Всадник на Кочерге

-А что тебе, кстати, сказал барон?- спросил Чапаев.- Судя по тому, что ты вернулся в жёлтой папахе, у вас с ним был довольно эмоциональный разговор.
Виктор Пелевин
«Чапаев и Пустота»

ПРОЛОГ.
1.РАЗГОВОР У КОСТРА.
2.ПОДВИГУ- МЕСТО.
3.СВАДЬБА.
ЭПИЛОГ.

ПРОЛОГ.
-Могу ли я вспомнить нашу первую встречу? Да! А почему ты сомневаешься в моей памяти? Возможно, что искажённые геофизические поля и воронки во времени и имели своё воздействие на восприятие. Но всё же, прежде чем выдвигать свои сомнения в истинности этой были, подумай, разве кипение времени и материи, по сути дела сотворившее и продолжающее творить наше бытие и мироздание не подразумевает сюрреальность, виртуальность и супраментальность всех понятий, определений и идеологий? Знаешь, эта твоя заскорузлость напоминает мне историческую слепую глупость инквизиторов средневековья. Ваши сиюминутные расчёты и близорукопонятая коньюктура отталкивают ход развития цивилизации на столетия назад.
Реальность? Так будь же сам реалистом и рассуди, что реально для каждого из нас только то, что пожелает его модератор. Наука? Да многие научные данные исследователи получали либо, читая надписи на камнях, либо из своих алкалоидных сновидений, взбудораженных либидо.
Поэтому, просто подлей мне пива и слушай далее.

1.РАЗГОВОР У КОСТРА.
Впервые, я увидел его на противоположном берегу небольшой речушки, рассекающей смешанную рощицу, куда я поехал солнечным сентябрьским утром, чтобы дать душе и телу отдохновение от пыльного загазованного города и насладиться поиском грибов и ягод в золотисто-багряном царстве заповедной природы в пикантную, волнующую чувства пору бабьего лета.
Он стоял по колено в воде, с удочкой в правой руке и озарял своей улыбкой и без того солнечный сентябрьский денёк. За спиной его, на берегу дымил костерок, украшенный сверху парящим котелком. Почувствовав родственность душ, я как вкопанный встал напротив него и задумался о том, к чему же высшие силы добра ниспослали мне эту встречу, каков поворот судьбы уготован мне?
Я взмахнул правой рукой, и открыл, было, рот, желая спросить, не угостит ли меня свежей ушицей человек с противоположного берега. Но человек, находящийся на другом берегу, мудро улыбнулся и предостерёг меня от крика указательным пальцем левой руки, поднесённой к губам. Затем он указал на меня и пальцем прочертил мысленный полукруг, уходящий от меня влево, вверх по течению речушки и заканчивающийся на его костре, увенчанном парящим котелком.
В тот же миг я отправился вверх по течению речушки, по траектории мысленного полукруга и через пару сотен метров обнаружил мосток, перекинутый через речушку. К тому же перейдя через мосток, мною была обнаружена живописная полянка, изобилующая грибами и ягодами. Поглядывая в сторону, поднимающегося над деревьями столба дыма я добрал свою поклажу, два ведра и рюкзак, дарами леса и уже вскоре прикуривал от костра, разведённого моим новым знакомцем.
Он пока только на миг повернул голову в мою сторону, всё также с улыбкой приложив палец к губам, и продолжал рыбачить.
Я уже немало побродил по лесу, достаточно усладившись поиском и сбором даров леса, потому присел у костра, достав из рюкзака хлеб, луковицу, походную фляжку коньяка и две серебряных кружки. Я отпил из фляжки коньяка, зачерпнул из котелка ухи и блаженное тепло стало разливаться по телу.
Прилёгши на траву, я курил. Пуская в облака клубы дыма, я погрузился в мысли о том, не является ли наша встреча предзнаменованием какой-нибудь гигантской стройки века, важного научного открытия или эволюционного прорыва. Должно быть, по грандиозности венец нашего сотрудничества не будет уступать строительству Беломорканала, искоренению натуральной оспы или даже происхождению человека из обезьяны.
Вскоре дрёма, одолев меня, навеяла мне целый калейдоскоп видений… Литераторы, космонавты, королевская конница, увековеченные на денежных купюрах США, американские президенты, увековеченные на денежных купюрах России, цветущие русские города, Волгоградская Родина-Мать, соревнующаяся в пластике, изящности, грациозности и красоте с Нью-Йоркской Свободой. Сонмы и парадигмы физических, химических и математических формул и уравнений, компьютерная материнская плата, имеющая дополнительные контроллеры, которые дополняли базовые возможности основного набора. В общем, моё подсознание явно и настойчиво сигнализировало мне о важности встречи…
Вскрикнув, я проснулся, разбуженный вылитой мне на грудь кружкой речной воды.
-Я — Тимоха! А тебя я буду звать Пегасом!
Он стоял надо мной с перевёрнутой вверх дном кружкой и смеялся. Хотелось оттолкнуть его ногой, ведь прохладная речная вода, внезапно вылитая мне на грудь была довольно таки шокирующая для заспанного организма. Но в следующую секунду, взглянув в его пронзительные глаза, мне в голову пришла мысль о том, что ушат холодной воды, внезапно, вылитой мне на тело, был вполне логичным дебютом для переосмысления многих далёких от логики, жизненных процессов и разрушения многих далёких от истины жизненных догм. Потому я встал на ноги и, желая казаться человеком тактичным и чутким, сказал:
-Знаешь, Тимоха, а ведь я и сам порою действительно чувствую себя Пегасом, несущим Земле некий луч истины.
-Знаю, знаю, лошадиный размах вселенской правды виден в тебе. Не венецианский лев, конечно,- Тимоха хлопнул меня по плечу.- Но связи реваншистов и сионистов, вижу по глазам, не одобряешь.
Удивившись проницательности и прозорливости моего нового товарища, я от всей души протянул ему руку. И вскоре процесс переосмысления сути бытия начался. Когда крепкое рукопожатие, предрекавшее надёжную и бескорыстную мужскую дружбу, разомкнулось, то я обнаружил в руке свою серебряную кружку с заманчиво плещущейся на дне кружки беленькой. Рука Тимохи, вооружённая такой же кружкой встала у меня перед глазами.
-За этот день в истории!
Тимоха поднял свою кружку высоко над головой, я последовал его примеру. Затем он поднял глаза к солнцу, улыбнулся, сощурившись, и произнёс:
-Да сохранят наше здоровье любовь, верность, ответственность за свои поступки, средства индивидуальной защиты, буквально и метафизически.
Мы испили и присели к костру.
-Вижу, ты грибник знатный,- Тимоха протянул мне миску луково-грибной ухи.
-Такой же, видимо, как и ты повар.
Мы переглянулись и тот запал энергетики, который возник в точке пересечения наших взглядов, немедленно возбудил в нас мощный позыв выпить по второй. Учитывая тот факт, что вкус ухи был безудержно хорош, по второй нам приходилось испить безотлагательно, причём, что интересно, никто из нас не разливал.
То есть, допив первую порцию, благословенно бодрящего тело и дух напитка, мы поставили кружки на траву. Когда же наши руки потянулись к кружкам повторно, то порции весело манящей беленькой, уже ожидали нас вновь.

* * *
Эти кружки я привёз из экспедиции по американским континентам: Северному и Южному. В одном уютном ресторанчике в Мехико мне поднёс одну из них гарсон, доверху наполненную текилой.
-С пожеланиями высокого полёта и целью завязать с вами знакомство.
Гарсон кивнул за соседний столик. За ним я увидел рыжеволосую зеленоглазую красавицу, элегантно поглаживающую мизинцем локоны своих солнечных волос и сложившую губы бантиком, кончик которого был направлен в мою сторону.
-Это- Анна!- пропел гарсон.
Я взял кружку, поднял её над головой правой рукой, поднеся левую руку к груди, и благодарно кивнул девушке, всё более вдохновлено, оглядывая её чарующие формы и красивое лицо. Затем я испил и, мелькнувшие перед глазами четыре разноцветных круга, начиная с головы до пят нежно, расслабляющее промассировали моё тело. Я глубоко вздохнул и захотел торжествующе окунуться в океан её глаз, но девушка к тому времени уже покинула зал ресторана.
Внимательно оглядев кружку, я обнаружил внутри неё четыре разноцветные полосы, отмеряющие четверть, половину, три четверти и ободок кружки, соответственно синего, зелёного, жёлтого и красного цветов. Затем вдруг из кружки выпорхнули четыре разноцветных круга, синий, зелёный, жёлтый и красный, которые вскоре трансформировались в другие фигуры: синий цилиндр, зелёный куб, жёлтая пирамида и красный шар. Прокружившись несколько кругов над моей головой, они остановились у меня перед глазами и слились в сияющий параллелограмм. Сияющий параллелограмм погрузился мне в лоб, опустился до живота и овеял внутренности благословенно освежающим теплом.
Полный одухотворённости, я вышел в вечерний Мехико. Ощущая себя на крыльях вдохновения, долетел до отеля, принял ванну, заказал в номер шампанского и сказочно крепко уснул, по всей видимости, зависнув где-то под потолком. Потому, что утром я пробудился оттого, что со вполне ощутимой высоты шлёпнулся на кровать.
В Мехико я был, переезжая экспедицией из Северной Америки в Южную. Наутро наша экспедиция отправилась в Бельмопан. А моя коллекция вещей со смыслом пополнилась серебряной кружкой, украшенной изнутри четырьмя разноцветными полосами, проходящими кругами по боковой части. Снаружи на кружке были изображены ящер, дельфин, аист и медведь.
Через пару недель экспедиция была завершена в Буэнос-Айресе. Предстоял перелёт по маршруту Буэнос-Айрес- Москва.
Я занял место у иллюминатора, вспоминая с лёгкой грустью завершившееся путешествие экспедиции. После того, как последовательность моих воспоминаний дошла до случая в Мехиканском баре, к горлу вдруг подкатил ком тоски по рыжеволосой красавице и кудеснице. Ком стал всё более разрастаться и вскоре слёзы застлали мои глаза. Пытаясь скрыть слёзы, я вплотную уткнулся в иллюминатор, устремив свой взор строго на север, делая вид, будто всерьёз занялся разрешением конфликта на Фолклендских (Мальвинских) островах между Великобританией и Аргентиной. На минуту я закрыл глаза, утирая их платком, и в отчаянии подумал, что теперь буду соглашаться только на Арктические и Антарктические экспедиции.
Как вдруг кто-то сзади коснулся моего плеча. Обернувшись, я увидел… Анюту! С полминуты я мог только хлопать глазами, открыв рот. Дыхание парализовало, я почувствовал озноб.
-Мне холодно,- произнесли мы с Анютой одновременно.
Я тут же стал стягивать с себя пиджак, чтобы обогреть им Анюту. Навстречу моей руке с пиджаком в ней, протянулась её рука с точно такой же кружкой текилы, которую мне пришлось продегустировать в Мехико. Заворожено глядя в зелёный океан Анютиных глаз и солнце Анютиных волос, я взял кружку из рук девушки и испил, ожидая целительного действия разноцветных кругов, ну или может быть каких-то других геометрических фигур.
На этот раз круги остановились у меня перед глазами, внутри синий, затем зелёный, жёлтый и снаружи красный. Я замер, ожидая их кружения и трансформации в объёмные фигуры.
Но неожиданно из кругов выскочил ящер, вонзившись мне прямо в лоб. Дыхание ящера обогрело голову, начиная ото лба и до шеи. Обогрев горло, дыхание ящера растопило ком тоски и тогда мне захотелось петь. Набрав воздуха в лёгкие, я затянул, было, что-то душевно проникновенное. Но тут из кругов выпорхнул аист, он клюнул меня в лёгкие и мощный импульс ударил мне в живот. Энергия наполнила огромной силой руки и ноги. Я согнул руки в локтях и напряг кулаки, упояясь своей силой. В это время из кругов выбежал медведь, покружил меня за руки и вторгся в мой живот. Удар немедленно свибрировал в пах, и стальная эрекция дала мне возможность почувствовать себя властелином мира.
После того, как я почувствовал себя властелином мира, я вдруг также ощутил какое-то воздействие на эрекцию из вне. Пах был прикрыт пиджаком, украдкой заглянув под него, я с удивлением обнаружил, что Анюта принимает действия по вкушению лавров моей эрекции. Закрыв золотистую копну волос пиджаком, я в томном наслаждении уставился на круги, ожидая, по всей видимости, дельфина.
Но дельфина я так и не увидел, однако очень ярко прочувствовал его выход, ибо он вышел не из кругов, он вышел из меня, вместе с эякуляцией. Анна, не дав ему никаких шансов кануть в безвестность, поглотила его вместе с семенем.
Будучи в состоянии сладостной эйфории, я сначала думал, было воспарить в астрал и воспеть благодарственную хвалебную оду возлюбленной. Но свинцовая тяжесть навалилась на мои веки и, будучи обессиленным таким громадным выплеском сил, я по-младенчески сладко уснул.
На подлёте к Москве, я был разбужен стюардессой. Пиджак мой всё также лежал у меня на пахе. Я откинул пиджак, мечтая вновь встретиться глазами со своей возлюбленной, но под пиджаком было пусто и одиноко. Однако к радости своей в кармане брюк, я обнаружил открытку, на глянце которой были изображены белые крылья, растущие из яркой звезды, а на оборотной стороне надпись, оставленная мне Анютой:
«Возлюбленный мой Гаспар! Порою кажущаяся на первый взгляд противоестественность, на самом деле только ставит некоторые вещи с головы на ноги. Корка закостеневшей заскорузлости не даёт должного для организма процесса развития осознанности. Но если человек не закрывается от солнца панцирем лживых и оттого подлых догм, если он даёт солнечным лучам проходить сквозь тело, то судьба его — исполнять мелодию гармонии. Борьба за гармонию — есть борьба за любовь. И она ожидает тебя, возлюбленный мой Гаспар! П.С. Я ощущаю внутри себя дельфина. Как прекрасно быть женщиной!»
* * *
Я удивлялся ещё одному свойству этих кружек солнечным сентябрьским днём, переводя взгляд с Тимохи на костёр с котелком, с серебряных кружек на красоты речки и рощицы в пору бабьего лета, времени обострения сентиментальных чувств.
Выпив по второй, мы утоляли нагулянный на природе аппетит, восторженно наслаждаясь комфортностью сентябрьской погоды. Кружки в третий раз наполнились по самую нижнюю синюю полосу. После третьей порции беленькой, довольно усладив аппетит вкуснейшей грибной ухой, я, будучи заинтересован необычными метаморфозами с кружкой, потянулся к научно-философским измышлениям:
-Видимо всё дело в диффузии.
Я кивнул на кружки и наши руки, не сговариваясь, потянулись по четвёртую порцию.
-Возможно, совсем рядом под землёй проходят благодатные источники, вот вода и диффундирует в них и меня это вовсе не удивляет.
Тут же я подумал, что верно любовь моей Анюты помогает этой диффузии, но не сказал об этом вслух.
Боясь показаться человеком недалёким, я пытался не выказывать своего удивления, делая вид, будто самонаполняемость кружек беленькой, мне кажется чем-то вполне обыденным. Но, когда я поднёс кружку к лицу, брови мои всё-таки невольно вздрогнули. Потому, как четвёртая порция беленькой заполняла кружку на половину, по зелёную полосу.
Тимоха видимо заметил мою удивлённую реакцию и не стал скрывать усмешку.
-А каково твоё мнение, почему например, действуют именно те, а не иные правила орфографии или дорожного движения.
Тимоха задорно кинул в меня ягодкой ежевики, после чего мы испили, и я задумчиво устремил свой взгляд на костёр. На миг мне показалось, что я увидел в одном из языков пламени ящера.
-Как думаешь, допустим, почему букву Ы, не при каких жизненных обстоятельствах нельзя ставить в слово после Ж и Ш? Почему трамвай пользуется приоритетом перед другими транспортными средствами?
-Всё проще простого, эти правила придумали филологи и гаишники, видимо для того, чтобы…
-Кто? Филологи и гаишники?
От смеха Тимоха упал на спину и около минуты гомерически хохотал, покатываясь по траве с бока на бок.
-Да, Пегас, с тобой пить опасно. А если бы я беленькой хлебнул перед тем, как ты хорошо взвесив все аргументы, решил бы эрудицией блеснуть, да на костёр бы прыснул? Штаны запалить мог бы. Филологи и гаишники… Да уж… Хм…
-Чтобы держать свой коготок в пироге финансовых потоков,- настойчиво заключил я.
-Какая недальновидная, приземлённая чушь. Неужели ты не можешь мыслить глобальней, широкомасштабней.
Тимоха провёл над собой полукруг, заканчивающийся на кружках. Я опешил, было, но, выпив по пятой, мне показалось, что есть верное решение, озарившее мой разум, возможно Тимоха имеет в виду, что бал заправляют не теоретики, а практики.
-Ну, тогда литераторы или вот, точно- литературные критики!
Я не исключал вероятности того, что Тимоха хотел бы, чтобы я обратил внимание на тот аспект обсуждаемой проблемы, что различного калибра серые цензоры всегда подавляли, подавляют и подавлять будут любое начинание, сколь нибудь выпадающее из их безликой затхлой массы. Что же касается гаишников, то здесь я понял, что слишком мало знаю обо всех хитросплетениях метафизики, соответственно чёткого ответа на вопрос, какие же силы руководят гаишниками и устанавливают контролируемые ими правила, дать не могу.
Тимоха же не разделил моей сосредоточенной задумчивости и только хохотал, продолжая обкидывать меня ежевикой.
В конце концов, мне это надоело:
-Думаешь, твоё гротескное обплёвывание воздуха имеет такое же значение в становлении цивилизации, как ирригация в жизни древних народов? Скорее за этим хохотом стоит онтологический слом.
-Мне всё понятно,- Тимоха сурово исподлобья смотрел мне в глаза, протягивая шестую порцию беленькой.- Здесь ты прав, если я буду продолжать надменно насмехаться над тобой, вместо того, чтобы спокойно всё растолковать, то будущее наше — падение бытия в бездну. Ты умеешь мыслить, но приземлено.
Проанализировав содержимое кружки, а затем свои последние умозаключения, я терялся в догадках. Где же? Где я упустил нить логики?
Тимоха зачерпнул горсть ежевики, но на это раз не кинул в меня одну из ягод, а сосредоточенно около минуты прожёвывал их, устремив взгляд в заросли за моей спиной.
-Я обучу тебя мыслить глобально, выходя за пределы околоземной орбиты и тут же возвращаясь назад. Потому, что твоя помощь нужна мне, да и не только мне по большому счёту. Всему человечеству. Да и не только. Понимаешь, Пегас, ты проявился здесь, чтобы реализовать свою космическую сущность и сотворить здесь красоту, радость, счастье. Но прежде нам нужно немного выпить и пойти подсобрать валежника для костерка, да ещё раколовки у меня там стоят,- Тимоха кивнул на речушку и сосредоточенно посмотрел на меня.- Предстоит очень серьёзный разговор. Бери! Выпьем за всё прекрасное и наши мыслеформы реализуются!
Тимоха указал на кружки. В предвкушении серьёзного разговора мы подняли кружки к солнцу. На этот раз они были наполнены по жёлтую полосу, на две трети объёма.
* * *
Прибыв самолётом из Буэнос-Айреса в Москву, наша экспедиция покушала хычынов с пивом в привокзальной закусочной и совершила посадку на поезд «Москва-Желановск». Я спокойно расположился в купе и, выпив из походной фляжки коньяку, углубился в чтение сборника рецептур блюд и кулинарных изделий. Читая о подготовке сациви из курицы до того места, где яичные желтки растирают в небольшом количестве соуса сациви и постепенно вводят в горячий соус, я уснул.
Проснулся я через некоторое время от резкой остановки поезда. Видимо кто-то использовал стоп-кран, подумал я и вышел в тамбур. На улице было очень красиво. Живописный холм, раскинувшийся за окнами тамбура, побуждал непреодолимое желание выйти и прогуляться, что я и сделал.
Сквозь розовый, с янтарными блёстками туман, на вершине холма я увидел резвящуюся самку белого единорога. Она скакала по цветущей благоухающей зелени холма и в погоню за ней мчались бабочки и кузнечики. Увидев, издали меня, она сначала встала на дыбы, но тут же немедленно спряталась в траве. Подбежав к тому месту, где самка единорога припала к траве, я увидел там бьющий из-под земли родник, с прозрачной водой, манящей прильнуть и освежиться. Я испил несколько глотков волшебной влаги и с восхищением окинул окрестности, поражающие своей живописностью, сопоставимой с магией цвета и красок фламандской живописи. Оказалось, что вечные сюжеты гармонично сочетаются с многогранным земным миром.
Конечно мне тут же захотелось прильнуть к источнику повторно, но когда мои губы вновь потянулись к свежему, бодрящему ключу, то на его месте неожиданно оказалось влагалище. Удивлённо ведя страстным взглядом от влагалища к лицу девушки, я неожиданно обнаружил божественный, солнцеподобный лик Анюты.
Радуясь представившейся мне возможности припасть к святая святых любимой женщины, я с пролетарским энтузиазмом целовал Анютину вагину, запах которой у меня ассоциировался с запахом сациви. Делая Анюте куннилингус, я представлял, как мелко нарезанный лук пассируется на масле, добавляется мука, куриный бульон, измельчённые орехи, толчёный чеснок, соль, шафран, перец, корица, гвоздика. Я доводил до кипения эту массу языком и губами около суток и всё никак не мог оторваться от пылающей в судорогах оргазма Анюты.
На следующий день, когда Анюта уже была не в силах сжимать меж ног мою голову, она произнесла:
-Хватит, Гаспар, теперь ты ложись на спину.
Я лёг на шелковистую траву холма и начал собирать со своих губ лобковые волоски Анюты, глядя в небеса. Пришёл Анютин черёд приблизить свой взор к моему фаллосу, сравнивая его с различными зверями и птицами.
Пылая от любви к Анюте, я собирал её лобковые волосы со своих губ в блокнотик, чтобы в любой момент иметь возможность согреть своё сердце, созерцая их. Я еле успел закрыть блокнотик и положить его в нагрудный карман, за миг до того, как волна оргазма отбросила меня вниз спиной, на дно прохладного водоёма. И тут из меня вместе с эякуляцией вышел ящер. Через толщу воды я видел солнцеподобный лик Анюты, которая тут же поглотила ящера, осознававшего, благородство своей миссии.
Я воодушевлённо устремил свой взор в небо, благодарственно раскинув руки, и стал всплывать, проходя сквозь Анюту, ставшую вдруг всем вокруг, водой, воздухом, землёй и даже гудком электровоза, призвавшего меня занять своё место в поезде.
В поезде я подружился с проводницей Таней, которая угостила меня чаем, и предложила сыграть в шахматы на желание. Когда Таня в очередной раз, стоя на коленях, исполняла моё желание, я спросил её:
-Таня, как ты думаешь, одни ли мы во вселенной удастся ли нам установить контакт с внеземными цивилизациями, сможем ли мы, прислушиваясь к радиосигналам из глубин Космоса, уловить в них признаки чужого разума?
Получив бурный оргазм, я обессилено утонул в подушке, Таня же, облизав мой член круговым движением, произнесла:
-Поисками контактов с инопланетянами занимаются две совершенно разные группы людей: с одной стороны это астрофизики и радиоастрономы, которые надеются приборами перехватить сигналы, посылаемые в Космос разумными существами. С другой стороны — много простых граждан, которые уже якобы контактировали с пришельцами и тех, кто верит их сообщениям. Если первые ещё только спорят о том, существует ли где-то далеко во Вселенной разумная жизнь, то вторые уверены, что инопланетяне уже достигли Земли. Просто осознать это мы не можем в силу ограниченности нашего интеллекта. Пришельцы ставят нас в тупик, как приматологи обезьян, которых изучают. Мы всё видим, но не понимаем происходящего.
-Интересно, как считаешь, Таня, возможен ли диалог с пришельцами, сможем ли мы понять мысли и желания друг друга?
-Сложный разговор!- Таня шлёпнула языком по головке члена.- Даже если мы установим контакт с инопланетянами, как с ними общаться? Оптимисты утверждают, что разумные существа всегда сумеют понять друг друга, несмотря на любые различия. Что же до людей мыслящих реально, то они тут же укажут на до сих пор нерасшифрованные письмена этрусков и древних жителей острова Пасхи. Освоение межгалактического языка вряд ли будет лёгкой задачей.
Таня провела по головке моего члена несколько круговых движений языком и вновь погрузилась в минет. А я же глядя за окно, в ночное небо, мчащееся навстречу скорому поезду, погрузился в мысли о том, как всё же мало в пролетающем мимо нас за окном безбрежном океане пустоты, звёздных огоньков, чтобы они освещали наши ночи.
Таня, будто прочитав мои мысли, на минуту оторвалась от минета и сказала:
-Да, кстати, знаешь, почему татаро-монголы никому свою религию не насаждали и с религией завоёванных народов не боролись? Потому, что были уверены, что всякая религия — всего лишь вера в пустоту. Татаро-монголы верили в пустоту и насаждали её. Но не в ту пустоту, что верят буддисты и прочие философы. Не в ту, что созерцает и творит, а в ту, что замирает, поглощая в себя всё и вся вокруг. А наш европейский разум не способен идентифицировать веру в пустоту, как религию. Вот так!
Таня оттянула мне член, и прикусила его, заставив меня немного вскрикнуть, и, улыбнувшись, вновь окунулась в минет. А я вдруг начал многое понимать.
* * *
Испив по седьмой, мы отправились на сбор валежника среди окрестных деревьев.
-Знаешь,- рассказывал мне Тимоха, когда мы бродили в поисках веток и сучьев.- В одной из параллельных реальностей есть цивилизация, все религии народов которой основаны на поклонении транспортной технике, пропавшей из этой реальности, в которой я сейчас говорю с тобой. Довольно таки примитивная цивилизация. Не умеющая, и не желающая развивать науку, искусство и культуру. Не знающая даже такого понятия, как культура пития. Оккультная система, научившаяся только активизировать пространственно- временные порталы и похищать транспортную технику. Поклоняясь ей, в различных своих ритуалах, они надеются, что транспортная техника поможет им сделать их общество более технократичным. Таким образом, разрешив проблему производства благ цивилизации, разрешённых скажем в вашей реальности. Представь себе, плохо проветриваемая пещера… На огромном валуне, в пещере стоит трамвай, недавно пропавший в одном из городов современной России. Жрецы в медвежьих шкурах, солдаты в волчьих шкурах, паства в холщовых накидках. Вокруг пещеры лачуги, более или менее жалкие и примитивные. Ритуальные песнопения, плясы вокруг валуна. Всё это в надежде, что трамвай им поможет продвинуть развитие цивилизации. Цивилизация настолько примитивно мыслит, что не только считает технократию благом, но и уверена в том, что трамвай порождает технократию, а не наоборот.
Я прижал к груди охапку валежника, опершись на дуб. Тимоха не давал мне повода не верить ему, но человека, побывавшего в параллельной реальности, я встречал впервые.
-Впрочем, о параллельной реальности и том трамвае мы поговорим позже, а пока о том, какую ты помощь можешь оказать мне. В общем, слушай. Букву Ы никогда нельзя вставлять в слово после Ж или Ш, равно, как и то, что трамвай всегда должен иметь приоритет перед другими транспортными средствами, потому, что в противном случае может быть нарушена мелодия гармонии.
Видимо мой вид был слишком озадаченным и удивлённым, потому Тимоха хлопнув меня по плечу, предложил:
-Пойдём, дружище, выпьем, да раколовки посмотрим.
Мы принесли к костру валежника и подбросили в огонь веток.
-Прислушайся, как вся природа наполнена гармонией трамвайных трелей.
Тимоха рассмеялся, протянув мне кружку беленькой. Выпив по восьмой, мы вошли в воду.
Мы бродили в воде, собирая раков, Тимоха распевал восторженную песню о красоте родного края. А я, взглянув на нашу стоянку, на берегу, увидел медведя, допивающего сваренную Тимохой уху. Вдруг, провалившись в яму на дне, я подумал, как всё же в наше драматичное по проблемам экологии время быстро исчезают многие виды животных, прежде распространённых в нашем ареале. Когда же я вынырнул из ямы, то медведя у костра уже не было. Вот к чему, видимо, мне в голову пришли такие мысли.
Собрав раков, мы вновь присели к костру, обогрелись, выпив по девятой, и бросили раков в кипящий на костре котелок.
-Так ты просил о помощи, брат?- спросил я.
-Да. Но прежде попытайся понять, судьба каждой сущей твари, вещи обихода, вещества и явления — вносить свой резонанс в звучание Вселенной, создавая мелодию. Мелодия может быть гармоничной, сеющей разумное, доброе, вечное и тогда имя ей – гармония и дисгармоничной, несущей разрушения, это- какофония.
Я завороженно слушал речь Тимохи. Вот ведь как просто; судьба. А ведь я первым делом подумал о том, чего же хочет от меня судьба, посылая мне эту встречу.
-Тимоха, ведь я и сам первым делом подумал о судьбе.
Неожиданно Тимоха взял горсть ежевики и запустил ею в меня.
-Глупец! Судьба — не предопределённость, назначенная свыше. За всё хорошее в этой жизни надо сначала выпить.
Сделав жест, призывающий к молчанию, Тимоха продолжил речь:
-Все материальные и нематериальные обыденные сущности, будь то хоть ёжики и картофель, всего лишь струны и клавиши инструмента Вселенной. И всё их существование зависит напрямую оттого, в каком оркестре они играют, в оркестре гармонии или какофонии.
Тимоха схватил горсть ежевики и, прожевав, продолжил:
-Высота, тембр и длительность звучания этих сосудов,- Тимоха направил указательный перст правой руки в сторону серебряных кружек.- Такова, что если бы их пришлось наполнять вручную, то ни о какой абсолютной гармонии не могло бы быть и речи. Лад мелодий этих сосудов гармонический, понимаешь? А я тебя призвал в этот лес именно для того, чтобы поговорить конкретно об этом, об абсолютной гармонии.
Тимоха протянул мне кружку в десятый раз, и она была абсолютно полна, по красный ободок.
* * *
Приехав поездом «Москва-Желановск», я забрёл в привокзальное кафе «Экспресс», где работала моя одноклассница Дарья. Я заказал канапе с севрюгой, волованы с кетой и бочонок пива. В утреннем кафе посетителей было немного, и Дарья имела возможность присесть ко мне за столик.
-Как дела в кафе? Есть ли прибыль, Даша?
-Итогам работы я уделяю большое внимание. Именно итогам, а не процессу,- девушка взглянула за окно, на привокзальную площадь, на снующих вокруг людей и автобусы.- Большинство же тонут в бумагах, кроме текущей работы ничего не видят и не знают. Всегда так заняты, что не успевают даже задуматься о том, чего же они добились и добиваются. Кафе «Экспресс», как и все иные организации и учреждения, не существует само по себе. Поэтому очень важна польза, приносимая им обществу,- Дарья хитро улыбнулась.
Один из посетителей побеспокоил Дашу своим заказом. Она грациозно поднялась из-за стола и, направляясь к клиенту кафе, обернулась и кокетливо пропела:
-Как много людей тратят силы, заботясь о сущих пустяках, забывают о настоящей причине существования своего предприятия и думают о том, как, а не что они делают.
Запивая пивом канапе и волованы, я любовался, как легко Даша выполняет свою работу. Когда она, вновь улыбаясь, присела за мой столик, я продолжил разговор:
-Как ты, Даша, в личной жизни счастье обрела ли?
Даша приосанилась, сверкнула глазами из-под чёлки и соблазнительно улыбнулась:
-Любовь?!- она романтично вскинула брови к вентилятору под потолком.- Любовь есть не что иное, как необходимое каждому человеку чувство, орган его индивидуальности, которое делает наше постижение мира, наше приобщение к нему более богатым и совершенным. Лиши человека этого органа, и все краски мира поблекнут, исчезнут восходы и закаты, пение птиц, короче мир для нас обеднеет. Это вовсе не означает, что мир действительно потеряет краски и лишится своего очарования. Но наш внутренний мир, лишённый любви, безусловно, очень много потеряет. Любовь совершенно не страшится идеализации партнёра, напротив ей скорей может пойти во вред излишняя заземлённость.
Даша несколько секунд рассматривала потолок и улыбалась, а затем спросила:
-Хочешь, фокус покажу?
Отхлебнув пива из моего бочонка, она залезла под стол, расстегнула мне брюки и довела меня до оргазма.
-Ну ладно, заходи почаще,- произнесла она, поднявшись из-под стола, и, поцеловав меня в щёку.- А мне пора дичь, тушёную в красном вине готовить.
Какая красивая стильная и самоуверенная женщина, подумал я, и, доев свой завтрак, пошёл на троллейбусную остановку. Восхищаясь тем, как расцвёл город за последнее время, я доехал до остановки Римский Парк. Совсем недавно здесь был пустырь, но благодаря спонсорским вливаниям итальянцев, работающих над модернизацией желановского трубного завода, пустырь преобратился в красивейший парк.
Римский парк изобиловал скульптурами великих итальянцев древности: Ромул, Нума Помпилий, Марк Фурий Камилл, Тиберий и Гай Гракхи, Марк Красс, Гней Помпей, Гай Юлий Цезарь, Марк Туллий Цицерон, Октавиан Август, Овидий.
Прогулявшись по центральной аллее парка, я забежал за кусты сирени, находившиеся за статуей поэта Овидия, по малой физиологической потребности. Облегчаясь, я зажмурил глаза, а когда открыл, то вдруг оказалось, что я нахожусь на холме, невдалеке от побережья Тибра. С хлыстом в руке, окружённый коровами, козами и овцами.
Вдруг, я увидел внизу, у воды корыто с двумя младенцами. Увидел я также и волчицу, подошедшую к этому месту, чтобы напиться. Думая вначале броситься на помощь младенцам, из опасения, что зверь сожрёт их, я вдруг остановился, поражённый необыкновенным зрелищем. Волчица, подойдя к детям, ласково их облизала и стала кормить своим молоком.
А потом она увидела меня и бросилась в мою сторону. Подбежав, она подпрыгнула, устремляясь к моему горлу, и на лету превратилась в Анюту.
Анюта, сидя у меня на груди, зажала между ног мою голову, схватила руками за шею и заставила поцеловать свой клитор. Затем она полностью сев мне на лицо, погрузила мой язык в преддверие влагалища, которое чутко отреагировало на прикосновение языка и налилось кровью.
Я конечно мог бы ещё долго не вытаскивать язык из Анютиного влагалища, но мне наконец-то захотелось войти в возлюбленную, генитально. Анюта с силою вдавила мой затылок в траву, но мне все же удалось, приподнять с лица её бедра и сказать, трясясь от страсти:
-Анна, встань, пожалуйста, с лица и ляжь спиною на холм. Я очень хочу, чтобы ты испытала оргазм и нашла счастливую разрядку в генитальном половом акте.
Анюта легла на спину, широко раскинула бёдра и великодушно позволила мне войти в неё. Благодарно проделывая череду фрикций, я в восхищении целовал её лицо, шею, грудь, живот и даже бёдра. Удивившись тому, как это у меня получается, одновременно входить в Анюту генитально и целовать внутреннюю поверхность её бёдер, я внимательно огляделся вокруг. Оказалось, что я уменьшаюсь и меня, закручивая по часовой стрелке, втягивает благословенная вагина Анюты. Вскоре я уже во всю мощь своего магнетического резонанса вибрировал в её влагалище.
Я восхищённо глядел из влагалища Анюты на то, как ярко Луна освещает её холм Венеры волшебным светом. Освещённые Луной волоски на холме, сказочным лесом стояли до наружных краёв больших половых губ. Розовые малые половые губы, восхитительной горной грядой сходились у набухшего бордового клитора, вершину которого венчала Луна. Освещённый Луной, холм Венеры Анюты казался мне вечным и неизменным.
И вдруг я задумался, а что мы, в сущности, знаем о Луне? Кто она по сути своего происхождения? Сестра, пленница или дочь Земли, то есть, образовалась ли она, оторвавшись от земли в виде гигантской капли, была захвачена притяжением Земли, будучи до того независимой планетой, или же под действием сил гравитации образовалась из камней и пыли, распавшихся астероидов.
Множество научных версий происхождения Луны, воцарившейся на Анютином холме Венеры, возникало в моей голове, при наблюдении за ней из преддверия влагалища Анюты. Равно, как и множество оргазмов удавалось принести мне Анюте своей вибрацией в её влагалище. Она сжимала наружными половыми губами мою шею, так что я видел не только Луну, но и всё звёздное небо. И тогда мне в голову приходила мысль, что Аристотель был не прав, ибо у Вселенной нет границ и количество звёзд бесконечно.
Неизвестно сколько это продолжалось, но когда я, в конце концов, засыпал, лёжа на Анютином холме Венеры, после того, как из меня вместе с эякуляцией выпорхнул аист и, совершенно не опасаясь микросреды влагалища, устремил свой красивый полёт в матку Анюты, сквозь сон я услышал:
-Веста, здравствуй Преподобная, если ты закончила, то позволь нам здесь на Палантинском холме начать строительство твоего храма.
-Здравствуй, Нума Помпилий, не устаю восхищаться трудолюбию и мудрости строителей Рима. Конечно, этот холм к Вашему усмотрению.
Открыв глаза под кустом сирени, за памятником Овидию, в Римском парке, я подумал о том, как не хватает мне Анюты в моей повседневной жизни и грустно поплёлся на троллейбусную остановку.
* * *
Десятая порция беленькой приятно обжигала желудок и я с умилением внимал повествованию Тимохи об абсолютной гармонии.
-Ведь ты не являешься ортодоксальным католиком, правильно?
-Нет, думаю, моей конфессии вероисповедания нет, ни в одном справочнике. Мало того, думаю обсуждать подобные метания души так же глупо, как и пропагандировать те или иные сексуальные позиционирования. Слишком уж непостижима истинная суть мироздания.
-Угу. Как всегда приземлённо, но ближе к истине, чем большинство. Ладно, значит, ты не попытаешься подбросить меня в костерок, и я не оскорблю твоих религиозных чувств, заявив, что Земля имеет форму неправильного шара, а вовсе не покоится на черепахе и трёх слонах?
Тимоха тревожно оглядел окружающий нас лес и продолжил:
-Много ребят добрых пожгли огнём, да железом порезали, цинично судом божьим злодеяния свои, называя, те, кто душой своей разрушительный звукоряд издают, те, чьи октавы духа дышат какофонией.
Тимоха некоторое время сидел, закрыв ладонями лицо. Затем некоторое время качал головой, не отрывая рук от лица:
-Занимают подлецы положение в обществе и вершат, разрушая не только судьбы конкретных людей, но и гармонию всей Вселенной, вплоть до Ноосферы. Понимаешь?
-Ноосфера? Что-то знакомое. Один из слоёв атмосферы, да?
Тимоха поднялся на ноги, сделал картинно мудрое лицо и картинно пророческим жестом вознёс правую руку над головой, направив указательный палец в сторону Урана, и торжественно произнёс:
-Я — оттуда!
Я взглянул на Уран, окружающие его Юпитер, Сатурн, Нептун, скользнул взглядом даже по Плутону, хотя знал о нём очень мало. Слишком низкая концентрация вещества не позволила разглядеть мне, что- либо далее Плутона. И тогда я взглянул на Тимоху, в поисках объяснения своего жеста вверх.
Но Тимоха уже изготовил для меня пару ягод ежевики и в ответ на мой вопросительный взгляд залепил мне по ягоде в глаз. Затем повалился на спину и вновь начал хохотать, как безумец. В конце концов, мне это надоело:
-Знаешь, Тимоха, ты, наверное, загадочный обитатель чёрных дыр космоса. Ты привык к деформированному вокруг себя пространству, с остановленным ходом времени. Да?
-Так я…
-Всё понял, Тимоха ты или Орфей или...,- я усмехнулся.- Антей.
-Что?- Тимоха вскочил на ноги, потрясая кулаками.- Антей? Маменькин сынок, потерявший девственность, лёжа на брюхе под Гераклом? Вот Орфей- да. Он был из наших, равно как и Гермес, Гильгамеш, Осирис, Заратуштра, Деметра, Кибела, Исида, Митра, Будда, Христос. Вот люди моего лада, моей гаммы гармоничности. Но моё имя- Тимоха и искать, то место, откуда я ты должен намного ближе, чем, кажется.
Тимоха с хитрецой переводил взгляд с меня на небо, не давая мне возможности по его взгляду определить, откуда же он, отводя глаза вверх, как только я пытался встретиться с ним взглядом.
-Сам указал на Уран,- сказал я.
И вновь я устремил взор ввысь, но уже не за Уран, а ближе к Меркурию, Венере и наконец, к Марсу. Вдруг я поймал взгляд Тимохи на кружках и мы, не сговариваясь, протянули руки к ним. Выпив по одиннадцатой, наполненной по красный ободок, я заявил:
-Тимоха, если ты позиционируешь себя, как вселенского пророка, то может, хватит уже кривляться и объясни мне, пожалуйста, всё толком. Не думаю, что твои шутовские ужимки совпадают по звучанию с гармоничными гаммами.
-А вот и совпадают,- Тимоха вновь кинул мне в лицо пару ягод ежевики.- И это также верно, а значит гармонично, как и то, что квадрат гипотенузы равен сумме квадратов катетов. Сам потом убедишься.
-Хватит! Объясни нормально, где эта Ноосфера?- я вскочил на ноги.
Тимоха тоже поднялся.
-Ноосфера? Она скорее относится к ипостасям внутреннего космоса.
Он поднял руки вверх и несколько секунд стоял не шелохнувшись. Потом вдруг неожиданно резко ткнул рукой в мою сторону, остановив её у живота.
-Я прибыл оттуда.
Я тревожно сглотнул и почесал живот.
-Чувствовал, иногда я могу воздействовать на тебя прямо, то есть непосредственно словесно; и косвенно, указывая на положительное влияние той или иной, назначенной тебе процедуры.
Я продолжал чесать свой живот, недоумевая, о чём это Тимоха. Внимательно прислушавшись к своим ощущениям, я задумался, не является ли он моей фобией, навязчивым состоянием или даже, одухотворившимся вдруг кариесом или геморроем.
-Однако, опять же не пойми всё слишком буквально я не из твоего рта и не из твоего прямого кишечника. Внутренний космос- это не кишечник, и не сердце, и не мозг, как таковые. Это кишечник, сердце и мозг в метафизическом плане, а местонахождение метафизического кишечника неисповедимо. Ну, то есть он может находиться одновременно у тебя в животе, в твоей комнате, здесь в лесу,- Тимоха оглянулся и обвёл руками вокруг себя.- На полуострове Юкатан или даже на Уране- планете парадоксов и полного обнажения.
Тимоха вновь указал на Уран.
-Метафизический кишечник, он же метафизический мозг, он совершенно не должен выглядеть, как реальный кишечник или мозг. Он может выглядеть, ну как, например, представь; духовность цзен-буддизма, телесная сила кунг-фу и всё это при посредничестве китайской медицины. Кроме того, для него не существует такой категории, как время. Время придумали люди только для того, чтобы условиться, когда сходить в поликлинику, а когда в столовую. Метафизический кишечник, он же метафизический мозг находится в полном покое, если попытаться объяснить его с точки зрения физики, но он реален и подчиняется тем же законам физики, что и другие сущности. Ибо покой этот обладает энергией и энергия этого покоя равна произведению массы покоя на квадрат скорости света в вакууме. Понимаешь? Диффузия тоже, конечно имеет место, но не только. А ещё и вот что…
Тимоха поднялся на ноги и подошёл к кустам шиповника, в нескольких метрах от нас. Из-за кустов выпорхнул аист, а Тимоха достал тряпочный свёрток продолговатой формы.
-Вот, Пегас, вот ключ внутренней гармонии, устанавливающий ритм и соотношения в частях произведения, несущего имя- Бытие!
Тимоха развернул свёрток и достал на свет кочергу чистого серебра.
-В Ноосферу и обратно к поверхности Земли- верный мой помощник в перемещении. Да!
Серебряная кочерга, как и положено, имела загиб с одной стороны и ручку с другой и была украшена орнаментом в виде лежащей на боку восьмёрки, обозначающей бесконечность по всей поверхности.
Тимоха, держа кочергу над головой, выставил вперёд правую ногу.
-Итак, Пегас, ты готов поработать для созидания и увековечивания гармонии, устанавливающей ритм и соотношение мировых процессов и явлений? Ибо хватит уже довольствоваться блужданием во мгле.
Я уже не знал, что тут и думать, всегда считал себя человеком трезвомыслящим и потому, вспомнив опыт прозрения Джордано Бруно, уточнил:
-Тимоха, надеюсь- это не подстава? Надеюсь, будучи занятым абстрактными теоретическими научными проблемами, я не попаду в жернова государства, и не буду делать выбор между жизнью и служением режиму?
-Да нет же! Нет!
Тимоха подложил кочергу под бёдра, присев у костра, и, одухотворённо оглянулся.
-Мы, там, откуда я прибыл,- Тимоха указал за горизонт в сторону полуострова Юкатан.- Заботимся не только об иллюзорности объекта осознания, но и о том, чтобы наши сподвижники отсекали мир культуры, политики и социума, сливаясь с мирозданием. Понимаешь? Нет, не навсегда, конечно и не насильно. Ты можешь опять возвращаться в мир культуры, политики и социума, когда захочешь, лишь бы это не вредило делу, но и зато уходить из мира культуры, политики и социума ты можешь в любой момент. И моя рука, тому порука.
Тимоха протянул мне одиннадцатую порцию беленькой. Мы испили.
-Звучит заманчиво, но мне хотелось бы всё- таки узнать детали. Мне, прежде всего, интересен такой вопрос; если я буду работать под твоим началом, то сумею ли я испытать прилив положительных эмоций, безграничную любовь к человечеству и необычайное знание истинной природы явлений?
Тимоха привстал на колени, положил мне кочергу на правое плечо. В другой его руке томились две кружки. Я взял одну из них, а Тимоха ударив своею кружкою по моей, и исполненным государственного величия голосом, торжественно произнёс:
-Пегас, если ты и дальше будешь мыслить в том же ключе, то ты и сам когда нибудь займёшь просторный кабинет в Ноосферическом Мистериате.
И мы испили по двенадцатой. Выпив, и, отведав пару раков, я устремил свой взор в сторону Юкатана.

* * *
Выйдя из троллейбуса, я решил заглянуть в продовольственный универсам, чтобы приобрести к обеду зефиру, кефиру, пива и настойки медовой с перцем. Проходя вдоль прилавков, я встретил продавщицу Ирину. Я сразу же подметил, что за последнее время мода на подчёркнутую талию сделала широкий ремень главным аксессуаром сезона, а приятного спокойного цвета ботфорты, надетые поверх брюк, придают девичьему телу более чёткий силуэт, подчёркивая талию.
Ирина раскладывала по полочкам макароны и крупы и была, как обычно интеллигентна, скромна и исполнена достоинством, с одной стороны. Но мне хотелось, глядя на неё, оценить её с другой стороны. А с другой стороны, самые странные выдумки креативной Ирины часто неожиданно становились тенденцией моды.
-Привет, Ирина, каковы последние тенденции моды в этом сезоне. Да, кстати, взвесь мне зефиру полкило.
Ирина развернулась, одарила меня снисходительным взглядом тигрицы на охоте, поддерживая победоносный, агрессивно-сексуальный образ и ласково улыбнулась:
-Вкус у меня развит с детства, а с другой стороны я спокойно отношусь к вещам, не делая из них фетиш. Но в последнее время предпочитаю шить себе сама. Вот пошила себе платье. Ты удивишься, но у меня нестандартная фигура- очень тонко здесь и очень много тут,- Ирина указала сначала на талию, а затем на грудь.- Знаешь, возможно, у меня свой взгляд на моду, но самым важным признаком того, что я одета стильно и современно для меня является лёгкая фиксация взгляда мужчины с расширением зрачков и появившейся во взгляде дымкой, затем замирание в спокойной позе, даже с замиранием дыхания, и, наконец, покраснение или же побледнение лица мужчины. В этот момент глаза у мужчины становятся такие влюблённые. Вот зефир.
Ирина протянула мне пакет зефира, и я отметил, как кулончик на её шейке отлично дополняет завязки ботфортов на бёдрах.
-И что, Ирина, видны ли тебе эволюции тенденции моды на будущее?
-Прежде всего, не рекомендовала бы девушкам легкомысленно увлекаться бантиками на заколках и ободках. Да ещё, пожалуй, невидимки и заколки с бабочками не для взрослых зрелых дам. Они делают их инфантильными. Но любому мужчине понравится, если дама привлечёт собой его внимание жестом, взглядом, прикосновением, зафиксирует это внимание, углубившись в подсознание и, наконец, зафиксирует и закодирует его транс. Такие приёмы позволят девушке всегда выглядеть стильно и сексапильно.
Девушка такого чувственного, высокого образа не могла не вызвать во мне эрекции. И она, воспользовавшись моей предсказуемостью в этом плане завела меня за стеллаж с печеньями, и, бросив на мешки карамелей, сделала мне потрясающий, по своему взлёту, минет, подарив на прощание пакетик фисташков.
Выйдя из магазина, я покурил и попил пива на лавочке у подъезда. Моя ностальгия по родному двору, вызванная долгим переездом от Желановска до Нома на Аляске, затем до Буэнос-Айреса в Аргентине, и назад в Желановск, наконец, была утолена. Я с наслаждением смотрел на воробьёв, купающихся в пыли; ласточек, кружащих над крышей дома; голубя, в брачном танце, воркующего вокруг голубки; собак, слипшихся задами и с глупым видом, глядящих перед собой; ворон, разделывающих дохлую кошку. Ах! Нет ничего более экологически очищающего, чем медитация, на лавочке у родного подъезда, с бутылкой пива, под лучами согревающего, но не палящего солнца.
Допив пиво, я вошёл в подъезд и собрался на свой двенадцатый этаж, посредством перемещения в лифте. Нажав на кнопку вызова лифта, я размышлял о плодотворном вкладе нашей экспедиции в мировую науку. Шагнув в салон лифта, и, обернувшись назад, я не сразу, но всё же заметил то, что я вначале принимал за дверцы лифта, были половые губы. Значит в мире существует некий основополагающий закон периодичности. Половые губы сомкнулись, отделяя меня от мира сансары. Таким образом, я оказался наглухо запертым во влагалище. И я сразу же догадался в чьём.
-Ну и пусть уже, в конце концов, все мы- единое целое,- подумал я и расслабил своё тело.
Но потом, осознав свою миссию, всё же напряг.
* * *
Тимоха проследил за моим взглядом в сторону Юкатана.
-Да, кстати, как тебе моя секретарша?
-Анюта?- догадался я и прикусил щёку.
-Да, грамотный работник, никаких нареканий по службе, одни благодарности, вместе работать будете. А насчёт Юкатана,- Тимоха тоже взглянул в его сторону.- То эти кружки- Причины расцвета древней цивилизации майя. Давным-давно загадочные для непосвящённых бородатые люди, прилетев на крылатых змеях, вручили их наиболее подготовленным представителям той цивилизации. Но слишком уж много пролили там крови, мы в Ноосфере против нетерпимости и кровопролития. Как бы то ни было, но сила равная энергии расцвета могущества государства майя в наших руках.
Тимоха держал в руках две серебряные кружки-артефакты. В тринадцатый раз бугорок беленькой в виде пирамидки возвышался над кружкой. Я взял свою кружку из рук Тимохи и стал внимательно разглядывать этот бугорок. Он был плещущийся, посредством ныряния в кружке ящера, дельфина, аиста и медведя и переливающийся, посредством кружения пирамиды синих, зелёных, жёлтых и красных геометрических фигур.
Мы залили в метафизический кишечник сначала бугорок, а затем и остальное содержимое кружек. Мне показалось, будто метафизический кишечник сначала загорелся, а потом запылал.
-Это психотропные биогенераторы включились в нас.
Тимоха хлопнул себя по животу и подпрыгнул.
-Вначале ты увидишь страшные вещи и будешь содрогаться, но затем чудный свет и неведомое блаженство овладеет твоим существом. В конце концов, ты испытаешь прилив положительных эмоций, безграничную любовь к человечеству и необычайное знание истинной природы явлений.
-Тимоха, я чувствую, как у меня в желудке метафизики появился целая страна гармонии, потом ещё одна. Это была сначала Норвегия, а потом Нидерланды. Норвегию обогревал Гольфстрим, а Нидерланды шёпот кофешопов и мастерство профессионалов футбола и парусного спорта. Но с другой стороны, я уже начинаю чувствовать внутри себя покой. И, внимательно прислушиваясь к своим ощущениям, я твёрдо заявляю: энергия этого покоя равна произведению массы покоя на квадрат скорости света в вакууме.
-Да, ты абсолютно прав. Да, если серьёзно, какие у тебя планы на Весту?
-Ты про Анюту, я мечтаю о свадьбе.
-Здорово! Я буду твоим свидетелем, а свидетельницей Весты наверняка будет Деметра. Ах! Как кружится голова при взгляде в атмосферу. Представляешь, мы мчимся сейчас со скоростью 70 тысяч миль в час, вместе со всем этим сказочным пейзажем.
Тимоха обвёл руками облака, лес и речушку с костерком. Затем он задумчиво поглядел на Уран, на Юкатан, на мой живот.
-Так, ну, наверное, ещё по одной, да мне пора уже. Хотя нет…
Тимоха задумчиво посчитал что-то на пальцах.
-Хотя нет, ещё по две.
Мы в четырнадцатый раз взяли по кружке, и испили, начиная с волшебной, бурлящей пирамиды. Тимоха съел горсть ежевики.
-Значит так, как ты понял я из Ноосферы и мне очень нужна твоя помощь. Слушай внимательно, сегодня я отправляюсь в офис, а ты будешь моим телохранителем. Буквально, я отправляю туда только метафизическую составляющую, свой разум, тело же останется на земле. Попытайся сохранить его во здравии до моего возвращения в виде тонкой энергии. До того момента позаботься лично о ритме моего сердца, тонусе сосудов и нормальном функционировании всего желудочно-кишечного тракта. Это я уже не о метафизике. Береги мои почки, печень, следи, чтобы одинаково хорошо дышали обе ноздри. Да и не впускай в мой мозг гадкие, завистливые мысли. Следи за гармоничным соотношением ядов и вирусов, гормонов и стимуляторов. Думаю, тебе это будет несложно, ведь я- то уникальное существо, каким ты себя чувствуешь в своей глубине. Потому, обо мне можно сказать, как то, что я- оттуда, так и то, что я- оттуда и даже оттуда.
Тимоха указал сначала на Уран, затем на Юкатан и, наконец, на мой живот. И мне стало так легко на душе, что я пожалел, что под рукой нет дельтаплана.
-Я вернусь и объясню, как дальше жить будем.
Тимоха взял кочергу в руки, прижал щеку к ней и несколько минут я наблюдал за бликами костра в его глазах, пока он мудро не протянул:
-Да, вот так ведь бывает, живёшь, живёшь, стараясь со всеми сущностями по доброму. И вдруг твоё существование нарывается на каменную стенку грубой кладки. Как тут быть? Динамит Гармонии нужен! Вот как!
Тимоха доверительно посмотрел на меня и протянул кружку с пятнадцатой порцией беленькой. Теперь бугорок был конусовидный, четырёхцветный, на красной вершине которого восседали ящер, дельфин, медведь и аист.
* * *
Итак, будучи закалённым в различных походах, для начала я попытался решить, суть и смысл своей миссии во влагалище Анюты. Сначала было темно. Но потом, нежные запахи дурманили мне голову, красота и благоухание Анютиного влагалища, напоминали мне красоту и благоухание орхидеи офрис-вальдшнеп. Напоминало, но я бы не сказал с точностью, что всё окружающее меня в точности повторяло вид орхидеи офрис-вальдшнеп, может повторяло, может нет. Поэтому, я понял, что мне нужно сориентироваться. Проведя руками перед собой, я наткнулся на внутренние половые губы, а прямо над моей головой находился клитор Анюты. Я обрадовался этому, ибо и клитор, и нимфы изрядно снабжены нервами и кровеносными сосудами.
Вполне очевидным для меня стало, что в моём положении я в первую очередь должен вызвать у Анюты распрямление и набухание клитора. Я поднял руки кверху, ласково обхватив клитор, и решил сублимироваться в солнцепоклонника, держащего в руках раскалённую звезду. Решив создать новое время и пространство, я лизнул клитор языком, надеясь совершить мощное космическое событие- Большой Взрыв. И за моим желанием стояло намного более благородное и возвышенное желание, чем рождение Вселенной. Ибо мной руководили намного более великие помыслы, чем рождение Вселенной. Цель эта- удовлетворение Анюты, дарение ей наибольших сладострастных ощущений, создавая мощные космические события в области клитора.
К тому же я не думал останавливаться в своём творчестве, в моём разуме уже зарождались планы зарождения мощных космических событий в зоне Анютиных губ, языка, шеи, мочек ушей и ямочек за ними, затылка, груди, особо сосков, средней линии спины, живота, передней и задней областей бёдер, ну и, конечно же, ягодиц.
Ещё несколько раз облизав Анютин клитор, сияющий прямо над моей головой, я вдруг обнаружил, что он начал представлять из себя исключительно плотный сгусток. Тогда я вздумал обласкать губами, закрывающие меня от внешнего мира внутренние и затем наружные половые губы. Сначала ничего не происходило, но по мере того, как я превращался в язык создателя, ласкающий Анютин клитор и половые губы, то мир Анютиного влагалища достиг космических температур, и тогда он начал расширяться и остывать. То есть Анюта, наконец- то распахнула свои ноги, наполнив мир своего влагалища живительным кислородом.
Мельком глаза, взглянув из влагалища, я увидел солнце, светившее в форточку и понял, что во первых я уже дома, во вторых, тот термоядерный синтез, который создаёт трение моего языка о потайные уголки Анюты, создают в мироздании те процессы, что способны осветить дорогу всем, жаждущим света и тепла.
Затем мой язык, пройдя от наружных половых губ Анюты через язык, губы, шею, мочки ушей, ямочки за ними, затылок, груд, особо сосков, среднюю линию спины, живот, бёдра дошёл до Анютиных ягодиц, создавая на всём своём пути скачки магнитного поля.
И тогда я, наконец- то вошёл в неё генитально. Шепча на ухо любимой слова нежности и страсти, я пытался проникнуть в неё существом, пропитаться её Божественным Духом. И тогда изменения магнитной полярности заставляли меня крутиться вокруг своего фаллоса, находящегося в Анюте. Я понимал, что, таким образом, выполняю роль ротора, крутящегося вокруг статора, который был Анютиным влагалищем. Нам нужно было выработать, как можно больше энергии и я самозабвенно кружился, по назначенной мне доброй судьбой, окружности.
Перелётные птицы сбивались с пути, радиосвязь прерывалась, ночное небо переливалось синим, зелёным, жёлтым и красным. После огромной череды фрикций, я подлетел к потолку своей комнаты и некоторое время по инерции ещё продолжал крутиться под потолком. По мере того, как скорость кружения уменьшалась, я заметил, как Анюта высоко поднимает ноги, всё более крепко держа их руками.
И тут из меня вырвался медведь, сопровождаемый гигантской порцией эякулята, он ринулся во влагалище возлюбленной. Меня же с такой силой вжало в потолок, что я провисел так около суток, до следующего утра, только изредка приоткрывая глаза, глядя сверху на пустую постель. Падая через сутки на постель я лишь на миг был застигнут мыслью о том, что к сожалению Анюта вновь куда-то убежала по своим метахозяйственным делам. А потом я вновь уснул, уже на постели, отдавший себя добру полностью. Но только на сегодня, а в будущем же готовый к новым подвигам ради любви и любимой.
Проснувшись через пару недель, я первым делом вышел на балкон, город утопал в зелени и дыму. Какое-то неведомое чувство, неописуемо восторженный позыв толкал меня к свершениям. Я сходил в туалет, в ванну, выкурил папиросу, выпил бутылку медовой с перцем, но ни одно из этих действий не только не утолило этого позыва, но наоборот распалило его сильней. Позыв тянул меня куда то прочь из этого пыльного, загазованного города. Тогда я бросился в кладовую, чтобы взять сачок и воздушного змея. Но обнаружил открытку, приколотую булавкой к неразобранному ещё после экспедиции рюкзаку:
«Возлюбленный мой Гаспар,- гласила надпись на открытке, на глянце которой был изображён щит, мчащийся с небес на белых крыльях, и украшенный одной из позиций сексуального блаженства.- Знаю, что тоска по мне лишает жизнь твою смысла. Но знай, мы увидимся и не раз. Теперь, любимый, когда и дельфин, и ящер, и аист, и медведь во мне, механизм гармонии не остановить. Ступай же по грибы и ягоды, любимый, это приблизит нашу встречу. Я жду тебя, возлюбленный мой, Гаспар!»
Недолго думая, я пополнил походную фляжку коньяком, добавил в рюкзак хлеба и луковицу, прихватил с собой пару вёдер и поехал в лес, воодушевлённый предстоящим приключением.
* * *
-Выпьем, Пегас, да мне, пожалуй, пора. Да, совсем забыл, у тебя на примете случайно нет пары надёжных ребят с транспортом?
-Пары надёжных ребят...?

Мой родной город Желановск, красивейший мегаполис не только вдоль реки Итиль, но и вдоль реки Танаис. Желановск славен гигантами химической промышленности, металлургии и высшего образования.
Обучаясь некогда в Желановской Академии Крестьянского Быта и Городского Видения Сути, я подружился с двумя братьями, Гришей и Мишей. Дружба наша зародилась на фоне душевного пристрастия к футболу, рок-музыке, гетерам и алкалоидам. Мы посещали ночные сауны, рок концерты и стадион, где выступала наша любимая футбольная команда «Додекаэдр- Желановск». На досуге мы спорили с друзьями о политических и правовых учениях Древних Индии, Китая, Греции и Рима. Восхищались политической концепцией Филофея о предназначении Москвы бать третьим Римом. Относились со скепсисом к социалистической революции и диктатуре пролетариата и категорически осуждали идеологию национал- социализма.
Перед матчами «Додекаэдра» мы запасались пивом, вяленой рыбой и шли наслаждаться комбинациями и проходами звёзд футбола, выпивая пиво и поедая рыбу на листах футбольных газет.
Гриша любил мыслить глобально; доставая из зубов обмусоленную косточку чехони, он рассказывал о том, что у глубоководных рыб ужасные пасти, вооружённые шиповидными зубами, и встреча с ними также опасна, как и встреча команды гостей с «Додекаэдром». Миша любил мыслить широкомасштабно; когда дело заходило об обсуждении проигравшей команды гостей, то он проводил аналогию с неандертальцами, не выдержавшими в своё время конкуренции с кроманьонцами и потому, загадочно вымершими множество тысяч лет до нашей эры.
После окончания матчей мы с Гришей и Мишей любили подняться на крышу одного из близлежащих высотных домов, чтобы глядя на побоище футбольных фанатов (в которых мы не участвовали не из страха, а по причине духовности), выкурить папиросу и ощутить себя древнегреческими богами, наблюдающими на трагические разрушения греками Трои. Когда же жандармы вмешивались в эти побоища, то мы превращались в индейские божества и видели со своих брёвен; вот идут благородных кровей испанские конкистадоры, готовые покорить дикие индейские племена.
С Гришей и Мишей мы были добрыми друзьями и я, порою желая скрасить серые будни, сигнализировал им. И тогда они, будучи знатоками различных транспортных средств, весело смеясь мчали меня куда-нибудь на мотоцикле, тракторе, катере, или паровозе, оставляя на своём пути лишь взбудораженную пыль и гильзы от папирос.
Однажды, уже не так давно, а минувшим летом, когда благодаря широкой губернаторской поддержке, «Додекаэдр», выигравший кубок Европы готовился к выступлению против победителя Лиги Чемпионов амстердамского «Аякса», в борьбе за футбольный суперкубок, я зашёл в гости к Грише и Мише.
Они жили в пригороде Желановска в посёлке Остров Фиолетовый. Братья всегда тяготели к различным транспортным средствам, но в этот раз я был удивлён винтажности их транспортного парка. Кроме мотоцикла, трактора, катера и паровоза у моих друзей были конка, фуникулёр и дирижабль. Дирижабль был привязан к столбу внизу которого стояла собачья будка, в которой жил пёс Ротор. Ротор был чёрным ротвелером. На крыше деревянного сарая спал белый котёнок Ферзик.
Гриша усадил меня на софу, принес мне большой бокал зелёного чая и сунул в руку папиросу.
-Вызовем девчонок?- Гриша взял у меня из рук папиросу, пару раз затянулся и передал её обратно.
-Хорошо бы конечно, но…
Я хотел поделиться своими мыслями о том, что сегодня вечером в Амстердаме играет «Додекаэдр» и попасть туда священный долг любого желановца.
Гриша не дал мне договорить и, махнув рукой, убежал в коридор к телефону. Я включил телевизор и вскоре по нему показали сюжет о том, что «Додекаэдр» уже приехал в Амстердам и провёл там свою первую тренировку на шелковистой, зелёной травке амстердамского стадиона Арена. С грустью я смотрел сюжет, завидуя олигархам и дипломатической миссии, имеющим достаточные материальные средства и административные ресурсы, для похода на матч «Аякс»-«Додекаэдр».
Через некоторое время мои мысли были прерваны весёлыми ручейками девичьих голосов, радостным лаем пса Ротора и не менее радостным мяуканьем котёнка Ферзика. Я вышел на крыльцо, Гриша уже стоял там. А с белоснежного склона холма, напротив крыльца дома спускался фуникулёр и одинокий лыжник. Дома у братьев было так уютно, что я совершенно не задумывался о том, от чего среди лета, напротив дома моих друзей, взялся этот белоснежный холм. Ротор отвязался от будки и с радостным лаем побежал к подножию холма, за ним, соскочив с сарая, ринулся котёнок Ферзик.
Лыжником был Гриша, а весёлые ручейки девичьих голосов раздавались из фуникулёра. Вскоре из него вышли наши подруги: Лора, Лаура и Лолита. Я почувствовал мощный импульс, исходящий из их тел, особенно грудей и ягодиц. Импульс продолжал усиливаться, мы покурили на крыльце и импульс, закружившись в винтовую линию, увлёк меня на подушки с одной из подруг, Лорой. Братья, Лаура и Лолита, шумно пыхтя, веселились где-то за стенами. Ротор и Ферзик спокойно смотрели телевизор, а потом вздохнули и пошли во двор.
Затем мы дружно собрались перед телевизором, в частности я занял место на кресле, у окна. Гриша принёс ещё чаю, а Миша папирос.
-Вот бы на футбол, в Амстердам съездить...- задумчиво протянул я, не надеясь на чей-то вразумительный ответ, скорее сам себе, под нос.
-Вяленой чехони только взять надо ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)