Десять ампул \ Глава 2
Мамука Зельбердойч Возрастные ограничения 18+
Мимо него мелькали витрины с выставленными за ними роскошными духами и туалетами. Толик шёл мимо них, рассматривая всю эту роскошь, и глядя в каждую витрину, он видел одно и тоже, одно и тоже.
Витрины словно сговорились и одна за другой в отображении своём, всей своей поверхностью показывали суть, его суть. Во всех этих витринах он видел себя, себя и только себя. Увиденное терзало его душу, подрывало пошатнувшуюся психику. Он остановился возле одной из них, самой правдивой, и стал внимательно рассматривать изображение. На него смотрел мужчина лет сорока с хвостиком, ближе к полтиннику, у него было мрачное бледное лицо с грубой щетиной и рассеченной правой скулой. Правая часть лица распухла и была синей, правый глаз опух и заплыл, а в левом уже не было того блеска, что в молодости.
Это пальто, зеленовато-сероватого цвета, одетое не по моде, его очень сильно старило, и он казался совсем дряхлым стариком. И эта заплатка на плаще из материала другого оттенка пришитая белыми нитками, выдавала не только безвкусного, но ещё и нищего ничтожного человека, не следящего за собой. А эти туфли, и шляпа с полями, «как у Клинт Иствуда», вовсе не делала его похожим на героя вестернов, а скорее похожим на бродягу с дикого запада. Но это ещё мелочи.
Его волновало то, что он действительно сильно постарел, его молодость ушла, и этот факт гремел в его голове, не давая спать ночами. Он никак не хотел в это верить. Как можно верить в то, что он стал безвкусным стариком, ни на что не способным. Эти мысли убивали его, это было очень тяжело принять, почти невозможно.
— Мрачное зрелище, не правда ли, товарищ младший сержант.
— Я тут стою, и думаю, что нам недолго осталось тут чалиться.
Эти слова словно трупный яд отравляли его сердце, и душу.
Как? Почему? Как так произошло, что он превратился в такое жалкое создание? Почему он не заметил, и не смог всё исправить? Почему ему никто не доложил?
Толик закрыл глаза, отвернулся, и с тяжелым сердцем пошёл дальше, он не мог больше терпеть эти муки, и он брёл вперёд.
Наконец он открыл глаза, и увидел перед собой витрину. На ней лежали настоящие драгоценности. Кольца, серьги, швейцарские часы, браслеты. Он приблизился в упор к ней и начал разглядывать их внимательнее. Драгоценности сверкали серебром и золотом, красовались, инкрустированные изумрудами и алмазами. Они преломляли свет, и слепили окружающих своим несравненным блеском. Наверное, всех денег города будет мало, чтобы купить эти чудеса.
Толик захотел к ним прикоснуться, и протянул руку, но она вдруг упёрлась в стеклянную витрину. Он стал водить по прозрачной витрине ладонью, ощупывая её, и стараясь найти какую ни будь дыру в витрине, дабы ощутить эти вещи в своих руках, и почувствовать их тепло.
Толик стоял и никак не мог оторвать взгляд, очарованный их магией и красотой.
— Эй, ты что делаешь?
Он обернулся, и увидел, как на крыльце стоял здоровенный охранник в бронежилете и с кобурой на поясе. Охранник стоял на входе и курил, недоверчиво глядя на ковбоя.
— Я просто смотрю.
— Глазами надо смотреть, а не руками, после вас смотрителей витрину ни чем не вымоешь. Топай, давай, пока я наряд не вызвал.
Толик тут же опустил руку, а второй со всей силы сжал в кулаке ручку целлофанового пакета. Глядя в витрину, он увидел, как его лицо перекосило от злобы, вызванной обидными словами охранника.
Он был готов растерзать это тело, и лишь силой воли сдержал себя в руках.
— Давай, давай, убей, убей его, ну же сделай это. И тогда наряд тебя положит, а если нет, то у нас с товарищем сержантом будет ещё один партнёр по преферансу.
Толик уверенным шагом с каменным лицом подошёл к охраннику и посмотрел ему прямо в глаза. Затем он резким движением шеи скинул назад шляпу с полями, и она стала болтаться сзади на завязках. Он прошёл мимо и вошёл в магазин.
Охранник был несколько обескуражен подобным ходом событий, он выронил сигарету и пошел за Толиком.
— Ты что слабо понял, мы нищим не подаём.
Вскоре раздались крики, и из магазина вылетела толпа перепуганных людей, но без кошельков и украшений. В витрине показалась чья-то волосатая рука, и в течении минуты очистила витрину от сокровищ, что там лежали.
Из магазина показалась шляпа с полями, висевшая на спине мрачного человека в болотном плаще, который пятился спиной назад. В его левой руке была большая хозяйственная сумка чем-то до половины наполненная. В согнутой в локтевом суставе правой руке был автомат, направленный в дверь магазина. Он пятился назад, и держал АКСУ, прикрывая отход.
— Значит, всё поняли да, лежим в таком положении, и думаем, о чём ни будь хорошем?!
На голове стрелка была одета безвкусная вязанная красная шапка с белыми полосами и прорезями для глаз, и с громадным красным бубоном на голове.
Он начал уходить быстрыми шагами, снял на ходу шапку и бросил её в сумку, а за ней и автомат. Через пару магазинов он свернул в переулок, после чего уже через несколько поворотов выскочил на другую улицу, и тут он, успокоившись, что ему ничего не угрожает, одел на голову шляпу с полями, сбавил шаг, и просто шёл вперёд.
Мимо него пронеслись два УАЗа с «люстрами», и Толик сразу свернул ещё в один переулок, продолжая путь вдали от главных улиц.
Он свернул в тихий дворик, и присел на старую скамейку, и начал перебирать содержимое сумки. Смекнув, что всё в пакет не поместится, он у одной дамы забрал хозяйственную сумку, как потом выяснилось с картошкой, и прямо в сумку начал сыпать драгоценности. Там лежал пакет с автоматом и шапка, а рассматривая драгоценности, он вынул часы, судя по всему настоящие швейцарские, Ролекс, ещё бы. Он надел часы на руку, чтобы быть, как и все нормальные пацаны. Помимо картошки и драгоценностей были ещё кошельки и наличные с кассы, ни слабо так он зашёл. Толик в уме вообразил, сколько всего он сможет купить на эти деньги.Отдохнув некоторое время, он оглянулся по сторонам, и пошёл дальше.
Он вновь шёл вперёд по одной из улиц и представлял себе все то, что он себе скоро купит, а рядом шли эти двое в форме.
— Ты, наверное, очень доволен собой?
— Да, он, наверное, думает, что он самый крутой мужик в городе?
— Ещё бы у него на это есть все основания, представьте себе товарищ младший сержант, он уложил двух безоружных охранников вместе с толпой шокированных пешеходов.
— Герой!
— Несомненно, он герой.
— Охрана была вооружена.
— Толя, Толя, это были газовые револьверы
— А выглядели как боевые.
— И как это ты никого не убил?
— Да, что с тобой стряслось?
Толик резко остановился. Рядом была вывеска SecondHand.
— Ты чего?
Ковбой посмотрел на свой потрёпанный плащ, на припекающее солнце, и на тот факт, что местные жители не носят этот стиль одежды, и спрятаться будет сложнее.
И он зашёл в магазин.
Наверное, пришлось перебрать весь магазин, пока он не подобрал себе чёрный плащ, аж до колен, и, конечно же, чёрную шляпу с полями.
— Ну, так я больше похож на Клинта Иствуда?
Это был ещё не Клинт Иствуд, но и бродягой с дикого запада его никак не назовёшь.
— Ты похож на пугало огородное – крикнул товарищ сержант.
Толик вновь шёл по городу уже не опасаясь, что его узнают....
И тут он снова застыл как вкопанный. Он увидел её.
Такую же красивую и молодую, такую же женственную и утончённую, будто он всю жизнь к ней шёл и искал этой встречи. И не мог никак прийти. И вот она. Смотрит прямо на него. На него одного, и ни на кого больше. Своими большими накрашенными глазами. Он подошёл ближе и прикоснулся к ней, но она осталась неподвижной.
Перед ним стояла тумба городской афиши, обклеенная всевозможными объявлениями. И среди всех этих афиш была одна, самая большая, самая красивая. Афиша с корой ему улыбалась ОНА.
Вверху, была надпись: « Творческий вечер народной актрисы в нашем городе».
Не может быть, она приехала в наш город сегодня только для него, чтобы, наконец, они могли встретиться и тогда он ей всё расскажет. Про себя, про свою жизнь, про то, как ему без неё было плохо. О том, как он долго её искал, искал и не мог найти.
— Чего ты так вылупился на тумбу?
— Что ты там такое увидел?
— Объявление, товарищ младший сержант, послушайте: « Идёт набор молодых девушек в модельное агентство, желающим звонить по телефонам... «
— Толя, слышишь, попробуй позвонить, у тебя есть шанс.
— А на собеседовании скажешь, что ты старый сексуально- озабоченный гомосексуалист — экстримал, и хочешь под старость испытать новые ощущения.
Истерический смех обоих правоохранителей.
Вот таким образом, эти два паразита могут осквернить, самую светлую мысль. А он просто шёл дальше с непонятным чувством вины и тяжести на душе, а его спутники ещё два перекрёстка смеялись над своей тупой шуткой.
Он зашёл вближайший гастроном, чтобы купить самого необходимого.
Милая молодая продавщица была удивлена появлению столь странного, мрачного клиента, который купил четырнадцать(!) бутылок водки и четыре булки хлеба. Но у неё работа такая, и она должна быть любезной со всеми клиентами без исключения. Пожелала хорошего дня и улыбнулась, расплылась широкой улыбкой, добродушной и простой.
И тут Толик и сам растаял, ведь ему улыбнулась такая девушка, улыбнулась по настоящему, от всей души. Его заметили, увидели, оценили. Он больше не пустое место, мимо которого стараются быстрее пройти и игнорировать. Он реально есть, существует, живёт.
Он от счастья даже сдачу не забрал, подумать только, он почувствовал себя живым, и он полетел домой с тяжеленной не закрывающейся, но не весомой сумкой водки. Шёл домой в припрыжку, с цветущей улыбкой и радостью в душе.
— Чего это ты такой довольный? Скачешь как стрикозёл?
— Посудите сами, товарищ младший сержант, а почему бы и нет? Смотрите, сколько он водки купил, теперь можно целую неделю из дому не выходить.
Но Толик не обращал на них никакого внимания и продолжал парить в воздухе, едва касаясь земли.
Пока со всего разгона, не налетел на двух вполне живых ППСников.
— Куда это мы так спешим?
— Ну, всё Толян, молись.
— Толя, твоя песенка спета, это я тебе как старший по званию говорю.
— Предъявите документы.
— У меня не с собой, они в ломбарде.
Его ответ их не удивил, они приняли его как обыденность.
-Что в сумке?
— Хлеб и водка.
Они вскользь взглянули на содержимое сумки, и вопрос был исчерпан. И действительно, что они ожидали там увидеть, одного взгляда на Толика обычно хватает, чтобы понять, что он собой представляет и что может нести с собой.
Милиционеры попрощались и пошли своей дорогой.
— Вот из-за таких вот не добросовестных коллег, которым лень нагнуть такого как ты, растёт количество преступлений.
— Зря скулишь, товарищ младший сержант.
Но одну вещь Толик понимал достаточно чётко: надо было быстро пихнуть драгоценности. С этой опасной, но важной задачей лучше всех мог справиться один «мутный» товарищ, специализирующийся на скупке и перепродаже всевозможных краденых вещей, и в последствии реализации их через всевозможные каналы.
На лестничном марше второго этажа одной невзрачной панельной многоэтажки, находившейся не далеко от дома, Толик стоял и прислушивался к шагам внизу, прижавшись к стенке. Ему показалось, что за ним следят. Убедившись, что это не так, он постучал в одну из дверей.
Эта дверь отличалась от соседних дверей. Соседние двери были приличными входными деревянными дверями, как и у всех зажиточных людей. Эта дверь отличалась от них тем, что была железная массивная и тяжёлая, она плотно входила в громадную фрамугу из 20мм стали. На двери не было ни ручки, ни номера зато было пять щелей для замков, и амбразура длиной 400мм и высотой 150мм, а также несколько круглых окошечек, судя по всему бойниц размером 50 на 50мм, с которых при желании можно было обстреливать всю лестничную площадку и лифт. Кинокамеры не уставно наблюдали за всем происходящим вокруг.
Даже левому, далёкому человеку, сразу становится понятно, что здесь обитает не просто замкнутый, а прямо таки «мутный», не общительный тип, с явно выраженной паранойей и манией преследования.
Толик ещё раз постучал, уже ногой, ввиду того, что остался не услышанным. Дверь зазвенела всей массой. Вскоре послышались шаги, и отворилось окно амбразуры, из которой послышался хриплый, прокуренный голос.
— Кто?
Вместе с голосом Толик почуял явно выраженный запах марихуаны.
— Ай, ай, ай, как нехорошо, кто же это с утра накуривается?
— Я спрашиваю кто это?
— Это я, Толян.
— Какой ещё Толян?
— Твой кореш.
— Знаешь, сколько среди моих корешей числится таких как ты? Каждый второй!
— Это я, Андроид – не выдержав, сказал Толик.
— А вместе с ним и мы, товарищ сержант, и товарищ младший сержант.
— А, Андроид, это ты! Чего тебе?
-Мармелад, железо не посмотришь?
— Железо, какое ещё железо?
— Железо с камушками.
— Железо с камушками это хорошо, железо с камнями я люблю.
— Тогда потрогай глазами эти замечательные вещи.
После чего Толик высыпал содержимое пакета на выдвижную полочку, показавшуюся из амбразуры.
— Ни слабо! Чистое?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что после твоего прихода опять милиция будет трусить в течение месяца все ломбарды и мелких перекупщиков, отпугивая приличных людей.
Амбразура закрылась. И Толик начал ждать.
2 минуты, 4 минуты, 15 минут, 45 минут.
— Толик, а тебе не кажется, что тебя кинули?
— Ты знаешь, как пишется простое русское слово ЛОХ. Товарищ младший сержант, будьте так добры, напишите на стене это простое народное слово.
Толик стиснул со всей силы зубы, сжал в кулаке пакет с АКСУ. И начал со всей силы стучаться в дверь.
— Кто?
— Это я, Толик.
— Какой ещё Толик, не знаю ни какого Толика.
— Деньги давай!
— Какие деньги?
-Мармелад, со мной так нельзя, я убить могу!
— Так я тоже не фраер.
Толик снимает с руки часы, и прислоняет их к глазку.
— Пощупай «котлы».
Амбразура открывается и из неё появляется волосатая рука, которая хочет схватить часы. А Толик этого и ждал, он отпускает часы, и они падают в сумку, а сам обеими руками хватает его запястье, и тянет на себя. А для удобства упирается двумя ногами в дверь, и тянет на себя, пока рука не показалась по самое предплечье.
— Мармелад, ты же знаешь, со мной так нельзя, со мной твои дешёвые номера не проходят.
— Что тебе надо человек, у меня ничего нет?!
— А ты подумай, вдруг у тебя что-то моё завалялось!?
И он начинает выкручивать мышцы руки в противоположную сторону.
— Ну, вспомнил?
— Ай, вспомнил, вспомнил, руку пусти!
Из окошка показалась пачка купюр из долларов и гривен.
— Вот за что я тебя люблю Мармелад, так это за то, что тебе можно доверять. И отпускает руку. Он идёт к выходу, пересчитывая выручку.
— Не мужики, что ни говори, а приятный человек наш общий друг Мармелад! Приятно с такими людьми работать.
— Зря Толя улыбаешься.
— Он такой же неудачник, как и ты.
— Вы в этом похожи.
Витрины словно сговорились и одна за другой в отображении своём, всей своей поверхностью показывали суть, его суть. Во всех этих витринах он видел себя, себя и только себя. Увиденное терзало его душу, подрывало пошатнувшуюся психику. Он остановился возле одной из них, самой правдивой, и стал внимательно рассматривать изображение. На него смотрел мужчина лет сорока с хвостиком, ближе к полтиннику, у него было мрачное бледное лицо с грубой щетиной и рассеченной правой скулой. Правая часть лица распухла и была синей, правый глаз опух и заплыл, а в левом уже не было того блеска, что в молодости.
Это пальто, зеленовато-сероватого цвета, одетое не по моде, его очень сильно старило, и он казался совсем дряхлым стариком. И эта заплатка на плаще из материала другого оттенка пришитая белыми нитками, выдавала не только безвкусного, но ещё и нищего ничтожного человека, не следящего за собой. А эти туфли, и шляпа с полями, «как у Клинт Иствуда», вовсе не делала его похожим на героя вестернов, а скорее похожим на бродягу с дикого запада. Но это ещё мелочи.
Его волновало то, что он действительно сильно постарел, его молодость ушла, и этот факт гремел в его голове, не давая спать ночами. Он никак не хотел в это верить. Как можно верить в то, что он стал безвкусным стариком, ни на что не способным. Эти мысли убивали его, это было очень тяжело принять, почти невозможно.
— Мрачное зрелище, не правда ли, товарищ младший сержант.
— Я тут стою, и думаю, что нам недолго осталось тут чалиться.
Эти слова словно трупный яд отравляли его сердце, и душу.
Как? Почему? Как так произошло, что он превратился в такое жалкое создание? Почему он не заметил, и не смог всё исправить? Почему ему никто не доложил?
Толик закрыл глаза, отвернулся, и с тяжелым сердцем пошёл дальше, он не мог больше терпеть эти муки, и он брёл вперёд.
Наконец он открыл глаза, и увидел перед собой витрину. На ней лежали настоящие драгоценности. Кольца, серьги, швейцарские часы, браслеты. Он приблизился в упор к ней и начал разглядывать их внимательнее. Драгоценности сверкали серебром и золотом, красовались, инкрустированные изумрудами и алмазами. Они преломляли свет, и слепили окружающих своим несравненным блеском. Наверное, всех денег города будет мало, чтобы купить эти чудеса.
Толик захотел к ним прикоснуться, и протянул руку, но она вдруг упёрлась в стеклянную витрину. Он стал водить по прозрачной витрине ладонью, ощупывая её, и стараясь найти какую ни будь дыру в витрине, дабы ощутить эти вещи в своих руках, и почувствовать их тепло.
Толик стоял и никак не мог оторвать взгляд, очарованный их магией и красотой.
— Эй, ты что делаешь?
Он обернулся, и увидел, как на крыльце стоял здоровенный охранник в бронежилете и с кобурой на поясе. Охранник стоял на входе и курил, недоверчиво глядя на ковбоя.
— Я просто смотрю.
— Глазами надо смотреть, а не руками, после вас смотрителей витрину ни чем не вымоешь. Топай, давай, пока я наряд не вызвал.
Толик тут же опустил руку, а второй со всей силы сжал в кулаке ручку целлофанового пакета. Глядя в витрину, он увидел, как его лицо перекосило от злобы, вызванной обидными словами охранника.
Он был готов растерзать это тело, и лишь силой воли сдержал себя в руках.
— Давай, давай, убей, убей его, ну же сделай это. И тогда наряд тебя положит, а если нет, то у нас с товарищем сержантом будет ещё один партнёр по преферансу.
Толик уверенным шагом с каменным лицом подошёл к охраннику и посмотрел ему прямо в глаза. Затем он резким движением шеи скинул назад шляпу с полями, и она стала болтаться сзади на завязках. Он прошёл мимо и вошёл в магазин.
Охранник был несколько обескуражен подобным ходом событий, он выронил сигарету и пошел за Толиком.
— Ты что слабо понял, мы нищим не подаём.
Вскоре раздались крики, и из магазина вылетела толпа перепуганных людей, но без кошельков и украшений. В витрине показалась чья-то волосатая рука, и в течении минуты очистила витрину от сокровищ, что там лежали.
Из магазина показалась шляпа с полями, висевшая на спине мрачного человека в болотном плаще, который пятился спиной назад. В его левой руке была большая хозяйственная сумка чем-то до половины наполненная. В согнутой в локтевом суставе правой руке был автомат, направленный в дверь магазина. Он пятился назад, и держал АКСУ, прикрывая отход.
— Значит, всё поняли да, лежим в таком положении, и думаем, о чём ни будь хорошем?!
На голове стрелка была одета безвкусная вязанная красная шапка с белыми полосами и прорезями для глаз, и с громадным красным бубоном на голове.
Он начал уходить быстрыми шагами, снял на ходу шапку и бросил её в сумку, а за ней и автомат. Через пару магазинов он свернул в переулок, после чего уже через несколько поворотов выскочил на другую улицу, и тут он, успокоившись, что ему ничего не угрожает, одел на голову шляпу с полями, сбавил шаг, и просто шёл вперёд.
Мимо него пронеслись два УАЗа с «люстрами», и Толик сразу свернул ещё в один переулок, продолжая путь вдали от главных улиц.
Он свернул в тихий дворик, и присел на старую скамейку, и начал перебирать содержимое сумки. Смекнув, что всё в пакет не поместится, он у одной дамы забрал хозяйственную сумку, как потом выяснилось с картошкой, и прямо в сумку начал сыпать драгоценности. Там лежал пакет с автоматом и шапка, а рассматривая драгоценности, он вынул часы, судя по всему настоящие швейцарские, Ролекс, ещё бы. Он надел часы на руку, чтобы быть, как и все нормальные пацаны. Помимо картошки и драгоценностей были ещё кошельки и наличные с кассы, ни слабо так он зашёл. Толик в уме вообразил, сколько всего он сможет купить на эти деньги.Отдохнув некоторое время, он оглянулся по сторонам, и пошёл дальше.
Он вновь шёл вперёд по одной из улиц и представлял себе все то, что он себе скоро купит, а рядом шли эти двое в форме.
— Ты, наверное, очень доволен собой?
— Да, он, наверное, думает, что он самый крутой мужик в городе?
— Ещё бы у него на это есть все основания, представьте себе товарищ младший сержант, он уложил двух безоружных охранников вместе с толпой шокированных пешеходов.
— Герой!
— Несомненно, он герой.
— Охрана была вооружена.
— Толя, Толя, это были газовые револьверы
— А выглядели как боевые.
— И как это ты никого не убил?
— Да, что с тобой стряслось?
Толик резко остановился. Рядом была вывеска SecondHand.
— Ты чего?
Ковбой посмотрел на свой потрёпанный плащ, на припекающее солнце, и на тот факт, что местные жители не носят этот стиль одежды, и спрятаться будет сложнее.
И он зашёл в магазин.
Наверное, пришлось перебрать весь магазин, пока он не подобрал себе чёрный плащ, аж до колен, и, конечно же, чёрную шляпу с полями.
— Ну, так я больше похож на Клинта Иствуда?
Это был ещё не Клинт Иствуд, но и бродягой с дикого запада его никак не назовёшь.
— Ты похож на пугало огородное – крикнул товарищ сержант.
Толик вновь шёл по городу уже не опасаясь, что его узнают....
И тут он снова застыл как вкопанный. Он увидел её.
Такую же красивую и молодую, такую же женственную и утончённую, будто он всю жизнь к ней шёл и искал этой встречи. И не мог никак прийти. И вот она. Смотрит прямо на него. На него одного, и ни на кого больше. Своими большими накрашенными глазами. Он подошёл ближе и прикоснулся к ней, но она осталась неподвижной.
Перед ним стояла тумба городской афиши, обклеенная всевозможными объявлениями. И среди всех этих афиш была одна, самая большая, самая красивая. Афиша с корой ему улыбалась ОНА.
Вверху, была надпись: « Творческий вечер народной актрисы в нашем городе».
Не может быть, она приехала в наш город сегодня только для него, чтобы, наконец, они могли встретиться и тогда он ей всё расскажет. Про себя, про свою жизнь, про то, как ему без неё было плохо. О том, как он долго её искал, искал и не мог найти.
— Чего ты так вылупился на тумбу?
— Что ты там такое увидел?
— Объявление, товарищ младший сержант, послушайте: « Идёт набор молодых девушек в модельное агентство, желающим звонить по телефонам... «
— Толя, слышишь, попробуй позвонить, у тебя есть шанс.
— А на собеседовании скажешь, что ты старый сексуально- озабоченный гомосексуалист — экстримал, и хочешь под старость испытать новые ощущения.
Истерический смех обоих правоохранителей.
Вот таким образом, эти два паразита могут осквернить, самую светлую мысль. А он просто шёл дальше с непонятным чувством вины и тяжести на душе, а его спутники ещё два перекрёстка смеялись над своей тупой шуткой.
Он зашёл вближайший гастроном, чтобы купить самого необходимого.
Милая молодая продавщица была удивлена появлению столь странного, мрачного клиента, который купил четырнадцать(!) бутылок водки и четыре булки хлеба. Но у неё работа такая, и она должна быть любезной со всеми клиентами без исключения. Пожелала хорошего дня и улыбнулась, расплылась широкой улыбкой, добродушной и простой.
И тут Толик и сам растаял, ведь ему улыбнулась такая девушка, улыбнулась по настоящему, от всей души. Его заметили, увидели, оценили. Он больше не пустое место, мимо которого стараются быстрее пройти и игнорировать. Он реально есть, существует, живёт.
Он от счастья даже сдачу не забрал, подумать только, он почувствовал себя живым, и он полетел домой с тяжеленной не закрывающейся, но не весомой сумкой водки. Шёл домой в припрыжку, с цветущей улыбкой и радостью в душе.
— Чего это ты такой довольный? Скачешь как стрикозёл?
— Посудите сами, товарищ младший сержант, а почему бы и нет? Смотрите, сколько он водки купил, теперь можно целую неделю из дому не выходить.
Но Толик не обращал на них никакого внимания и продолжал парить в воздухе, едва касаясь земли.
Пока со всего разгона, не налетел на двух вполне живых ППСников.
— Куда это мы так спешим?
— Ну, всё Толян, молись.
— Толя, твоя песенка спета, это я тебе как старший по званию говорю.
— Предъявите документы.
— У меня не с собой, они в ломбарде.
Его ответ их не удивил, они приняли его как обыденность.
-Что в сумке?
— Хлеб и водка.
Они вскользь взглянули на содержимое сумки, и вопрос был исчерпан. И действительно, что они ожидали там увидеть, одного взгляда на Толика обычно хватает, чтобы понять, что он собой представляет и что может нести с собой.
Милиционеры попрощались и пошли своей дорогой.
— Вот из-за таких вот не добросовестных коллег, которым лень нагнуть такого как ты, растёт количество преступлений.
— Зря скулишь, товарищ младший сержант.
Но одну вещь Толик понимал достаточно чётко: надо было быстро пихнуть драгоценности. С этой опасной, но важной задачей лучше всех мог справиться один «мутный» товарищ, специализирующийся на скупке и перепродаже всевозможных краденых вещей, и в последствии реализации их через всевозможные каналы.
На лестничном марше второго этажа одной невзрачной панельной многоэтажки, находившейся не далеко от дома, Толик стоял и прислушивался к шагам внизу, прижавшись к стенке. Ему показалось, что за ним следят. Убедившись, что это не так, он постучал в одну из дверей.
Эта дверь отличалась от соседних дверей. Соседние двери были приличными входными деревянными дверями, как и у всех зажиточных людей. Эта дверь отличалась от них тем, что была железная массивная и тяжёлая, она плотно входила в громадную фрамугу из 20мм стали. На двери не было ни ручки, ни номера зато было пять щелей для замков, и амбразура длиной 400мм и высотой 150мм, а также несколько круглых окошечек, судя по всему бойниц размером 50 на 50мм, с которых при желании можно было обстреливать всю лестничную площадку и лифт. Кинокамеры не уставно наблюдали за всем происходящим вокруг.
Даже левому, далёкому человеку, сразу становится понятно, что здесь обитает не просто замкнутый, а прямо таки «мутный», не общительный тип, с явно выраженной паранойей и манией преследования.
Толик ещё раз постучал, уже ногой, ввиду того, что остался не услышанным. Дверь зазвенела всей массой. Вскоре послышались шаги, и отворилось окно амбразуры, из которой послышался хриплый, прокуренный голос.
— Кто?
Вместе с голосом Толик почуял явно выраженный запах марихуаны.
— Ай, ай, ай, как нехорошо, кто же это с утра накуривается?
— Я спрашиваю кто это?
— Это я, Толян.
— Какой ещё Толян?
— Твой кореш.
— Знаешь, сколько среди моих корешей числится таких как ты? Каждый второй!
— Это я, Андроид – не выдержав, сказал Толик.
— А вместе с ним и мы, товарищ сержант, и товарищ младший сержант.
— А, Андроид, это ты! Чего тебе?
-Мармелад, железо не посмотришь?
— Железо, какое ещё железо?
— Железо с камушками.
— Железо с камушками это хорошо, железо с камнями я люблю.
— Тогда потрогай глазами эти замечательные вещи.
После чего Толик высыпал содержимое пакета на выдвижную полочку, показавшуюся из амбразуры.
— Ни слабо! Чистое?
— А ты как думаешь?
— Я думаю, что после твоего прихода опять милиция будет трусить в течение месяца все ломбарды и мелких перекупщиков, отпугивая приличных людей.
Амбразура закрылась. И Толик начал ждать.
2 минуты, 4 минуты, 15 минут, 45 минут.
— Толик, а тебе не кажется, что тебя кинули?
— Ты знаешь, как пишется простое русское слово ЛОХ. Товарищ младший сержант, будьте так добры, напишите на стене это простое народное слово.
Толик стиснул со всей силы зубы, сжал в кулаке пакет с АКСУ. И начал со всей силы стучаться в дверь.
— Кто?
— Это я, Толик.
— Какой ещё Толик, не знаю ни какого Толика.
— Деньги давай!
— Какие деньги?
-Мармелад, со мной так нельзя, я убить могу!
— Так я тоже не фраер.
Толик снимает с руки часы, и прислоняет их к глазку.
— Пощупай «котлы».
Амбразура открывается и из неё появляется волосатая рука, которая хочет схватить часы. А Толик этого и ждал, он отпускает часы, и они падают в сумку, а сам обеими руками хватает его запястье, и тянет на себя. А для удобства упирается двумя ногами в дверь, и тянет на себя, пока рука не показалась по самое предплечье.
— Мармелад, ты же знаешь, со мной так нельзя, со мной твои дешёвые номера не проходят.
— Что тебе надо человек, у меня ничего нет?!
— А ты подумай, вдруг у тебя что-то моё завалялось!?
И он начинает выкручивать мышцы руки в противоположную сторону.
— Ну, вспомнил?
— Ай, вспомнил, вспомнил, руку пусти!
Из окошка показалась пачка купюр из долларов и гривен.
— Вот за что я тебя люблю Мармелад, так это за то, что тебе можно доверять. И отпускает руку. Он идёт к выходу, пересчитывая выручку.
— Не мужики, что ни говори, а приятный человек наш общий друг Мармелад! Приятно с такими людьми работать.
— Зря Толя улыбаешься.
— Он такой же неудачник, как и ты.
— Вы в этом похожи.
Рецензии и комментарии 2