Цветок

Никто не мог понять, зачем я подарил Маришке нераспустившийся тюльпан. Ведь на него совсем неинтересно смотреть. Но я хотел, чтобы моя сестренка первой увидела, как раскрываются лепестки этого цветка. Ведь я так хотел ее хотя бы чем– то порадовать. У сестренки жар уже неделю, никто не знает чем ее лечить. Это при том, что весна уже давно вступила в свои права (я почему то считал, что люди могут заболеть только осенью или зимой). Родители не пускали меня к Маришке, они боялись, что я могу заразиться. Я очень скучал по ней, ведь, несмотря на то, что у нас разница в возрасте 6 лет, я очень любил играть с ней. Не в куклы конечно, а в настольные игры. Она всегда обыгрывала меня. Иногда она просила меня объяснить ей математику и я, конечно же, не мог ей отказать.
Неделя без игр с Маришкой казалась мне целой вечностью. Мне стало скучно, даже встречи с друзьями меня не радовали. Я ни разу не слышал, чтобы у кого-то были такие же отношения как у нас с сестренкой. Не выдержав долгой разлуки, я решил тайком прокрасться ночью в комнату Маришки. Когда мрак опустился на город, а в спальне родителей стихло, я вышел в коридор, стараясь сделать это максимально бесшумно. Приоткрыв дверь, я увидел спящую сестренку. Свернувшись калачиком, она напомнила мне котенка. Я подошел к кровати и заметил локон волос на ее лице. Я аккуратно убрал его и погладил Маришку по щечке. На мгновение мне показалось, что она проснулась, но внимательно вглядевшись в детское личико, понял, что сестренка сладко спит. Я лег рядышком с Маришкой, опускаясь на кровать медленно, чтобы не разбудить ее.
Поцеловал сестренку в горячий лобик. Она по- прежнему мило спала. Я погладил ее по волосам, затем по лицу. У нее такая гладкая и нежная кожа. Оказывается, я сам не знал, насколько сильно соскучился по Маришке. Я поймал себя на мысли, что касаясь ее, я получаю истинное удовольствие. Никогда прежде мне так сильно не хотелось тактильных контактов с ней. Сестренка стала переворачиваться на спину, и я резко отдернул руку. Тогда я заметил, что она полностью обнажена. Жар одолел бедняжку настолько, что она спала без пижамы.
Какое-то время я боялся дотронуться до Маришки, прислушивался к ее прерывистому дыханию. Кончиками пальцев я коснулся ее шейки и нежно сжал ее. Я почувствовал, как пульс сестренки участился. Я медленно разжал пальцы и стал опускать руку на ее грудь. Идеально ровная поверхность. Не такая как у моих одноклассниц. Они стараются подчеркнуть свои формы откровенными вырезами. Но меня это никогда особо не впечатляло.
Я стал водить пальцами, почти не касаясь груди Маришки. Я очень сильно не хотел, чтобы она проснулась, но и остановиться тоже не мог. Мои руки стали холодными и поэтому я очень сильно чувствовал жар тела сестрёнки. Я стал опускаться ниже, по-прежнему почти не касаясь Маришкиного тела. Остановившись на животике, я стал медленно поглаживать его тыльной стороной ладони. Но мне было этого мало я хотел исследовать каждую частичку тела, наслаждаясь каждым прикосновением в полной мере. Все мое существо желало этого. Рука заскользила ниже живота. Если честно в этот момент я перестал что– либо соображать. Но мне безумно хотелось ответных ласк. Я понимал, что все это неправильно, но что– то глубоко внутри меня безумно желало этого. Тихий болезненный стон сбил поток моих мыслей. Услышав голос Маришки, я дрогнул и замер:
-Антоша, что ты делаешь?
Я не знал, что и сказать. В висках стучало, но ответить что-то надо было.
— Я только поправил тебе одеяло… Я уже ухожу… извини, что разбудил… – растерянно сказал я, и, встав с кровати, пошел в сторону двери.
— Подожди, останься со мной, я так скучала по тебе, – слезливо просила сестренка.
— А если папа с мамой… – начал я.
– Антош, я скажу, что сама тебя попросила. Ну,
пожалуйста, останься!
Я понял, что не смогу уйти. И дело не в уговорах Маришки, я сам хотел остаться. Я лёг с сестренкой, она положила голову мне на плечо, и крепко обнявшись, мы забылись сном.
Я открыл глаза, когда едва рассвело. Аккуратно убрал плечо из-под головы сестренки. Потрогав ее лобик, я не ощутил жара. Я очень обрадовался, что температура спала. Это значит, что вскоре мы возобновим игры с Маришкой. Я накрыл ее одеялом. Немного полюбовавшись спящей сестренкой, я хотел выйти из комнаты, но заметил на подоконнике ярко-красный цветок на тонком стебле с двумя листьями. Мариша проснется и обрадуется тому, что тюльпан распустился, но рядом не увидит меня… А родители? А если они увидят нас вместе? Я скажу, что температура спала и… Да какая разница?! Разве они не понимают, что нас нельзя разлучать даже ненадолго? Я вернулся на Маришину кровать, обнял ее и закрыл глаза, ожидая в ближайшее время услышать возглас удивления сестренки.