Чай с лимоном

Вокзал Сент-Панкрасс. 4.20 утра
Промозглое октябрьское утро ещё не вступило в свои права, и небо только слегка изменило цвет с чёрного на тёмно-серый. Однако где-то за горизонтом первые робкие лучики рассвета давали о себе знать, подкрашивая вот-вот готовые разразиться влагой дождевые облака красным.
  Вокзал Сент-Панкрасс жил своей обычной жизнью ни на минуты не смыкая глаз и не останавливая поток поездов прибывающих в Лондон. Разве что перроны не были полны суетливыми торопящимися пассажирами и их галдящими детьми, да усатые носильщики всё больше спали внутри своих каморок, не подозревая, что их деньги утекают в карманы местных таксистов тащивших багаж прибывших, к своим автомобилям.
  Двое хорошо одетых мужчин в плащах и шляпах быстрым шагом шагали по перрону, о чём-то негромко разговаривая. Оказавшись подальше от газетного лотка и лениво листающего газету пассажира, с грязной собакой на поводке, тот, что постарше, с командными нотками в голосе, спросил:
  - Дипломатическая почта цела?
  Его собеседник, мужчина лет тридцати, в элегантных очках, старательно закивал головой.
  - Да Аркадий Михайлович. Я всё проверил папка в полном порядке, пломбы целёхоньки. Чего не скажешь о наших дипкурьерах.
  - Убиты? Ранены? Докладывай, — раздражённо бросил дипломат подчинённому.
  Вынув блокнот из внутреннего кармана пальто, Третий секретарь советского посольства продолжил.
  - Смирнов, Пономарёв и Бек мертвы. Их руководитель Пахарёв серьёзно ранен, но думаю, оклемается.
  Дипломат замедлил шаг.
  - Митя, а Пахарев случайно не Василий Викентьевич?
  - Так точно. Знакомец ваш?
  - Бывший сослуживец.
  Паровоз мимо которого они проходили, обдал мужчин облаком пара и наполнил окружающий мир пронзительным звуком гудка от которого стая голубей облюбовавшая крышу билетной кассы испуганно поднялась в небо.
  - Британцы что говорят? — отмахнувшись от белых клубов, спросил Аркадий Михайлович.
  - Да ничего. Им плевать. Они как узнали, что папка в порядке сразу успокоились. Даже разрешили нам вагон осмотреть, несмотря на то, что мы тут на птичьих правах. Тела кстати тоже без нас увозить не стали. Пахарев уже в больнице.
  - В вагоне больше ничего ценного не было?
  - Как сказать.
  Перешагнув через прошмыгнувшую по перрону крысу, дипломат повернулся к секретарю.
  - Кого-то везли под охраной?
  - Так точно. ГПУ нам навелило бывшего царского офицера, которого везли сюда для опознания. Некто Князев Вадим Борисович.
  - Тоже убит?
  - Убит. Ему голову пулей разворотило. Впрочем, и не ему одному.
  Впереди замаячили чёрные мундиры скучающих полисменов и мужчины вышли к вагону, вёзшему дипломатическую почту.
  Дмитрий даже присвистнул от удивления, увидев представшее им зрелище.
  Вагон первого класса был покрыт пулевыми отверстиями и трещинами. Окна разбиты и сквозь них свисали красные изорванные шторы.
  Один из полицейских протянул дипломатам два электрических фонаря, и они смогли войти внутрь вагона освещая себе путь.
  В коридоре лежал первый труп с залитой кровью сорочкой на груди.
  - Это Бек. Вот там дальше с пулевым отверстием в голове должен быть Смирнов. А возле купе с открытой дверью, на полу, Пономарёв.
  - Откуда знаешь?
  - Так местная полиция мне рапорт показала, я оттуда выписку сделал.
  - Значит уже всё трогали. Тела перевернули. Всё подозрительное утащили, — мрачно резюмировал Аркадий Михайлович.
  - Ну да. Как обычно.
  На полу в большом количестве валялись стрелянные гильзы. Лужи крови уже потемнели и слегка бликовали в свете фонарей. Чей-то измазанный в крови носовой платок, расчёска и ботинок дополняли мрачную картину.
  Дмитрий уже находился в купе и наклонившись рассматривал лежащее там тело.
  - А это кажется Князев. Преувеличили британские коллеги, вполне даже опознаваем. По второй половине лица. Да и френч офицерский, сапоги хромовые.
  - Пуля отрикошетила от бронзовой лампы, попала в затылок и вышла из левого глаза.
  Подняв голову, Дмитрий с уважение взглянул на начальника.
  - Ловко вы, прямо как Шерлок Холмс.
  - Глупости. Вон след от пули на металле остался. Лицо так разворотило потому как она деформировалась от удара и, попав в голову разделилась.
  Роскошь купе первого класса была уничтожена нападавшими без остатка. Кожаные диваны были нашпигованы пулями и выставляли напоказ свои внутренности, деревянные панели треснули и лохмотьями свисали со стен, зеркала разбиты вдребезги. И только каким-то чудом оказался цел столик у окна, на котором в серебряном подстаканнике стоял остывший чай с лимоном.
  Выйдя наружу, Аркадий Михайлович достал сигарету и, постучав её по крышке портсигара, ещё раз взглянул на вагон.
  - Я же вам самого интересного не рассказал, — стряхивая грязь с плаща, сказал Дмитрий, обращаясь к начальнику. — В трёх часах от Лондона есть небольшая провинциальная станция. Так вот, она завалена трупами нападавших на наш вагон.
  - Прямо так и завалена, — задумчиво разглядывая незажжённую сигарету, спросил дипломат.
  - Так точно. Одиннадцать мертвецов насчитали. Кровищи говорят море.
  - Что ж, молодцы. Пахарева наградим после лечения. Остальных тоже отметим. Посмертно.
  Перекинувшись парой слов с полисменами и вернув им электрические фонари, секретарь вернулся к начальнику.
  - Все формальности утрясли, можно ехать к Пахареву. Мне только покоя не даёт один вопрос.
  - Какой?
  - Чего хотели добиться злоумышленники? Документы или Князев? Как вы считаете Аркадий Михайлович?
  Вздохнув дипломат нехотя ответил:
  - Конечно документы Митя. В этой почте много чего интересного пришло. Всё строго секретно.
  - Понятно. Офицерик хоть и враг, а всё равно жалко. Не повезло ему в этом поезде оказаться.
  Продолжая крутить сигарету между пальцев, Аркадий Михайлович, соглашаясь, кивнул и, подняв голову к небу, стал свидетелем того, как рассвет прорвал плотину горизонта и возвестил всему миру о начале нового дня.
Пахарев. За 12 часов до прибытия в Лондон
Закрыв записную книжку Пахарев устало потёр лицо ладонями. Месяц выдался просто дико сложный и кажется следующий обещал быть не лучше. Дипкурьеры теряли людей, и их работа уже напоминала не банальную доставку корреспонденции из пункта «А» в пункт «Б», а специальные фронтовые операции. Они маскировались, отрывались от преследователей, вступали в перестрелки и избегали всяческих диверсий со стороны противника. Их молодое государство вело активную переписку с западными державами, и хоть на словах Советская Россия ими не признавалась, на деле все хотели торговать с ней. Но проблема состояла в том, что никто не хотел придавать переговоры огласке.
  Это была четвёртая его командировка в Европу за месяц, и он был сильно измотан. Два дня назад в специальном отделе ему объяснили, что последняя доставка будет исключительно важной и стоит ожидать осложнений. Именно поэтому их группа была усилена Беком и получила дополнительный запас пистолетных патронов, две гранаты и карабин с боезапасом. Ну а перед самой посадкой на поезд их ждал сюрприз. ГПУ доставили на вокзал мужчину в наручниках и наволочкой на голове, которого нужно было срочно отвезти в Лондон, чтобы он там кого то опознал. Василий Викентьевич было сослался на ответственную миссию, угрозу нападения, но услышан не был. В конце концов, приказы не обсуждают, их выполняют.
  - Николай! — повысив голос, он постучал в стенку соседнего купе. — Приведи ко мне этого Князева и чая нам налей.
  Через пару минут Пономарёв завёл в купе высокого, хорошо сложенного мужчину, около сорока лет в офицерском френче, без погон.
  - Сними с него наручники.
  Чуть простоватое лицо Николая, непривычное к эмоциям, выразило удивление.
  - Вы уверены Василий Викентьевич?
  - Уверен, уверен и дверь закрой. Нам поговорить надо.
  Пожав плечами, Пономарёв выполнил приказ и отправился за чаем, а Пахарев повернулся к сидящему напротив него. Офицер улыбался в короткие усы пшеничного цвета и его ярко голубые глаза задорно сверкали. Он совсем не изменился.
  - Я чуть не выдал себя, когда с тебя наволочку сняли. Сколько лет мы не виделись шесть? Семь?
  - Восемь, ротмистр. А ты изменился. Заматерел.
  Мельком взглянув в зеркало на двери купе, Пахарев мрачно улыбнулся в ответ.
  - Скорее постарел, Вадим. Но ты выглядишь прекрасно.
  Они крепко обнялись как старые добрые друзья и боевые товарищи, которыми на самом деле и были.
  Стаканы с чаем в серебряных подстаканниках весело позвякивали, вторя движениям катящегося вагона, а они всё говорили и говорили, наслаждаясь обществом друг друга.
  - Куда ты пропал? Что делал после семнадцатого года? Мы с Саблиным грешным делом думали, что тебя уже и в живых то нет. Рассказывай.
  Подавшись вперед, и не забывая прихлёбывать из стакана, Князев охотно отвечал на сыпавшиеся, на него вопросы.
  - Ну, о моих приключениях можно роман приключенческий написать. Вот тебе крест. После революции вашей я сразу понял, что братская кровь польётся рекой и решил покинуть отчизну. На время конечно, пока она в разум не вернётся.
  - В Европа подался?
  - Нет, не угадал. В Китай.
  Надкусив дольку лимона, только что выловленную из стакана, Пахарев удивлённо поднял брови.
  - И что ты там забыл?
  - Мы с приятелем служили телохранителями у тамошнего императора. У них там, видишь ли, огромные проблемы с доверием к соотечественникам и на бывших царских офицеров большой спрос. Служили мы честно, пару-тройку покушений предотвратили на его высочество, а другой раз пришлось даже осаду выдержать. Постреляли из пулемёта немножко, гранаты покидали, в общем, всё как обычно. Вот только напарнику моему повезло меньше и он погиб. Меня эта участь славу богу избежала.
  Пахарев помешивая ложкой сахар в стакане, не перебивая, внимательно слушал собеседника. И думал о том, что Вадим всё же изменился, просто перемены эти простому взгляду не заметны. В уголках глаз бывшего поручика появились гусиные лапки морщин, и даже поведение стало немного нервным, суетливым.
  - И что дальше? Император то тебя хоть отблагодарил?
  - А как же, целый саквояж золотых монет отсыпал. Всё честь по чести. Семье погибшего товарища я долю с надёжным человеком отослал, а затем решил поехать в Южную Америку, ну так сказать проветриться, отдохнуть.
  - Что-то не вижу загара, трости и костюма тройки от дорогого портного.
  - Ты наблюдателен. До земли обетованной я так и не добрался. Перед посадкой на корабль, то ли в предвкушении будущих удовольствий, то ли ещё чего, разморило меня. Заснул я прямо в зале ожидания и так крепко погрузился в объятия Морфея, что не почувствовал как саквояж мой воришки то, и умыкнули.
  - Вот те на. И куда ты подался?
  Грустно улыбнувшись и бросив в пустой стакан ложку, Князев, вздохнув, продолжил рассказ о своих мытарствах.
  - Отправился я во Францию к дальнему родственнику. Думал с жильём и работой он мне поможет. Но и здесь ошибся. У него своих забот был полон рот. Не стал садиться ему на шею и отправился на вольные хлеба. Работал телохранителем у одной глупой бабёнки, водителем у французского чиновника, жокеем и даже в во Французский легион почти завербовался, правда, в последний момент передумал. Надо сказать эти мрази отвратительно относятся к русским, будто забыли кто их в 1914 и 1915 году от гансиков спас.
  - Наслышан об этом. Но ничего дай срок и всё изменится, — успокоил товарища Пахарев, доставая из кармана мятую пачку сигарет.
  - Поживем, увидим, — Князев закинул ногу на ногу и достав из кармана френча тряпку протёр и без того чистый сапог.
  - Всё такой же чистюля?
  - А как же. А можно ещё чаю? Или у вас конвоиров потчевать заключённых не принято?
  - Принято, принято.
  Отдав соответствующее распоряжения, Василий Викентьевич понизил голос и задал собеседнику давно мучивший его вопрос.
  - А как ты угодил в ГПУ?
  - Ну, пару месяцев я слонялся без работы. Повздорил с последним нанимателем. И тут на меня вышла одна замечательная компания которая предложила мне кучу денег, если я докажу ненависть к большевикам захватившим мою Родину.
  Пахарев слушал товарища внимательно понимая, что вторгается в сферы ему недоступные. ГПУ шутить не любило и секреты свои оберегало ревностно и будь на месте Князева кто-то другой, разговор на этом бы и закончился, но Вадим не мог быть врагом, а значит нужно дослушать его, и что-нибудь посоветовать.
  - Доказал?
  - Доказал. Да они не слишком в этом и нуждались. Навели обо мне справки и успокоились.
  - И что за работа?
  - Теракты на территории Советской России. Дали мне в подчинение трёх придурков, кучу динамита, денег на карманные расходы и приказали запустить в небо пару заводиков национального масштаба.
  - Надеюсь, не согласился?
  - Согласился. Но как только вступил на землю предков, перестрелял своих подельников и явился в ближайшее отделение милиции. С чистосердечным признанием так сказать.
  Пономарёв принёс ещё чаю, и как только закрылась дверь купе, Пахарев наклонился к Князеву и негромко произнёс:
  - Заказчиками были англичане?
  Разгладив усы и облизав вынутую из стакана ложку, собеседник, чуть помешкав, ответил:
  - Ваши контразведчики думают, что да. Я тоже склоняюсь к этой мысли, правда, человек меня вербовавший косил под итальянца. Но им то зачем?
  - Везут его опознать?
  - Догадлив ты Василий Викентьевич, ничего от тебя не скроешь.
  Поезд качнулся и остановился. Пару капель чая из стакана Пахарева пролились на стол, образовав на белоснежной скатерти маленькую лужицу.
  - Ты уж извини Вадим, но помочь я тебе сейчас не смогу. Посоветую только сотрудничать и не делать глупостей, — пряча стыдливо глаза, сказал он Князеву. — Через пять дней буду в столице и уж там подниму все свои связи. Саблина подключу если надо, он сейчас большая шишка. Кстати работает в Лондоне.
  - Да брось ты, я же всё понимаю. Не маленький…
  Дверь купе открылась, и Пономарёв со Смирновым с пистолетами в руках вошли внутрь.
  - Василий Викентьевич кажется у нас проблемы.
  Вытащив из-под подушки «Браунинг» Пахарев второй рукой автоматически проверил запасные магазины в кармане пиджака.
  - Докладывай.
  Одевая на Князева наручники, Смирнов пояснил:
  - Прибыли на станцию. На перроне никого нет. Стоим уже лишние две минуты. Из здания тоже никто не выходит. Похоже на засаду.
  - Где Бек?
  - Пытается добраться до машиниста.
  Пахарев не нервничал, ведь в подобную ситуацию он попадал не впервые. В его мозгу быстро прокручивались все возможные варианты угрозы. Взвесив все за и против, он чётко, по-военному начал отдавать приказы.
  - Быстро вооружиться и взять дополнительные магазины. Князев остаётся здесь. Дверь в купе закрыть. Пономарев твоё место снаружи в коридоре. Смирнов и я занимаем места, в разных концах вагона контролируя выходы и входы. Ждём Бека и пока ничего не предпринимаем. Почта при мне. Помните, что она ни в коем случае не должна попасть в чужие руки.
  Сунув папку с документами за пазуху, Пахарев кивнул Князеву и вышел из купе.
  Внимательно изучая станцию за окном, Василий Викентьевич вынужден был согласиться с выводами подчинённых. Это без сомнения была засада. До Лондона всего три часа и для нападавших это последний шанс на успех.
  Словно в подтверждение вдалеке раздался пистолетный выстрел, затем ещё два. По крыше вагона затопали тяжёлые шаги. Что-то мелькнуло, и возле входа в вагон на землю спрыгнул растрёпанный Бек. Резко рванув на себя дверь, он прыгнул внутрь и только чудом избежал вонзившейся рядом с ним пули. Смирнов захлопнул дверь и повалил товарища на пол тамбура.
  - На корточках Пахорев приблизился к Беку.
  - Что там Сергей?
  Смахнув капли пота со лба, дипкурьер доложил:
  - Станция захвачена неизвестными. Они группами скопились справа и слева от входа на перрон. В кабине машиниста вооружённые люди. Заметили меня и сразу начали стрелять. Мне бы конец, да я по крыше обратно добежал.
  - Сколько их?
  - Я насчитал человек двенадцать. Но возможно кто-то ещё внутри здания засел.
  Пахорев взял у Пономарёва протянутую ему гранату и спрятал в карман брюк. Он уже принял решение, и план его, хоть и самоубийственный, был единственно верным в сложившейся ситуации.
  - Сейчас быстро бежим через вагоны к паровозу, вычищаем кабину машиниста и полным ходом в Лондон. Вы трое этим и займётесь. Это наш единственный шанс. Иначе они пойдут в атаку и нам конец. Здесь остаюсь только я.
  - Но Василий Викентьевич запротестовал Бек, это же…
  Резко взмахнув рукой, Пахарев прервал подчинённого.
  - Это приказ. Граната при мне, если, что я подорву почту. Выполнять.
  Все знали, что спорить с начальником бесполезно. Стараясь не мелькать в окнах вагона Бек, Смирнов и Пономарёв шеренгой потянулись к выходу. И тут по ним ударила оглушающе громкая, длинная очередь из пулемёта.
Князев. За 10 часов до прибытия в Лондон
Князев уже давно научился извлекать максимум пользы из сложившихся обстоятельств. Блаженно растянувшись на удобном диване, он потягивал сладкий чай с лимоном из стакана Пахарева, справедливо рассудив, что товарищу сейчас не до этого прекрасного напитка. Всё складывалось не так уж плохо и возможно и в этот раз ему удастся обмануть старуху с косой.
  Как только Вадим Борисович с улыбкой на губах додумал эту мысль. По поезду, будто в насмешку, ударила пулемётная очередь из «Льюиса». Одна из пуль пробила входную дверь в купе и угодила прямиком в только что поставленный на столик пустой стакан. Осколки брызнули в разные стороны и оцарапали правую щёку Князева. Не медля ни минуты, он скатился на пол и забрался под койку. За дверью кто-то кричал от боли, в ответ гавкающему пулемёту раздавались одиночные пистолетные выстрелы.
  - Вот тебе и попили чайку, — сквозь зубы произнёс офицер, наблюдая как входная дверь, разлетается в щепки.
  Из коридора раздался новый крик, и Вадим, прижав руки в наручниках к груди, по-пластунски выполз из купе. Пулемётные очереди безжалостно хлестали по вагону стремясь достать находящихся внутри людей. Вжавшись в пол, он увидел слева от себя, лицо мёртвого Пономарёва глаза которого были широко раскрыты в изумлении и тонкая струйка крови вытекала из уголка рта. Чуть дальше по коридору неловко закинув руку за спину, лежал тот самый дипкурьер, который надевал на него наручники. Под градом щепок и дождём стеклянных осколков Князев добрался до тела и, найдя ключи от оков, избавился от них. Забрав «Наган» мертвеца и найденную в карманах горсть патронов, офицер огляделся вокруг.
  Третий дипкурьер, постанывая, извивался на полу возле выхода из вагона. Беглый осмотр его ранений не давал раненому абсолютно никаких шансов на выживание. Жизнь покинула его ещё до того как беснующийся снаружи «Льюис» захлебнулся и смолк, наполнив окружающий мир оглушительной тишиной. Забрав «Браунинг» убитого и четыре запасных магазина Князев на корточках вернулся к купе и в противоположном конце вагона увидел Пахарева пытавшегося перевязать раненое плечо куском материи оторванной от рубашки.
  - Давай лучше я ротмистр.
  Ловко перебинтовав товарища, Вадим встретил внимательный взгляд раненого.
  - Как ребята?
  - Все мертвы. Мне очень жаль.
  Проверив подвижность руки, и скривившись от боли, Пахарев осторожно выглянул в окно.
  - Попал ты в переплёт, — произнёс он осторожно поглаживая больное место. — Не в тот поезд сел. Эти ребята свидетелей не оставляют и раненых всегда добивают. Уж я то знаю.
  Ухмыльнувшись Князев начал распихивать запасные магазины и патроны по карманам.
  - Не пугай. Раньше смерти не помрём. Ничего, что я у твоих подчинённых табельное оружие одолжил. Мертвецам оно вроде как без надобности.
  - Что вы, что вы поручик, не берите в голову. Задержанные ГПУ постоянно одалживаются у нас пистолетами и боеприпасами, — мрачно пошутил Пахарев облокотившись спиной о наружную стену вагона.
  Замерев, Князев вопросительно уставился на ворчащего товарища.
  - Так тебе моя помощь нужна или нет?
  Устало вздохнув, проверив сохранность пломб на папке с документами, дипкурьер передёрнул затвор пистолета и примирительно сказал:
  - Конечно да, Вадим. Давай, как в старые добрые времена покажем, на что мы способны.
  - Ну, давно бы так, — довольно заулыбался Князев, отводя рукой порванную шторку и выглядывая в окно. — А ты знаешь, к нам спешат гости.
  - Сколько их?
  - Шестеро. Вижу у них только пистолеты. Пулемётчик видно остался на своей позиции.
  Подползая поближе к товарищу, Пахарев произнёс:
  - Надо запустить их в вагон и здесь уже действовать по обстановке.
  - А почему ты думаешь, что они не расстреляют нас через окна или не забросают гранатами?
  Постучав согнутым пальцем по свёртку за пазухой, Василий пояснил:
  - Им нужна папка и они не будут рисковать её содержимым.
  Потерев ладони, друг о друга, Князев, понизив заговорщицки голос, сказал товарищу:
  - Ну, тогда у нас есть шанс.
  Через пять минут внутрь вагона зашли шестеро мужчин. Они двигались очень осторожно и держали пальцы на спусковых крючках. Так как никто в вагоне не проявлял признаков жизни, злоумышленники начали обыскивать тела. Четверо изучали убитых в коридоре, а двое скрылись в купе, принадлежащем убитому Беку.
  Первым огонь из двух пистолетов открыл Пахарев. Когда с него, измазанного чужой кровью, сняли тело Пономарёва, он распахнул глаза и словно в тире расстрелял в упор стоящих перед ним людей. Возившаяся с телом Смирнова парочка среагировала мгновенно. В пол, где только что находился дипкурьер, вгрызлись несколько пуль, вот только их предполагаемая жертва уже скрылась в ближайшем купе. Бросив тело убийцы они последовали за Василием, но в спину им ударило несколько пуль выпущенных Князевым, который нашёл себе прекрасную позицию для стрельбы, под самым потолком вагона удерживаясь там благодаря ловкости и сильным ногам.
  Счёт был равным, если бы ни одно «но». Оставшиеся в купе убийцы теперь знали об угрозе и не спешили появляться в коридоре. Некоторое время в вагоне стояла тишина. Никто не предпринимал активных действий и все ждали следующий шаг противника. Снаружи раздались голоса, и Князев решил форсировать события. За несколько секунд он разрядил оба пистолета сквозь тонкую стенку соседнего купе. Пронзительный крик и падение возвестили ему о том, что пули нашли себе цель. Второй убийца выпрыгнул в коридор, ведя беспорядочный огонь, где и был застрелен точным попаданием в голову.
  - Готов, — сообщил Пахарев, заглядывая в дверь. — Ловко ты их.
  Ответить Князев ничего не успел, так как по вагону снова ударил пулемёт. Оттолкнув товарища, дипкурьер поднял сидение дивана и вытащил из отделения для багажа карабин Мосина и коробку патронов к нему. Всё это он протянул Вадиму вжавшемуся в пол в проёме двери.
  Довольно поцокав языком Князев выполз в коридор, облокотился на стенку и разорвав картонную упаковку патронов начал деловито снаряжать оружие.
  Василий же извлёк из кармана гранату и не целясь метнул её в окно.
  Раздался взрыв и пулемёт замолчал.
  - Зачем?
  - Не хочу, чтобы они снова пошли на штурм.
  - Всё равно пойдут.
  - Пойдут. Но не сейчас.
  Некоторое время друзья сидели молча, а затем Князев сказал:
  - Тела надо убрать.
  - Почему?
  - Это вагон первого класса на четыре купе. Окна в полстены. Узкие коридоры. Сейчас у нас под ногами валяется девять тел. Если ты хочешь и дальше отстреливаться и отражать атаки противника нужно избавиться от них. И побыстрее, пока они не залили весь пол кровью. Мне совсем не хочется в ходе боя запнуться или поскользнуться.
  - Может, свалим их в свободное купе?
  - А ты уверен, что оно нам не понадобиться?
  - Я не буду выкидывать из вагона тела своих людей.
  - Но мы не можем…
  - Я всё сказал. Они останутся. Их вернут на родину и похоронят, как полагается. Даже если нас убьют.
   Спустя полчаса они тяжело дыша, вновь сидели рядом друг с другом. В вагоне стало посвободнее, но тела дипкурьеров остались на месте.
  Поглаживая пальцами, приклад карабина Князев засмеялся.
  - Ты чего?
  - Да просто вспомнил октябрь 1916 года, высоту 147, наш блиндаж и чай с лимоном.
  Поудобнее усевшись, Пахарев, пристроил раненную руку на колене.
  - Кому расскажешь, не поверят. Три дня втроём против нескольких австрийских батальонов. Под огнём артиллерии, в мокром окопе и без крошки еды. И ведь смогли, сдюжили.
  - И не абы как, батальон положили.
  - Да были времена.
  - А помнишь, как мы в жиже ледяной весь день простояли, атаку за атакой отбивая, а ночью у вас обоих жар, бред и кашель?
  - Конечно, помню. В толк не возьму, почему ты не заболел, вроде наравне с нами по грязи лазил.
  - Так я же с детства закаляюсь, водой ледяной обливаюсь, в снег прыгаю, вот и не заболел, — азартно, словно мальчишка затараторил Князев. — Ну, думаю, без лечения сгорите за сутки. На пузе полночи проползал, все разбитые артиллерией блиндажи обыскал, у каждого трупа карманы осмотрел. Не нашёл никаких лекарств.
  Засмеявшись, Пахарев взглянул в окно, но никого не увидев, снова повернулся к товарищу.
  - И где ты только отыскал эту сумку с лимонами?
  - Так на обратном пути перевернутый автомобиль австрияков нашёл. Там молоденький фельдфебель с оторванной головой лежал, рядом с ним сумка и валялась.
  - Да, помню я это чаепитие, — Пахарев не сдерживался и захохотал в голос. — Растолкал нас, пихает в руки металлические кружки с кипятком и кричит: «Пейте, это витамины, витамины!»
  Князев, заразившись настроением товарища тоже загоготал.
  - Ну а что я был, не прав что ли? Помогло же. С утрянки как новенькие.
  Утирая слезы, Василий произнёс:
  - Кипяток, щепотка чая и килограмм лимонов. И даже без сахара. Саблина даже вывернуло после третей кружки. Но ты прав, помогло.
  Смех прекратился так же внезапно как начался.
  - Вот же жизнь. Были солдатами империи, дружили, воевали, а теперь всё в тартарары. Э-э-эх! – с досадой сказал Князев.
  - И сейчас есть империя. Только называется по-другому.
  - И называется по-другому и империя другая…
  Краем глаза Князев увидел движение в окне. Мгновенно вскинув к плечу карабин, он сделал прицельный выстрел по цели. Упавший дёрнулся раз, другой и замер.
  Сидящий рядом Пахарев тоже что-то заметил. Не поднимая высоко рук, он открыл огонь из обоих пистолетов, двигаясь по коридору. Противник оказался ловок и ушёл от пуль, прижавшись спиной к внешней стенке их вагона. Перезарядив магазины «Браунингов» дипкурьер, пригнулся ловя каждый звук и движение. Через окно что-то влетело в коридор и разбилось. На мгновение отвлёкшись на обыкновенную разбитую бутылку, Пахарев едва не получил пулю в живот. Кареглазый брюнет с длинным шрамом на лбу трижды нажал на спусковой крючок, и не достигнув цели снова спрятался.
  Князев краем глаза наблюдавший за дуэлью товарища и неизвестного убийцы решил оказать посильную помощь. Он сделал три выстрела из карабина в место предполагаемого нахождения противника. Винтовочные пули насквозь пробили стенку вагона. Сдавленный стон сообщил ему, что цель поражена.
  С довольной улыбкой, он повернулся к Василию и увидел направленный ему в спину с крыши вагона ствол «Маузера». Не тратя время на предупреждение, офицер правой рукой резко подтянул товарища к себе, уводя его таким образом из сектора обстрела, левой же, поднял карабин и выстрелил в находчивого противника. Тело рухнуло на рельсы, не подавая признаков жизни.
  - Благодарю, — Пахарев поводя пистолетами из стороны в сторону замер на месте, будто прислушиваясь к чему-то.
  Лёгкий скрип гравия под подошвой ботинка выдал убийцу подкрадывающегося к ним со стороны начала состава. Не сговариваясь, товарищи выглянули в окно и изрешетили его тело пулями. Ещё не успел убитый рухнуть на землю, как по вагону снова ударила длинная очередь «Льюиса».
  Князев выстрелил в ответ раз, другой, третий. Зарядил карабин и сделал ещё несколько выстрелов.
  - Что ты делаешь? — прокричал ему товарищ.
  - Хочу, чтобы он сменил позицию. Отсюда мне его не достать.
  Пулемётчик действительно теперь стрелял только по Князеву, считая его угрозой. Вадим после каждой пары выстрелов немного сдвигался в противоположную сторону вагона. Выстрелы — движение. И всё повторялось вновь. Предсказуемо, опасно, но на это и расчёт.
  Когда двигаться дальше уже было некуда, Князев по-пластунски прополз через весь коридор к месту, где спрятался Пахарев.
  - Думает, что я остался в том углу вагона. У него либо закончатся боеприпасы, либо он сейчас покинет своё место и попробует найти другой угол обстрела.
  - А у тебя как с патронами к карабину?
  - Три.
  - Печально.
  - Достаточно.
  Некоторое время ничего не происходило, а затем человек тащивший «Льюиса» выбрался на крышу вокзала. Сумерки заполнили всё вокруг и очертания пулемётчика были размыты. Обустроив позицию налётчик изготовился к стрельбе. Стараясь действовать незаметно, Князев приподнялся над окном, вздохнул, повёл стволом и спокойно нажал на спусковой крючок.
  Человек на крыше дёрнул головой и замер.
  - Я смотрю, стрелять ты не разучился, — похлопал товарища по плечу Пахарев.
  - Слишком много практики было. Так просто не разучишься.
  Треск сломанных рам, хруст стекла. Две стремительные тени запрыгнули в вагон через окна и бросились на товарищей.
  Князев успел послать пулю по акробатам, перед тем как один из нападавших ударом ноги выбил карабин из его рук. На помощь пришёл Пахарев сделавший серию выстрелов от бедра по ближайшему противнику. Тот, всхрапнув, упал на колени, повалив Вадима на пол. Второй нападавший не снижая скорости перепрыгнул через препятствие и оказавшись возле дипкурьера сбил его с ног. Один из «браунингов» отлетел в сторону и скрылся за окном.
  Пахарев оттолкнул от себя готовые схватить его руки и блокировал удар коленом в лицо. Удары сыпались на него градом. В какой-то момент противник просто швырнул его в купе, и Василий врезался головой в стену. Столкновение действительно было сильным и дипкурьер потерял сознание. Только сейчас Кнеязев заметил, что второй пистолет товарищ тоже где-то потерял, возможно, при падении.
  В руке противника что-то полыхнуло — раз, другой. Металл вонзился в правое бедро и правую часть груди беспомощного дипкурьера. Когда же тот снова открыл глаза, он увидел крутящиеся в схватке перед ним силуэты. Намереваясь забрать папку акробат склонился над раненым, но в этот момент дорогу ему заступил Князев. Он лишил противника оружия и сражался как лев, но раз за разом пропускал удары и проигрывал. Перед ним был настоящий мастер рукопашного боя. Хитрый приём и бывший поручик рухнул на пол под ноги убийце.
  А затем произошло следующее. Вадим увидел рядом с собой рукоятку пистолета. Схватив «Браунинг» он прицелился в противника, но тот ударом ноги в локоть пресёк эту попытку. Боль захлестнула его и палец нажал на спусковой крючок. Выпущенная пуля врезалась в бронзовый подсвечник позади нападавшего и с громким хрустом угодила в его затылок, окатив брызгами крови Князева. Тело убийцы некоторое время держалось на ногах, будто не веря произошедшему, а затем рухнуло на него.
  Осмотр находящегося без сознания Василия прошёл быстро и безболезненно. Отец Вадима был хирургом и он многое от него узнал о человеческой анатомии. Не раз и не два ему приходилось оказывать помощь раненым товарищам. Рана на бедре Пахарева была, конечно, неприятная, но не угрожала жизни, а вот пуля угодившая в грудь, кажется, не причинила вред внутренним органам, но всё равно была чрезвычайно опасна из-за близости к лёгкому. Перевязав товарища, Князев уложил его на койку.
  Вагон дёрнулся и поезд медленно пополз вперёд оставляя на станции мёртвые тела и кучу стреляных гильз. Примерно через полчаса, застонав, Пахарев очнулся.
  - Как давно мы начали движение?
  - Чуть более тридцати минут. Как ты себя чувствуешь?
  - Глупый вопрос, в меня стреляли.
  Присев рядом с товарищем Князев пошутил:
  - В меня тоже и неоднократно. Разница лишь в том, что в тебя попали.
  Попытавшись засмеяться, дипкурьер скривился от боли и побледнел. Приподнявшись на кровати, он оглядел купе.
  - Почта где?
  - Под твоей рукой. В целости и сохранности её даже пуля не задела.
  Облегчённо вздохнув, Василий уставился на мертвое тело на полу.
  - Что это с нашим акробатом?
  - Трагическая случайность и ничего более.
  Некоторое время они молчали, каждый был погружён в свои мысли, а затем Пахарев прокашлявшись сказал:
  - Тебе надо уходить.
  Смахнув с рукава френча перышко, Вадим удивлённо посмотрел на товарища.
  - С чего вдруг? Я честно сотрудничаю. Помогаю. Ты же сам сказал, что…
  Снова привстав на кровати, Василий резко прервал его.
  - Может сейчас, ты сможешь заслужить доверие, но потом опять попадёшь под подозрение. Ты царский офицер…
  На этот раз настала его очередь перебивать.
  - А вы с Саблиным? Разве не бывшие офицеры его величества?
  Да, ты прав. Но ты дворянин. А этому сейчас придают большое значение. Вам не доверяют и иногда вполне обосновано.
  - Не думал я, что ты мне не доверяешь.
  - Перестань немедленно кривляться. Гражданская война закончилась, старые кадры больше не нужны. Идёт чистка. И скажу тебе, не всегда она напрасна. У тебя же есть шанс начать жизнь сначала. Без угроз, подозрений и ненависти. Можешь делать, что хочешь!
  Нельзя сказать, чтобы Вадим не думал об этой возможности, но он так скучал по родине и друзьям. Именно привязанность к ним привела его обратно.
  - Чего тут думать? Взгляни на нашего акробата. Он вылитый ты. Даже глаза голубые. Снимай с него одежду и переодевай в свою. Возьми мою шляпу. Никто ничего не узнает. Я всё устрою.
  - И что я там буду делать без вас? — повысив голос, прокричал он.
  Ответ Пахарева был краткий, и спорить с ним было глупо.
  - Жить.
  Поезд стучал по рельсам подъезжая к станции. Где-то впереди выла бездомная собака.
Саблин. Вокзал Сент-Панкрасс. 5.20 утра
Конечно, он понял, что на полу в купе лежал не Вадим. Этот мертвец был похож на Князева, но не более того.
  Аркадий не сомневался, что отбиться Пахареву удалось только при помощи их общего друга. И уж тем более не сомневался, что Василий, взвесив все «за» и «против» решил способствовать побегу товарища. Он никогда в жизни не нарушал присягу, не поступал против совести и не предавал друзей. Как быть если сегодня все эти три правила противоречили друг другу?
  ГПУ не отпустит Князева в любом случае. Слишком уж это было просто и похоже на провокацию. Ему не поверят. Но даже если поверили бы, всё равно рисковать не стали. В последнее время все западные разведки стремились внедрить в советскую государственную структуру своих агентов. На какие ухищрения и трюки они только не шли, причём абсолютно не считаясь с жертвами.
  Опустив взгляд на сигарету, Саблин вздохнул и убрал её обратно в портсигар. Уже восемь лет как ему запретили курить, а он всё равно продолжает носить их с собой. Наверное, они его успокаивают. Напоминают о прошлой жизни, когда всё было просто и ясно.
  В начале 1917 года именно Князев вытащил Аркадия из облака ядовитого газа распылённого германцами. А до этого ведь было незабываемое чаепитие, после которого он не может, и по сей день смотреть на лимоны. В той войне они спасали друг друга каждый день, и иногда ему казалось, что она не закончилась.
  - Митя, мы едем в больницу к Пахареву. Купи ему букет цветов, самых лучших. Жди в машине, я сейчас приду.
  Когда его помощник удалился выполнять поручение, Саблин повернулся к газетному лотку мимо которого они проходили час назад и поймал взгляд голубых глаз, под надвинутой на лоб широкополой шляпой, мужчины с собакой. С улыбкой кивнув тому головой, со стороны впрочем это подозрений не вызвало бы даже у самого внимательного наблюдателя, он заложил руки за спину и насвистывая весёлую мелодию скрылся из виду.