Социальная аптека
Саша Воробей Возрастные ограничения 12+
Выйдя на улицу из поликлиники, он остановился в недоумении. Вместо утреннего солнца его встретил хмурый серый день, дождь, слякоть и холодный ветер. Делать нечего. Своей очереди в больнице он так и не дождался, еще дети носились в разные стороны и шумели так сильно, что разболелась голова. Придется идти в социальную аптеку, иначе боли в голове и спине будут мучать его этой ночью и придется вызывать «скорую».
Он медленно спустился с лестницы, принадлежавшей зданию поликлиники, то и дело натыкаясь на спешащих в него людей, ступил на мокрую дорогу. Зонт он не брал с собой никогда, потому что еще с молодости привык не смотреть прогноз погоды, а бороться с ней, попадая в разные, порой удивительные, ситуации. Идея эта радовала его, а как иначе? Иначе он бы не встретил под дождем будущую жену, одного из самых преданных друзей…
Сегодня улица, как и всегда, спешила, но почему-то нервничала и злилась. Весь в черном, да еще и с этим черным мятым пакетом, он словно был лишним в этом движении и все вокруг пытались избавиться от него нервами и злыми взглядами.
Вскоре он привык и к погоде, и к этим людям, проходя медленно мимо них и порой натыкаясь на них, случайно взглядывал в их пустые глаза и думал о своем. Увидев молодых парней, он вспомнил о внуке, все время пропадающем в компьютере. Тут на глаза попались беззаботно смеющиеся девушки в мини-юбочках, видимо, подружки-студентки. Что ждет их в этой жизни? Они — то будущее, которое приведет страну к… Или та школьница, останавливающаяся у каждой вывески? А может, эта страна в руках у них? Он взглянул на проезжавшие одинаковые черные машины с огромными красными флагами в кузовах и подумал почему-то о тяжелом послевоенном времени.
Нет, он не воевал, родился сразу после войны, в 50-х годах, но успел увидеть всю сложность послевоенной жизни, нехватку продуктов, информации, одежды. Нет, он был обычным механиком на заводе, считался красавцем и все же выбрал ту, которую встретил между прочим на этой улице. Сейчас эта улица была неприветлива, вдобавок ледяной ветер, временами усиливающийся, проникал сквозь намокшую одежду к телу, лишая тепла.
К социальной аптеке низких цен он подошел спустя пару часов, превратившись в черное неопределенное пятно, уставшим, без какого-либо присутствия духа. С трудом открывая всем дрожащим от холода телом тяжелую железную дверь, он зажмурился от возникшей тупой боли у сердца, но тут же был вынужден пропустить вперед сердитую женщину, не заметившую его, но обращавшую все внимание на сына, у которого было красное от слез лицо.
Войдя наконец в помещение, он подошел налево к терминалу, нажал на его стеклянный экран дрожащей рукой, взял талон с номером своей очереди и, пройдя внутрь здания, увидел свободное место на лавочке, сел на нее и вздохнул от облегчения. До его очереди было человек десять, стандартная ситуация для социальной аптеки выгодных цен, но это его не расстраивало, ведь ему хотелось отдохнуть, согреться и вернуть себе расположение духа.
В аптеке, как и всегда, было много людей: и молодежи с интернет-заказами, и стариков, таких же, как и он. Табло показало 113 и к окну уверенной походкой подошел парень. Из окна спросили:
Интернет?
Да.
Отлично, номер заказа?
Он знал, что такие заказы обслуживаются быстрее, но не понимал, почему так происходит. Таким, как он, приходится долго ждать своей очереди для заказа всего на 100 рублей. Конечно, у него нет денег на покупку компьютера и подключение интернета для того, чтобы делать заказы оттуда. Но что, если на еду на месяц, после оплаты «коммуналки», у него оставалось четыре тысячи? Виноват ли он в этом? Тот, кто всю жизнь работал, нет, пахал с утра до вечера на заводе, поддерживая себя мыслями о любимой жене и детях? Нет, скорее он и не мог предположить, что старость так отодвинет его в сторону, предоставив все лучшее молодым, сильным и современным.
Но что эти молодые? Что они знают о действительно тяжелом времени, когда на прилавках пусто, а очереди на книгу у знакомых тянутся не минутами, а неделями. Они не знают, что такое это время, что значит жить среди тех, кто прошел через войну, что такое сама страна, прошедшая через нее, — жестокая, холодная, стальная, суровая, ломающая… И все же для него она была Родина, просто Родина.
А что сейчас? Самоуверенность, наглость, порочность, критика, ненависть к великому государству, упреки, лишние смерти, заговоры, сплетни — все это вышло на первый план. Как в такое время жить ему, еще и на свою маленькую пенсию и 4 000 рублей после оплаты «коммуналки»? Студентам платят больше. Чем он заслужил жизнь лишений и старость лишений? Он знал, что все отвернулись от него и не замечают его, умерла от болезни жена, от непростой жизни постоянно заняты дети, не замечает внук. А государство? У него тем более другие планы, оно должно идти вперед, думая о будущем, строить жизнь одним и калечить — таким, как он.
Вот и его очередь. Он медленно встал, поплелся совсем без сил к окну, из которого нетерпеливо и раздраженно смотрела молодая девушка. Она не видела, что он насквозь промок, дрожит от холода и сжимает от боли в груди мятый черный пакет в синеющих руках. Сквозь свою огромную «ширму», уставленную препаратами «подешевле», она вообще мало что видит, только лица людей, их глаза, в которые сразу со злобой бросает несправедливость своей жизни, необходимость стоять тут «за копейки», видеть все эти лица и в выходные, и в будние дни. На табло у самого потолка загорелось 523. Он знал, что это его очередь и, собрав свои последние силы, встал и пошел к окну.
Добрый день. Что вам? — спросила она сердито.
Анальгин, пож… — произнес он дрожащим голосом и тихо.
Что?
Ана… — тут резко заболело и закололо его сердце, от чего он сильнее стал прижимать к груди свой черный пакет. Собрав остаток сил, он сказал отчаянно и громко:
Простите. Анальгин.
Ожидайте вызова.
Теплее ему не стало, а в душе рождалась какая-то усиливающаяся тревога. На улице темнело, приближалась буря, стремительно набирал силу ветер, стало очень холодно, будто перед самой зимой. Упало старое дерево, стоявшее в центре города, упало прямо на машину с молодой семьей и вряд ли кто-то выжил, ведь они так сильно отчитывали ребенка, что было уже поздно, слишком поздно. От удара молнии всколыхнул пожар, загорелась незаконченная постройка. На перекрестке столкнулись интересами крутой «Лексус» и аккуратная «Чайка». Со всех сторон завыли сирены полиции, пожарной, скорой, слышались крики, вопли, всхлипывания, щелчки камер, кадры на телефонах полетели через Инстаграммы и Фейсбуки в мир. Небо погрузилось в темноту, извергая вниз потоки холодной воды будто из ведра смыть грязь…
523… 523!!! 523-ий! Он вздрогнул всем телом, посмотрел на номерок в руке, встал.
Мужчина, в чем дело! Тут очередь! — кричала девушка.
Он медленно побрел к окну, снова сжимая на груди черный пакет.
Простого анальгина у нас нет. Заменим?
Нет?
Нет. Так бывает — вздохнула она.
…
Заменим?
Да.
Есть аналоги за 50 рублей, за 75, 80 рублей. Что вам?
50.
Она поморщилась, ничего не сказав ему, ушла, оставив его в думах. Он отошел в сторону и уставился в витрину с какими-то иностранными дорогими препаратами. Его сердце стучало сильнее, в груди росла боль, которая отзывалась теперь и в голове. У него холодели руки и ноги, он не мог здесь согреться и просто сжимал на груди этот черный мятый пакет. К витрине подскочила что-то срочно искавшая полная женщина, от чего он отскочил в сторону и почувствовал нарастающую слабость…
Снаружи началась буря, которой никто не ждал, и поэтому все прятались в ближайших зданиях, бежали к машинам, сбиваемые с ног ветром. По черному небу безжалостно проносились огромные красные молнии, намереваясь обрушить зло вниз…
523-ий! Его тоже нет. Разобрали на выходных, видимо, поставка еще не пришла — как-то задорно протараторила девушка. Что делаем?
А что есть? — спросил он тихо дрожащим голосом.
Что есть?
Да… Дождь изв… — начал было он, но девушка перебила его, не заметив его синеющего лица.
Есть Анальгитизин. Тот же анальгин, но импортный. 410 рублей.
Сколько?
410.
А можно из пачки…
Нет, с этими таблетками нельзя, не разрешают. Так что? — она смотрела на него холодно и с нетерпением.
За его спиной усиливалось негодование. Весь в черном, мокрый, согнувшийся, медленный, еле говорящий, он нервировал гостей социальной аптеки. Почему-то перед ним встала картина из молодости, когда он каким-то образом успел подбежать к теряющей сознание старушке и схватить ее за голову, отчего она не получила серьезных травм, а только пару ушибов. Тогда о нем, совсем молодом парне в этой суровой стране, написали в городской газете, даже выписали ему премию, которую он отдал старому отцу-ветерану… Сейчас же света не было. Сердце стало пропускать удары, дышать становилось сложнее, он не чувствовал ног и рук, гудела голова. Надо было доставать деньги из пакетика, который лежал у него в кармане насквозь мокрой рубашки.
Извините — сказал он тихо, растегивая легкую летнюю черную куртку.
Хорошо, я позову вас — сердито сказала девушка, переключившись тут же на другой заказ.
Снаружи сгущалась тьма, становилось еще холоднее, внутри здания социальной аптеки не чувствовалось тепла и поддержки, а одно лишь непонимание, негодование, злоба, ненависть. Погода, сойдя с ума, крушила все вокруг и он слышал, как трещали слабые стены, как ветер, врываясь сквозь крышу социальной аптеки, обдавал его холодом… Какой ужас. Только задерживает очередь. Дел итак полно. Еще в садик же надо. Перерыв уже наверное закончился. Убьют на работе. Штраф. Ужас. Смерть.
523!
523 вздрогнул, поднял тяжелые глаза от синих неразгибающихся рук, посмотрел в окно на девушку.
Подойдите.
Он покинул место у витрины, сделав пару шагов, остановился у окна. Больше он не смог сделать ни шага, а просто стоял и смотрел на девушку, не обращавшую никакого внимания на выступавшую испарину на его синеющем лбу. Он знал, что денег таких у него нет и ему было не по себе.
Извините — пролепетал он.
Что? Вы платить будете? Вы задерживаете очередь… Девушка всем корпусом налегла на стол и нетерпеливо выглядывала из окошка.
У меня нет… пролепетал он, отходя обратно к витрине, которую изучал.
Ясно. Приходите еще — сказала девушка словно «в воздух», обращаясь точно не к нему
528!
К окну неспеша подошла женщина, обернулась к нему, оглядела его быстрым оценивающим и холодным взглядом и сказала сквозь зубы: «Господи, какой позор».
Здравствуйте. Интернет-заказ — произнесла она, тут же сменив тон голоса на ласковый.
Внутри него что-то щелкнуло, он в очередной раз вздрогнул от ледяной одежды, покрывавшей его тело, попытался сделать вдох, но не смог. Синие руки совсем окоченели и не слушались его, лицо одеревенело, не в силах сопротивляться чему-то неведомому. В сердце усилилась острая боль, словно разрывая грудь. Он, инстинктивно защищаясь, медленно присел у прилавка, хотя видел перед собой только темноту, затем первую встречу с будущей женой на той улице, что-то еще. Вдох все не получался и он видел внука, получение награды на заводе, день рождения дочери, спешащую толпу… Обхватив колени руками, он уткнулся в стекло, не чувствуя его холода. Казалось, что он что-то высматривает на полу или что-то уронил…
Старый, слабый и измотанный постоянным выживанием организм без конвульсий и тихо сдался, просто устал и испустил дух, просто никого рядом не было в этой социальной аптеке и в целом городе под бурей.
Тело старика уткнулось в витрину все в том же согнутом положении, словно прячась от неведомого зверя. Женщина, получив свой заказ и рассчитавшись огромным телефоном, отходя от окна, кинула на согнутую фигуру недовольный взгляд и исчезла в темноте улицы.
Электронная очередь двинулась дальше. Никто не обращал внимание на фигуру старика, у всех были свои дела и не было времени ни на живого, ни на мертвого. Получая свои заказы, люди скрывались на улице, поглощаемые бурей. А там, снаружи, их ожидал суровый холод и это нисколько не походило на жаркий июньский день, которого так ждали вчера.
Он медленно спустился с лестницы, принадлежавшей зданию поликлиники, то и дело натыкаясь на спешащих в него людей, ступил на мокрую дорогу. Зонт он не брал с собой никогда, потому что еще с молодости привык не смотреть прогноз погоды, а бороться с ней, попадая в разные, порой удивительные, ситуации. Идея эта радовала его, а как иначе? Иначе он бы не встретил под дождем будущую жену, одного из самых преданных друзей…
Сегодня улица, как и всегда, спешила, но почему-то нервничала и злилась. Весь в черном, да еще и с этим черным мятым пакетом, он словно был лишним в этом движении и все вокруг пытались избавиться от него нервами и злыми взглядами.
Вскоре он привык и к погоде, и к этим людям, проходя медленно мимо них и порой натыкаясь на них, случайно взглядывал в их пустые глаза и думал о своем. Увидев молодых парней, он вспомнил о внуке, все время пропадающем в компьютере. Тут на глаза попались беззаботно смеющиеся девушки в мини-юбочках, видимо, подружки-студентки. Что ждет их в этой жизни? Они — то будущее, которое приведет страну к… Или та школьница, останавливающаяся у каждой вывески? А может, эта страна в руках у них? Он взглянул на проезжавшие одинаковые черные машины с огромными красными флагами в кузовах и подумал почему-то о тяжелом послевоенном времени.
Нет, он не воевал, родился сразу после войны, в 50-х годах, но успел увидеть всю сложность послевоенной жизни, нехватку продуктов, информации, одежды. Нет, он был обычным механиком на заводе, считался красавцем и все же выбрал ту, которую встретил между прочим на этой улице. Сейчас эта улица была неприветлива, вдобавок ледяной ветер, временами усиливающийся, проникал сквозь намокшую одежду к телу, лишая тепла.
К социальной аптеке низких цен он подошел спустя пару часов, превратившись в черное неопределенное пятно, уставшим, без какого-либо присутствия духа. С трудом открывая всем дрожащим от холода телом тяжелую железную дверь, он зажмурился от возникшей тупой боли у сердца, но тут же был вынужден пропустить вперед сердитую женщину, не заметившую его, но обращавшую все внимание на сына, у которого было красное от слез лицо.
Войдя наконец в помещение, он подошел налево к терминалу, нажал на его стеклянный экран дрожащей рукой, взял талон с номером своей очереди и, пройдя внутрь здания, увидел свободное место на лавочке, сел на нее и вздохнул от облегчения. До его очереди было человек десять, стандартная ситуация для социальной аптеки выгодных цен, но это его не расстраивало, ведь ему хотелось отдохнуть, согреться и вернуть себе расположение духа.
В аптеке, как и всегда, было много людей: и молодежи с интернет-заказами, и стариков, таких же, как и он. Табло показало 113 и к окну уверенной походкой подошел парень. Из окна спросили:
Интернет?
Да.
Отлично, номер заказа?
Он знал, что такие заказы обслуживаются быстрее, но не понимал, почему так происходит. Таким, как он, приходится долго ждать своей очереди для заказа всего на 100 рублей. Конечно, у него нет денег на покупку компьютера и подключение интернета для того, чтобы делать заказы оттуда. Но что, если на еду на месяц, после оплаты «коммуналки», у него оставалось четыре тысячи? Виноват ли он в этом? Тот, кто всю жизнь работал, нет, пахал с утра до вечера на заводе, поддерживая себя мыслями о любимой жене и детях? Нет, скорее он и не мог предположить, что старость так отодвинет его в сторону, предоставив все лучшее молодым, сильным и современным.
Но что эти молодые? Что они знают о действительно тяжелом времени, когда на прилавках пусто, а очереди на книгу у знакомых тянутся не минутами, а неделями. Они не знают, что такое это время, что значит жить среди тех, кто прошел через войну, что такое сама страна, прошедшая через нее, — жестокая, холодная, стальная, суровая, ломающая… И все же для него она была Родина, просто Родина.
А что сейчас? Самоуверенность, наглость, порочность, критика, ненависть к великому государству, упреки, лишние смерти, заговоры, сплетни — все это вышло на первый план. Как в такое время жить ему, еще и на свою маленькую пенсию и 4 000 рублей после оплаты «коммуналки»? Студентам платят больше. Чем он заслужил жизнь лишений и старость лишений? Он знал, что все отвернулись от него и не замечают его, умерла от болезни жена, от непростой жизни постоянно заняты дети, не замечает внук. А государство? У него тем более другие планы, оно должно идти вперед, думая о будущем, строить жизнь одним и калечить — таким, как он.
Вот и его очередь. Он медленно встал, поплелся совсем без сил к окну, из которого нетерпеливо и раздраженно смотрела молодая девушка. Она не видела, что он насквозь промок, дрожит от холода и сжимает от боли в груди мятый черный пакет в синеющих руках. Сквозь свою огромную «ширму», уставленную препаратами «подешевле», она вообще мало что видит, только лица людей, их глаза, в которые сразу со злобой бросает несправедливость своей жизни, необходимость стоять тут «за копейки», видеть все эти лица и в выходные, и в будние дни. На табло у самого потолка загорелось 523. Он знал, что это его очередь и, собрав свои последние силы, встал и пошел к окну.
Добрый день. Что вам? — спросила она сердито.
Анальгин, пож… — произнес он дрожащим голосом и тихо.
Что?
Ана… — тут резко заболело и закололо его сердце, от чего он сильнее стал прижимать к груди свой черный пакет. Собрав остаток сил, он сказал отчаянно и громко:
Простите. Анальгин.
Ожидайте вызова.
Теплее ему не стало, а в душе рождалась какая-то усиливающаяся тревога. На улице темнело, приближалась буря, стремительно набирал силу ветер, стало очень холодно, будто перед самой зимой. Упало старое дерево, стоявшее в центре города, упало прямо на машину с молодой семьей и вряд ли кто-то выжил, ведь они так сильно отчитывали ребенка, что было уже поздно, слишком поздно. От удара молнии всколыхнул пожар, загорелась незаконченная постройка. На перекрестке столкнулись интересами крутой «Лексус» и аккуратная «Чайка». Со всех сторон завыли сирены полиции, пожарной, скорой, слышались крики, вопли, всхлипывания, щелчки камер, кадры на телефонах полетели через Инстаграммы и Фейсбуки в мир. Небо погрузилось в темноту, извергая вниз потоки холодной воды будто из ведра смыть грязь…
523… 523!!! 523-ий! Он вздрогнул всем телом, посмотрел на номерок в руке, встал.
Мужчина, в чем дело! Тут очередь! — кричала девушка.
Он медленно побрел к окну, снова сжимая на груди черный пакет.
Простого анальгина у нас нет. Заменим?
Нет?
Нет. Так бывает — вздохнула она.
…
Заменим?
Да.
Есть аналоги за 50 рублей, за 75, 80 рублей. Что вам?
50.
Она поморщилась, ничего не сказав ему, ушла, оставив его в думах. Он отошел в сторону и уставился в витрину с какими-то иностранными дорогими препаратами. Его сердце стучало сильнее, в груди росла боль, которая отзывалась теперь и в голове. У него холодели руки и ноги, он не мог здесь согреться и просто сжимал на груди этот черный мятый пакет. К витрине подскочила что-то срочно искавшая полная женщина, от чего он отскочил в сторону и почувствовал нарастающую слабость…
Снаружи началась буря, которой никто не ждал, и поэтому все прятались в ближайших зданиях, бежали к машинам, сбиваемые с ног ветром. По черному небу безжалостно проносились огромные красные молнии, намереваясь обрушить зло вниз…
523-ий! Его тоже нет. Разобрали на выходных, видимо, поставка еще не пришла — как-то задорно протараторила девушка. Что делаем?
А что есть? — спросил он тихо дрожащим голосом.
Что есть?
Да… Дождь изв… — начал было он, но девушка перебила его, не заметив его синеющего лица.
Есть Анальгитизин. Тот же анальгин, но импортный. 410 рублей.
Сколько?
410.
А можно из пачки…
Нет, с этими таблетками нельзя, не разрешают. Так что? — она смотрела на него холодно и с нетерпением.
За его спиной усиливалось негодование. Весь в черном, мокрый, согнувшийся, медленный, еле говорящий, он нервировал гостей социальной аптеки. Почему-то перед ним встала картина из молодости, когда он каким-то образом успел подбежать к теряющей сознание старушке и схватить ее за голову, отчего она не получила серьезных травм, а только пару ушибов. Тогда о нем, совсем молодом парне в этой суровой стране, написали в городской газете, даже выписали ему премию, которую он отдал старому отцу-ветерану… Сейчас же света не было. Сердце стало пропускать удары, дышать становилось сложнее, он не чувствовал ног и рук, гудела голова. Надо было доставать деньги из пакетика, который лежал у него в кармане насквозь мокрой рубашки.
Извините — сказал он тихо, растегивая легкую летнюю черную куртку.
Хорошо, я позову вас — сердито сказала девушка, переключившись тут же на другой заказ.
Снаружи сгущалась тьма, становилось еще холоднее, внутри здания социальной аптеки не чувствовалось тепла и поддержки, а одно лишь непонимание, негодование, злоба, ненависть. Погода, сойдя с ума, крушила все вокруг и он слышал, как трещали слабые стены, как ветер, врываясь сквозь крышу социальной аптеки, обдавал его холодом… Какой ужас. Только задерживает очередь. Дел итак полно. Еще в садик же надо. Перерыв уже наверное закончился. Убьют на работе. Штраф. Ужас. Смерть.
523!
523 вздрогнул, поднял тяжелые глаза от синих неразгибающихся рук, посмотрел в окно на девушку.
Подойдите.
Он покинул место у витрины, сделав пару шагов, остановился у окна. Больше он не смог сделать ни шага, а просто стоял и смотрел на девушку, не обращавшую никакого внимания на выступавшую испарину на его синеющем лбу. Он знал, что денег таких у него нет и ему было не по себе.
Извините — пролепетал он.
Что? Вы платить будете? Вы задерживаете очередь… Девушка всем корпусом налегла на стол и нетерпеливо выглядывала из окошка.
У меня нет… пролепетал он, отходя обратно к витрине, которую изучал.
Ясно. Приходите еще — сказала девушка словно «в воздух», обращаясь точно не к нему
528!
К окну неспеша подошла женщина, обернулась к нему, оглядела его быстрым оценивающим и холодным взглядом и сказала сквозь зубы: «Господи, какой позор».
Здравствуйте. Интернет-заказ — произнесла она, тут же сменив тон голоса на ласковый.
Внутри него что-то щелкнуло, он в очередной раз вздрогнул от ледяной одежды, покрывавшей его тело, попытался сделать вдох, но не смог. Синие руки совсем окоченели и не слушались его, лицо одеревенело, не в силах сопротивляться чему-то неведомому. В сердце усилилась острая боль, словно разрывая грудь. Он, инстинктивно защищаясь, медленно присел у прилавка, хотя видел перед собой только темноту, затем первую встречу с будущей женой на той улице, что-то еще. Вдох все не получался и он видел внука, получение награды на заводе, день рождения дочери, спешащую толпу… Обхватив колени руками, он уткнулся в стекло, не чувствуя его холода. Казалось, что он что-то высматривает на полу или что-то уронил…
Старый, слабый и измотанный постоянным выживанием организм без конвульсий и тихо сдался, просто устал и испустил дух, просто никого рядом не было в этой социальной аптеке и в целом городе под бурей.
Тело старика уткнулось в витрину все в том же согнутом положении, словно прячась от неведомого зверя. Женщина, получив свой заказ и рассчитавшись огромным телефоном, отходя от окна, кинула на согнутую фигуру недовольный взгляд и исчезла в темноте улицы.
Электронная очередь двинулась дальше. Никто не обращал внимание на фигуру старика, у всех были свои дела и не было времени ни на живого, ни на мертвого. Получая свои заказы, люди скрывались на улице, поглощаемые бурей. А там, снаружи, их ожидал суровый холод и это нисколько не походило на жаркий июньский день, которого так ждали вчера.
Рецензии и комментарии 4