Диалоги о животных или обо всём и ни о чем. Понедельник (Глава 1)

Понедельник
«Я ненавижу понедельник! Это самый скверный день недели. День серости, день уныния, день воспоминаний о прекрасных выходных, день совещаний, день разбора полетов, день вопросов, день хвастовства и т.д. Дерьмовый день, проще говоря. Fuck off mondays!

Кстати, никто не замечал, что „мондэйс“ звучит как быдлятское определение женского полового органа — manda? Серьезно, день пиздеца от слова pizda. Ненавижу понедельник, я и еще пара миллионов живых людей на планете. Никто не любит понедельник. Его не за что любить.

Мне 30 и лет так 20 из них я ненавижу понедельник. Я ненавижу просыпаться в понедельник. Впрочем, как и во вторник, среду, четверг, пятницу с субботой и воскресеньем

Каждое утро я просыпаюсь в ипотечной квартире, включаю кредитную „плазму“, встаю из икеевской кровати с названием какого-то древнескандинавского монстра, ставлю чайник и иду в ипотечно-кредитную ванну тратить бесценные, по заверению Гринписа, запасы воды чтобы смыть с себя сон и окончательно войти в понедельник. Потом я пью кофе, купленный по кредитной карте из кружки, купленной таким же образом, одеваю униформу современного приспешника: костюм-двойку с итальянским прошлым, выхожу из 80%-кредитного дома и сажусь в кредитное чудо баварского автопрома. Что-что, а немцы всегда умели делать технику. Тигры, пантеры, Берта, „штуки“ и МП-40, все это было техническим прорывом того времени, а сейчас это переквалифицировалось в «гелики», «лупатые», шестисотые и пятисотые, в «каены» и «панамеры», эм-третьи и ха-пятые. Но опыт, как говорит различная челядь, не пропьешь. Закуриваю „парламент“, как бы причисляя себя к чиновникам, что засели в российском филиале этого заведения и включаю бизнес-фм. Зажав сигарету в уголке рта, выезжаю из двора и направляюсь в храм корпоративной культуры, музей разбившихся надежд и вселенской тупости секретарш, зиккурат вранья и цифр, бастион пресмыкания и жополиства. Бордель, одним словом. Ну почти бордель. В этом мире данное заведение зовется никак иначе, как — бизнес-центр. Ну или деловой центр.

И вот после прекрасных выходных, которые сопровождали допинг и алкоголь, мне надо принять образ серьезного, ответственного, коммуникабельного человека, который всегда стремится к постижению новых знаний и карьерному росту вкупе с личностным. Как-то так я врал местному эйч-ару, когда устраивался сюда.

Ну, а что делать если обществом установлено, что достопочтенным мужем является лишь тот, кто 40 часов в неделю тратит на сидение на стуле, просмотре социальных сетей, распусканию слухов, перемалыванию косточек коллегам женского пола и мечтах о том, что однажды он взойдет на вершину этой пирамиды?

Конечно это все очень плохо, но, как говорили в одном, то ли фильме, то ли сериале про „правильных пацанов“ — не мы такие, жизнь такая.

Пока я стою, докуривая у дверей с фотоэлементом меня одолевает жуткое желание послать куда подальше все это дерьмо и свалить куда-нибудь в район Бали. Ну, а че, море, солнце, телки и пляж. Но, этому не бывать. Я слишком стар для этого дерьма и не могу себе позволить. Ведь кроме того, чтобы пускать пыль в глаза, симулировать высокую работоспособность и всячески грамотно проебыватся, я ничего не умею. Ну, не наделила меня мать природа геномом гениальности.

Я обычный и эту обычность я скрываю за вот такими возлияниями внутри себя, в тайне лелея надежду, что пока я просто не нашел себя в этом мире и вот когда найду, то тут же во мне пробудится геном этот и стану я надеждой на спасение мира и вообще крутым чуваком, которого будут хотеть телки, они и сейчас это делают, но по большей части из-за лимита на моей кредитной карте, ставить в пример родители, жены и подруги своим чадам, мужьям и парням.

Ну, а пока этого не случилось, я выбрасываю окурок в урну и поднимаюсь на встречу своему монитору и горячо любимым коллегам. Тьфу, блиннафиг.

И так немного о себе. Я родился, когда директор СССР объявил о том, что мы теперь навостряем лыжи в сторону „свободы и гласности“.

Одно из воспоминаний детства — медный таз, весящий над моей скрипучей кровати будто полковой барабан. Каждый раз, когда я ложился спать, я представлял, как он в одну прекрасную ночь накроет меня и я больше не проснусь. Это было счастьем. Сейчас мне кажется, что сие было бы счастьем. Тогда меня это пугало.

Учитывая, что моя семья была типичной для советского времени: папа работал на заводе, мама в институте, мое будущее не предвещало мне не то, что успеха, а даже обычного земного счастья. Ведь это самое счастье, обычно служит утешительным призом, для неуспешных.

И вот спустя три десятка лет с дня моего рождения, я стою рядом с материальным воплощением храма фашисткого строя. Пресловутой пирамидой, где, согласно труду эль Дуче, все что делается на благо империи есть хорошо, а все что идет супротив должно быть расстреляно, повешено и скормлено бродячим собакам.

Место же мое, в этой пищевой цепочке потребления кредитных благ — где-то по середине. Между задницей и mandoy, как сказал бы мой ныне покойный отец. Закончился еще один день моей не особо уникальной жизни, что в принципе не вызывает удивления. Если немного переиначить выражение любимого бабушками и подрастающим поколением неформалов довольно неплохого поэта серебряного века — Я такой же, как и вы — офисный чувак.

Таких как я десятки миллионов по всему миру и мы отличаемся только цветом кожи. Все остальное у нас одинаково. Костюмы, машины, квартиры-икеи и вечерний онанизм на поп-звезд, мелькающих по телеку. Иногда бесполый брак.

На часах 18:00 и мне пора валить домой подальше от этого праздника этики и скрытой ненависти вкупе с завистью. Я ненавижу понедельник. По пути домой заглядываю в очередной „традиционный английский паб“ с желанием накатить „двести виски с колой“. Сажусь за столик в конце зала так, чтобы мог видеть большую часть помещения. Паб обставлен как всегда: зеленые обивки стульев и скамеек, лакированные, слегка липкие столы из дерева покрашенные под „дорохо и бохато“ и куча флагов, шарфов различных футбольных команд. Короче типичный английский паб в представлении русского бизнесмена. Аж бесит.

Я неспешно попиваю виски и ищу глазами что-нибудь интересное, что-то такое, что отличало бы это место от других и заставило приехать меня сюда хотя бы еще раз.

Она одета в водолазку до горла, синие джинсы и невысокие сапоги, волосы убраны в хвост, а на столе помимо телефона и чашки эспрессо, почему-то мне кажется, что она пьет именно этот вид кофейного напитка, взгромоздился ноутбук с откушенным яблоком на крышке. Судя по напряженному лицу, она читает как минимум „капитал“ старика Маркса, но, если верить отражению на окне — она всего лишь читает сообщения в какой-то социальной сети.

Она замечает, то что я пристально ее рассматриваю и слегка подняв правый уголок рта делает вид, что ей приятно мое внимание. Я приветственно поднимаю олдфэшн и улыбаюсь. Она кивает головой и поднимает чашку с кофе, чокаясь по воздуху. Как это пошло, фу. Я собираюсь с мыслями и направляюсь к выходу. Сегодня я не хочу тратить время на ненужные прелюдии, все эти „очень приятно, взаимно, что ты будешь, чем занимаешься“ и т.д. Да и настроения нет, понедельник все-таки. Скорее бы выходные. Ненавижу понедельник.