Инакомыслящие.

— Вашу мать! Да кто вы на самом деле?- седой усатый майор, закованный в пластиковую броню, истошно кричал перед строем бойцов,- вы, вашу мать солдаты или где?
Подразделение не меньше роты, стояло вытянувшись и боясь шелохнуться. Все, как один, в такой же броне как у майора, с тяжелыми автоматами, гранатомётами, в касках со встроенными рациями и приборами ночного видения, экипированные по последнему слову самой передовой милитаристской науки не боялись почти ничего. Это «почти» заключалось лишь в одном исключении — все они боялись хоть чем-то раздосадовать или разнервировать майора. Конечно, никого бы он не расстрелял — не имел таких полномочий, да и каждый боец стоил немалых денег. Разгневанный майор мог гораздо больше — истошными криками, сопровождающимися отборными матами и в основном из них же и состоящих, он мог пробить любую броню, даже самую современную и сверхпрочную. Не в прямом смысле, конечно. Его слова обладали очень странными свойствами — они проникали вглубь сознания каждого бойца, находили там какую-то редко используемую струну и играли на ней жуткие мелодии. Словами он мог оскорбить, унизить, тут же поощрить, произвести в герои и снова низвергнув в грязь вытереть ноги о всех в целом и о каждого в отдельности.
— Вам выдвигаться на задание через девятнадцать минут!- майор грохнул о землю свою каску, которую он держал в руке,- и что я вижу? Что, вашу мать, я вижу!!!
Строй стоял не шелохнувшись, над майором жужжала муха и всем это было отчётливо слышно в динамиках шлемов. Майор вытащил из кобуры пистолет и не глядя выстрелил в воздух. Звон мухи в динамиках тут же пропал. Все молчали — команда говорить и заданный вопрос это два совершено разных понятия.
— Вы все, все, мать вашу, вы,- продолжил орать майор,- скоро сядете в транспортёры и через час от деревни не должно остаться ничего, кроме руин! И что я вижу, вашу мать?
— Что вы видите, герр майор?- в динамиках всех шлемов и в гарнитуре майора прозвучал вопрос.
Тишина сгустилась настолько, что казалось бойцов окружал не воздух, даже не вода давила их со всех сторон, скорее тяжёлая и вязкая ртуть.
— Кто сказал?- майор вытаращил глаза и побледнел, оглядывая строй.
— Рядовой третьего класса Семьдесят Первый,- раздался голос в динамиках шлемов.
— Рядовой! Выйти из строя! Твою Мать!- верещал майор.
Двое бойцов первой шеренги вышли на шаг вперёд и расступились, из-за них вышел Семьдесят Первый.
— Семьдесят Первый, ко мне!- продолжал орать майор.
Боец, чеканя шаг, приблизился к командиру.
— Что я вижу, твою мать?- орал майор,- что я, твою мать вижу, Семьдесят Первый? Да я вижу стадо дебилов, стадо уродов я вижу, Семьдесят Первый! Я вижу, что вы не готовы к хренам собачьим! Я вижу, что вы все нахрен матьвашу, ублюдки, расслабились! Я вижу, что вы не боевое подразделение, а грёбанные туристы! Я не вижу в вас, дебилы, никакой ненависти! Никакой! Ты слышишь меня, Семьдесят Первый? Где твоя, мать твою, ненависть? Где твоя, нахрен, непобедимость? Где твоя, урод, жажда победы? В строй! Бегом!
Семьдесят первый продолжал стоять перед майором.
— А почему я должен кого-то ненавидеть?- спокойным голосом спросил Семьдесят Первый,- зачем?
Майор позеленел от злости. Бойцы молчали, стояли боясь пошелохнуться. Над майором снова зажужжала муха.
— В строй...- сквозь зубы процедил майор,- или в штрафбат.
— А чем мы отличаемся от штрафбата?- поинтересовался Семьдесят Первый.
Семьдесят Первого арестовали через пару минут, ещё через сутки, которые он провёл в каменном колодце, его перевели в штрафбат. Подразделение, которое после ареста Семьдесят Первого погрузилось в транспортёры, не смогло превратить деревню в руины. Бойцы, деморализованные и начавшие понимать, что к победам их ведёт не героизм, не патриотизм, не борьба за несуществующие идеалы, а лишь ненависть, обычная ненависть, волну которой и запускал майор, понесли большие потери и ощутили на себе отпор тех, за чьими жизнями они пришли. Пришли из-за навязанной ненависти и именно из-за её недостаточности потеряли половину состава. Деревня не покорилась.

***
— Кто мы?- молодой гражданин в белой рубашке и клетчатом галстуке стоял перед толпой сотрудников гипермаркета электроники.
— Мы команда...- послышался нестройный ответ.
— Кто мы?- громче повторил гражданин.
— Мы команда.- количество голосов добавилось.
— Кто мы?- крикнул гражданин в белой рубашке.
— Мы команда!- закричали в ответ сотрудники в красных футболках.
— Ну, давайте, давайте, дружнее,- подбадривал гражданин,- кто мы?
— Мы команда!- заорали сотрудники.
— Кто мы?- не отставал гражданин.
— Мы команда!- стройным хором ответили сотрудники.
— Какая наша цель?- спросил гражданин.
— Сделать мир ярче и коммуникабельнее!- заорали в ответ сотрудники.
— Да хорош брехать-то,- из онемевшей толпы вышла женщина средних лет,- вы сами-то в эту чушь верите?
Толпа стояла не шелохнувшись. Над гражданином в белой рубахе зажужжала муха. Он попытал ся отогнать её руками. Женщина сняла с головы дурацкий фирменный козырёк и повесила его на голову гражданина в белой рубашке.
— Как ваша фамилия?- гражданин, одолеваемый мухой, побледнел.
— А тебе какая разница, малохольный?- спросила женщина, улыбаясь в бледное лицо гражданина в белой рубашке,- торгуете всяким дерьмом, оно ломается тут же, как гарантия заканчивается, где оно — ярче и коммуникабельнее? Дешёвка всё это…
Она развернулась и пошла к выходу. На пороге она остановилась и спросила.
— Вы ещё не поняли, что без этих зарядок с утра вы ничего не продадите? Вы без них мёртвые и неинтересные. А после них обычные безмозглые роботы…
Её уволили в тот же день, без обоснования причин, сослались на строчки в трудовом договоре, написанные мелким шрифтом. Гражданина в белой рубашке, оказавшегося менеджером, уволили через неделю, сославшись на те же самые строчки трудового договора. Всё записывается на камеры, и когда вышестоящее начальство увидело, что там случилось, поняло, почему так резко сократились продажи. Через месяц, когда полностью поменяли весь персонал, начавший понимать, что они используются как заводные куклы-приставалы, уровень продаж снова взлетел.

***
— С нашим многоуважаемым лидером мы обязательно победим!- толстомордый, с блестящими щеками и отвратительной внешностью партийный функционер начал собрание первичной ячейки,- Иванова Виталия Витальевича в депутаты!
Толстомордый зааплодировал сам себе, встал со стула в президиуме, стола, стоящего напротив небольшого арендованного зала, к нему присоединились собравшиеся.
— Виталий Витальевич самый достойный из всех кандидатов!- продолжал верещать толстомордый,- Виталий Витальевич способен объединить многих, и вы самые лучшие и достойные из них. Вперёд, товарищи!
Воодушевлённая толпа галдела, аплодировала.
— Виталий Витальевич предлагает самую достойную программу. Ура, товарищи!- воодушевился и сам толстомордый.
Толпа, раззадоренная толстомордым, не сразу заметила, как к президиуму вышел мужчина средних лет. Он повернулся лицом к собранию и поднял правую руку вверх, призывая к тишине. Понемногу все начали успокаиваться.
— Вам есть что добавить?- спросил толстомордый.
— Конечно!- ответил молодой человек, и повторяя вдохновляющие интонации толстомордого обратился к собравшимся,- Виталий Витальевич, просто золотой человек, давайте порадуемся вместе его достижениям.
Толстомордый зааплодировал, толпа подхватила.
— Виталий Витальевич держит в нашем районе шестнадцать пивных точек,- громко и эмоционально продолжил молодой человек,- семь из них круглосуточных. Ура, товарищи!
Тишина повисла в зале. Пока молодой человек выдерживал паузу, над толстомордым зажужжала муха. Толстомордый её не замечал.
— Кроме шестнадцати пивных точек Виталий Витальевич содержит четыре винно-водочных магазина,- копируя толстомордого эмоционировал молодой человек,- ура, товарищи!
Толстомордый хотел прервать выступление неожиданного оратора, но отвлёкся на муху. Толпа недоумевала.
— Кроме всего этого Виталий Витальевич состоит в правлениях и является соучредителем обоих управляющих кампаний, работающих в нашем районе! Ура, товарищи!
Молодой человек зааплодировал сам себе, но поддержки не получил.
— И это не все его достижения,- не унимался молодой человек,- сейчас вы все встанете, разберёте все эти листовки.
Он показал на пачки листовок, сложенные на подоконнике.
— И пойдёте за него агитировать,- молодой человек сиял в восторге,- чтобы всем нам жилось ещё лучше! Что бы всем нам жилось веселее! Что бы Виталий Витальевич взлетел ещё выше в своём порыве всё благоустроить, занял достойное кресло, место под солнцем. Ура, товарищи!
Молодой человек зааплодировал, но толстомордый, преследуемый мухой его прервал. Он подбежал к оратору, схватил его за руку и истошно заорал.
— Не слушайте его! Это провокатор!
Но было поздно. Молодой человек смеялся во весь голос, над толстомордым кружила муха, а собравшиеся по одному и группами начали расходиться. Никто не взял ни одной листовки. Виталий Витальевич с треском провалился на выборах и по какой-то необъяснимой причине его заведения перестали посещать.

***
Насколько слаженно не работал бы механизм, рано или поздно в нём обязаны начаться сбои — нет ничего вечного. С жизнью людей происходит то же самое. Их всё время куда-то ведут, к чему-то подталкивают и принуждают, вынуждают что-то выполнять, присягами, подписками, договорами и обещаниями, что стоит за этим, каждый может увидеть сам, стоит только попристальнее присмотреться к тем, кто ведёт, и насколько рисуемые ими картинки соответствуют действительности. Каждый Человек достоин уважения, но утрачивая свою индивидуальность, свою способность принимать решения самостоятельно и только так, начинает плыть по течению, не задумываясь, куда оно его рано или поздно вынесет.