Происшествие на Лихачевском проспекте

В домах номер пять и семь на проспекте Лихачевского жило удивительно малое количество людей. Дворник Михаил, баба Клара с пятью цветастыми тихими кошками, бородатый алкаш Митрий, и худой студент Николай, носящий огромные очки. Когда мы решили купить тут квартиру мы об этом не знали. Иначе бы передумали. Но что сделано, то сделано. Во дворе не кричали дети, повсюду неуемно росла зелень, не было старушек у подъезда и было удивительно тихо. Двор казался идеальным для нас и ничего плохого мы не подозревали. Тем более комнаты в квартирах были с высокими потолками и просторными коридорами.
Бабка Клара, увидев, как мы перетаскиваем мебель в новую квартиру, щелкнула языком и прищурилась.
-Эх, милай, вы лучше-ка того… Съезжайте сразу, — прошамкала старуха.
-Почему же?
Бабка махнула на нас рукой и скрылась в подъезде.
Во двор вышли два кота. Один, белый с черным хвостом обтерся о вазу, стоящую у машины. Ваза подло зашаталась, но устояла. Второй, толстый как пушистый бочонок, обнюхал машину и задрав рыжий хвост удивительно резво побежал в разросшиеся кусты сирени.
Когда все было выгружено, машина уехала. Мы сидели во дворе и собирались купить хлеба к ужину. Уже смеркалось, двор погружался во тьму, свет загорелся в квартире студента, на небе появилась выскочка-луна. Наступила удивительная тишина, перестали чирикать воробьи, ветер прекратил разговор с ветвями деревьев, шум проезжающих машин стих. Вдруг в темном окне на третьем этаже возник слабый белый свет. Мелькнул и исчез. Потом снова.
— Знаешь, кажется, я видела там женскую фигуру, — паническим голосом произнесла Жанна, прижавшись ко мне.
— Фантазируешь, -неуверенно промолвил я. Мне было тоже не по себе. Успокоив себя тем, что это были всего лишь отблески луны, скрывающейся за облаками, мы пошли домой.
Я проснулся посреди ночи. Разбудило меня пение. Кому понадобилось музицировать в три часа ночи для меня оставалось загадкой. Тонкое женское сопрано звучало наверняка красиво, но оценить прелесть голоса для меня было невозможно. Я перевернулся на другой бок, пение прекратилось минуты через три, и я снова провалился в сон.

На утро мы встретили другого жильца, дворника Михаила. Худой высокий дядька с пышными русыми усами сидел на лавке и зорко поглядывал вокруг.
-Здорово, соколики. Прянички будете? – услужливо поинтересовался он и протянул пакет шоколадных пряников.
Мы отказались. Михаил кинул пряники в целлофановый пакет, стоящий рядом на лавке.
-Как спалось? Не снилось чего этакого? – спросил он и насмешливо поглядел на нас.
-А чего нам сниться должно? – спросил я.
-Известно. У нас тут… призраки живуть, — заявил Михаил и выдержав паузу, заговорчески произнес, понизив голос. – Проводите меня до квартиры, расскажу подробности.
Мы переглянулись, и вспомнив о вчерашних тенях в окнах решили узнать правду.
Михаил жил на втором этаже. В тесной квартире стояла старая советская мебель, было чисто и по-своему уютно. В маленькой кухне на подоконнике кружки теснились с цветами, пепельницами, баночками и какими-то непонятными склянками. Михаил поставил пакет на стол, застланный пестрой клеенкой, и выудил оттуда бутылку водки.
-За компанию? – спросил он, откупоривая бутылку. – Вы не думайте, я этим делом не злоупотребляю, просто дочка получила диплом, в Питере она. А отметить не с кем, – смущенно пояснил он, поймав наши недоуменные взгляды.
— Может кофе? — Мы терпеливо ждали пока Михаил заварит арабику и нальет себе. Наконец кофе был готов, а Михаил после первой рюмки встрепенулся точно воробей:
-Не живет никто в этом дворе. А все почему. Жила в прошлом веке барыня здесь одна, певица, в опере выступала. Безумно мужа своего любила. А муж – подлец такой – возьми измени ей прям на свадьбе, с девкой какой-то. Так в тот день она и повесилась прям. Муж мигом протрезвел и поняв, что натворил, застрелился. С тех пор, каждую ночь, выходит она на балкон и поет. Оперу кажись. А в квартире муж порой шныряет. Да никак не встретятся они – как только наступить 12 ночи девушка исчезает и появляется он. Умерли в разное время. Говорят, еще, бывают виден свет в окне, пение стихает и вроде как бал. Духи тут хозяйничають.
-Так вы почему ж здесь живете? – ошарашенно спросил я.
-Да куда ж мне деваться горемычному, — усмехнулся Михаил. – Все живут, потому что съезжать не к кому и не куда.
Михаил выпил вторую рюмку и начал рассказывать про дочь. Нам стало его жалко, я понимал, что человеку не с кем пообщаться и внимательно его слушал. Когда мы собрались восвояси Михаил протянул нам кулек конфет и пряников. По дороге к дому Жанна тихо прошептала:
-Ты веришь?
-Верю, -кивнул я. – Сам слышал. Сегодня ночью.
Ошарашенная Жанна, прикрыла рот ладонью и воззрилась на меня своими большими голубыми глазами.
-Да не бойся, бояка моя, — я обнял озадаченную девушку, и мы пошли домой. Нас ждали до сих пор неразобранные чемоданы.

Этой ночью спать мне не хотелось. Жанна сладко спала, закутавшись в большую часть одеяла. Я вышел на балкон, в ветвях шелестел ветерок, дом напротив темнел пустыми окнами.
«А-а-а-а-а-а», -раздалось приглушенное пение напротив и в окне мелькнул слабый свет. «О-о-о-о-о», -протянулось гортанное пение снова.
Жанна проснулась и сидела на кровати.
-Слышишь? – спросила она.
-Слышу, – ответил я.
-Она, — сказала Жанна, сжав край одеяла в руках.
-А красиво поет, -сказал я, слушая пение.
-Это конечно да, но… как же спать, — тихо и недовольно сказала Жанна и легла на бок.

Пение не умолкало следующие три ночи, пела девица часа по два-три. Вскоре и даже днем она не переставала музицировать, что совершенно возмущало всех обитателей дома. Бабка ругалась трехэтажным матом, и кошек зазывала домой до 9 вечера, а студент Николай предложил купить беруши. Страдали от вокала все жильцы, но как решить проблему никто не знал.
В четвертую ночь, когда Жанне с утра нужно было идти на последний экзамен в университет, я решил подкараулить призрака. Квартира на третьем этаже была пустая, в комнате перед балконом стоял одинокий стул, в углах попискивали мыши. Я сидел на этом стуле и читал новости на планшете. Хотелось спать, призрака было не видно и не слышно. Вдруг я почувствовал холодный ветерок, услышал тихий шорох платьев и цокот каблучков. Дверь из спальни отворилась и предо мной предстала девушка, одетая в шикарное платье стиля конца 18 века. Увидев меня, она замешкалась и удивленно отступила на шаг назад. Сквозь нее видел обрывки старых обоев на стенах и красивые большие часы, которые гулко отбили четыре утра.
-Доброй ночи, прекрасная мадам. У меня есть одна просьба, не могли бы вы петь по тише? Моя жена сдает последний экзамен. Спать стало совершенно невозможно, — как можно учтивей произнес я.
Девушка вздохнула и подплыла ко мне.
-Значит, вам не нравиться как я пою, — она вскину голову и кокетливо поправила шляпку с лентами.
-Да нет же. Поете вы замечательно.
-Но в чем же дело? – непонимающе посмотрел на меня призрак.
-В том, что людям надо спать.
-Так пусть спят, — пожала она плечами.
Я вдохнул. Она ничего не понимала.
-Просто старайтесь петь не ночью, хорошо? – сказал я.
Девушка нахмурилась. Потом с презрением глянув на меня подплыла к окну и скрестив руки на груди с вызов крикнула.
-Ах так! Да как вы смеете! Говорить, что у меня нет таланта, и что я не умею петь! Это все враки! – привидение было крайне возмущена, хотя о ее данных я не сказал ни слова.
Она разразилась длинной обиженной тирадой, плавая над полом сантиметрах в десяти справа налево, от окна и обратно.
-Но послушайте. Вы не так меня поняли, -хотел я объясниться.
-Молчите! Хотите сказать, что я глупая! Да как вам не стыдно! Вламываться в дом…. – она бесцеремонно перебила меня.
Я схватился за голову.
Женщины…
Наконец, случилось то, чего я так боялся. Она перестала кричать и заплакала. Прозрачные слезы беспрерывным потоком катились по ее лицу. Мне стало жаль это несчастное существо, но я совершенно растерялся, не зная, как ей помочь. Сквозь слезы и стенания я слышал: «Если б он… пришел… я б… сразу. Несчастная женщина…» С этими криками призрак казалось совершенно забыл о моем присутствии. Она прокрутилась на месте и растворилась в густой темноте.

Пение не прекращалось и спать было невозможно. Я ходил злой и усталый, и стал спать днем, т.к. ночью совершенно нельзя было сомкнуть глаз. Свет в той квартире по вечерам не горел, иногда лишь был слышен отдаленный шум. У меня было ощущение будто призрак на меня обиделся.
-Знаешь, надо их как-то воссоединить, во-первых, жутко жалко даму, во-вторых спать совершенно невозможно, — сказала Жанна, бодро поедая состряпанную мною яичницу. Признаться, это мое коронное блюдо. Коронное и единственное. По какой-то мистической причине картошка у меня подгорает, пельмени развариваются, макароны прилипают к дну кастрюли. И какой дурак придумал, что лучшие повара – это мужчины.
-Но как? – спросил я.
-У ея аже есшть иея! – промычала Жанна в ответ, жуя завтрак.

Вечером мы снова собрались в злополучную квартиру. Во дворе бабка Клара кормила котов.
— Ииих, кукусики, куда ж вы повадились? Али петь вместе с привидением удумали? – ехидно сказала она, подбоченясь. Ее светло-серые глаза глядели на нас с усмешкой. В правой руке бабка Клара держала миску с говяжьей вырезкой. Не смотря на скудость пенсии, на корм любимым котам она не скупилась и коты у нее были толстые, с лоснящейся красивой шерстью. Они кружили вокруг ее толстых ног и нервно мяукали.
-Смейтесь, смейтесь, — добродушно ответил я.
-Вы еще нам спасибо скажете, — произнесла Жанна, обиженно поджав губы.
Наглый рыже-полосатый кот, пользуясь временем пока хозяйка отвлеклась, подцепил острым когтем здоровенный красный кусок мяса, подхватил и засеменил в кусты.
— О-ой! Ирод! Васька-разбойник! Чтоб тебе пусто было! – заругалась бабка, заметив пропажу.
Мы тихонько прокрались в квартиру. Было тихо, в комнату падал косой полосой свет уличного фонаря, по серым стенам мелькали тени проезжающих машин. За стеной слышались недовольные хмыканья. Барыня была на месте и должна была исчезнуть в 12 ночи. Петь при нас она не решалась. Часы показывали 11 вечера. Жанна на цыпочках подошла к часам и перевела на час назад. Я сел на пол, подстелив куртку и углубился в игру на планшете. Минут через тридцать Жанна дернула меня за футболку. Я поднял голову и увидел перед собой призрака.
-Здравствуйте, — сказало привидение-девушка, мило улыбаясь, – Я прощаю вам вашу беспардонную выходку, — великодушно сказала она и зачем-то достала узорчатый веер.
-Премного благодарен, — произнес я с улыбкой, за что получил локтем в бок от Жанны.
-Как вас зовут миледи? – обратился призрак к ней и тут же сам себя перебил, посмотрев на наручные часы. –Ах, мне уже пора! Ведь двенадцать скоро! – воскликнула она и заметалась по комнате.
-Нет-нет, у вас часы спешат. Сейчас только одиннадцать, — поспешила ее разуверить Жанна и указала на настенные ходики. Они показывали без пяти одиннадцать.
Дама перестала паниковать и внимательно на нее поглядела.
-Ну что ж… Тогда будьте добры, составьте мне компанию этой ночью. Мне безумно скучно, – призналась барышня и с мольбой посмотрела на нас.
— С удовольствием, — ответил я.
— Мне нечем вас угощать, ибо по неким соображениям, привидения не едят, — оправдывалась дама. – Впрочем, у меня для вас есть маленький презент! Она подобрала полы своего роскошного платья и улетела в коридор. Не успела она закрыть дверь, как в комнате появился господин. Такой же призрачный, высокий. Во черном фраке и цилиндре. Воровато оглянувшись, он закрыл дверь и увидел нас. Оглядел внимательно сверху вниз и поздоровался. Кажется, наше присутствие его ни нисколько не смущало.
— Князь Смолянский! – гордо представился он, сняв шляпу.
Тут дверь отворилась и бесшумно влетела знакомая нам барышня.
-Владимир! – удивленно-радостно воскликнула она и кинулась к нему в объятья. Мы с Жанной довольно переглянулись. Наш план сработал.
-Анна, Анночка, -шептал призрак-мужчина, обнимая и целуя любимую
Я взял Жанну за руку, и мы вышли, оставив возлюбленных вдвоем.

Пение смолкло. Вечерами были лишь слышны стрекотание сверчков и возмущенный вой ветра, запутавшегося в ветвях тополей. Все жители дома наконец вздохнули с облегчением. С соседями мы подружились, после истории с призраками даже бабка Клара стала благосклонней и принесла нам в дар пирог с вишней. Казалось нас всех ждала спокойная размеренная жизнь, но не тут-то было.
В один дождливый воскресный вечер мы зажгли лампу, и сели с Жанной смотреть фильм, как в дверь позвонили. На пороге стоял все наши соседи. Все четверо выглядели расстроенными и подавленными. Кошка ерзала на руках у бабка Клары, студент Николай чесал затылок, алкаш Митрий на удивление был трезв и надел даже какой-то серый костюм, который был больше его размера на два. Первым поздоровался дворник Михаил.
-Вечер добрый, соколики. Пройти можно-с? Мы по делу, — сказал он, угрюмо смотря в пол. Мы непонимающе переглянулись и провели гостей в зал. Они молча уселись на нашем диванчике.
-Что же случилось? – спросил я.
Жанна ушла на кухню делать чай.
-Бумага пришла. Дома сносить будут, — сказал Митрий, полез загорелой рукой в карманы безразмерного серого пиджака и достал смятый конверт.
В нем лежало уведомление о том, что дома пустуют, практически нежилые и потому подлежат сносу. А на их месте планируется стройка огромного торгового центра.
-Мда, дела, — я присел на табуретку. – В управу жаловались?
-А, как же! – хриплым голосом воскликнул Митрий, приглаживая волосы, — только эти сволочи уже землю продали собственникам! А нашего согласия никто не спросил. Приехать должны, осмотреть двор и дома во вторник. А в среду все, выселяют нас.
— Куда же?
— В деревню Чувыхино, 300 километров. Узкоколейка и лес глухой кругом.
-Ииии, милаи, что с нами будииит, — запричитала бабка Клара дрожащим голосом и заплакала.
В забытую богом деревню переселяться никто не хотел.
Я взял бутылочку валерьянки и накапал тридцать капель. Кошка спрыгнула из рук хозяйки и стала втягивать воздух вокруг меня холодным носиком.
-Спокойней, господа, — промолвил я и протянул стакан с валерьянкой бабке, – Что-нибудь придумаем. Может денег ему дать?
— У него самого этих денех куры не клюють, — сказала бабка, вытирая слезы белым платком. В квартире наступила мертвейшая тишина. Все погрузились в раздумья. Положение наше было ужасным, и мне пришла только одна мысль: надо идти с заявлением в суд.
-Я тут нашел кое-чего. Прямо у порога вашего валялось, – вдруг подал голос студент Николай и протянул мне серый мешочек перевязанный светлой лентой.
В мешочке оказалось кольцо. Изящное, серебряное, с темно-синем камушком посредине. Также в мешочке была записка: «Мы перед вами в неоплатном долгу». Я сразу же понял кто хозяин этого кольца. Выход был очевидным.
-Не волнуйтесь, — сказал я присутствующим. – Дома не снесут.

Шикарный черный бмв, блестящий как слюда, остановился у ворот, выкрашенных зеленой красой. Мигнул два раза флуоресцентными фарами. Из машины выкатился Влад Сергеич, собственник земли. Он был круглый, с огромным животом, лысый и напоминал шар для боулинга, одетый в черный костюм.
-Ну че, пошли, — фамильярно сказал он, щуря и без того мелкие маслянистые глазки. Достал сигареты и задымил на ходу. Мы двинулись по двору. Уже смеркалось и мелко накрапывал дождик. Впереди, около кустов мелькнул огонек, порыв ветра вырвал сигарету прямо изо рта Сергеича.
-Да чтоб тебя! – ругнулся он и достал вторую. Обойдя двор, мы пошли в квартиру, на пятом этаже. Лифт не работал. Сергеич шагал тяжело и через каждые пять ступенек шумно вздыхал и останавливался. Он шел как танк и почти не разговаривал со мной. Вдруг на третьем этаже мелькнула белая тень. Сзади послышался равномерный глухой стук, будто кто-то бил чем-то тяжелым по деревяшке: бам — бам — бам.
-Кто здесь есть? – хрипло спросил подрядчик. Ответа не прозвучало, только дождь барабанил по крыше. – Черт знает, что!
В квартире было так темно, что фонари на смартфонах еле рассеивали эту густую вязкую тьму. Старая деревянная дверь за нами с протяжным надрывным скрипом медленно затворилась.
Сергеич прошел пару шагов. Под ногами что-то захлюпало. Он поднес смартфон к ботинкам и снова чертыхнулся. Его блестящие дорогие туфли были в алой крови, которой, как выяснилось, был залит весь пол.
-Это просто уму не постижимо.
-Да-да, — закивал я, — безобразие, лифт видите у них не работает, -проворчал я. Я старательно делал вид что ничего не замечаю.
-Вы что не… — возмущенно начал Сергеич, звук грома перебил его. Вспышка молнии осветила помещение ярким синим светом, и мы увидели в середине комнаты молодого человека. В руках он держала собственную голову, глаза были широко распахнуты, на мертвых губах застыл крик ужаса, с шеи медленно капала кровь. Подрядчик ловил воздух ртом как рыба. Еще одна вспышка и парень исчез.
-Ч-ч-что это?! – взвизгнул как свинья мужик и обернулся ко мне.
Я пожал плечами.
-Пустая безхозная квартира, — невозмутимо ответил.
-Тут кровь! – истерично крикнул он, тыча пальцем вниз. – Вы что, не видите ничего?
-Да где же?
Я осветил смартфоном пол. Деревянный паркет был покрыт слоем пыли. Сергеич непонимающе огляделся и вытер рукавом пот с жирного лица.
Комната озарилась неоткуда взявшимся голубым светом. Ветер распахнул окно и в нем показалась костлявая высохшая рука с длинными ногтями. Сергеич попятился и наткнувшись на стул, грузно осел. В окно тем временем вползала девушка. Одежда ее была больше похожа на рваные грязные тряпки, на бледном исцарапанном лице застыла гримаса боли, кожа местами отваливалась, обнажив мышцы. Черные длинные волосы спутанные и грязные, свисали сосульками, и наполовину закрывали безобразное лицо, длинные острые ногти с противным скрежетом царапали подоконник. Пробравшись в комнату, девушка встала, вскинула голову и молчала уставилась на Сергеича пустыми черными глазницами.
Этого хрупкая психика Сергеича не выдержала и с диким воплем он вылетел из квартиры. В окно я видел, как он мячиком прыгнул в машину и унесся, сбив хлипкие ворота во двор.
-Здорово мы его! Теперь он сюда не сунется больше, – сказал я и обернулся в комнату. Князь Смолянский и его супруга смеялись и что-то говорили мне. Но я почему-то не слышал ни звука, словно перед нами было звуконепроницаемое стекло. Они добродушно улыбнулись, и помахав исчезли.
В комнате остался только я один. Тучи проплыли, в небе ярко светила луна. Часы показывали без десяти два. И в доме, и на улице поселились тишина и спокойствие.
Теперь уже навсегда.