Я узнал, что Мукаса закончил университет в Кампале и был лучшим на курсе, что объясняло его грамотность. Но один вопрос мне не давал покоя, хотя он был абсолютно бестактным.

Я всё-таки задал его: «Мукаса, скажи, а почему ты решил вернуться в деревню после института? И откуда столько денег на всё это оборудование?».

Мукаса сделал длинную затяжку и улыбнулся: «Всё из-за моей фермы, чувак!». Он поднялся на ноги и потянул меня за собой к краю деревни. Шагая, я удивленно размышлял, как можно заработать столько денег на бананах, а Мукаса, идущий рядом, довольно ухмылялся.
Мы подошли к окраине, где стоял самый большой шалаш. От него исходил равномерный гул. За накидкой из банановых листьев обнаружилась герметичная дверь, открыв которую Мукаса выпустил на улицу шум десятков серверов и кондиционеров.
Это была ферма Мукасы.

Биткоин ферма.

— Погоди, ты хочешь сказать, что все твои ролики из Уганды — неправда? — я возмущенно подскакивал с ноги на ногу, основательно подмёрзнув. Мы вызвали такси но ни его, ни моя машина не собиралась приезжать.
— Макс, мои ролики из Уганды были самым честным из всего, что я сделал до этого, — ухмыльнулся Вася, — Более того, после Уганды я больше ни разу не занимался видеомонтажом. Только настоящие путешествия, только hardcore! Благо, у меня появился состоятельный партнер.
— Аааа, так вот откуда у тебя средства на все эти безумные поездки! А кто партнер, если не секрет?
Вася достал из кармана смартфон, нашёл нужную фотографию и протянул её мне. На фото Вася Ложкин стоял рядом с чернокожим мужчиной в очень дорогом костюме. Я уже собирался пожать плечами и вернуть телефон, как заметил неприлично большую дырку в ухе у Васиного партнера (очевидно от какой-то очень большой ритуальной серьги) и татуировку, идущую вниз от подбородка.
— Стоп, это что? Тот самый Мукаса? — Вася кивнул.
Подъехало такси. Настало время прощаться.
— Вась, я рад что так всё сложилось у тебя с Мукасой и ты можешь заниматься любимым делом! — сказал я мечтательно, пожимая ему руку.
— Макс, для того, чтобы заниматься тем, что тебе по душе, никакого Мукасы не надо. — подмигнул мне Вася, — Просто делай это и всё получится!

Дверь захлопнулась и такси умчалось, откусывая фарами фрагменты парка из осенней ночи.

— Так это после разговора с Васей ты решил стать писателем? — Гена Сервякин поставил бокал на стол и приобнял свою девушку.
— Скажем так, эта встреча оказала большое влияние на моё решение начать писать рассказы, — сказал я уклончиво.
— Предлагаю тост! — Лёха Хлопков поднял бокал, — За Васю Ложкина, который убедил Макса стать писателем! Ведь без него не появились бы «Колбасные войны»!
— А что, правда, тот завод разрушили бульдозером? — чокаясь, поинтересовалась Лона Дэвис.
— Ну нет. Это Макс приукрасил. Бульдозера не было, и магов не было. Только орки и эльфы. И завод закрыли за долги, а не из-за геймификации. Но история получилась хорошая!
— То есть, Лёхе ты нафантазировал бульдозеры и магов? А другу детства – пузо, рваные джинсы и всё по-чесноку? Мог бы хотя бы меня суперсилой наделить какой-то! — Генка Сервякин допил вино и притворно насупился под дружный смех.
— Гена, твоя суперсила — в твоей доброте и чуткости, — Лона Дэвис чмокнула Сервякина в ухо и прижалась к его плечу, — а ещё ты смешно сопишь.
Последние дрова догорали в камине и за окном уже начало светать. Сонные такси развозили гостей по домам. А где-то в Северной Уганде ферма Мукасы вырастила ещё один биткоин…