Завтра наступит рассвет
Антон Москалёв Возрастные ограничения 0+
Отражение моих глаз расплескалось на чёрной глади спящего пруда, растворяясь в дыхании дна, которое, словно голодный демон, глотает лунный свет. Этой ночью, глядя на звёздные искры в чёрной воде, я вспоминаю, как когда-то мечтал играть на флейте верхом на луне. Тогда мне казалось, что я всё умею, и даже тяжесть ночного неба лишь томила мои плечи приятной болью.
Теперь оно жестоко целует мои ладони холодным дождём, обжигая их, словно гром литавр, тающий в тумане симфонических слёз. А флейта, словно простуженная фея, густо кашляет и кусает мои губы. Я сижу у хромого забора на чёрном лугу среди стеклянных цветов тишины. Прелая ночь, словно горькая похлёбка, разлита на асфальтовых ранах, зловонно бьющих по носу терпкой гнилью. Слепой фонарь знобит сумасшедшим балетом крыл отчаянных мотыльков, и дрожащие шматы матового света небрежно прилипают к сутулой брусчатке. Холодные страницы городского ветра режут моё лицо, и черви дорожной пыли рвут мои глаза в солёные клочья. Хмельной колдун скребёт по стеклу бутылки с вином и его нетерпение перед нашей встречей клокочет в моём горле с каждым глотком.
Этой ночью я одинок. Грузные замки сновидений твёрдой печатью легли на мои веки. Минувший день проплывает в скрипучей карете моей памяти, роняя звонкую монету смеха на мостовую моего сердца. Сиреневый запах ночной весны, словно медовые струны арфы, льётся сквозь замёрзшие пальцы. Свет детских воспоминаний стирает пыль тоски с разбитых кораблей моих зрачков. И вновь над головой в ветвях созвездий заплутала та самая луна.
И снова крепкие объятия строгого неба по плечу. И опять буян огромной мечты поселился в мягких ладошках. Запрокинув вскруженную голову, я улыбаюсь, крепко сжимая между губами пыльцу, слетающую с лунных лугов. В бездне закрытых глаз развевается воздушная лестница и мило щёлкает меня ветровой пряжей. Ветер гладит мои пальцы, путаясь между ними, словно шёлковая нить. Лёгкость сдобной истомы обжигает моё тело нежным ароматом глубины, из которой сильные ладони ночного воздуха бросают меня навстречу мечте. Спелый муравник Селены, звеня родниками космической влаги, открывается настежь моему сбивчивому дыханию. Отливные лепестки целуют моё тело и косматый инопланетный шмель, как крошечный вертолёт заливает округу тонким шёпотом прозрачных крыльев. Я смеюсь ему вдогонку, плескаясь в лунной траве под пером золотого тумана. Громкие ленты красивых животных заплетаются в жёлтый дым и рвут его в клочья кипящей кромкой бантов. Хмелевая поволока сжимает мои глаза, тревожась о зыбких сновидениях.
Я вынимаю большую пуговицу из петли глубокого нагрудного кармана и достаю оттуда потрёпанный кожух, в который спрятан начищенный голос новорожденной флейты. С блеском она покидает чехол, раздевшись донага перед Вселенной. Усевшись на край хмурого кратера, я прикасаюсь к флейте губами, словно к фруктовой мякоти, и пряные звуки трепетно взмывают из-под моих пальцев. Я шепчу верные ноты детской мечты.
Я уверен, что завтра наступит рассвет…
Памяти Бориса Ю. Поплавского
3 февраля 2017 г.
Теперь оно жестоко целует мои ладони холодным дождём, обжигая их, словно гром литавр, тающий в тумане симфонических слёз. А флейта, словно простуженная фея, густо кашляет и кусает мои губы. Я сижу у хромого забора на чёрном лугу среди стеклянных цветов тишины. Прелая ночь, словно горькая похлёбка, разлита на асфальтовых ранах, зловонно бьющих по носу терпкой гнилью. Слепой фонарь знобит сумасшедшим балетом крыл отчаянных мотыльков, и дрожащие шматы матового света небрежно прилипают к сутулой брусчатке. Холодные страницы городского ветра режут моё лицо, и черви дорожной пыли рвут мои глаза в солёные клочья. Хмельной колдун скребёт по стеклу бутылки с вином и его нетерпение перед нашей встречей клокочет в моём горле с каждым глотком.
Этой ночью я одинок. Грузные замки сновидений твёрдой печатью легли на мои веки. Минувший день проплывает в скрипучей карете моей памяти, роняя звонкую монету смеха на мостовую моего сердца. Сиреневый запах ночной весны, словно медовые струны арфы, льётся сквозь замёрзшие пальцы. Свет детских воспоминаний стирает пыль тоски с разбитых кораблей моих зрачков. И вновь над головой в ветвях созвездий заплутала та самая луна.
И снова крепкие объятия строгого неба по плечу. И опять буян огромной мечты поселился в мягких ладошках. Запрокинув вскруженную голову, я улыбаюсь, крепко сжимая между губами пыльцу, слетающую с лунных лугов. В бездне закрытых глаз развевается воздушная лестница и мило щёлкает меня ветровой пряжей. Ветер гладит мои пальцы, путаясь между ними, словно шёлковая нить. Лёгкость сдобной истомы обжигает моё тело нежным ароматом глубины, из которой сильные ладони ночного воздуха бросают меня навстречу мечте. Спелый муравник Селены, звеня родниками космической влаги, открывается настежь моему сбивчивому дыханию. Отливные лепестки целуют моё тело и косматый инопланетный шмель, как крошечный вертолёт заливает округу тонким шёпотом прозрачных крыльев. Я смеюсь ему вдогонку, плескаясь в лунной траве под пером золотого тумана. Громкие ленты красивых животных заплетаются в жёлтый дым и рвут его в клочья кипящей кромкой бантов. Хмелевая поволока сжимает мои глаза, тревожась о зыбких сновидениях.
Я вынимаю большую пуговицу из петли глубокого нагрудного кармана и достаю оттуда потрёпанный кожух, в который спрятан начищенный голос новорожденной флейты. С блеском она покидает чехол, раздевшись донага перед Вселенной. Усевшись на край хмурого кратера, я прикасаюсь к флейте губами, словно к фруктовой мякоти, и пряные звуки трепетно взмывают из-под моих пальцев. Я шепчу верные ноты детской мечты.
Я уверен, что завтра наступит рассвет…
Памяти Бориса Ю. Поплавского
3 февраля 2017 г.
Благости Вам и покоя. До скончания веков, Пурушоттама II