Волшебницы электронного города (БСТМ)

Волшебницы электронного города
(БСТМ)

(книга основана на НЕреальных событиях, любые совпадения с окружающей действительностью случайны и не зависят от воли автора)

Дорогим, любимым женщинам, связавшим свою судьбу
со службой в правоохранительных органах, посвящается…

Бюро специальных технических мероприятий (БСТМ) — подразделение МВД России, главным направлением деятельности которого, является оперативное сопровождение уголовных дел (прослушивание телефонов, чтение почты в Интернете и т.д.), а также борьба с киберпреступностью. Образовано 19 октября 1992 года. В состав БСТМ МВД России также входит Управление «К», расследующее преступления в сфере информационных технологий, единственное открытое подразделение.

«Википедия»

Предисловие

До чего же сложно даётся обращение к читателю. Кажется, проще сотворить большую книгу, наподобие «Войны и мира», чем в двадцати строчках рассказать, о чем она. Причем, рассказать так, чтобы у читателя не появилось желание закрыть роман на первой странице. С чего бы начать? Например, так:
Уважаемые читатели! Желание написать книгу о сотрудниках Бюро специальных технических мероприятий (БСТМ) МВД России в особенности об Управлении «К», появилось у меня достаточно давно. Однако реализовать его оказалось делом непростым. Министерство внутренних дел умеет хранить свои тайны, БСТМ является одним из самых засекреченных подразделений. Даже многие сотрудники иных служб полиции осведомлены о деятельности БСТМ лишь в общих чертах, простые же граждане знают об этом не больше, чем о религиозных обрядах коренных жителей Новой Гвинеи. Большая часть сотрудников БСТМ, являются, как их официально именует в своих документах Министерство внутренних дел, штатными негласными сотрудниками полиции, их принадлежность к органам внутренних дел не разглашается. Информации о деятельности Бюро и его структурного подразделения — Управления «К» в открытом доступе крайне мало. Разве что скупые сообщения пресс-службы МВД, типа: «сотрудниками ГУ МВД России по *** области совместно с Управлением «К» и отрядом специального назначения *** провели операцию по ***». Иногда, впрочем, БСТМ всплывает совсем в другом свете, например известная история с бизнесом Евгения Чичваркина или дело о «крышевании» сети подпольных казино. Чтобы не вводить читателя в заблуждение, сразу отмечу, что абсолютное большинство событий и действующих лиц в книге — плод творческого вымысла, но я и не стремился создать документальное произведение (да простят меня действующие и бывшие сотрудники БСТМ). В силу очевидных причин, создать такое произведение не представляется возможным. Но, гораздо важнее, на мой взгляд, — передать саму атмосферу, характеры и взаимоотношения. Насколько это удалось — судить Вам.
Или, к примеру:
Психология, мотивы, цели и устремления, которыми руководствуются женщины, выбирая непростой путь службы в органах внутренних дел, интересовали меня на протяжении долгого времени, и во многом определили сюжетную линию и выбор героев книги. В современном мире практически не осталось “мужских” профессий. Представительницы прекрасного пола стремительно осваивают новые горизонты: пожарные, полицейские, спасатели, и еще множество других профессий, в которых до недавнего времени преобладали мужчины. Что же касается органов внутренних дел, то сейчас девушки служат практически во всех подразделениях, в том числе строевых и специальных, наравне с мужчинами выполняя свой долг, и неся все тяготы и лишения службы. В то же время тема “женщина в полиции” по моему скромному мнению, еще недостаточно раскрыта в современной литературе, несмотря на большое количество книг и еще большее количество сериалов. Мне хотелось показать службу скорее с бытовой стороны, с изнанки, проследить, как меняется взгляд на мир у человека, пришедшего на службу, в особенности, если этот человек — молодая хрупкая женщина. Не секрет, что Система (именно так, с большой буквы) рано или поздно ломает и перемалывает человека, пришедшего в неё. Это относится, кстати, не только к службе в органах, но и ко многим другим экстремальным профессиям. У психологов есть специальный термин «профессиональная деформация» или «профессиональное выгорание». За всю историю существования Системы, не многие смогли стать ее частью, и одновременно быть вне ее, или над ней. Тот, кто знает, поймет, о чем я…
Здесь можно было бы поставить точку, точнее многоточие, но, дописав роман до середины, я с удивлением обнаружил, что вышесказанное не отражает суть книги. Вернее не совсем отражает. Процесс написания художественного произведения можно сравнить с трудом строителя. Вот он заливает фундамент, создает основу для будущего дома, вот возводит стены и венчает свой труд постройкой крыши. Аналогично поступает и писатель: вначале определяет тему, сюжетные линии, выбирает главных героев и так далее. Но писатель, в отличие от строителя, более свободен в своем труде. Строитель не может возвести стены, пока нет надежного фундамента, аналогично и с крышей. Писатель же волен начать с любого места. Свою книгу я собирал как мозаику из осколков судеб людей, живущих на перекрестке эпох. Их детство пришлось на времена позднего СССР, юность – на трудные 90-е, а зрелость они встретили в совсем другой стране, разительно отличающейся от той, что существовала прежде. Вначале из кусочков мозаики сложился образ Кати Кузнецовой, девушки из провинциального города, прошедшей непростой путь от рядового милиционера до старшего оперуполномоченного одного из элитных подразделений МВД. Потом, появилась авантюристка Лена Свешникова, подруга и, в какой-то степени «Alter ego» Кати. И, наконец, сквозь дымку чужих судеб отчетливо проступил образ олигарха Андрея Некрасова. Из эпохи застоя ураган лихих девяностых чудесным образом переносит их в Волшебную страну, мир полутеней, каким является современная Россия. Пространство, где нет четких нравственных ориентиров, а границы между добром и злом, подвигом и предательством, достаточно размыты. Вам это не напоминает сюжет известной сказки? В этом новом мире моим героям предстоит трудный, полный опасностей и приключений путь. Их цель — не просто выжить, и придти в свой Изумрудный город, но и найти свое место в нем…

***
Надежно защищен только выключенный компьютер

Евгений Касперский

***

ОГЛАВЛЕНИЕ

Пролог

ЧАСТЬ I
Глава 1. Катерина и ее роман с электричеством.
Глава 2. Ошибка резидента.
Глава 3. Фея или ведьма…?

\ЧАСТЬ II
Глава 1. Нежно и неторопливо.
Глава 2. Судьба олигарха.
Глава 3. Гуд бай Америка…

ЧАСТЬ III
Глава 1. Дорога дальняя…
Глава 2. Сказка о потерянном времени.
Глава 3. Волшебницы электронного города.

ПРОЛОГ

То лето запомнилось жителям Европейской части России надолго. Уже вторую неделю июля на небе не наблюдалось ни одного облака. Столбик термометра редко опускался ниже плюс тридцати. Бодрящая прохлада наступала только рано утром, когда солнце еще не появилось над горизонтом, и город только начинал просыпаться. К полудню же уличный асфальт раскалялся до такой степени, что прикоснуться к нему было невозможно. Все обитатели каменных джунглей, с чьей-то легкой руки именуемых городом, включая бездомных животных, стремились в спасительную тень или поближе к воде.
На скамейке в старом дворе, скрытой от посторонних глаз и безжалостных солнечных лучей кустами сирени, и акацией, уютно устроились две девушки. Между ними, воплощая известный рекламный слоган «Не дай себе засохнуть!», стояла запотевшая трехлитровая стеклянная банка с пивом, уже наполовину пустая (или наполовину полная, смотря с какой точки зрения посмотреть). Повод отведать хмельного напитка у девушек был, при этом достаточно весомый. Накануне они сдали последний госэкзамен в университете и теперь вступали в настоящую взрослую жизнь.
Одна из них, симпатичная блондинка, облаченная, соответственно погоде, в легкомысленный полупрозрачный сарафанчик, с наслаждением скинула туфли.
— Черт, Ленка, чтоб я еще когда-нибудь купила туфли на распродаже, ноги натерла, жуть, — сказала она, поудобнее устраиваясь на жестком сиденье.
— Ничего, разносятся, я тоже на той неделе купила босоножки, так первые три дня вообще ходить не могла, — лениво ответила ее подруга. А вообще Катя, на одежде экономить не стоит, и на косметике тоже. Представь, встречаешь ты мужчину своей мечты, а сама ненакрашенная, в застиранной маечке и драных джинсах. Да разве он на тебя взглянет! Вот и упустила свой шанс, а другого может и не будет.
— Ты ничего не понимаешь! — горячо возразила Катя. — Если мужчина ценит в девушке только одежду и, извиняюсь, сиськи, то нафига он нужен. Вон моя соседка, Анжелка, рассказывала, вышла она во двор мусор вынести, как полагается растрепанная, в джинсах и домашних шлепанцах. А там мужик на крутой иномарке, то ли «БМВ», то ли «Ауди», одним словом джип. Так этот мужик с ней познакомился, пригласил в кафе, потом на концерт Макаревича, месяц уже встречаются.
— Ты Катя у нас известная тургеневская девушка, — снисходительно сказала Лена. — Такая взрослая, а в сказки веришь. Соседка твоя — хабалка, навесила лапши на уши.
— Нет, правда, я их вместе видела, такой солидный дядька, хозяин жизни.
— Может, и бывают исключения, — нехотя согласилась она. — Но в жизни все проще: красиво одеться, красиво раздеться. Кстати, я недавно в «Пассаже» такую классную ночнушку видела. Смотрится очень эротично, и к тому же недорого, давай завтра сходим, — хитрая Ленка предпочла соскочить со скользкой темы взаимоотношения полов.
— Давай, — согласилась Катя.
Подруги надолго замолчали, жара и выпитое пиво давали о себе знать.
— Насчёт Москвы, ты серьёзно решила? — прервала затянувшуюся паузу Катя.
— Да надоело все! В этом городе делать нечего, кем я тут стану. Разве мы не рождены для счастья, я хочу получить свою долю здесь и сейчас.
— А жить где будешь?
— У двоюродной сестры перекантуюсь, хотя бы первое время, а потом работу найду, квартиру буду снимать.
— Значит, бросаешь меня, — грустно констатировала Катя.
— Почему бросаю, — возмутилась Лена, — поехали вместе.
— Ты же знаешь, я не могу, мама все время болеет, как она будет без меня, — насчёт мамы Катя слегка лукавила, Валентина Петровна, хотя и действительно не отличалась крепким здоровьем, но вполне могла обойтись без Катиной помощи. Просто в отличие от своей подруги, она не была склонна ко всякого рода авантюрам. Вообще они с Ленкой были очень разные, даже внешне. Катя — миниатюрная сероглазая блондинка с белой кожей, к ней даже загар не приставал — на солнце она мгновенно обгорала. Лена — знойная красавица, ростом сто семьдесят семь сантиметров, с третьим размером груди, чуть смуглая, кареглазая. По характеру они были полными противоположностями, но на удивление, дружили много лет: вместе учились в школе, хотя и в параллельных классах, затем — в одной группе в университете. За эти годы поссорились всего пару раз, да и то ненадолго. Сейчас обе думали об одном и том же — предстоит долгая разлука, кто знает, когда снова свидятся.
Перегруженные своими думками, девушки не сразу заметили надвигающуюся опасность: по тропинке, пересекавшей запущенный двор, двигался субъект неопределенного возраста, заросший многодневной щетиной. Субъект был одет в рваные треники, ботинки на босу ногу и майку, когда-то белую, а теперь — грязно-желтого цвета.
— Не смотри на него, сейчас будет копейку сшибать, — запоздало предупредила Катя, но было уже поздно. Заметив мимолетный Ленкин взгляд, субъект пошел к ним.
— Девчонки, — прохрипел он, — можно к вам обратиться?
Лена с Катей проигнорировали вопрос, но представителя городского дна это мало смутило.
— Дайте на хлебушек, два рубля не хватает, — от него происходил неповторимый аромат перегара и несвежего тела, Катю слегка затошнило.
— Вали отсюда, вождь краснорожих, — строго сказала Лена, намекая на его цвет лица. — Сейчас милицию вызову.
Угроза не произвела на «вождя краснорожих» особого впечатления, милиции он не боялся, наоборот встреча с представителями закона предполагала ночевку под крышей и тарелку похлебки. Строго говоря, появление милиции не сулило ничего хорошего, в первую очередь, для Лены с Катей, ибо девушки самым наглым образом нарушали административное законодательство, распивая пиво посреди двора, но Лена не собиралась подкреплять свои слова действием, скорее брала на испуг.
Ханурик же оказался на редкость непонятливым, и уходить, явно не спешил.
— Дай копеечку на хлеб, — упрямо повторил он.
— Нет у нас ничего, бог подаст, — ответила Катя, уже внутренне закипая.
— Ну, хоть пиво оставьте, трубы горят, помру ведь..., — с тоской предложил он.
— Черт с тобой, похмеляйся, а то и вправду копыта откинешь, — великодушно сказала Лена, – пойдем Катька, мне еще в парикмахерскую нужно успеть.
Девушки собрались и, дружно проклиная навязчивого попрошайку за испорченный отдых, вышли со двора…

Часть первая

Глава 1. Катерина и ее роман с электричеством.

2003 год

В тире было прохладно, можно сказать даже очень холодно. Присутствующие курсанты и курсантки учебного центра отчаянно мерзли. Впрочем, скоро многим станет жарко, итоговые стрельбы — это вам не обычные, раз в неделю, и даже не контрольные. Тут судьба решается — кто останется, и будет служить, а кого отчислят за неуспеваемость. Инструктор — немолодой грузный майор по фамилии Стебенев, механически записывал фамилии курсантов в ведомость и выдавал патроны. Кате нравилась атмосфера тира: чуть горьковатый запах оружейного масла, сгоревшего пороха и резины, легкое волнение перед выстрелом. Екатерина Кузнецова была лучшим стрелком в своей группе, а может быть и на всем курсе. Удивительно, но до учебного центра она вообще не держала в руках оружие. Видимо талант стрелка был заложен в её генах. Бывает же так: человек вдруг находит своё призвание.
— Кать, можно тебя на минуту? — сокурсница Маша умоляюще смотрела на нее. Вид у Машки был очень бледный. Дело в том, что она смертельно боялась оружия, на первых в учебном центре стрельбах грохнулась в обморок. Потом вроде привыкла, и даже стала попадать в мишень, но страх остался. Девушки отошли в сторонку.
— Мне страшно, — призналась Маша, — я ни за что три раза не попаду, ну максимум два.
— Маш не истери, — Катя попыталась успокоить подругу, — ты нервничаешь, из-за этого все проблемы. Не спеши, прицелься, стреляй на выдохе. И затвор бросай резче.
— Все равно боюсь, — упрямо повторила Машка.
— Ну, хочешь, я один раз попаду в твою мишень, авось никто не заметит? — предложила Катя.
— Ой, Катя, а ты, правда, можешь?
— Без проблем, когда пойдем стрелять, встань рядом со мной.
— Спасибо, я в долгу не останусь, — Маша заметно повеселела.
Тем временем майор Стебенев, закончив раздачу патронов, скомандовал, — на огневой рубеж. Курсанты заняли свои места, доложили о готовности к стрельбе. Катя про себя отметила, что Маша стала по правую руку от нее. Заняв исходную позицию в точности, как учили на занятиях, Катя еще раз проверила себя: ноги на ширине плеч, левая немного вперед. Вроде все нормально.
— «Огонь», — движения отработаны до автоматизма: расстегнуть кобуру, достать пистолет, снять с предохранителя, отвести затвор назад, отпустить. Сухой треск возвращающегося затвора, звук близких выстрелов эхом отдается в голове. Прицелиться, плавно нажать на спусковой крючок… Три пули легли ровно, почти в центр мишени. Четвертый выстрел — в Машкину мишень…
После стрельб полагалось чистить оружие, процедура в принципе не сложная, но утомительная, не дай бог, где-нибудь останется нагар — дежурный заставит перечищать. Катя расположилась за столом в дежурной части, разобрала свой ПМ, достала мягкую фланелевую тряпочку, флакон с оружейным маслом, и принялась за работу.
— Спасибо Катя, ты меня очень выручила, проси что хочешь, — сказала подошедшая Маша.
— Да ладно тебе, забудь, пара нарядов и мы в расчёте, — усмехнулась Катя, — шучу. Это тебе не диктанты диктовать, да двойки в тетради малолетним дебилам ставить, — она не удержалась от соблазна поддеть подругу.
Дело в том, что в прошлой жизни Маша была учительницей младших классов. В милицию пришла благодаря случаю. Пресловутая формула «наберут по объявлению», служившая предметом злых шуток не у одного поколения милиционеров (а затем и полицейских), имела к ней самое непосредственное отношение. Маленький белый листочек, приклеенный на автобусной остановке, обещавший денежное довольствие, социальные гарантии и прочие блага, недоступные простой «училке», круто изменил девичью судьбу. В школе все ахали, когда Маша объявила, что уходит, и не куда-нибудь, а в милицию, конкретно в ПДН. Директор школы — молодой энергичный педагог, не чуждый новаторских тенденций, захвативших в то время систему образования, неоднократно пытался наставить заблудшую овцу на путь истинного призвания. Маша, конечно, догадывалась, что дело тут вовсе не в ее талантах, а в банальной нехватке учителей. Не обошлось без угроз и запугивания, однако девушка, подобно первым христианским мученицам, оставалась, тверда в своих новых убеждениях, и после торжественного предания анафеме на заседании педагогического коллектива, ее отпустили на все четыре стороны.
Цепочка жизненных событий, приведшая двадцатипятилетнюю Катю на службу в органы, была, может быть и менее драматичной, чем у Машки, но не менее прозаической. Профессия, которую Катя получила, закончив в своем родном городе политехнический университет, оказалась в принципе востребованной, но мало оплачиваемой. Страна только-только выходила из кризиса девяностых. Переезжать в столицу Кате, как-то не хотелось, хотя подруга детства Лена, звала ее. В отличие от подруги, она обладала простым основательным характером, была склонна к самоанализу, предпочитала прежде чем действовать, детально продумать ситуацию.
— «Да, где сейчас Ленка...», — думала Катя, — «небось, зажигает в Париже или в Ницце». В Москве Лена тоже надолго не задержалась и, найдя жениха-иностранца, переехала на постоянное место жительства во Францию. Вначале они переписывались раз в неделю. Ради этого Катя ходила в Интернет-кафе, которое только что открылось в ее городе. Лена была в восторге от заграницы, обещала, что скоро пригласит Катю к себе в гости. Ни постепенно их виртуальные встречи становились все реже, а в голосе Лены порой проскальзывали грустные нотки. Связь с Леной внезапно прервалась полгода назад. Катя несколько раз пыталась ей звонить, но телефон почему-то не отвечал. Волнуясь за подругу, она позвонила Лениной маме, и узнала, что та развелась со своим французским женихом, у нее сейчас очень непростой период.
У Кати поначалу дела складывались не лучшим образом. После окончания института она устроилась на работу в небольшую торговую контору на должность программиста. Хотя Катина университетская профессия больше была связана с «железом», то есть с электронным оборудованием, но слова «ассемблер», «html – код», и «IP-адрес» ее не пугали. Многочисленные анекдоты про блондинок явно принижали мыслительные способности девушек со светлыми волосами. К тому же, Катя и не была натуральной блондинкой, от природы она была светло русой, но имидж блондинки ей больше шел, так она считала. Через год фирма, где она работала, приказала долго жить. Хозяин, изнуренный претензиями налоговиков, кредиторов и бандитов, подался в бега, забыв выдать зарплату за три последних месяца.
Катя осталась на мели, живя на крошечную мамину зарплату и в душе проклиная себя, что в свое время не уехала в Москву. Подходящей работы, как назло не было. Страну накрыло мутной волной товарно-денежных отношений: требовались кассиры, официантки, продавцы, уборщицы, но никак не специалисты по автоматизированным системам управления. В отчаянии она была готова согласиться на любую работу, наплевав на институтский диплом, но тут вдруг ей улыбнулась фортуна. Однажды вечером, Катя, утомленная дневными хлопотами, вышла на улицу покурить. Вредную привычку она приобрела в университете, и с тех пор сигарета стала верной Катиной спутницей. Мать неоднократно ругала непутевую дочь за курение, даже прятала сигареты, но было уже поздно. Как известно, вредные привычки укорачивают жизнь, но одновременно и примиряют с ней. Присев на лавочку возле подъезда, девушка, не спеша, растягивая удовольствие, достала сигарету, прикурила и, сделав первую, самую сладкую затяжку, оглянулась по сторонам. Напротив Катиного подъезда остановилась машина — потрепанная «десятка». Из нее вышел сосед, Владимир Николаевич, живший этажом выше в двадцать седьмой квартире — серьезный мужчина лет сорока, обремененным женой и двумя детьми.
Катя знала, что он служил в милиции, частенько утром видела его в форме. Все их знакомство сводилось к утреннему «здрасьте», да иногда они иногда перекидывались парой ничего не значащих фраз о погоде и тому подобном. В этот раз сосед был одет в штатское. Остановившись возле Катиной скамейки, Владимир Николаевич достал пачку сигарет и похлопал себя по карманам в поисках зажигалки.
— Привет соседка, огоньку не найдется, — улыбнувшись, спросил он.
Катя давно заметила, что Владимир к ней неравнодушен. Если бы не разница в возрасте и наличие семьи, у них могли бы возникнуть отношения. По крайней мере, так ей казалось. Катя достала зажигалку и протянула ему.
— Чего такая грустная?
— Да так…, жизнь заела.
— Бывает, но лучшее конечно впереди, главное верить и надеяться, — успокоил Владимир.
— Ага, и ждать..., хрен знает чего, — зло ответила Катя. Ей вдруг стало очень жалко себя. Все, что накопилось за последнее время, выплеснулось наружу, от отчаяния она готова была расплакаться.
Сосед видимо понял, что с ней происходит, поэтому сменил тон.
— Может, расскажешь? Чем смогу — постараюсь помочь.
И она, неожиданно для самой себя рассказала соседу о проблемах с работой.
— Да дела..., — Владимир в раздумье почесал нос. — У нас в отделе связи, вроде есть места для технарей. Вот что..., сходи к начальнику, он мужик неплохой, хотя и с причудами, может чего подскажет.
Предложение застало Катю, что называется врасплох, о службе в милиции она имела весьма смутное представление. В ее голову даже не приходила мысль, что там могут требоваться люди с техническим образованием.
— А куда приходить? — спросила она.
— Давай так.., я завтра насчет тебя переговорю, а ты часа в три подходи: улица Садовая, дом семнадцать. На КПП скажешь, что пришла к полковнику Обухову — тебя пропустят. Второй этаж, кабинет двадцать один. Запомнила?
— Да, — ответила Катя, — все запомнила.
— Вот и хорошо. И еще, извини, если что не так, но оденься, пожалуйста, поприличнее.
Он с сомнением покосился на Катин прикид: линялая от бесчисленных стирок кофточка, джинсовая юбка и тапочки. Кате стало стыдно за свою внешность.
— Просто Обухов — человек старой закалки, — смутившись, и как бы оправдываясь за предыдущие слова, сказал Владимир Николаевич. — Тут недавно один молодой человек приходил устраиваться, так представь себе, приперся в шортах, да еще дверь открыл чуть ли не с пинка. Иваныч его с лестницы и спустил.
Отдел связи УВД по *** области (позже Катя узнала, что он называется более длинно и мудрено) находился в центре города, на тихой уютной улице, засаженной липами и тополями.
— «Пройдусь по Абрикосовой, сверну на Виноградную», — вертелись в Катиной голове строчки полузабытого шлягера, когда она, не спеша, подходила к нужному адресу.
Посмотрев на часы, Катя выяснила, что пришла за пятнадцать минут до назначенного времени. Теперь, придется стоя перед входом, изображать скучающую барышню. Курить хотелось так, что аж скулы сводило, но, собрав волю в кулак, она пересилила себя. Достав из сумочки зеркальце, она еще раз оглядела свою физиономию. Ради сегодняшней встречи Кате пришлось перерыть свой небогатый гардероб. После долгих поисков она выбрала, светлую блузку и черную юбку чуть выше колен, не скрывавшую стройные ноги, но и не показывающую ничего лишнего, так сказать, оставляя простор для мужской фантазии. Несмотря на теплую летнюю погоду, пришлось надеть колготки. Быть с позором изгнанной из начальственного кабинета в ее планы не входило. Не то, чтобы она всю жизнь мечтала работать в милиции, но от природы Катя была девушкой любопытной. Новая работа обещала новые впечатления. К тому же в милиции служат в основном мужчины, значит — есть шанс встретить свою судьбу. В последние полгода на личном фронте у нее был полное затишье. Катя не была уж такой недотрогой и в свои двадцать пять сменила немало поклонников. С ней охотно знакомились, приглашали на свидания, но почему-то отношения не складывались. Возможно, в этом была и ее доля вины. С последним молодым человеком она рассталась при весьма неприятных обстоятельствах.
Отогнав грустные мысли, она вошла внутрь. За дверью оказался узкий коридор, левую часть которого занимала стеклянная будочка дежурного. Обычная проходная с вертушкой.
— Здравствуйте, я к полковнику Обухову..., по поводу работы, — робко сказала Катя. Ей почему-то казалось, что сейчас ее прогонят отсюда, но дежурный — молодой парень, без всяких вопросов снял трубку телефона.
— Здравия желаю, товарищ полковник, к вам тут насчет работы — девушка.
— Проходите, второй этаж, налево по коридору, двадцать первый кабинет, — объяснил он, положив трубку.
— Да, спасибо.
В конце коридора была еще одна глухая металлическая дверь.
— Осторожно, там порог высокий, — запоздало предупредил дежурный. Катя машинально кивнула, открыла дверь, шагнула, и… растянулась на бетонном полу. От боли в глазах потемнело. Растирая ушибленное колено, она кое-как поднялась на ноги.
— «Офигенно все начинается, хоть колготки не порвала», — подумала Катя.
Впоследствии она узнала, что порог этот, известный на все Управление, стоил не одной переломанной ноги, разорванных связок и сотрясенных мозгов. Удивительно, но даже после N-й по счету травмы, со злосчастным порогом так ничего и не сделали, несмотря на клятвенные заверения зама по тылу. Наверное, он был таким же символом Системы, как знамя или гимн.
Хромая, она поднялась на второй этаж. Нужная дверь оказалась в конце коридора. Набравшись храбрости, Катя постучала и вошла. Кабинет начальника отдела связи был весьма скромным. Всю левую сторону занимал шкаф, Справа — массивный стол хозяина. Вдоль стены были расставлены стулья для посетителей. У единственного окна — небольшой кожаный диван.
За столом сидел полный мужчина в летах. В профиль он чем-то напоминал Михаила Жванецкого. Но Катю, в первую очередь заинтересовала не его внешность. На плече у полковника Обухова сидела… птица. Обыкновенный волнистый попугайчик. Катя заметила, что в углу кабинета к потолку была подвешена птичья клетка. Полковник Александр Иванович Обухов был последним из могикан. Его стаж в органах перевалил за тридцать лет. На службу пришел еще в застойные годы, начинал инженером в ИТК (в то время уголовно-исполнительные учреждения еще входили в состав монстра под названием МВД СССР). В Управлении он был почти легендой, по-этому мог себе позволить некоторые причуды, вроде упомянутой птицы.
— Разрешите? — спросила она.
— Заходи, — отозвался хозяин кабинета. – Ты, чьих будешь?
— В смысле...? — растеряно спросила Катя.
— В смысле, откуда взялась.
— Вам Владимир Николаевич должен был насчет меня позвонить, я по поводу работы.
— Вспомнил..., Володька говорил..., тебя все расхваливал: молодой специалист, мол, пропадает? Ты Катя?
— Так точно, — по-военному ответила она.
— Присаживайся, — он кивком показал на стул. — Посидим, поговорим о делах наших скорбных. Чаю хочешь?
Из вежливости она отказалась. Александр Иванович осторожно взял птицу в руки, поднялся из-за стола и посадил ее в клетку. Попугай радостно зачирикал, уселся на жердочку и, вывернув голову, с тупым любопытством уставился на Катю.
Полковник Обухов подробно расспрашивал ее о родителях, об университете. Катя старалась отвечать максимально кратко, по существу. Постепенно вопросы перешли к ее личной жизни.
— Замужем, дети есть? — впрямую спросил Александр Иванович.
— Пока нет, детей тоже нет, — честно ответила Катя.
— Это у вас быстро происходит, через полгода свадьба, дети, декрет, и прощай служба. Была у меня одна такая, худющая, не кожи не рожи, а глядь, через два года замуж вышла, да за такого видного парня, в информационном центре служит. Так вот, сперва один ребенок, потом второй, третий. Втянулась девка в это дело. Девять лет ее на службе никто не видел. Пришла лейтенантом, а из декрета вышла майором. А потом свалила от нас в другое место. Вот так бывает!
Катя торжественно поклялась, что замуж она не выйдет, во всяком случае, до тридцати лет. Обухов только безнадежно махнул рукой:
— Знаю я вас. Ладно, есть у меня одна вакансия аттестованная, как раз по твоей специальности. Два года уже висит, не дай бог заберут. Со здоровьем у тебя как?
— Не жалуюсь.
Обухов снял трубку телефона и набрал номер управления кадров.
— Здравия желаю, Сергей Иванович, как жизнь? — сказал в трубку Обухов, обращаясь к невидимому собеседнику.
— Тоже не хвораю, пока.
— На мероприятие пойдешь сегодня?
— Значит, в шесть встречаемся…
— Договорились, как обычно.
— Я чего звоню, подойдет к тебе барышня, симпатичная такая, по фамилии Кузнецова, выдай ей направление на комиссию.
— Да, на инженера идет.
— Ну, давай, увидимся.
Дальнейшие события Катя помнила весьма смутно: врачебная комиссия, бесконечные очереди к докторам. Особых проблем со здоровьем у нее не было, к тому же она шла на должность, где требования к кандидатам были менее строгие, по сравнению со строевыми подразделениями. Но, как известно, с точки зрения традиционной медицины здоровых людей в принципе не бывает — есть недообследованные. Так, что побегать, собирая различные справки, все-таки пришлось, причём в темпе взбесившейся лошади.
С медицинским освидетельствованием у нее получилась история, оставившая не очень приятный осадок.
Врач-хирург из ведомственной поликлиники, где Катя проходила военно-врачебную комиссию, заподозрив какую-то болячку, послал ее на консультацию в областную больницу. Отстояв приличную очередь, она, наконец, попала в заветный кабинет. Врачом оказался красивый загорелый мужчина на вид лет сорока пяти. Катя вкратце рассказала цель визита. Он мельком заглянул в карточку и, пристально глядя на нее, сказал: «раздевайтесь». У него был какой-то завораживающий, магнетический взгляд. Катя сняла куртку, положила ее на кушетку, и вопросительно посмотрела на доктора:
— Свитер снимать?
— И свитер, и остальное тоже, — ответил он, — все снимаем.
К такому повороту событий Катя была не готова. Конечно, ей приходилось раздеваться на приеме у гинеколога, но там, как говориться, сам Бог велел. Остальные врачи просили максимум задрать кофточку, чтобы послушать сердце.
— Зачем? — глупо спросила она.
— Так положено, — пожал он плечами, — я должен выполнять свою работу.
— Но… может, только верх?
Врач нахмурился, — девушка, я же сказал — полностью. — У меня ещё на сегодня десять пациентов. Не задерживайте очередь, или раздевайтесь, или…
Катя поняла, что если сейчас не разденется, то странный доктор просто выставит ее отсюда. В другом случае она бы психанула и пошла жаловаться главврачу, но от этого лекаря зависела ее дальнейшая судьба. Наплевав на гордость, Катя быстро стянула свитер, сняла туфли, брючки и колготки. Отвернувшись, она расстегнула бюстгальтер. Раздеваться перед незнакомым мужчиной было мучительно стыдно, но она все-таки сняла с себя последнюю деталь одежды.
Доктор легко поднялся на ноги, подойдя к ней, точными умелыми движениями провел вдоль позвоночника, затем велел наклониться и достать кончиками пальцев пола. Она покорно выполнила все его приказы.
— «Ведь знает, скотина, что я никуда не денусь» — думала про себя Катя, — «если напишет что не нужно, я его в порошок сотру».
Но врач, словно прочитав ее мысли, сказал, — ничего страшного я не вижу, небольшой сколиоз, по четвертой группе пройдешь. — Можешь одеваться, — добавил он.
Катя так и не поняла, что это было: может быть, он действительно выполнял свои врачебные обязанности, а может, самым наглым образом воспользовался ее беспомощностью.
Потом было психологическое тестирование и, в финале — экзамен по физподготовке. Последний дался ей легко, Катя была девушкой спортивной, много лет занималась легкой атлетикой. За это нужно было сказать спасибо Катиной маме, которая, несмотря на все протесты и подростковые капризы регулярно водила ее на секцию. Отца Катя помнила плохо, он ушел из семьи, когда ей было шесть лет. Мать тяжело переживала расставание, много плакала. Замуж она так больше и не вышла, посвятив себя воспитанию единственной дочери.
Так Катя, неожиданно для себя, попала на службу. Если бы кто-нибудь ещё два месяца назад сказал ей, что она будет работать в милиции — она ни за что бы не поверила. Ее должность называлась «инженер-электроник», что ее тогда очень рассмешило. Катя принадлежала еще к поколению советских детей, которые ничего не знали о грозном «Терминаторе», но зато с удовольствием смотрели отечественный блокбастер «Приключения Электроника».
Официально подразделение, в которое она устроилась, именовалось — Отдел связи и автоматизации, а позднее было переименовано в Центр информационных технологий, связи и защиты информации (сокращенно — ЦИТСиЗИ), но все называли его более привычно — отдел связи. Примечательно, что аббревиатурам в МВД придается большое значение. Например, Департамент уголовного розыска сокращенно именовался ДепУР, а не ДУР, как подумали бы некоторые несознательные граждане. А уж сплетни про ПИДРов, ПУППСов и службу в ЖОПе, которые активно подхватывала желтая пресса, и вовсе являются гнусной инсинуацией, людей, не имеющих ни малейшего отношения к службе.
Через два месяца пришел приказ о присвоении ей первого звания — лейтенант внутренней службы. Не успела она отметить сие архиважное событие, как оказалась в учебном центре. Группа, в которую попала Катя, была сборной: Гайцы, ОВОшники, ЭКЦшники и представители прочих, более экзотических милицейских профессий. При всем этом, учили почему-то на участковых. В начале такие парадоксы системы ее очень удивляли.
За три месяца учёбы она неплохо научилась обращаться с пистолетом Макарова, сносно собирала и разбирала АКС-74У. В голову курсантам усиленно вдалбливали Закон «О милиции» и еще некоторые специфические дисциплины, напрягали строевой подготовкой. От природы, обладая аналитическим умом, Катя постаралась разложить по полочкам непростые отношения, свойственные, наверное, только для российских органов внутренних дел. Несмотря на кажущуюся однородность — были свои подводные течения, свои группы влияния. В органы внутренних дел вело два пути: первый — учеба в МВДшном ВУЗе; второй — придти с «гражданки». Соответственно выпускники ведомственных учебных заведений смотрели на «гражданских», зачастую, свысока. «Гражданские», платили той же монетой, считая их если не дебилами, то, по меньшей мере, людьми ограниченными, из которых Система выбила способность к творческому мышлению. Нельзя сказать, что это разделение было явным. Среди тех и других были, как способные люди, отличающиеся нестандартным образом мыслей, понимающие, что не «корочка» человека красит, так и тупицы, бездумно выполнявшие самые идиотские приказы, но порой, что называется «проскакивало». Вторая невидимая линия проходила между аттестованными сотрудниками и вольнонаемными — не носившими погон. Вольнонаемные часто завидовали сотрудникам, у которых и жалование было выше, и льготы определенные имелись. Самое интересное, что многие сотрудники после ухода на пенсию продолжали работать в органах на вольнонаемных должностях. Например, в одном из районных отделов работала легендарная уборщица – полковник милиции в отставке. Глядя на скромную бабушку, целыми днями возившуюся с ведрами и тряпками, у посторонних людей и мысли не возникало, что перед ними – гроза преступного мира, начинавшая службу еще при Сталине. Третья негласная граница разделяла тех, кто служил «на земле», то есть в районных подразделениях и сотрудников, служивших «в аппарате» — непосредственно в Управлении.
Кате достался пыльный кабинетик, напоминавший пенал — узкий, так что между рабочим столом и шкафом едва можно было протиснуться, но достаточно длинный. Кабинет она делила с коллегой – Мишей Гофманом. Первоначально ее встретили не очень приветливо, так ей показалось. Она буквально кожей чувствовала настороженные и одновременно усмешливые взгляды новых коллег. Под этими взглядами Кате было очень неуютно.
Отдел связи был относительно небольшим подразделением. В нем работали всего пятнадцать человек, из них всего семь — сотрудники в погонах, остальные — вольнонаемные. Ее почему-то считали «протеже», попавшей на блатную должность благодаря связям. Но постепенно лед во взаимоотношениях растаял, Кате стали доверять сложную технику. В те годы информатизация представлялась панацеей от всех бед, которой была больна система. Внедрялись новые информационные ресурсы, работы было по самое то, о чем в приличном обществе говорить не принято.
Перед учебным центром она так и не успела «проставиться» за звание, на что ей недвусмысленно намекнул Валера Марков, служивший заместителем у Обухова в чине майора. Пожалуй, из всех коллег у Кати с ним сложились наиболее доверительные отношения – Валера был отличный парень, за подчиненных стоял горой и всегда старался поднять настроение коллегам.
— Катька, ты вообще собираешься вливаться в коллектив? — спросил он ее, как-то зайдя в кабинет.
— В каком смысле?
— В самом прямом, есть такая традиция — звезды обмывать, может быть слышала?
— Да не вопрос, я сама хотела предложить, — попыталась оправдаться Катя, — но как-то неловко.
— Неловко только трусики через голову снимать, а все остальное — нормально и естественно, — наставительно ответил Валера, приобняв ее за талию.
В те благословенные, почти сакральные времена, можно было спокойно отметить присвоение звания или, к примеру, день рождения прямо в рабочем кабинете.
Традиция «обмытия погон» существовала на Руси не одно столетие, и за это время была доведена до совершенства. В двухсотграммовый граненый стакан наливалась водка, причем строго до краев. Затем в стакан бросались звездочки. Далее следовало сказать примерно такой текст: «Товарищи офицеры! Представляюсь по поводу присвоения звания...». Текст варьировался в зависимости от подразделения и сложившихся традиций. Потом полагалось выпить водку до дна, а звездочки поймать зубами и выплюнуть на погон.
Женщин, все-таки, жалели и вместо граненого стакана предлагали стапятидесятиграммовую рюмку.
Операция «звание» была намечена на вечер четверга. Катя заранее заготовила немудреную закуску, накрыла стол в кабинете.
Александр Иванович от участия в мероприятии вежливо отказался, сославшись на занятость, по-этому Валера, как старший по званию и должности, верховодил за праздничным столом: наполнил Катину рюмку до краев, бросил заранее приготовленные лейтенантские звездочки.
Катя встала из-за стола, представилась на звание, и лихо опрокинула рюмку, чуть не проглотив при этом заветные звезды.
— Водку ключница делала? – только сумела выдавить она из себя.
— Быстро закусывай, — сидящая рядом секретарша Наталья передала ей бутерброд с красной рыбой.
Затем последовало традиционное российское застолье, где вина и меды лились рекой. Катю поздравляли с первым званием и, видимо, признали за свою. Хотя, после представления Катя старалась пить поменьше, но ударная доза алкоголя давала о себе знать. Домой она приперлась в первом часу ночи, как изысканно выражались в старинных романах «пьяной до изумления». Хорошо, ещё, что мама, не дождавшись ее, уже уснула. Кое-как раздевшись, она рухнула на кровать и погрузилась в крепкий алкогольный сон.
Под утро приснилось Кате, что она — бабочка. Она летела над родным городом в ночном безлунном небе. Быстрые крылья несли ее подальше от ночных огней. Она навсегда покидала родной дом, но грусти не было, наоборот ощущение полета всецело овладело ей. Вот она нырнула в темноту, а вынырнула уже по другую сторону гигантской темной реки. Под ней простирался гигантский конгломерат мегаполиса. Можно было рассмотреть каждый дом, заглянуть в любое окошко. Внезапно, нарастающий звенящий рой окружил ее, подобно туманному облаку. Крылья потеряли былую легкость, отяжелевшее, ставшее вдруг свинцовым, тело потянуло к земле. Падение в пропасть длилось всего несколько секунд, затем — тяжелый удар о поверхность. Маленькая смерть. Она с трудом открыла глаза: знакомая комната, будильник на тумбочке звенит не умолкая. Во рту — мерзкий привкус вчерашнего застолья. Перед глазами плывут желтые круги. Сделав над собой неимоверное усилие, она с трудом дотянулась до ненавистного будильника.
Катя кое-как доплелась до ванной и встала под прохладный душ, — «как отвратительно в России по утрам». Холодная вода вернула бодрость, вроде полегчало, но от одной мысли о еде к горлу подступала тошнота. Выпив крепкого чая, она побежала на службу.
Время в этот день тянулось предательски медленно. Катя мечтала только об одном — глотке холодной минеральной воды. Чтобы хоть как-то отвлечься она включила радиоприемник, но вместо музыки нарвалась на рекламу. Веселый алкаш Петрович исполнял задорные частушки: «Надоело мне вставать с тяжкого похмелья, Алкоглюк поможет мне позабыть о зелье!». Она быстро выключила подлый гаджет.
Перед обедом в кабинет, где сидела Катя, ворвалась взволнованная секретарша Наташа. На самом деле, официальной должности секретаря в отделе связи не было, но на Наталью, числившуюся техником, взвалили всю канцелярскую работу — хранение писем, приказов, справок, рапортов, отчетов и иных бесчисленных бумажек, погребавших под собой всякое реальное дело. В ее обязанности также входила отправка почты.
— Кать, помоги, у меня бумажка застряла, — с порога обратилась она.
Кате, пребывающей в похмельно-философском состоянии души ужасно не хотелось отрываться от стола, поэтому она совершенно меланхолически, скорее, чтобы потянуть время, спросила, — где? Потом, поняв, что сморозила явную глупость, уточнила, — в смысле, в каком месте?
Присутствующие коллеги по цеху от хохота чуть животы не надорвали.
— Не там где ты подумала…, — огрызнулась Наталья.
Зашедший по делам Марков рассказал свежий анекдот:
Новый год, метель, холодно.
Маленький мальчик из неблагополучной семьи, дома совсем один, пишет письмо Деду Морозу: «Уважаемый дедушка мороз! Мои мама и папа – алкоголики, все в доме давно пропили, даже поесть нечего. Не мог бы ты прислать мне двести рублей, чтобы купить немного еды, а то уж очень я голодный?».
Закончил письмо, дописал адрес, подошел к окну и бросил его в форточку. Закружилось письмо и исчезло в декабрьской метели.
Тут мимо дома, где жил мальчик, проходил участковый. Поднял он письмо, прочитал, жалко стало мальчика. Пошарил в карманах, достает свои деньги, пересчитывает — у него всего сто. Он быстро бежит в подъезд, поднимается на нужный этаж, стучит в дверь. Мальчик открывает.
— Ты Вова Морковкин из тридцать пятой квартиры, который писал Деду Морозу? – спрашивает участковый.
— Да, я.
— Вот, Дед Мороз прочитал твое письмо и просил передать тебе деньги.
— Спасибо, — отвечает Вова.
Участковый протягивает ему деньги, хлопает по плечу и довольный собой и своим поступком уходит.
Мальчик закрывает дверь, радостно пересчитывает деньги – там сто рублей.
Тогда он опять садится за стол, и пишет новое письмо: «Дорогой Дедушка Мороз! Спасибо тебе огромное! Но, в следующий раз, пожалуйста, через ментов деньги не передавай — половинят суки!».
Попутно Марков объявил, что на следующей неделе будет строевой смотр — всем надлежит быть в форме. Катя вспомнила, что до сих пор не подшила юбку, срочно нужно зайти в ателье.
С вышеупомянутой юбкой у Кати случился забавный конфуз. Проблема состояла в том, что форменная юбка, которую ей выдали, была на два размера больше и постоянно норовила соскочить. Неделю назад в кабинете Обухова монтировали видеоселекторную связь. Когда Катя, встав на четвереньки, пыталась засунуть проклятый разъем в гнездо, предательница юбка слетела с талии. Все бы ничего, но тут зашел полковник Обухов. Увидев свою подчиненную в весьма соблазнительной позиции, да еще и со спущенной до колен юбкой, он слегка офигел.
— Нету связи никакой, кроме связи половой, — прокомментировал Александр Иванович.
А вообще с формой творилось «форменное безобразие». На складе никогда не было нужных размеров, приходилось брать то, что есть, а потом подшивать, или покупать недостающие вещи в «Военторге» — специализированном магазине, торговавшем военной одеждой. Стоит заметить, что до реформы, сотрудники, имевшие звания внутренней службы, в отличие от сотрудников, имевших звания милиции или юстиции, носили зеленую общевойсковую форму. Среди милиционеров даже ходила поговорка: мент «зеленому» не кент.
Когда Катя, еще перед учебным центром, впервые примерила перед зеркалом форму, то поразилась произошедшим в ней переменам. Из зеркала на нее смотрела совсем другая девушка — строгая и неприступная. Она также заметила, что мужчинам нравятся девушки в форме. Катя часто обращала внимание на заинтересованные мужские взгляды, когда шла по улице в форме, или ехала в общественном транспорте.
Год службы пролетел как один день. Катя втянулась в работу. Заниматься приходилось буквально всем — начиная с установки радиостанций и заканчивая разработкой проектов телекоммуникационных сетей. С опытом приходила и уверенность в себе. Служить было нетрудно, тем более, что в отличие от постреформенных лет, тогда требования к сотрудникам предъявлялись еще вполне приемлемые: «лишь бы не пил и человек был хороший». Однако некоторые вещи уже всерьез напрягали.
Наряду со знаменитой на весь мир палочной системой, в органах внутренних дел, как в любой благонамеренной бюрократической конструкции царствовал Его Величество Отчёт. Любой сотрудник, занимавший мало мало-мальски значимую должность сталкивался с этим всепожирающим монстром, подобно древнему язычнику принося в жертву свое время и здоровье. Самое пикантное заключалось в том, что Система прекрасно понимала губительность подобного подхода, но в лучших традициях пыталась лечить подобное подобным. Постоянно собирались совещания, коллегии и семинары, посвященные вопросам оптимизации отчетности и уменьшению документооборота. Но дьявол, как известно, скрывается в мелочах: на все решения следовало в свою очередь дать письменный ответ. В результате, бумажный вал только рос, подобно цунами, грозя задушить под собой все живое, что ещё оставалось.
— Как говорил товарищ Борман, партайгеноссе Борман: «трудно понять логику непрофессионалов», — бывало, ворчал Валера Марков, колдуя над очередным отчетом.
Не миновала эта горькая отчетная участь и Катю. Заметив, что ей неплохо удаются всякие бюрократические бумажки, Валера стал постепенно приучать ее к отчетности.
Она как раз колдовала над очередной статистической формой, когда к ее соседу по кабинету Мише Гофману зашла подруга — рыжеволосая неунывающая девушка Галя, служившая экспертом-криминалистом в Управлении. Катю всегда поражало, как при такой профессии она умудрялась сохранять оптимизм.
Вот и сегодня она ворвалась подобно урагану, одаривая окружающих яркой улыбкой:
— Привет, связисты!
У них с Мишей была большая и чистая любовь. Месяц назад парочка уже подала заявление в ЗАГС. Катя по-хорошему завидовала потенциальным молодоженам.
— Представляешь, дорогой, сегодня дежурство получилось не скучное, — весело щебетала Галочка, — сперва — выезд на ножевое ранение, потом — кража из магазина. В пять утра задремала, а в восемь опять подняли. Девочка трёх лет, выпала из окна, да с пятого этажа. Мать полностью не в себе. Плачет: «Я мол, руки на себя наложу, повешусь. Завтра муж из командировки приезжает, что я ему скажу….?». Мы с участковым мечемся, не знаем, что делать – то ли скорую вызывать, то ли психушку…
Ей вдруг захотелось ударить Галю чем-нибудь тяжелым по голове, лишь бы она заткнулась. Умом она понимала, что девчонка не виновата, в отличие от Кати она сталкивается с человеческим горем и смертью практически каждый день. Так что ее наигранное веселье — просто защитная реакция организма. Если воспринимать все как есть, то можно запросто сдвинуться и закончить жизнь в дурдоме. Но за время службы Катя так и не смогла привыкнуть к подобным рассказам. От них — мороз по коже.
— Болтушка, не слушай ее, — извиняющимся тоном произнес Миша.
Катя порой удивлялась, как спокойный и уравновешенный Миша может уживаться со своей фееричной подругой, по характеру – полные противоположности.
Надо заметить, Миша был практически идеальным соседом — не лез с задушевными беседами, прикрывал перед начальством, если Кате нужно было куда-нибудь смотаться, и безропотно, по первому ее требованию, выходил, если ей нужно было переодеться.
На следующий день, их собрал в своем кабинете полковник Обухов, чтобы поделиться «радостной» новостью — первого мая отдел выходит на усиление.
Несмотря на то, что отдел связи не относился к строевым подразделениям, всех сотрудников задействовали на массовых мероприятиях. Впрочем, справедливости ради нужно сказать, что это касалось не только связистов, но и представителей других «мирных» профессий. Выгоняли всех, независимо от подразделения, звания и пола: бухгалтеров, кадровиков, тружеников тыла.
Первое мая выдалось неожиданно холодным и дождливым. Даже теплый свитер, надетый под форменную рубашку, не спасал от пронизывающего ветра. К месту сбора она пришла уже изрядно промокшей. Построение, назначенное на половину девятого, постоянно откладывалось — ждали прибытия руководства. Только в одиннадцать начали расставлять оцепление. Сотрудники занимали посты вдоль улицы, по которой должна была пройти праздничная демонстрация. Кате, как назло, достался перекресток, представлявший собой идеальную аэродинамическую трубу. Порывы ветра рвали натянутые вдоль тротуара красно-белые ленточки ограждения, приходилось постоянно их ловить и задубевшими пальцами снова завязывать. После часа такой муки она готова была продать душу дьяволу за возможность пять минут побыть в тепле.
Когда она уже была готова плюнуть на все и пойти греться, Катя заметила идущего вдоль улицы в ее сторону Валеру Маркова. Как руководитель, Валера в оцеплении естественно не стоял, а занимался проверкой постов.
— Холодно ли тебе девица, холодно ли тебе синяя? – прикололся он вместо приветствия.
В отличие от Кати, жестоко замерзающей в легком кителе, он предусмотрительно одел бушлат.
— И-Изыди, сатана, не то я за себя не р-ручаюсь, — от холода у нее зуб на зуб не попадал.
— Вот как? А я с хорошей новостью. Колонна пройдет только через час, так что иди в кафе — грейся, я тут постою.
Слава Богу, кафе располагалось рядом. Никогда еще Катя так не радовалась теплу. Заказав кофе, она уселась за столик у окна. В нагретом душном помещении сразу потянуло в сон. Официант поставил перед ней дымящуюся чашку. Кофе был так себе, но сейчас и это было верхом блаженства: просто пить мелкими глотками, чувствуя, как внутрь проникает жар. Как мало нужно человеку для счастья. Так бы и сидела здесь. Покидать кафе не хотелось принципиально. Нечеловеческим усилием она заставила себя выйти на улицу — в майскую стужу.
— «Как могут люди добровольно выйти на демонстрацию в такой холод», — думала она, глядя на праздничную колонну. Вот прошли все отставшие, улица опустела, а оцепление все еще не снимали. Мимо шла веселая компания, уже отпраздновавшая Международный день трудящихся.
— Девушка! Вы так замерзнете, хотите коньяка, — разбитная женщина средних лет достала из сумочки плоскую блестящую фляжку.
— «Если в женскую сумочку не помещается маленькая бутылочка вина, то гавно это, а не сумочка», — вспомнила Катя мудрую фразу, недавно вычитанную в Интернете.
От коньяка она, не без сожаления, отказалась, но настроение немного поднялось. Валера Марков, как обладатель личной машины, подвез ее до дома. Зайдя в квартиру, Катя первым делом разделась и залезла под горячий душ, но дрожь не унималась, противно ломило суставы. Не хватало еще заболеть. Тогда она занялась приготовлением глинтвейна: налила в кастрюльку немного красного полусухого вина, добавила пряности, мед и сахар, поставила на плиту разогреваться. Глинтвейн был ее эликсиром, отлично помогавшим при первых признаках простуды.
— «Завтра опять выходить», — с тоской подумала она. В последнее время Катя все чаще ощущала внутренний дискомфорт при мысли о службе. Вроде все шло неплохо, она подружилась с ребятами из отдела, была на хорошем счету у руководства. И все-таки ей чего-то не хватало. Однообразная рутина служебных будней засасывала подобно болоту. Хотелось большего.
Самое интересное приключение за этот год случилось с ней зимой. Катя первый раз в жизни раскрыла преступление. Ну не то, что бы раскрыла, но способствовала. А дело было так. Секретарша Наталья заболела, и Катя ее временно заменяла. Обухов поручил ей отнести срочное письмо в районный отдел. Катя была даже рада сменить обстановку, тем более что до отдела идти всего ничего — минут десять неспешным шагом. Она быстро накинула шубку, взяла папку с документами и вышла на улицу. Погода была просто великолепной, на дворе — начало февраля, небольшой морозец и до тепла еще далеко, но солнце светило уже по-весеннему. Деревья, за ночь покрывшиеся толстым слоем инея, блестели в солнечных лучах совсем как драгоценные кристаллы в витрине ювелирного магазина. Райотдел милиции располагался в обычном жилом доме, и чтобы к нему подойти, нужно было пройти через арку. Войдя в полумрак арки, Катя заметила припаркованную машину – старенькую «девятку». Ничего особенного в этом не было, жильцы близлежащих домов частенько оставляли там машины, но когда Катя стала обходить автомобиль, дверца резко распахнулась. Катя почувствовала характерный запах канабиса, проще говоря – марихуаны. Она никогда в жизни не пробовала наркотики, но запах «травки» был ей знаком. В туалете ночного клуба, куда они с Леной ходили на танцы, малолетки иногда «раскумаривались». Из машины, выскочил парень, судя по всему совершенно «обдолбанный». Больно задев Катю плечом, парень, даже не извинившись, быстро выскочил из арки.
— «Ни фига себе! Совсем страх потеряли», — подумала она.
Когда Катя выходила из райотдела, подозрительная машина все еще стояла под аркой. Тогда она вернулась в здание и зашла в дежурную часть.
— А что это у вас наркоманы совсем обнаглели, курят прямо рядом с отделом? — спросила она у помощника дежурного.
— То есть как курят? — удивился тот.
— Обыкновенно, встали вон там — в арке и анашу курят.
— А ты откуда знаешь?
— Мимо проходила, из их машины дым — как из паровозной трубы.
Помдеж связался с ближайшим нарядом и попросил проверить. Катя вышла на крыльцо и, закурив, наблюдала спектакль. Уазик ППС подъехал минут через пять. Водитель поставил машину так, что она перекрыла выезд из арки. Из машины вышли два сержанта. Один держал автомат наизготовку, второй подошел к машине и постучал в тонированное стекло. Тут видимо до любителей травки дошло, что дело пахнет керосином, и они попытались эвакуироваться через свободные двери, но были схвачены подоспевшими бойцами комендантского взвода. Не прошло и пять минут, как мимо Кати протащили двух возбужденных упирающихся молодых людей. Причем, между задержанными шел весьма эмоциональный диалог:
— Ну, ты Гнус и лошара, конченный лошара! — кричал один из парней.
— Да, пошел ты, сам лошара.., – слабо отбивался второй.
— Ну и стучи лысиной по паркету…
Оказывается, разжившись травкой, двое великовозрастных лоботрясов начали думать, где раскумариться. Тут одному из них пришла в голову «гениальная» мысль: поймать кайф прямо около райотдела милиции. Мол, самое безопасное место, никому и в голову не придет.
После этой истории Катя начала всерьез задумываться о том, чтобы сменить сферу деятельности. Уходить совсем из Системы она не хотела, но и служба в отделе связи была далеко не пределом ее мечтаний. По роду службы связисты соприкасались со многими подразделениями, особенно с УСТМщиками – управлением специальных технических мероприятий, и отделом «К», который являлся одним из подразделений УСТМ. Кое-что из рассказов коллег запало в душу. Поразмыслив, Катя решила, что больше всего ей подходит работа именно в отделе «К».
Однажды ей довелось присутствовать в зале совещаний Управления на семинаре по вопросам безопасности информации. Лектором был серьезный молодой человек. Катя знала, что его зовут Роман Меньшиков и служит он в отделе «К».
После семинара она подошла к Роману. Задав пару отвлекающих технических вопросов, Катя приступила к главному.
— Я хотела бы работать в отделе «К», — заявила она.
Роман посмотрел на нее с сожалением. Таким взглядом смотрят, наверное, на неразумных детей или душевно больных.
— Зачем тебе это? Сериалов насмотрелась?
— Надоело все, — честно призналась Катя. — Хочется сменить обстановку. И карьера конечно. В отделе связи мне выше капитана не подняться.
— А ты хоть представляешь, чем придется заниматься?
— Ну, что-то вроде ОБЭПа, только с компьютерным уклоном.
— В принципе верно. Но в отдел «К» берут в основном с опытом оперативной работы. И, во-вторых — требуется юридическое образование.
От своей задумки Катя не отказалась и осенью поступила в институт на заочное отделение юрфака. Учиться было несложно. Вообще гуманитарные дисциплины давались ей легче, чем технические. То, что за обучение приходилось платить, конечно, немного напрягало, но Катя не была обременена семьей, так что зарплаты хватало. Она даже умудрилась первый раз в жизни съездить за границу. Удивительный факт, но в «дополицейские» времена сотрудникам оплачивался проезд к месту отдыха в любую точку мира. Тот же Валера Марков умудрился побывать в Турции, Египте, Таиланде, Индии, и даже на Кубе, за что заслужил в отделе подпольную кличку «Федор Конюхов».
Через три года Катя перешла на службу в отдел «К». Знай, она тогда, куда ее приведет извилистая, полная скрытых препятствий и ловушек, тропинка службы в Системе, может быть, она и отказалась от своей затеи. Но, как известно, людям не дано знать свое будущее. Может это и к лучшему…

Глава 2. Ошибка резидента

2012 год

Начало сентября в Ницце — разгар курортного сезона. Тридцатиградусная жара уступила место приятной прохладе, но море было еще теплым. Отели были заполнены богатыми бездельниками со всех уголков земли. Одной из достопримечательностей туристической Ниццы является известный на весь мир отель Negresco. Построенный еще в начале XX века, он сочетал в себе стиль пяти разных исторических эпох от Людовика XIII до современности. Из его окон открывается великолепный вид на городской пляж и Английскую набережную. Если бы чей-нибудь нескромный взгляд мог бы проникнуть в занавешенное кружевными шторами окно одного из номеров на третьем этаже отеля, ему бы открылась весьма соблазнительная картина.
На кровати белого дерева, с балдахином вольно раскинув руки, спала молодая красивая женщина. Волосы ее разметались по подушке, одеяло во сне сползло, обнажая длинные стройные ноги. Солнечный луч, проникнув через неплотно задвинутые шторы, упал на ее лицо. Девушка пошевелилась, в знак протеста отвернулась к стене. Несколько минут она лежала с закрытыми глазами, пытаясь вновь заснуть, но сон не шел категорически. Тогда она присела на кровати, сладко потянулась и посмотрела на большие напольные часы, стилизованные под башню. Было всего половина восьмого утра. Сегодня девушка никуда не спешила, встреча была назначена на вечер.
Свое свободное время она решила посвятить изучению достопримечательностей Ниццы. В отеле она зарегистрировалась под именем Анны Ковальски — богатой польки из Гдыни. Но хотя у неё действительно имелись польские корни, родилась девушка в России, в провинциальном городке, расположенном недалеко от Москвы, и при рождении была наречена Еленой.
Отель она выбрала, доверившись мнению разговорчивой американки, которая летела вместе с ней в самолете, и о своем выборе не жалела. Помимо роскошных номеров в отеле имелось несколько ресторанов на любой вкус. Завтракала Лена в La Rotonde с открытой кухней, ужинала обычно в Le Chantecler, отмеченным двумя звездами Мишлен.
Преодолев острое нежелание вставать, Анна, она же Лена, нехотя поплелась в ванную. Прохладный душ подарил ей бодрость и хорошее настроение.
Выйдя из ванной, Лена подошла к большому, до пола, зеркалу, в которое она отражалась в полный рост. Из зеркальной глубины на неё смотрела симпатичная темноволосая девушка с правильными чертами лица, выразительными карими глазами, пухленькими губками и чуть вздернутым носиком. Она долго вглядывалась в свое отражение, и в целом осталась довольна увиденным.
— «Подумаешь, небольшая морщинка на лбу, это можно поправить. Зато на вид мне тридцать четыре никак не дашь, самое большое — двадцать семь», — Лена изящным движением скинула халат, и, оставшись совершенно обнаженной, повертелась перед зеркалом, оценивая достоинства фигуры: достаточно большие упругие мячики грудей, плоский животик, попа без единого признака целлита. На загорелом теле соблазнительно выделялись белые полоски от купальника.
— «Сама себе бы отдалась…», — мимолетно подумала она.
Закончив с сеансом нарциссизма, и приобретя необходимую дозу уверенности в своей женской неотразимости, Лена начала одеваться. Подойдя к громадному платяному шкафу, она открыла дверцу, достала большой дорожный чемодан, и, разложив содержимое на кровати, принялась весьма придирчиво выбирать свой сегодняшний наряд. На глаза ей попался красивый комплект, купленный в Риме. Надев узкие кружевные трусики и ажурный лифчик, она ощутила приятное прикосновение дорогого нижнего белья. С верхней одеждой пришлось повозиться. Она перемерила перед зеркалом дюжину платьев, кофточек и юбок, пока не остановилась на белом хлопковом летнем платье, идеально подчеркивавшем талию.
Несмотря на легкомысленную окружающую обстановку Лена ощущала внутренний дискомфорт, связанный с предстоящей встречей. От того, как все пройдет, многое зависит. Может быть, даже её жизнь.
— «Странно человек устроен, ему всегда чего-то не хватает», — размышляла она, одеваясь и наводя макияж. Когда-то Лена мечтала о жизни, полной опасностей и приключений, обычное человеческое бытие казалась ей пресным и скучным. За последние годы всего этого она получила сполна. Лену закружило в опасном водовороте событий, где риск был на каждом шагу. Жизнь специалиста по негласной добыче информации, а проще говоря, взломщицы киберсистем, разыскиваемой полицией нескольких европейских стран, не располагала к размеренности. Но все со временем приедается. Сейчас Лене хотелось более спокойного существования, да и возраст никуда не денешь. Она даже стала задумываться о семье и детях.
Про себя она загадала, что если сегодняшнее рандеву будет успешным, то с нынешней жизнью будет покончено навсегда. Обычно она не встречалась с клиентами лично, все переговоры предпочитала вести через Интернет, но в этот раз были особые обстоятельства.
— «Кстати, перед встречей не мешало бы уточнить кое-какие моменты», — подумала Лена, и включила ноутбук.
— Твою.., Бога..., — она невольно выругалась по-русски, нарушив правила конспирации, — неужели опять Авель?
В виртуальном почтовом ящике было новое сообщение. Сердце екнуло в нехорошем предчувствии. На этот электронный адрес письма в принципе не должны были приходить. Лена зарегистрировала его со всеми мерами предосторожности. Но, тем не менее, сообщение пришло. Лена открыла письмо: несколько строчек на немецком языке, скорее всего — стихотворение. Немецким она владела гораздо хуже, чем английским и французским, по-этому пришлось забить фразу в поисковике. Так и есть — отрывок из стихотворения Гейне «Все зависит от массы»:
Но, берегись, беда грозит.
Еще не лопнуло, но уже трещит.
— «Блин..., что все это значит»? — Лена усиленно пыталась вникнуть в послание. Ясно, что это угроза или предупреждение. Скорее, все-таки последнее. Но о чем ее пытаются предупредить: не ходить на встречу, или не браться за дело? Может и то и другое. Это было уже второе сооб ...

(дальнейший текст произведения автоматически обрезан; попросите автора разбить длинный текст на несколько глав)