Из Глубиней

Весна — прекрасное время года, каждая весна неповторима, уникальна и непредсказуема. Каждый год она разная, каждый год отличается она от прошлогодней весны, словно это не одно и то же время года, а разные, с разным характером. Бывает она приходит как старая ворчливая бабка, укутается в шаль и шаркая стоптанными валенками бубнит что-то себе под нос, сохраняя до последнего осевшие серые сугробы и скрывая солнце за тучами, иногда она похожа на хозяйственную и строгую женщину средних лет, дети которой уже выросли и имеют собственное мнение, вот и наводит она свои порядки везде, где придётся, тогда всё происходит быстро и слаженно, без осложнений. А бывает что весна больше похожа на набег беззаботных девчёнок, стихийно прибежали, посмеялись, спели песню, помечтали и разбежались кто куда, конечно порядка от этого никакого нет, зато тепло, светло и весело.
И в то же самое время весна одной местности может в корне отличаться от весны другой, хотя они и граничат между собой, видимо жители разных городов и сёл заслуживают разную весну, но научно это не доказано, а значит это предположение смело можно отнести в область фантазий.
Однажды весной… Какой она была, не важно. Однажды весной, с треском, почти как от фанерного аэроплана времён зари авиации, с дымом, как будто этот аэроплан нечаянно подбили злые враги, к посту ГАИ на окраине города подъехал довольно-таки пожилой мотоцикл, неустановленного по причине древности и облезлости цвета. Мотоцикл был тяжёлым, возможно «Урал», возможно «Днепр», с боковым прицепом, вместо железной люльки на котором было сооружено что-то похожее на досчатое корыто. Само собой подъехал он не сам, за рулём сидел небритый мужчина в поношенной вылинявшей фуфайке, застиранных галифе, кирзовых сапогах и почему-то в танковом шлеме. За ним, на пассажирском сидении расположился другой мужчина, тоже не бритый, длинный, худой, в шапке- ушанке, с завязанными под подбородком ушами и длинном плаще, который когда-то давно наверное был коричневым, но от времени стал с трудом дотягивать до коричневатого, тоже застирался и обветрился. В деревянном ящике бокового прицепа сидели две женщины с красными лицами, обе в платках, одна в зелёном пальто, другая в допотопной болоньевой куртке ярко жёлтого цвета.
Гаишник, дежуривший в автомобиле у поста, сначала удивился увиденному чуду, потом быстро подсчитал количество предполагаемых нарушений, прикинул ожидаемую прибыль и радостно выбежал на встречу мотоциклистам. Он яростно крутил жезлом, пытаясь привлечь к себе внимание, указывал своей полосатой палкой на обочину, призывая водителя на ней припарковаться, но когда мотоциклет протарахтел мимо и окутал его облаком сизого дыма, вспомнил наконец про свисток и мелодичная трель, догнав нарушителей остановила их, практически обездвижела.
Сотрудник ГАИ, или ГИБДД, это для привередливых и дотошных, так их будет меньше мучать изжога от несоответствия, пойдём им навстречу, приблизился к мотоциклу, попутно отметив для себя и для будущего протокола, что сигналы поворотов, для непривередливых просто поворотники, на мотоциклете отсутствуют, стоп-сигнал разбит, между самим мотоциклетом и деревянным корытом, которое само собой является изменением конструкции транспортного средства, торчит какая-то жлыга с коряво приваренным к ней металлическим кольцом, видимо служащая для буксировки прицепа. Количество пассажиров тоже не соответствовало нормам, отсутствовали каски на головах, про аптечку, положенную в мотоциклах с боковыми прицепами, как и про огнетушитель, можно было и не вспоминать, вряд ли бы они там нашлись, сотрудник изобразил на лице суровую серьёзность, он решил оставить корысть, под которой скрывалась жажда наживы путём использования служебного положения, ведь взять с оборванцев явно было нечего, и занять сторону закона, служить которому он был здесь поставлен.
Подошёл сотрудник дорожно-постовой службы, это снова для дотошных, любящих точность, до тошнотиков уважающих правильность формулировок, со стороны обочины, дабы не препятствовать дорожному движению, которое, кстати, по ряду причин вовсе не изобиловало наличием большого количества транспортных средств, не смотря на то, что наступал полдень, представился. Звание и фамилию упоминать не будем, незачем. Две женщины из бокового прицепа и двое мужчин с мотоцикла, к которому и был приторочен тот самый прицеп безучастно посмотрели на него, промолчали.
В корыте, помимо женщин, сотрудник известной всем службы заметил две трёхлитровые банки с мутной белёсой жидкостью, одна была полной, другая несколько початой, жидкости в ней не хватало примерно на треть. Обходя мотоциклет спереди, под пристальными взглядами всех четверых приезжих, сотрудник заметил, что в фаре транспортного средства не хватает спидометра, что тоже являлось злостным нарушением.
— Документы, пожалуйста,- потребовал сотрудник, подойдя к водителю и протянув руку.
— Какие ещё документы?- прохрипел водитель.
— Документы на мотоцикл и ваши права,- пояснил сотрудник.
— Ха! ха-хах-ха!- не сговариваясь заржали все четверо.
Сотрудник, ничего не понимая, смотрел на них и начинал немного нервничать.
— Да откуда на этот драндулет документы?- просмеявшись заявил водитель,- ему же лет шестьдесят уже, я где их возьму-то, в музее что-ли?
— Вот загнул, видать не подумавши,- заговорила женщина, сидящая в корыте сзади,- у нас в селе отродясь ни у кого документы на мотоциклы не водились.
— Да, нахрен они нам нужны-то?- пробубнил второй мужчина.
— А права есть?- уже слегка несмело поинтересовался сотрудник.
Все четверо приезжих снова заржали.
— Откуда у нас права?- спросила женщина, сидящая в корыте спереди,- да и зачем они нам, если у нас в селе и светофора-то никогда не было, а куры правил не знают, сами разбегаются.
Снова приезжие рассмеялись, чем ещё сильнее смутили сотрудника.
— Вы что, пили за рулём?- спросил сотрудник у водителя.
— Не только за рулём,- вступил в разговор второй мужчина,- мы ничем не хуже Гаврилы, ему можно, а нам что, нет что-ли?
После этого мужчина громко икнул, чем привёл в полный восторг женщин и в полнейшее недоумение, граничащее со ступором, сотрудника.
— А как к вам ехать, сердешным, если у вас тут болезни свирепствуют?- снова заговорил второй мужчина, не Гаврила, не водитель,- для профилактики надо обязательно.
После сказанного не Гаврила снова икнул, опять рассмешив женщин.
— Вы же тут от паники с ума все посходили,- пояснила сотруднику женщина, сидящая в корыте сзади,- так что на трезвую голову с вами лучше не общаться, вдруг это тоже заразно, вот и подстраховались.
Сотрудник пошарил по карманам, видимо инстинктивно искал сигареты, но вспомнив, что курить бросил ещё год назад, нашёл жвачку и начал её жевать, несколько нервно, слегка даже остервенело, хотя эта подробность могла и показаться.
— И что же вы к нам тогда приехали?- совсем несмело спросил сотрудник.
— Что, что?- рявкнул водитель мотоциклета,- председатель послал, вот и приехали! Посевная на носу, а у нас ни бензина, ни запчастей, ни зерна, ни денег, вообще ничего нет, попрятались все, как мыши, ни дозвониться до вас, ничего вообще.
— Из бензопил последний бензин посливали, из мотоциклов, у кого что было,- пояснил не Гаврила, не водитель,- а он с маслом разбавлен, дымим, но едем.
— А откуда вы?- спросил сотрудник, округлив глаза.
— Из Глубиней,- ответила за всех женщина, сидящая в корыте спереди.
— А где это?- выдавил из себя сотрудник.
— А это везде, где подальше от городов, где нет перепуганных,- рассмеялась вторая женщина, сидящая в корыте сзади,- вы же не все здесь передохнете от паники, а нам потом выживших чем кормить?
Сотрудник сглотнул слюну, глубоко вздохнул, зачем-то отдал честь.
— Проезжайте, пожалуйста, дело-то важное…
Гаврила в танковом шлеме спрыгнул с мотоцикла, подрыгал ногой, древний аппарат зачихал, закашлял, но завёлся, Гаврила снова на него запрыгнул и селяне из Глубиней, окутав оставшегося возле поста ГАИ сотрудника вонючим дымом, утарахтели в опустевший безлюдный город искать правду.
Весна, какой бы она не была, в каком образе бы не явилась, обязательно расставит всё по своим местам. Весна это время пахать и сеять глядя в будущее и не важно что в настоящем, паника, карантин, безумие, самоизоляция или апатия, ведь всё это рано или поздно закончится, а кто с чем останется вопрос остаётся открытым.