я его убила!

ее тонкий силуэт отчетливо вырисовывался на фоне кромешной темноты, заглядывающей в настежь распахнутое окно. тонкие, полупрозрачные, белые занавески трепетали и хлопали на прохладном ночном ветру, как крылья подстреленной птицы. она сидела вполоборота, с безупречно прямой спиной, свесив длинные ноги с подоконника и оперевшись рукой о карниз, из-за чего ее левая лопатка выпирала сквозь ткань ночной сорочки. тонкая шея ее была напряжена, она чувствовала, как она затекает из-за неудобной позы, но не шевелилась, предчувствуя сильную боль в позвонках. длинные растрепанные волосы цвета темного жареного каштана развевались, падая ей в глаза, но она не убирала их. хорошо очерченный подбородок чуть приподнят, а надменный, даже с какой-то искрой истеричности, взгляд бархатных карих глаз свысока смотрел на то, что творилось у нее под ногами на лужайке подле старинного серого замка, хотя на самом деле девушка не замечала ничего вокруг, а лишь направленно глядела в одну точку, выбранную случайно. длинный прямой нос придавал ей аристократичный вид. она была красива, но не той нежной и женственной красотой. ее красота была хищной, дикой, необузданной, непредсказуемой и пугающей. на вид она могла показаться спокойной, даже равнодушной и холодной, но руки выдавали ее. тонкие пальцы ловили ускользающие за окно шторы, чтобы перебирать на них бахрому, а потом снова расплести и отпустить, одергивали белую сорочку, прилипавшую к телу из-за порывов ветра, руки стучали по карнизу, затем переходили на лицо и зачем-то ощупывали его, как если бы слепой пытался читать шрифт Брайля, видимо, пытаясь убедиться в том, что они действительно принадлежат этой девушке, а не кому-то другому. эти руки…. сегодня они совершили нечто ужасное. она вдруг резко повернулась, услышав, как больно хрустнула у нее шея, соскочила с подоконника в свою просторную комнату, улыбнулась по-детски лучезарно, так наивно и открыто, звонко рассмеялась в мертвой тишине замка и громко произнесла: “это я! я его убила!”