Шесть–девять.

Тринадцатый отдел министерства был засекречен. Мало кто из сотрудников даже подозревал о его существование. Отдел, под стать своему порядковому номеру, занимался чертовщиной, в прямом смысле этого слова. Все, что не подавалось объяснению с точки зрения науки, стекались в его кабинеты, создавая обширный архив фото и видео материалов, звуковых и шумовых записей, бумажных носителей всевозможной информации.
Руководил отделом полковник Игнатюк. Пятидесятилетний мужчина, фанат своего дела. Он полностью посвящал себя работе, ибо личной жизни, хобби и увлечения не имел. Каждое утро он начинал с просмотра прессы. Не официальной и серьезной, а что ни есть бульварной, где на желтых страницах часто встречались на первый взгляд абсурдные заметки. Однако именно они и давали старт для нового и необычного дела. Сегодняшнее утро не стало исключением: пролистал газетные листы, проанализировал и задумался. Уже через несколько мгновений он нажал кнопку селектора, бросив в микрофон одно лишь слово:
— Зайди.
Через пять минут в кабинете появился капитан Лаврик:
— Вызывали? — вытянулся по стойке «смирно».
— Садись. — Сказал Игнатюк, давая понять, что разговор предстоит долгий и серьезный. И когда молодой, тридцатилетний, капитан удобно расположился за столом, он поинтересовался. — Что у тебя по делу 2501?
— Литературный бум? — уточнил Лаврик. В отличие от начальства он любил давать делам громкие и звучные имена. Сначала полковнику это не нравилось. Лично он предпочитал кодировать дела сухими цифрами, но потом понял, что подчиненным порой очень трудно ориентироваться в океане сплошных математических знаков, и пошел на уступки.
— Да.
— Пока идет сбор информации. К близкой разработке объекта приказа не поступало.
— И какая картина вырисовывается?
— И так, — Лаврик, с молчаливого согласия начальства, достал диск и вставил его в компьютер. На большом мониторе появились картинки и сопроводительные тексты. Лаврик еще раз пояснил суть дела за номером 2501:
— Три года назад литературную общественность всколыхнули новые гении. Появились несколько новых имен, работающих в различных жанрах:
1. детективы – Иван Найденов,
2. любовные романы – Степан Томилин,
3. фантастика – Агнесса Шейко,
4. ужасы – Игорь Темный,
5. боевики – Алиса Соколова,
6. сказки и былины – Пьер Петров,
7. поэзия – Фаина Заоблачная
И вот эти семь авторов совершили переворот на всем потребительском рынке. В течение месяца каждый из них выпускает по две книги.
— По две? — удивился Игнатюк. — Завидная трудоспособность.
— Еще бы, — усмехнулся Лаврик, — но и это не главное. Дело в том, что все они печатаются в одном издательстве «Молния». Ее директор и хозяин, Тарасов Олег Иванович, открыл производство тоже три года назад. И выпуская по пятнадцать книг в месяц, переплюнул все издательства, завоевал весь книжный рынок, получая при этом баснословные прибыли. Для себя.
— И для авторов, конечно.
— А! — кивнул и хитро улыбнулся Лаврик, нажал на клавиатуре несколько кнопок и вывел на мониторе следующую картинку. — Смотрите, все гонорары авторам, да и сама прибыль «Молнии» поступают на один и тот же банковский счет.
— На один? — удивился Игнатюк.
— На один. — Подтвердил капитан. — И принадлежит он Тарасову.
— Тарасову? — переспросил Игнатюк. — С налоговой связывался?
— Связывался. За прошедшие три года они трижды проводили аудиторские проверки издательства, но никаких серьезных нарушений выявлено не было. Но что интересно: гонорары поступают на счет, а дальше. — Лаврик сделал театральную паузу. — Дальше никакого движения средств не наблюдается.
— То есть?
— Гонорары не выплачиваются авторам. И получается, что Тарасов сам является автором всех этих произведений.
— Ну, ты и загнул! — возмутился Игнатюк. — Писать по пятнадцать книг в месяц, да еще и в разных литературных жанрах? Нонсенс! Даже абсолютному гению такое не по зубам. Неправдоподобная версия, утопическая. Есть у Тарасова «негры», вот и следует вычислить. Вот, — он хлопнул рукой по стопке газет, — что меня заставило заинтересоваться этим делом. Просмотри заголовки, я подчеркнул их красным маркером.
Лаврик взял газеты, пробежав глазами по страницам. «Найденов стал жертвой маньяка». «Томилина сшибла иномарка». «Поэтесса Заоблачная совершила суицид». «Шейко пропала без вести». «Темный найден с перерезанным горлом». «Соколова попала в психбольницу». «Петров умер от белой горячки».
— Да. Очень интересно. — Прошептал Лаврик. — Да только мне кажется, что эти статейки заказные. Хотят просто при помощи раздутого скандала поднять рейтинги.
— Кому? — повысил голос Игнатюк, досадуя на то, что подчиненный не сразу въехал в тему. — Этим авторам уже не нужна никакая реклама. Они и без этого находятся на верхних строчках любых рейтингов и парадов.
— Да, да, — сразу же согласился Лаврик. — Может, стоит пролистать милицейские сводки? Тем более, смерти все такие не простые. Вот и выйдем на настоящих авторов.
— Пустое. — Разочаровано махнул рукой полковник.
— Думаете? — засомневался все же капитан.
— Я хоть думаю, — разозлился Игнатюк. — А вот ты, капитан, когда начнешь мозги включать?
Лаврик покраснел и замолчал, а шеф словно и не замечал этого, продолжая:
— Мне больше нравиться другая идея. А что если Тарасов использовал материалы бомжей? Ну, спустился он в подземную Москву, нашел на самом дне таланты, и купил их произведения. Талантов среди этой братии встречается гораздо больше, чем среди…., — он не договорил своей мысли. — Займись этим Тарасовым плотнее. Через три дня жду от тебя положительных результатов.
Лаврик поднялся и тяжело прошел к выходу. Набравшись таки смелости, он обернулся от полуоткрытой двери:
— А мне не очень нравиться эта версия.
— Почему это?
— К чему тогда все эти заметки о гибели авторов? Почему так скоропалительно? Друг за другом.
— Наверняка, они стали слишком опасны для него. И что тогда делать ему? — задал вопрос полковник, и тут же сам на него и ответил. — А тогда он убирает их! И заметки в прессу сам и толкает. И теперь он либо закроет издательство, либо начнет в спешном порядке искать новых рабов. Но, скорее всего, первый вариант.
— Почему?
— Денег накопил он достаточно. Хватит на несколько жизней.
— Остался азарт. И жажда. Жажду наживы легких денег нельзя утолить.
— Это точно, — полковник впервые был согласен с капитаном. — Ладно, там видно будет. За работу, Лаврик, за работу!
И тот поспешно покинул кабинет шефа.

Через три дня он вернулся в кабинет на доклад о проведенной работе. Начал он с лести, на которую полковник был падок:
— Вы были правы, товарищ полковник. Издательство «Молния» прекратила свое существование.
— Значит, Тарасов либо не нашел новые таланты, либо боится повторить прошлые грехи. — Игнатюк самодовольно потер руки.
— Хочу разочаровать вас. — Лаврик не дал самомнению перерасти в более высокое чувство. — Ваша версия оказалась не жизнеспособной. Итак, Тарасов Олег Иванович, 19… года рождения, холост. Имеет двухкомнатную квартиру, которая досталась ему от родителей. Не курит, не пьет. Соседи отзываются о нем только в радужных тонах. И сильно жалеют его.
— Что именно?
— По его собственным словам, он – непризнанный поэт и прозаик. Его не хотят публиковать потому, что его творения не популярны. А именно без сцен насилия и секса.
— Интересно.
— Правда, он как-то публиковался в одной третьесортной молодежной газете. Ничего сверхъестественного. Бумагомарательство и рифмоплетство. До открытия своего издательства Тарасов работал клерком в солидной фирме. Заработка хватало на безбедное существование, но не более того. Но вот три года назад с ним происходит удивительная метаморфоза. Он продает машину с гаражом, дачу и открывает собственное дело. Кстати, никто из знакомых и соседей даже не подозревал об этом. Тарасов нисколько не изменился. Жил все также тихо и скромно, не смотря на то, что на счету у него очень огромная сумма.
— Методично аккумулировал капитал?
— Да. Скорее всего.
— И в каком же месте твоего доклада моя версия «приказала долго жить»?
— Дело в том, что Тарасов был очень трудолюбивым, — капитан едва не привел шефа в пример. — Целыми днями он пропадал в издательстве. Потом ехал домой. При этом: никаких ресторанов, кинотеатров, стадионов. Ну, абсолютно ничего! Работа – дом – работа. Даже трудно представить, где он мог встречаться со своими «неграми».
Игнатюку пришлось задуматься, усердно потереть лоб.
— Не хочешь ли ты сказать, капитан, что Тарасов сам написал эти творения?
— Нет, конечно. Его уровень литератора соответствует бульварному чтиву. Баловство!
— Значит, все-таки «негры»?
— Да, очевидно. Я думаю, что еще, будучи клерком, он приобрел рукописи. А потом лишь издавал книги. А когда закончился материал, то он «убил» своих авторов.
Да, — качнул головой Игнатюк, — тогда следовало бы обследовать его квартиру, поискать рукописи.
— Обижаете. — Лаврик включил компьютер, выводя на монитор запись обыска. — Мы уже провели досмотр. Ничего интересного. Рукописей нет. Ни на бумажных носителях, ни на электронных. Да вы и сами видите, что он живет очень скромно, если не сказать: аскетически. Самое ценное – это компьютер.
— А это что? — Игнатюк щелкнул по клавиатуре. На мониторе застыла картинка: рядом с
компьютером – небольшой черный коробок.
— Сами пока не знаем, что за аппаратура. Соединяется с компьютером и с антенной. А вот и сама антенна. Тоже интересная, необычная форма. Цветок какой-то. — Усмехнулся Лаврик, но тут же осекся, глянув на шефа. Тот смертельно побледнел и покрылся испариной.
— Знак дьявола! — пересохшими губами, едва слышно, произнес он. Лаврик еще раз глянул на экран, и мороз прошелся вдоль позвоночника. Шеф был прав: антенна, так похожая на цветок, состояла из трех «шестерок», соединенные хвостиками.
— Так! — полковник быстро взял себя в руки. — Надо действовать немедленно. Бери сотрудников, и везите сюда этого деятеля искусства. Пока не поздно.

Но было уже поздно. Тарасова нашли в его собственной квартире повешенным. Все говорило о том, что это был акт суицида. До приезда милиции, агенты секретного отдела еще раз внимательно обыскали квартиру. Тарасов успел уничтожить и непонятный аппарат, и дьявольскую антенну. Отформатировал жесткий диск, привел в полную негодность все диски и флешки. И лишь в кармане покойного обнаружили единственный целый диск, который и привезли в контору. На нем был набран текст, который и проливал свет на это темное дело.

Мое единственное произведение, которое я написал своим собственным умом. Пусть оно послужит уроком всем тщеславным и завистливым. Не повторяйте моих ошибок.

«ИЗПОВЕДЬ»

Я всегда считал себя поэтом и прозаиком. Года детства и юности, пролетевшие в одиночестве, открыли во мне этот талант. Упорство и трудолюбие отточили мое перо. Мне казалось, что мои повести о жизни и любви должны завоевать мир. Но наше современное общество состоит лишь из одних инвалидов на чувства. Им не интересны высокие отношения и возвышенные чувства. Нужна лишь кровь и порнуха. А я мечтал о славе и богатстве. Я грезил фурором. Овации, цветы, поклонницы, готовые по первому зову запрыгнуть ко мне в кровать. Телевидение, пресса, конференции, медаль за заслуги, государственные премии. Но время шло, меня не публиковали. Даже молитвы не помогали. Да, разве Господь мог помочь мне в моих не чистых помыслах??? Конечно же, нет.
От отчаянья я стал молиться Сатане, Дьяволу, Везельвулу. И вот однажды он откликнулся, он пришел. Случилось это в полдень, когда народился новый день, 6 июня. А точнее: 060606, дьявольское число. Сначала я испугался. Темнота сгустилась до такой степени, хоть ножом ее режь. Тишина была какой-то зловещей. Потом неожиданно, сами собой, зажглись в серванте декоративные свечи. И я увидел Его. Он предстал передо мной в образе простого человека. Заговорил. Я даже засомневался, что передо мной Князь Тьмы. Он прочитал в моем сердце эти сомнения, и продемонстрировал свои силы. За короткое время он перевоплощался несколько раз: то в обыкновенный кактус в горшке, то в филина, то в маленькую миленькую девочку, то в торшер. А когда я попросил его показать истинное лицо, он засмеялся так, что в жилах моих застыла кровь. И он показал!!! Нет, у меня не хватит ни таланта, ни лексикона, что бы описать увиденное. Что-то мокрое, скользкое, с огромным количеством щупалец и присосок. Все это чавкало, шипело, истощая смрадный дух сырой земли и гниющий плоти. Страх сковал каждую клеточку моего тела. Даже сердце на какое-то время перестало биться. Только после этого я понял, кто передо мной! Был удивлен тому, что ему известны все мои мечты, поступки и даже затаенные мысли, о которых даже я сам и не подозревал. Он уговорил меня заключить сделку. Он дает мне все то, что я возжелаю, а я ему свою душу сроком до 9 сентября 2009 года, когда время сложится в число Бога: 090909. Всего каких-то три года, но зато потом я стану свободным и, как Крез, богатым. И я дрогнул! И я кровью подписал договор!
С тех пор все и началось. Дьявол оставил мне «соноулавливатель» с антенной. Мне оставалось только вечером нажать на кнопку, а утром на моем компьютере появлялись тексты. Аппарат улавливал сновидения ближайших соседей, записывая их в виде рассказов, стихов и поэм. Сначала мне было даже самому их читать. Боже, какие только фантазии не снятся человечеству. Столько сюжетов! Ни один гений не в состоянии выдумать такого. Я открыл свое издательство, и деньги рекой потекли в мой карман. Но это не радовало меня. Я понял почему: душа-то моя находилась в рабстве. И вроде все как всегда, ничего сверхъестественного со мной не происходило. Но со временем стал замечать, что по утрам я чувствую себя неважно, уставшим и разбитым. Я понял, что пока мое тело отдыхает, душа летает к Дьяволу. И что-то там происходит с ней. Страшное и ужасное. Постоянная тревога не покидала меня. Душа гнила заживо, появилась безмерная тоска и апатия. Меня перестало радовать ни солнышко, ни взгляд красивой девчонки, ни победа «Спартака». И ничего с этим я поделать не мог.
Три года растянулись на целую вечность. Я постарел на тысячу лет. И вот я, наконец-то, обрел вновь свободу (а это произошло вчера ночью). Пришел Сатана и разорвал договор. И оставил мне на память один диск. С моими ночными похождениями. О, Боже! О, люди! О, человечество! Мне не хватит и сотни лет, чтобы замолить все свои грехи. Все мои черные желания и помыслы вырвались наружу. Я стал исчадием Ада! Сколько же я бед принес на эту землю за эти три года.
Нет, с таким грузом я не смогу жить. А просто сойти с ума – слишком легкое наказание.
Я совершу суицид, и буду вечно гореть в Аду.
Так будет справедливо.
Милости Божьей я не заслуживаю.