Удивления Светлогорск, август 2020, третье, экскурсионное...

Удивления Светлогорск, август 2020, третье, экскурсионное…

3-я часть: «Про дождь, Зеленоградск, Куршскую косу, торговца янтарём, даму в вуали, угря, ворону и даже чуть-чуть о творчестве.
Из серии рассказов: «Случайные записки» или «Ну, как?»

     «Любите ли вы…» путешествовать, «…как любим это…» мы?
     Ну, конечно, кто ж не любит ненадолго сменить обстановку и отправиться в дорогу за новыми впечатлениями, особенно, если перед этим пришлось несколько месяцев к ряду практически безвылазно отсидеть дома… в четырех стенах…

     А необычный таки выпал всем нам ТЕПЕРЬ… год, високосный. Ну, кто б мог подумать, что такое вообще может случиться? Хотя, если честно, то когда-то давно в другие времена, в другой стране, можно сказать, в другом мире, на уроках начальной военной подготовки мы все долго и нудно изучали порядок действий на территории, подвергшейся нежданному… заражению. Правда предположить, что это случится именно с нами, да ещё на территории, с которой нет выхода, никто из нас и не мог.
     В общем всё как прежде – «Здесь вам не Тут!» – «…нет ничего нового под солнцем». Впрочем, не стану повторяться по этому поводу, читай страшно философскую повесть длиной в одну мысль «ТЕПЕРЬ», ставшую седьмой небылицей в книге: «Неслучайные странности», здесь лишь хочу просто удивиться очередным поворотом проказницы Судьбы, отправившей нас в новое замечательное путешествие.

     …Одним словом, наша устойчивая туристическая группа – теперь уже видимо навсегда без нашей Младшенькой (выросла)! – снова в Пути на новом неизведанном маршруте в традиционном августовском отпуске в Светлогорске. После первого активного познавательного дня достопримечательностей нашего курорта ноги гудят с непривычки. И хотя обычно дома мы часто и много гуляем пешком, особенно зимой не в дачный сезон по городу, после трехмесячного запрета это делать, да наложившего на него времени грядок, затянувшаяся прогулка здесь не проходит бесследно. Время давно за полночь, а сон в руку, точней в голову не лезет, новые впечатления продолжают бурлить, звенеть, гудеть и петь.
           Фонарь волшебный свет льёт лихо, –
           Раздвинуть шторы не даёт, –
           Там за стеклом прохладно, тихо,
           Лишь птица поздняя поёт,
           И где-то прячется в верхушках
           Зелёных сосен месяц-друг,
           Прямо на ветке у макушки
           Вдруг очертил не смело круг.
           А со стены «Шанель» слепая –
           В очках и палец на губах –
           На нас, улыбкой обжигая,
           Глядит с искринкою в глазах.
           А так хотелось бы картины,
           Открыв глаза увидеть здесь, –
            Пустые стены нам не милы,
            В них пустоты… с тревогой смесь.
     Впрочем, стены нисколько не беспокоят, хотя и вправду люблю даже ни столько видеть, сколько чувствовать живые картины рядом или, в крайнем случае, их постеры…
     И тут вдруг, как-то неожиданно, где-то в дальнем углу комнаты, отсчитав очередной час, весело пискнули часы, и почти сразу вслед за ними в старом «гадком гаджете» включается напоминалка, беззвучно тряся его корпус и возвещая о наступившем дне рождение… племянницы.
     О, так это совсем другое дело!
     Оказывается, сон не лезет в руку, точней в голову, не просто так, а по случаю срочной необходимости подготовить соответствующую открытку-поздравлялку. Время, как раз, самое подходящее для отправки поздравления на другой край нашей «великой и необъятной», благо это теперь делается в одно касание и вовсе ненужно заранее бежать на почту для отправки живые открыток.
     Впрочем, кто сказал, что это благо?
     К примеру, живые мысли, написанные на картонке с картинкой моей бабушкой, до сих пор хранятся в моём письменном столе, а эти виртуальные строчки будут живы лишь до тех пор, пока в сети есть банальное электричество, да формат их хранения там окончательно не устареет, как исчезнувшая некогда музыка виниловых пластинок.
      Но сейчас, это всё совершенно неважно, сейчас важно это:
            Шестнадцать лет – большая шалость:
            Ещё Малышка, но звезда,
            Доступно всё и даже радость –
            Смотреть на Мир во все глаза,
            И не бояться прямо в небо
            Шагнуть, не ведая преград…
            Желаем много-много Света,
            Идти вперёд, но не назад.
     За окном несмело зашуршал дождь, тут же прячется за тучу месяц-друг, и ночная птица постепенно затихает…
     Неторопливое утро несмело сменяет долгую ночь. Сонное солнце с трудом пробивает густые шторы из облаков, заглядывая к нам. Из уже распахнутого настежь окна утренняя прохлада льётся прямо в номер. Земля дышит свежестью и влагой.
           Немного дождь полил дорожки,
           В траве дрожит ещё роса,
           Мы ж навострили свои ножки
           Туда, где Куршская коса.
     Звенит будильник, напоминая, что уже через час у нас начнётся экскурсия. Дождь в дорогу – это даже хорошо, день в автобусе не пройдёт напрасно: мы узнаем и увидим что-то новое, но пока…
           …на завтрак судачок в приправе,
           Шампань и сыр, и фуа-гра,
           И сок берёзовый в стакане,
           Но нам бы кашки, как вчера.
     Всё! – бежим, спешим, торопимся к железнодорожному вокзалу, где начинаются и заканчиваются все экскурсионные маршруты Светлогорска.
    Первым пунктом нашей остановки станет соседний курорт, расположившийся практически прямо на въезде на эту знаменитую косу.
           Зеленоградск встречает серым
           Дождем, домами до небес,
           Но, говорят, что Кранц сам лесом
           Встречал пески когда-то здесь.
     Кранц – старое название этого небольшого курортного городка, история которого по некоторым источникам начинается с постройки небольшого постоялого двора в 13 веке прямо на входе на Куршскую косу. Тогда она была необитаема, на многие, многие километры песчаная, словно настоящая пустыня Сахара, вот жители и начали как-то обживать её, высаживая сосны и постепенного распространяя их вглубь территории…
           На Куршской косе растёт Скумпия –
          «Париковое» дерево с чёлкой, –
          И ловится камбала, скумбрия,
          И угорь, рожденный иголкой
          В Саргассовом море далёком,
          теченьем приплыв… ненароком.
     …В результате такой работы песок отступил. И хотя местами, где ширина косы достигает четырех километров, как правило, со стороны более спокойного относительно моря лимана ещё встречаются многокилометровые проплешины с настоящими стометровыми барханами, как не крути, лес тут, приобретя экзотические формы, уже уверено занял более 50% процентов территории.
            Танцующий лес и дюны,
            Ларьки, дождь, дорога – парит! –
            Тропа, заборы и люди,
            Нет ветра, и море манит.
            А пляжи почти безлюдны
            И тянутся к горизонту,
            Но тут искупаться трудно,
            Нет времени, едем к порту.
     Да ещё и дождь опять вернулся, зарядив свою нескончаемую пластинку. Одним словом, несмотря на то, что наш экскурсовод Наталья искренне старается и, не замолкая ни на минуту, ведёт вполне интересный рассказ о жизни Куршей, наводивших некогда-то ужас даже на суровых варягов, добравшихся в своих странствиях досюда, ожидаемого впечатления от негостеприимной косы мы, увы, не получаем…
 
     – Ну, что… едем кушать рыбку? – безапелляционно давит стильно одетая дама в вуали средних лет заплетающимся языком, подойдя к паре туристов, по-видимому, ожидающих свою группу на стоянке автобусов.
     – Езжайте, пожалуйста, – неохотно отзывается мужчина, непроизвольно  отодвигаясь от неё и беря свою спутницу за  руку. – Мы вам не препятствуем.
     – Да, я из Питера, – щуриться та, откинув вверх вуаль и концентрируя бегающий взгляд на них, – у нас нет такой рыбки, как тут.
     – А мы тут причем? – снова не сразу выдыхает турист.
     – Так это ж в поселке? – возмущённо жмёт плечами. – Меня надо туда доставить.
     – Вон такси, надвинь вуаль на глаза и двигай себе на здоровье, – поменявшись местами с кавалером, сухо кивает на стоящую рядом машину с шашечками  миловидная спутница.
     – Так-си-и, – озадачено цедит дама, соображая и концентрируясь на указанном направлении.
     – Кого-то она мне напоминает, – весело шепчет красавица своему мужчине, – даже интересно.
     – Даму с лисой, – усмехается тот, – из Штирлица.
     – Точно, – смеётся девушка. – Только эта без лисы.
     – Зато с вуалью, – приязненно улыбается ей спутник. – Мне сразу эта ассоциация в голову пришла, только я никак не мог вспомнить, как он от неё избавился.
     – Да очень просто, – лукаво щурит глаза та, – он её просто отправил куда подальше.
     – Как ты?
     – Ну, да!
     – Что бы я без тебя делал?
     – Поступил бы, как Штирлиц.
     – Спрятался?
     – Конечно!

     …Огромные пустынные пляжи для организованного, обремененного экскурсионными рамками, туриста оказываются совершенно неприспособленными для купания. Конечно, возможно это дождь всё испортил. Но полтора часа на не обустроенном для купания бесконечном чистейшем пляже… в кругу пару сотен свезённых именно в эту точку косы десятком другим автобусов зевак не дают огромного желания идти переодеться где-нибудь в кустах, чтобы затем через десять минут снова отправиться туда же… за этим же. Да и просто стоять в полукилометре отсюда на другом береге косы на одной из десяти обозревательных площадке над уходящей к горизонту пустыней, тоже не особо удивляет. Выходить-то на песочное плато категорически запрещено, как, впрочем, и заходить в лес со свернутыми (как, кстати, и в нашем сосновом бору на даче) в дугу соснами, названными здесь почему-то танцующими.
     А Скумпия – париковое дерево, кстати, – это завезённый когда-то с южных стран замечательный кустарник, чудом разросшийся здесь повсеместно вдоль дорог и дорожек и поистине украшающий косу осенью своими покрасневшими словно гроздья рябины листьями.
     Видно и в правду сюда есть смысл вернуться в частном порядке, лучше осенью, остановиться в местах, где редко ступает нога человека, если конечно это возможно в заповеднике, и постоять в одиночестве, что оценить в полном объеме красоту этого неподражаемого уголка земли…

     – Проходите сюда ко мне вовнутрь магазина, – выкрикивает крепкий молодой человек из обычного стеклянного ларька богато увешенного на витринах янтарными изделиями, по случаю оказавшегося первым в длинном ряду торговых самодельных конструкций у стоянки экскурсионных автобусов.
     – Спасибо, – вежливо отзывается немолодой турист, только-только вышедший из автобуса, остановившись напротив сверкающей на солнце витрины.
     – Заходите-заходите, – привычно заводит свою пластинку продавец, – не сомневайтесь, здесь вам будет удобнее, я всё покажу и расскажу в лучшем виде.
     – Спасибо-спасибо, – в такт ему отзывается путешественник, – мне всё прекрасно отсюда видно.
     – Да что там видно? – давит своё парень. – Заходите, не бойтесь, я не кусаюсь, всё самое интересное внутри.
     – Да я и не боюсь, – отрывает глаза от витрины немолодой. – А на счет видно скажу, что первые же попавшие на глаза изделия из необработанного янтаря в три раза дороже, чем в аэропорту и в два, чем в соседнем магазинчике.
     – Да как вы можете сравнивать? – громко возмущается торговец. – Здесь у меня качественный сертифицированный товар непосредственно от производителя, сделанный мастерами непромышленным образом, вручную. Я за него лично перед покупателем отвечаю, а там, – неопределенно машет рукой в сторону ларьков, – просто наемные бабушки сидят, которым наплевать, что они продают.
     – Понятно, – насмешливо улыбается в ответ путник.
     – Да что вам там по-нят-но? – распаляясь, по слогам давит молодой человек.
     – Понятно то, что «болтать – не мешки ворочать», – невесело усмехается дядька, – да и то, что в вашем возрасте, молодой человек, нужно не… – и, вдруг передумав, безнадежно машет рукой, разворачивается и уходит.
     – Я как-нибудь сам решу, – неуклюже вдогонку ворчит тот, захлопывая дверь, – чем мне заниматься.

     …Ну, а пока наш автобус медленно ползёт обратно по узкой дороге Куршской косы сквозь поселки, расположившиеся прямо в удобных для рыбной ловли бухточках, по обеим её сторонам. Наш неравнодушный экскурсовод как раз рассказывает про местный промысел, а заодно и про балтийского угря, который, оказывается, родившись у берегов Америки, в виде малюсеньких мальков-иголок  приплывает сюда с тёплым течением Гольфстрим. А спустя 12 лет, набрав силы и веса до нескольких килограмм, он с холодным – вот, видно, почему он такой жирненький! – Северо-Атлантическим течением отправляется обратно, чтоб единственный раз отнереститься в родных водах Саргассова моря.
      А ещё наш гид говорит о знаменитых во всем Мире – правда, мы про то ни разу не слышали! – Куршских цыплятах, коими оказываются никто иной, как обычные крупные серые вороны, ещё в позапрошлом веке расплодившиеся здесь повсеместно.
     И чего только не услышишь на таких несуразных вроде бы на первый взгляд, но, безусловно, живых экскурсий, каких только баек и слухов не наберёшься в них: и про способ усыпления тех же ворон, и про резиденции «неведомых персон», и про разверзшие почвы под современными многоэтажными новостройками в старом Кранце. За этим и ездим туда, за то и любим их, но, не доверяя… им, не пересказываем дальше из-за недостоверности и субъективности.
     Но как бы, то, ни было, в конечном итоге, полные приятных впечатлений, благодушные и, как всегда, голодные в связи с непредусмотренным временем на обед в пути, мы возвращаем в исходную точку на вокзал Светлогорска. Здесь же, не сговариваясь, мы спешненько отправляемся теперь уже в наш любимый ресторанчик под старой ивой у символа города.
           Кафе у водокачки лучше прочих:
           Богатый выбор, кухня, антураж,
           В ларьке, напротив, между прочим,
           Картины – истинный мираж!
     Мы любим смотреть картины. И совершенно неважно, где они висят (в музее или магазине), кем и когда написаны, главное в них, чтобы были живые, настоящие, выполненными, что называется с белого листа, а не по лекалам и постерам, как это принято теперь повсеместно. В этом плане самые живые, безусловно, детские рисунки, идущие прямо из души, особенно, если выполняются красками. Всё от того, что мазки на холст дети кладут, не размышляя над ними, а хаотично, как им вздумается здесь и сейчас случайным образом…

     Давно заметил, что мазки кисти художника, словно слова в строке стиха приходят сами… из ниоткуда. Как поэт, неделями бьющийся над строчкой, добиваясь нужного созвучия в четверостишье, случайно находит нужное слово, так и художник, месяцами остающийся недоволен цветовой гаммой своего шедевра, вдруг одним случайным мазком кисти добивается нужной гармонии.
     Вот так приходит к нам «золотое сечение» – понимание собственного неразумения жизни! – потому как оно не совсем от нас, а дается лишь на мгновения для возможного охвата и отражения живыми… неживого пространства вокруг и ускользающего времени. Ну, кто кроме нас расскажет про то им, будущим, об их прошлом и нашем настоящим.
     И нет ничего важнее на Земле, чем именно это…

     Автор благодарит своего критика ЕМЮ за оказанную помощь, а также приносит извинения читателю за возможное совпадение имен, событий, диалогов, так как рассказ, безусловно, является художественным, вымышленным, написанным на ходу по горячим следам. В нём вероятней всего масса стилистических и орфографических ошибок, при нахождении которых автор, принеся в очередной раз свои извинения за неудобство перед скрупулезными лингвистами, просит направить их администратору группы «Питер из окна автомобиля», на любой удобной Вам платформе (ВК, ОК, ФБ), для исправления, либо оставить их прямо под текстом.
     Спасибо за внимание и… сопереживание.
10.09.2020г.

https://proza.ru/2020/09/15/610