Марсианское пламя

***
Мишка в два огромных прыжка преодолел лестничный пролет и ворвался в кабинет. И тут силы покинули его, он согнулся пополам, заглатывал воздух, надуваясь как шарик и громко сжимаясь обратно. Через несколько мгновений он всё же смог выдавить из себя:
– Месторождение нашли… в двенадцатой шахте, – он закашлял, и вот сейчас Мишка пожалел, что забросил спорт.
– За-ме-ча-тель-но, – пропел Эдик, не поднимая головы. Мысли его были заняты цифрами из квартального отчета, сдать который нужно уже в конце недели, то есть через два дня. Он перепроверил вычисления на калькуляторе, улыбнулся и наконец поднял глаза на секретаря. Несколько секунд Эдик смотрел на красные щёки Мишки, на его тяжело вздымающуюся грудь и старался понять, что же произошло.
– Эдуард Петрович, – громче произнёс Мишка. – Нашли месторождение. То самое.
– А я говорил! Я знал, что именно там нужно искать! – Эдик даже захлопал в ладоши, но мысль ещё не до конца улеглась в голове. А всё потому, что новость эта была тяжёлой и очень волнительной. Эдик восемь лет ждал этой новости, долгих восемь лет он упорно трудился, что бы услышать заветные слова.
Эдик прибыл на Марс с первой волной колонизаторов, и уже через год нашёл невзрачный сероватый камень с голубыми жилками. Этот камень перевернул его жизнь, да и жизнь всей колонии с ног на голову, ведь оказался не простым. Голубая жила – это твёрдая энергия по мощности в десятки раз превосходящая ядерную. Камень изучили вдоль и поперек, провели эксперименты, написали отчеты. Земля ликовала.
– С таким топливом мы в ближайшие годы выйдем за пределы Солнечной системы, – говорили космические начальники.
До сих пор не вышли. Марс похвастался одним камушком, но сокровищницы открывать не стал. За восемь лет набрали всего килограмм таких камней. И всё. Космические программы заморозили, а Эдик застрял на Марсе, пытаясь найти залежи голубой жилы.
– Чего ты стоишь!? – вскочил Эдик. – Машину давай!
– Антон у ворот ждет. Надевайте скафандр.
Мишка помог Эдику облачиться в легкий планетный скафандр, вручил шлем и посадил в транспортёр похожий на паука на шести колёсах, машину громоздкую, но быструю и манёвренную.
– Педаль в пол, – сказал Эдик, пристегнув ремень.
– Так точно, – улыбнулся Антон, мотор заурчал. – Поздравляю.
Дорога бежала через марсианскую пустошь. Привычный серый пейзаж стал вдруг ярким и таким радостным, что дыхание перехватывало. Сердце Эдика бешено отбивало ритм победного гимна, ему хотелось лететь впереди машины.
– Не переживай, доедем, уже немного осталось, – подбадривал Антон, Эдик теребил в руках портфель, тряс ногой, радостное волнение завладело им, он невольно улыбался и всё повторял про себя: «Нашли, нашли!».
Через пятнадцать минут показались огни, купол над двенадцатой шахтой ярко горел в ожидании учёного. Ворота раскрылись впуская машину внутрь, прошипели клапаны давления, загорелись зелёные огни. Эдик выпорхнул из машины. Возле железных дверей, ведущих в глубины марсианского грунта, уже стояла первая наполненная вагонетка.
– Он? – спросил бригадир смены Григорий Мартинович и протянул Эдику камень. Эдик сжимал камень в руках, смотрел на свет, поцарапал ногтем.
– Нашли, – он обнял бригадира и повторил. – Нашли голубую жилу.
Бригадир провел Эдика в шахту. Они спустились на лифте на самый низ, прошли по туннелю и вошли в пещеру, Эдик замер: темные стены, пол и невысокий потолок словно прошитые голубыми нитками сверкали в свете фонарей. Восемь лет работы и вот она долгожданная награда. Он нашёл сокровищницу Марса. Эдик опустился на холодный булыжник и чуть не заплакал.
– Это чудо, – сказал он.
Посреди пещеры за небольшим аппаратом с монитором на коленях сидел молодой человек в жёлтой каске и прозрачных очках. Монитор отражал данные, а оператор видел что твориться в толще породы через очки. Провод тянулся от аппарата к стене и дальше в глубину, туда, где трудился маленький бур с чувствительными датчиками и камерами.
– Ну что? – спросил бригадир. – Каков прогноз?
– Прошли уже пятьдесят метров, плотность не меняется. Этих залежей хватит всем нам, ещё и внукам останется. И это ещё не конец.
– Не сглазь, – бригадир похлопал парня по плечу.
– Да разве может что-то случиться, – воскликнул Эдик. – Марс открыл перед нами свою душу. Мы получили билет в далёкий космос! Мы решили все проблемы Земли!
– Ну, не совсем все, – поморщился оператор, но тут же засверкал белоснежными зубами. – Но шампанское открыть можно.
– Ура нам! – воскликнул Григорий.
На обратном пути Эдик волновался не меньше, но теперь ему не терпелось рассказать всем об открытии месторождения. Он улыбался и часто вздыхал, быстрым рваным почерком он записывал в свою тетрадь всё, что видел в той пещере.
– Ущипнуть? – спросил Антон.
– Мало, тут током бить надо. Я поверить не могу… Это не сон. Нашли, Антон, нашли.
– Ты уж поверь. А в понедельник прилетает корабль с Земли, привезут почту.
– И воробьёв, – улыбнулся Эдик, так называли новых специалистов, прибывающих на Марс.
– Да, работы на них свалиться. Но как мне кажется, ждут нас золотые времена. Так что пожалуй останусь я ещё на сезон.
– А ты улететь хотел? – округлил глаза Эдик. С Антоном они работали уже три года, Эдик так привык к своему водителю, что и представить не мог кого-то другого. Антон возил не только учёных, но и особо ценные грузы, и стал почти незаменимым человеком на Марсе. Сработаться мог с любым, жизнь любил и работал с удовольствием. Кого ни спроси любой бы расстроился, что Антон уедет.
– Хотел, но передумал.
– А в чём причина? – спросил Эдик.
– В корабле, который приземлится на Марсе в понедельник, – Антон улыбнулся, но в глазах его отразилась тоска по чему-то, что осталось в далёком Земном прошлом, и только маленький огонёк надежды теплился где-то в глубине души. И Эдик понял, что на этом корабле прилетит она, девушка глубоко засевшая в сердце Антона. Хоть Антон мало рассказывал о своей жизни, историю его неоконченной любви Эдик знал хорошо. И сейчас пришло время либо поставить точку, либо продолжить роман.

***
В одном из лекционных залов уже собрались учёные для проведения очередного семинара.
– Через три минуты связь с Землёй, – сказал Мишка, он всё посматривал на часы и надеялся, что Эдик успеет вовремя, не хотелось портить сюрприза.
Скрипели подошвы ботинок, хрустели свежеотпечатанные листы с докладами, молодые учёные настраивали планшеты. Такие семинары были уже привычным делом, к тому же особых изменений в науке обеих планет не было, как и открытий. Конечно, первый межпланетный семинар был волнительным, торжественным и запоминающимся. За первой трансляцией с Марса следила вся Земля. Сегодня же ожидалось не больше тысячи человек. Для всех собравшихся сегодня был обычный рабочий день.
– Приготовились, – Мишка встал. – Земля на связи.
На большом экране появилось несколько изображений с разных университетов Земли.
– Приветствуем вас, Земляне, – произнёс привычную речь председатель марсианского научного совета Гурий Иванович. – Мы рады открывать очередной межпланетный семинар. На повестке дня у нас несколько довольно важных вопросов…
– И одно открытие! – звонкий голос Эдика прервал монотонную речь председателя.
– В чём дело? – поморщился Гурий Иванович, но он не злился. Сегодня он проснулся со скверным настроением и болью в спине, и целый день надеялся, что семинар сорвётся по любой причине. Поэтому неожиданное появление Эдика его обрадовало, он не стал дожидаться ответа и опустился на свой стул, чтобы наблюдать за происходящим в комфорте.
– Сегодня нам позвонили с двенадцатой шахты, – подскочил Мишка. – Я не решился сообщить о столь радостной новости без подтверждения, поэтому предоставляю эту почётную миссию Эдуарду Петровичу.
– Спасибо, – Эдик поднялся на трибуну, и встал напротив камеры. – Сегодня было обнаружено месторождение марсианского камня известного под названием «Голубая жила».
Пауза. Такое резкое заявление и без подготовки шокировало всех. Но уже через мгновение поднялся гул, посыпались поздравления, Земля аплодировала:
– Поздравляем! Молодцы!
– В ближайшее время ждем отчетов! Начинаем собирать людей для добычи и поставки сырья на Землю.
– Это же прорыв!
– Космические путешествия станут легче!
– Наши корабли отправятся к новым открытиям благодаря вашему камню!
Гурий Иванович улыбнулся и потряс в воздухе кулаком, большей похвалы от учителя Эдик и ждать не мог. Они добились своего. Человек одолел непокорную планету, и с этого дня Марс полностью принадлежал людям. Только вот Марсу об этом никто не сказал.

***

В понедельник, точно по расписанию приземлился корабль с Земли. Люди в тяжёлых скафандрах ступили на Марс, где их уже встречали. Воодушевлённый Михеев, начальник первой космической станции, поприветствовал новую смену врачей и тут же отправил их знакомиться с больничным корпусом. Шахтёров встречал Григорий, а других специалистов и стажёров взял на себя Мишка.
– Мы познакомимся с вами чуть позже, – сказал Михеев. – Доверяю вас в руки надёжных людей, а мне нужно провести экскурсию для учителей и зарегистрировать их.
Ради этих людей Михеев и приехал на космодром, ради них в столовой приготовили праздничный обед, ведь именно учителей ждали последние полгода. А сколько времени и труда Михееву понадобилось, чтобы убедить землян в необходимости открыть на Марсе школу и говорить не стоит.
– У нас не просто живут дети, – уговаривал Михеев земной совет. – У нас рождаются дети, за десять лет функционирование станции родилось семнадцать марсиан. Им нужна школа. Школа на Марсе – это шаг в будущее.
До этого дня дети, конечно же, учились, но дистанционно. Их учителя и одноклассники находились на Земле, дети видели их только через мониторы компьютеров. А теперь у них есть возможность, стать полноценными школьниками: сесть за школьную парту, открыть не электронный, а настоящий учебник, сдать тетрадь учителю, а не сканировать её. И для Михеева это было столь же грандиозным событием, как и открытие месторождения.
Пятеро учителей разместились в транспортере и с облегчением сняли тяжёлые космические шлемы. Михеев говорил всю дорогу, рассказывал о предстоящей работе, объяснял как устроена станция, строил планы, приглашал на мероприятия.
– У вас и кинотеатр есть? – удивился достаточно молодой парень для учителя.
– Конечно, – ответил Михеев. – У нас есть дом творчества, где проходят дискотеки, творческие вечера, киносеансы, музыкальные вечера…. Вам скучать не придётся. Антон прибавь газу, что мы плетёмся как черепахи.
– Ветер усиливается, – сказал Антон и этого оказалось достаточно, чтобы Михеев не задавал больше вопросов водителю. Начальник станции знал, как важна безопасность на Марсе, и чем может закончиться пренебрежение правилами. Но не в ветре было дело. Время от времени Антон посматривал на девушку, что сидела в первом ряду. Она не говорила ни слова, смотрела в окно, но всё же иногда взгляд её зелёных глаз падал на водителя и она украдкой улыбалась. А Антон был на седьмом небе от счастья, поэтому и не торопился. Он готов был сидеть за рулём транспортёра хоть целую вечность, лишь бы видеть в зеркало заднего вида её зелёные глаза.
Ворота жилого корпуса станции распахнулись и учителя ахнули. Их взорам открылся почти земной вид: зелёный парк, дорожки, уложенные разноцветной плиткой, невысокие аккуратные здания со шторами в окнах, фонари. Единственное отличие от Земли – купол над головой, да людей было не так много.
Машина остановилась возле школы, обнесенной небольшим забором, внутри дворик с игровой площадкой и небольшим садиком с ещё совсем молоденькими деревьями и низенькими кустами, зато клумбы цвели. Здание школы из красного кирпича построили совсем недавно, ещё пахло свежей краской и деревянными партами.
– Как в детстве, – заметил молодой учитель.
Первый этаж школы занимали учебные классы, столовая спортзал и актовый зал, на втором размещались комнаты для учителей.
– Антон, ты свободен на сегодня, – махнул рукой Михеев, водитель кивнул и укатил в гараж. Но не надолго.

***
Долгий перелёт утомил людей, потом ещё экскурсия и бесконечная болтовня Михеева, которому натерпелось рассказать им всё о своей станции. Поэтому учителя сразу после вкусного обеда попрятались в комнаты. Кто-то сразу лег спать, кто-то сначала разложил свои вещи по местам, Альба же стояла за шторкой, рассматривая площадь перед школой. С одной стороны ей хотелось немедленно спуститься вниз, но с другой небывалое волнение охватывало её сердце, когда она вот так тайно смотрела на того, кто уже давно ждал её под окном. Антон ходил взад и вперёд по дорожке, заглядывал в окна, и терпеливо ждал снисхождения.
Дождался. Альба спустилась и Антон преподнёс ей букет маленьких пёстрых цветов.
– Не хорошо клумбы обрывать. Люди всё же старались, выращивали цветы, – упрекнула Альба.
– Это с поля, дикие.
– Даже так, – девушка приняла букет и понюхала цветы. – Как на Земле. Караулишь?
– Да, – ответил Антон, который за три года успел соскучиться по её прямолинейности.
– Пойдем, – Альба взяла Антона под руку и повела в сторону парка. – Я думала тут станция, – она протянула последнее слово. – Ну, знаешь, металл, бетон, толстые стёкла, серые стены, а тут уютно, как на дома.
– Ученые ботаники постарались, уже все локации засадили растениями, даже за куполами пару кактусов растет, вроде бы, – в этом Антон не особо был уверен, до приезда Альбы цветами он не интересовался.
– А ты чем занимаешься? – Альба крутила в руках букетик, разглядывала цветочки. – И букашки ползают.
– Полноценная экосистема. А я как и раньше сижу, любуюсь видами и крепко держу в руках штурвал.
– Получается?
– Мне кажется, да. Жалоб не было. А тебе не хватило времени, чтобы это понять? Могу ещё прокатить по Марсу.
– Я ещё на Земле это поняла. Ты ведь на следующей неделе домой возвращаешься? Там тебя уже ждут, – Альба улыбалась, но в голосе звенела горечь. Она опустила голову.
– Я продлил контракт ещё на сезон.
– А что так?
– Я здесь привык, – пожал плечами Антон. – Да и на Земле мне уже тесно.
– А я думала из-за меня. Ошиблась?
– Нет. Ты стала основной причиной моего решения, – Антон старался не смотреть на девушку, но глаза невольно косились в её сторону.
– Пожалеешь? – Альба состроила гримаску, чуть задрав остренький носик, так она делала всегда, когда была довольна собой.
– Я пожалел только об одном, что убежал от тебя.
– Так это был побег? – Альба сделала вид, что удивилась.
– В своем роде.
– Будем считать, что я тебя догнала, – Альба остановилась и встала перед Антоном. – Я наигралась, теперь всё будет серьезно.
– Куда уж серьезней, – Антон изо всех сил сдерживался, чтобы не поцеловать Альбу. И тут он заметил на её груди цепочку с кулоном из серого марсианского камня с голубыми жилками. Эдик отдал ему этот камушек, когда они только познакомились, и Антон отправил его на Землю, как прощальный подарок Альбе. Или как надежду на новую встречу.
– Я хотела приехать раньше, сразу как получила подарок, но на Марсе не нужны были учителя, а туристов сюда до сих пор не пускают, – вздохнула Альба, она так долго репетировала их встречу, так много хотела сказать, и так легко оказалось признаться в самом главном.
– Идем, сегодня в кинотеатре покажут премьеру, – сказал Антон и поправил прядь волос, упавшую на лицо Альбе.
– Какую?
– Там и узнаем, – он взял девушку за руку и потянул за собой.
Сеанс закончился, на улице зажглись фонари, погода под куполом станции всегда была хорошей, каждый вечер включались автоматические лейки и парк окутывал приятный влажный туман.
Эдик стоял у выхода из клуба с перемотанной рукой.
– Что случилось? – спросил Антон, он весь вечер не выпускал руки Альбы.
– А, – отмахнулся Эдик. – Кофе пролил, болит жутко. Ты Мишку не видел, уже часа два его найти не могу.
– Нет, кино он не смотрел, видимо всё ещё возиться с воробьями. Как работа?
– О, прекрасно! – вспыхнул Эдик, глаза его тут же загорелись яркой детской радостью. – Земля готовит команду по добыче камня, здесь же планируют построить завод по переработке. Уже подписали приказ на строительство лаборатории. Угадаешь, кто её будет возглавлять?
– Поздравляю, – Антон пожал здоровую руку Эдику. – Ты к врачу ходил.
– Само пройдёт, не впервой, – отмахнулся Эдик.
В этот момент они ещё не знали, что то была первая искра великого марсианского пожара. Огня его никто так и не увидел, но каждый почувствовал силу пламени, охватившего всю разбросанную по планете станцию.

***
Альба лежала на груди задремавшего Антона, смотрела в окно и думала о чём-то очень далеком, земном и уже давно прошедшем. В очередной раз её жизнь круто поменяла направление, но сейчас в самую лучшую сторону и снова благодаря Антону.
Под окнами кто-то прошёл, послышись голоса, их становилось всё больше. Некое волнение наполняло воздух за окном. Послышался звук мотора, голосов стало ещё больше.
– Что там за шум? – проснулся Антон.
Альба выглянула в окно, у дверей стоял медицинский транспортёр, вокруг собрались люди, они о чём-то говорили, волновались. Антон оделся и спустился вниз.
– Что случилось? – спросил он.
– Да кто его знает, – пожал плечами Мишка. – Эдик руку обжёг, а сегодня температур поднялась. Его ещё вечером увезли, а сейчас кому-то из шахтёров стало плохо.
– Да, не просто кому-то, а бригадиру, и ещё одному рабочему, – сказал мужчина, который служил на космодроме.
Следующее утро преподнесло сюрприз. Антон пришёл в гараж, дел сегодня было много, но всё сорвалось. На воротах висело объявление о карантине на двенадцатой шахте.
– Неужели всё так серьезно? – спросил Антон, в конторе был только старший водитель Игнат, остальные сидели в гараже возле своих машин и обсуждали новости.
– Заходи, – попросил Игнат. – И дверь закрой. Радиация.
– В шахтах? – спросил Антон.
– Да. За ночь пятерых госпитализировали. Вот, и сейчас позвонили, в госпитале ещё четверо специалистов из шахт. Всё, карантин. Вот теперь сидим, думаем, как дальше жить. Михеев отправил группу для проверки. Добурились,– вздохнул Игнат.
Антону повезло, Михеев погонял его по заданиям, так что сидеть не пришлось, а вечером в контору приехал Бор, механик-конструктор:
– Забрал аппарат, – вздохнул он, и довольный уселся на стул напросив Игната.
– Какой аппарат? Откуда? – не понял Антон, он зашёл закрыть смену.
– С двенадцатой шахты. Я же паука-бурильщика своего доработал, вот и оставил там…
– А радиация как же? – Игнат вытаращил на Бора круглые глаза.
– Нет радиации. Всё проверили, каждый камушек, каждый закоулок, и в пещерах всё облазили, и сверху – нигде не пищит.
– И что же это такое? – Игнат задумчиво почесал бритый подбородок.
– Не знаю, Михеев отправил ребят кабинеты проверять. Я-то сразу удивился, мой паук молчал. А не о чем было говорить. В пятницу ещё испытания стояли, что теперь делать? Свернут же программу, бедный мой паучок. Может, перенесут.
– Булыжник, – возмутился Игнат. – Там люди в госпитале, вроде кто-то в коме, а он за испытания переживает!
– Это космос, брат, – спокойно ответил Бор. – Здесь каждый день если не кома, то смерть. Вот на Юпитере строители погибли, а испытание новых технологий – сверхважная задача. Сегодня машины проверим, завтра люди выживут.
– И не поспоришь, – согласился Антон.

***
Не прошло и недели, как объявили карантин на всей станции, да не простой а самый строгий. По улицам ходили патрули, в столовую пускали по расписанию, из общежитий никого не выпускали. Всех детей с родителями переселили в школу. Только папа одного мальчика остался в общежитии, и родители Лизы. В этом году девочки исполнялось восемь лет, и она была первым ребенком, рожденным на Марсе.
– Говорят эпидемия, – сказала Лиза подсев к Альбе на прогулке. – А папа на двенадцатой шахте работал, он уже не вернётся, да?
– Вернётся, кто тебе такую глупость сказал?
– Слышала, – девочка шмыгнула носом, слезинка скатилась по щеке. – И маму ко мне не пускают.
– Ну ты же с ней сегодня разговаривала, она сказала, что всё хорошо, – Альба утерла слезинку и обняла Лизу, та расплакалась ещё сильнее:
– А все взрослые так говорят, когда всё плохо, чтобы мы не переживали… Не работает.
– Не работает, – подтвердила Альба. – Я завтра Михееву позвоню и всё узнаю.
Михеев толком ничего не говорил: эпидемия, причины выясняют. Антон не приезжал, один раз звонил:
– Никуда не ходи, ни с кем не разговаривай, – умолял он.
– Неужели всё так плохо? – переживала Альба, но он тоже отмахнулся. Значит и правда было плохо.
Как-то утром Альба с группой своих воспитанников и их родителей возвращалась из столовой.
– Чего это они там копошатся? – спросил молодой учитель математики, которого дети ласково называли Пи – Пётр Иванович Великочислов.
Альба посмотрела на группу людей, они загружали коробки в машины, кто-то подписывал документы, распределяли какие-то бумаги. И тут из кабины дальнего транспортёра выпрыгнул Антон.
– Антон! – закричала Альба и бросилась к нему.
– Стоять! – её тут же схватил крепкий мужчина из патруля. – К ним нельзя подходить.
– Антон! – настаивала Альба, но больше не сделала ни шагу.
Антон подбежал к ним, остановился метрах в двух. Бледный, уставший, с синяками под глазами, он похудел, и даже казался ниже.
– Не подходи, – попросил он Альбу.
– Что происходит?
– Всё серьезно, – коротко ответил Антон.
– Это не радиация? – спросила Альба, внутри что-то защемило, ноги онемели.
– Нет, это что-то пострашнее. Береги себя.
– А как же ты? – еле сдерживая слёзы, спросила Альба.
– Со мной всё будет хорошо.
Но вспомнились слова Лизы, и Альба прошипела сквозь стиснутые зубы:
– Врёшь?
– Нет, – Антон чуть улыбнулся. – Нас обследуют каждый день, и живём мы отдельно в новых корпусах. Да и скафандры пока не подводили.
– Ты знаешь семью Петренко? – спросила Альба.
– Коля шахтер, а жена его бухгалтером работала.
– Что с ними?
– Не знаю. Но выясню и позвоню.
– А если нет?
– Я постараюсь звонить, но…
– Я буду ждать, – в голосе Альбы прозвучал упрёк и даже обида. Антон улыбнулся и признался:
– Я скучаю.
– Я тоже, – и лицо девушки озарилось, больше ничего не нужно было говорить.
***
Прошло три недели, больных становилось всё больше. Сегодня Антон вёз четыре тела в крематорий, рядом сидел Бор и молчал. Как Михеев не возмущался, а прятаться лучший конструктор космоса не стал.
– Когда же это кончиться, – вздохнул Антон.
– Когда люди кончатся, а их ещё много. Поэтому живём, – ответил Бор.
Они уже столько рейсов сделали, стольких людей увезли в крематорий, и кажется, дело уже стало привычным, но всё же какая-то дрожь пробивала каждый раз, когда они грузили тела в машину. Да и первый рейс ещё долго будет сниться Антону. Тогда он так же ехал по дороге к больнице вместе с Бором.
– Михеев мне уши надерёт, если узнает про тебя, – возмущался Антон, но позволил Бору ехать.
– Я просто разведаю обстановку, если действительно всё так плохо, обещаю, что запрусь в своей комнате, – Бор даже поднял руку для убедительности.
– Что-то мне плохо в это вериться, – Антон хорошо знал Бора, и понимал, что сидеть он не будет.
– Будь ты на мом месте, ты бы тоже не прятался.
– Хорошо, что я не на твоём месте, и у меня нет возможности спасти свой гениальный мозг.
– Люди с гениальными мозгами рождаются каждое десятилетние, а обычные люди погибают каждый день, ради того, что бы мне было над чем работать. Так скажи, кто дороже простой водитель, исколесивший все меридианы Марса, или конструктор, который построил машину для этого водителя?
– Вот только не нужно сравнивать яблоки с атомами меди. Мы тут все на равных правах…
– Вот то-то же, – довольный Бор откинулся на спинку сидения. – Жизнь любого человека ценность, но цену своей позвольте устанавливать мне самому. Я не хочу стоить десятков ваших жизней.
– А ты и не стоишь, раз поехал, – усмехнулся Антон, но тут же стал серьезным, они въехали во двор больницы. – Да и не время сейчас о цене человеческих жизней рассуждать, их спасать надо. Обидно только то, то не в наших это силах.
– Ну, кто знает, может ты завтра всех нас спасёшь. Жизнь она, брат, такая многогранная, и такая сложная, что не один философ ещё не справился со всеми её загадками.
Транспортёр остановился, мужчины вышли, сняли шлемы. Под куполом было тихо и необычайно спокойно. Казалось не было болезни, просто пациенты спали, врачи тихо сидели за своими столами, не было нужды бегать по коридорам, никто не кричал и не стонал. Мир замер в моменте невозмутимого спокойствия. Только на крыльце стоял человек с грустными глазами и курил.
– Здравствуйте, – сказал он. – Я – Мидас, сотрудничать будете со мной, дальше приёмной не заходить. И наденьте скафандры.
– Серьезно, – выдохнул Бор, но спорить не стал и надел шлем.
Тяжёлая больничная дверь пропустила мужчин в совершенно иной мир. Из палат слышались стоны и крики, врачи носились по коридорам с лекарствами в руках, здесь царил хаос, здесь жила беда. В приёмной на каталках лежали чёрные пакеты с трупами, три штуки. Мидас поставил подпись в журнале и протянул его Антону.
– И какие у нас перспективы? – спросил водитель, выводя закорючку подписи на бумаги.
– Плачевные, есть нехорошие подозрения, но вам о них знать не положено, грузите трупы, в крематории уже разожгли печи, – и Мидас ушёл, закрыв за собой прозрачную дверь на ключ.
– Взяли, – сказал Бор, он схватился за один край пакета, Антон за другой. – Три.
Мужчины подняли пакет. Замерли. Несколько секунд они молча смотрели друг на друга.
– Вот это да, – протянул Бор. – Он ведь не должен быть таким лёгким?
– Это, видимо, причина нехороших подозрений.
Все пакеты оказались лёгкими, будто уже прошли через крематорий. Дальше ехали молча, пока Бор не открыл одно из личных дел. Он прочел содержимое чёрной папки, потом осмотрел пакеты и тяжело вздохнул, стиснув зубы.
– Говори, – потребовал Антон.
– Эдик, – коротко ответил Бор.
Это была первая жертва марсианского пожара. Это была та самая страшная минута, когда люди осознали свою беспомощность. Впереди была только неизвестность, а вокруг невидимый пожар.

***
Альба взяла трубку телефона:
– Слушаю.
– Привет, – прозвучал усталый голос Антона. – У меня плохие новости. Помнишь, ты спрашивала про семью Петренко, у вас там дочка их?
– Да, они в больнице?
– Мать пока в больнице, отца я сегодня с утра увёз в крематорий.
Альба тяжело вздохнула, стараясь унять слёзы, как теперь об этом сказать Лизе, она ведь ждёт, каждый день спрашивает, а мать уже несколько дней не звонила.
– Как ты? – спросила Альба, не придумав ничего другого.
– Нормально, устаём сильно, но жить можно. Врачи пока молчат. Но вот санитар проговорился, что начали испытания препарата.
– Будем надеяться, нам здесь только это и остаётся. Нас совсем закрыли, даже в столовую не пускают, еду привозят два раза в день. Но привозят много, всем хватает. Правда и есть не хочется.
– Надо, – строго сказал Антон. – Не положено учителям голодать. Завтра будет посылка с Земли, говорят вам подарков насобирали, если будет шоколад – поделитесь?
– Конечно, мне пора, надо ужин накрывать.
Альба сказала Лизе, что родители попали в больницу, но про смерть отца не смогла сказать. Девочка плакала всю ночь, Альба её обнимала.
– Папа всегда говорил, что нужно верить в хорошее, – сказала Лиза уже под утро. – И я буду верить, ведь у нас хорошие врачи, да?
– Конечно, они уже ищут лекарство и скоро найдут.
– А почему эту болезнь назвали «Марсианское пламя»?
– Я не знаю, но мы спросим твою маму, когда её выпишут.

***
В больничной палате даже ночью было светло, да и не спал почти никто. Лекарств на всех не хватало, обезболивающее кололи только самым тяжёлым пациентам, но оно не всегда помогало. Люди горели, а огня не было видно. Гурий Иванович лежал на своей кровати, по шею укрывшись шерстяным одеялом, казалось, что так легче. Рукой он уже не мог шевелить, но она постоянно болела, болела так словно её перекручивали в мясорубке и сразу подогревали на огне изнутри.
– Таблетки есть, принести? – спросила его санитарка.
– Не надо, – ответил старик, так он сам себя начал называть в больнице. – Оставьте вон ему.
Он кивнул в сторону шахтера, который всю ночь стонал. Болезнь обычно начинается с рук, потом ожоги поднимаются к плечам и начинают проедать грудную клетку, только у некоторых они спускаются ниже к желудку, а уже потом внутрь. А у этого шахтёра первый ожог появился на груди, уже через неделю прожёг ребро, теперь горит лёгкое. Он стонет, хрипит, тяжело дышит, иногда вскакивает, хватается за грудь, ему колют обезболивающее, и он ненадолго засыпает, но спит тревожно и постоянно что-то бормочет. На соседней койке лежит женщина, у неё уже сгорели обе ноги, а невидимое пламя подбирается всё выше. Кто-то ещё ходит, пытаясь унять боль в руках, а кто-то хрипит, хватает воздух и замирает. Пламя полыхает, машины привозят людей в больницу, а потом увозят в крематорий, и прах их разлетается над просторами красной планеты.
– Завтра нам сбросят посылку, будут лекарства, легче станет, – успокаивала санитарка.
– Я вот думаю, – шёпотом, чтоб не разбудить тех, кто и без того почти не спит, сказал Гурий Иванович. – За какие грехи Бог послал нам такое наказание?
– Мой отец первым долетел до края Солнечной системы, и знаете что он сказал? – санитарка мягко опустилась на край кровати.
– Что?
– Как бы далеко в космос не забрался человек, он не найдёт там бога, ведь его там никогда не было, но он может его там поселить. Это не наказание, это испытание, и подготовило его самое страшное божество мира – сама Вселенная.
– Может ты и права. Люди возомнили себя всемогущими победителями мира, а на деле мы неумелые подростки. Мы только-только выскочили из–под родительского крыла, нам ещё предстоит столькому научиться. Вот нам и дали под дых, а то размечтались.
– А вот это правильно, мечтать надо, – сказал Мидас, он пришёл на обход. – Без мечты мы и колеса бы не изобрели.
– Была у меня мечта – увидеть другую планету. И вот я здесь – горю, – усмехнулся Гурий Иванович.
– А я всегда мечтаю о разных вещах. Маленьким был, мечтал о телескопе – вместе с отцом накопили денег, до сих пор дома стоит. Потом мечтал врачом стать – отучился, и вдруг захотелось мне космос покорить, решил, первооткрывателей спасать. Вот и стою я теперь перед вами и мечтаю этот пожар потушить.
– Потушите, – кивнула санитарка. – Обязательно потушите, выбора у вас нет.
– Потушу, уже начал.

***
Мишка сидел на подоконнике в коридоре общежития. Теперь здесь было тихо и безлюдно, пустые стены, окутанные невидимым пламенем, стонали от одиночества. Цветы вяли, их поливали, за ними следили, но они всё же опустили свои листья и отказывались цвести, хотя давно пора было. Кошки и те попрятались, приходили по-очереди за едой и снова убегали в укрытие. И только из школьного дворика доносились голоса детей, туда пожар ещё не успел добраться. Мишка наблюдал, как дети играют в футбол, девчонки качаются на качелях, один мальчик что-то рисовал. Нет, не просто что-то, а кого-то, а если точнее девочку. Она сидела на скамейке и вязала игрушку крючком. Это был уголок нормальной жизни посреди марсианского горящего ада.
Возле подъезда остановился транспортёр, из него вышли два человека в скафандрах, вытащили носилки. Эта картина стала настолько привычной, что уже не вызывали никаких эмоций. Мишка даже знал, за кем они приехали.
– Есть новости? – спросил Мишка у водителей, когда они проходили по коридору.
– Тихо пока, – ответил Антон.
– Трупов меньше стало, – не останавливаясь сказал Бор.
– Люди кончаются, – вздохнул Мишка.
– Пожар гаснет, – похлопал его по плечу Антон.
Назад на носилках несли девушку, она работала в столовой, носила еду в школу. Теперь оставалось надеяться только на то, что до школы искры не долетят. Когда загорится первый ребёнок, умрёт последняя надежда.
В больнице Антон и Бор уложили девушку на каталку, врачи забрали пациентку. Дверь, которую уже давно никто не смазывал, жалобно проскрипела, в проеме показался Мидас.
– Подождите пять минут.
Ждать пришлось минут пятнадцать, но они всё же дождались, рация молчала, а значит спешить было некуда.
– Извините, – сказал врач, он подкатил стул и оседлал его, уронив голову на спинку. Некоторое время Мидас так просидел, потом тяжело вздохнул и вскочил со своего места.
– Отдохнуть бы вам, – сказал Бор.
– Теперь уж не до отдыха. Мы нашли лекарство… синтезировали… И оно… работает, – Мидас говорил медленно, тяжело дышал. – Больным вакцины мы сделали, но… Нужно проверить на здоровых… хотя бы для приличия… Сами понимаете у нас нет времени для нормальных исследований.
– Колите, – сказал Бор и снял шлем.
– Для справки: Михеев будет против, – сказал Антон, и тоже начал снимать скафандр.
– А его сейчас уже не спрашивают, раз. Два, мы продолжаем считать стоимость человеческих жизней.
– Нет, но выговор будет, если выживем.
– Вот здесь вы ошибаетесь, – произнёс Мидас. – Если вы выживите вам премии и уважение, а если умрёте – выговор и тюрьма ждут меня. Если, конечно, я выживу.
Мидас проводил водителей в отдельную палату с двумя кроватями:
– Вам сегодня придётся остаться здесь для наблюдения.
Прибежала медсестра с подносом, на котором лежали два шприца с голубоватой жидкостью. Мидас сам сделал уколы, и остался с теперь уже подопытными. Правда через час его вызвали, но время от времени он забегал, измерял температуру.
– Тихая сегодня ночь, – сказал Мидас. Из соседних палат доносились стоны, слышался стук, шаги. Почти никто не спал, кроме Бора, его храп заглушал все остальные звуки.
– Там девушке легче стало, даже уснула, – в палату вошла медсестра. – Славик успокоился, но температура ещё держится, и Лена на поправку идёт.
– Гаснет, – кивнул Мидас.
К утру затихли стоны.

***
Через три дня повезли вакцину по станции. Бор и Антон подъехали к школе, там их уже ждали, все собрались на первом этаже. Медики разложили на столах препараты и шприцы, санитарки проверяли фамилии присутствующих. Началась вакцинация.
– А где Альба? – спросил Антон у Пи.
– Так её с утра в больницу отвезли, – ответил учитель.
Антон тут же сорвался с места, не слушая что ему кричит Пи. Не видя никого и ничего, он выскочил из здания и прыгнул в транспортер. Транспортёр мчался по дороге раскидывая камни в разные стороны, Антон жал на педаль газа со всей силы, сердце бешено колотилось, в глазах темнело. Уже был виден купол больницы, когда колесо наехало на валун, машина завертелась. Антон опомнился и вовремя среагировал, нажал на тормоз. Буря в груди немного утихла, он отдышался.
– Ну, что так переживать, вакцина-то есть. Хорошо всё будет, – успокаивал он себя.
Дверь в приёмный покой громко стукнула, выбежал испуганный Мидас, он видел как машина влетела под купол:
– Что случилось? Чувствуешь себя плохо? Температура?
– Где Альба? – Антон схватил врача за ворот посеревшего халата.
– Ох, – Мидас выдохнул. – Ты из-за неё так пугаешь? На втором этаже, кости вправили, спит.
– Какие кости? – не понял Антон.
– Так она руку сломала.
Антон опустился на стул, голова закружилась, он засмеялся, на душе стало легко, будто ураганный ветер унёс все переживания.
– У меня капли есть хорошие успокоительные или укол поставить? Я тебя в соседнюю палату положу, поспишь, – предложил Мидас.
– Не надо. У неё на шеи кулон из камня этого проклятого…
– Снял я его на всякий случай, но боюсь, что не в камне дело, по крайней мере не в этом.
И правда, Альба проносила кулон три года и ничего. Что-то пряталось в шахтах, ждало пока его найдут. Кладовая Марса, о которой так мечтал Эдик, оказалась настоящим ящиком Пандоры, и закрыть его уже никогда не получиться.
***
Уже через три месяца Антон лежал на веранде в санатории на Земле и обнимал Альбу. По аллеи гуляла Лиза с мамой, Бор разгадывал кроссворд, сидя на деревянных ступенях, Мишка шёл с рыбалки, от скуки он уже не знал чем себя занять.
– Новость слышали? – вышел из столовой Мидас, он явно был расстроен.
– Мы здесь ещё месяца на три, не меньше, – сказал Бор. – Это уже не новость.
– Марс закрыли. Полностью. Больше туда не летают.
– А аппаратуру-то заберут? – спросил Антон.
– Только чертежи, – буркнул Бор, он ещё с утра разговаривал с Михеевым, который пытался вывести хоть какое-нибудь оборудование.
– А как же паучок?
– Ай, – отмахнулся Бор, аппарат ему конечно было жалко, но сделать уже ничего было нельзя. – Новый соберу.
– На ужин обещали яблочный пирог, – сказал Мишка и поставил ведро на ступеньку, в нём плавало три рыбины.
– Делаешь успехи, – усмехнулся Антон.
– Ага.
– Вот так вот и рушатся надежды человечества, – вздохнул Бор. – Возле пруда с удочкой.
– Ладно тебе, ты жив, я тоже,– сказал Антон. – А значит непокорённый космос ещё есть кому покорять.
– Как говорил Гурий Иванович: пламя человеческих сердец и огонь разума затушить не выйдет жив хоть один человек, – заметил Мишка.
– Это точно, – улыбнулся Мидас. – С этим пожаром так просто не справиться.