Фантазия

Фантазия…

Так назывался волшебный мир, где рождались творческие души. Единственный и уникальный в своем роде, он был жемчужиной мироздания. Мир фантастических законов физики, с легкостью выходящих за космические пределы тех, что были привычны для иных планет Сферы, он стоял особняком с самого момента своего сотворения. Почти никто из живущих в нем, включая даже верховных Магов, не ведал о том, когда именно он был сотворен и какую неописуемую словами творческую цель преследовал создавший его – но родиться в нем считалось великой наградой, которой удостаивались немногие. Лучшие представители множественных миров Сферы с пробужденной творческой искрой внутри своих неугасимых душ – в первую очередь такие и могли ступить на его плодородные земли, облекшись точно панцирем плотью.

Что может быть лучшей кузницей для творцов, чем мир, подвластный их фантазии? А здесь она была способна творить чудеса. Долгий путь предстояло пройти будущим творцам, чтобы разжечь свою творческую искру в иных мирах Сферы – и еще больший для того, чтобы полностью овладеть ею в прекрасной Фантазии. И право называться полноправным Магом удостаивался в ней далеко не каждый.

* * *

Обессиленный Лор-Кинор остановился и упал на колени, жадно вбирая легкими вечерний воздух. После двух часов непрерывного бега по жарким и опасным джунглям Ротанора последние запасы сил были совершенно исчерпаны – но ему удалось оторваться от передовых разведчиков Легиона.

Лор-Кинор мог бы назвать себя разведчиком, или рейнджером, или танцующим-на-краю, или смотрящим-издалека, но сам он предпочитал считать себя просто воином, не лишенным при рождении творческой небесной Искры. Прошлое его было туманно. Отец его, обычный десятник, много лет назад погиб в бою с воинами Легиона Девяти Богов при осаде Рахлигара – аванпоста Легиона в западных землях Фантазии. Затем Лор-Кинора взял на воспитание его дядя, бесследно исчезнувший пару лет спустя во время Огненного Бунта. А родная мать умерла еще при родах. С тех пор Лор-Кинор стал скитальцем, бороздящим просторы Иллюмиона от северных границ к южным, зарабатывая свой кусок хлеба выполнением частных поручений правителей княжеств Иллюмиона, именуемых наставниками. И именно это его последнее поручение от наставника южного княжества Сулинор обещало стать самым серьезным испытанием за его многолетнюю жизнь – а, возможно, и за многие десятилетия жизни самого Иллюмиона.

Легион Девяти раньше промышлял преимущественно в южных землях Иллюмиона, большая часть которых приходилась на княжество Сулинор, но после одной из самых кровопролитных битв, которую когда-либо знала история Иллюмиона, в ходе которой столкнулись десятитысячные армии Иллюмиона и Легиона Девяти Богов и, понеся огромные потери, войска Иллюмиона под руководством самого Оракула вместе с Архимагом Академии сломили атаку проклятых адептов Легиона на крепость Ривал и перешли в контрнаступление, захватив около трети северных владений Легиона в Фантазии, активность Легиона Девяти значительно упала, прекратились набеги на незащищенные поселения и насылаемые колдунами Легиона на слабоверных жителей Иллюмиона моры и порчи. Многоголовой гидре отрубили одну голову – но на ее месте уже почти выросла новая.

Тяжело дыша, Лор-Кинор привстал на одно колено, всматриваясь с Пика Семи Звезд, служившего самым высоким местом на всей территории Ротанора, в открывающиеся его орлиному взору горизонты в стремлении увидеть передвижение следовавших за ним по пятам, хоть пока и не знавших о его точном местонахождении, разведчиков Легиона.

У этого пика была своя история. Легенды гласили, что многие тысячелетия тому назад именно здесь опустились на землю Фантазии небесные звезды – вестники иных миров, прочертившие путь от горизонта и до горизонта по бескрайнему лиловому небосводу. Вестники эти символизировали рождения в землях Фантазии семи Оракулов – почти что непобедимых провидцев-пророков, способных видеть будущее и управлять временем. Шестеро из Оракулов к настоящему моменту уже ушли в иные миры, взойдя на небо в ослепительном белом сиянии, свидетели которого описывали его в оставшихся у потомков хрониках не иначе как непредставимую и неизвестную даже лучшим из магов Академии высшую магию Света. Лишь один из них до сих пор жил в Фантазии – став, как и Лор-Кинор, добровольным скитальцем после тяжелой победы в битве за Ривал. Иногда, раз в несколько лет или даже десятилетий он появлялся на тропах Иллюмиона в образе седовласого старца с небесно-голубыми глазами и длинным светящимся в ночной темноте посохом – а потом также внезапно исчезал на годы вперед. Никто не дерзал прервать его путь и расспросить о тяготах возложенного на него бремени – никто, кроме Лор-Кинора, встретившего его по воле неведомых законов судеб в первый год собственных скитаний. Много песка с тех пор просыпалось в часах Вечности и много воды утекло в полноводных реках Фантазии, но где можно будет отыскать Оракула в случае возникновения великой опасности для мира – это Лор-Кинор помнил до сих пор с самого момента той памятной встречи.

Сейчас он стоял, преклонив колено на Пике Семи Звезд, а мысли его блуждали далеко за пределами того, что лишенные творческой Искры жители Фантазии считали смыслом своих простых жизней. Он думал о вечности, о бесконечном множестве форм битвы добра и зла, о подвиге и предательстве, о героях и отступниках, о смысле жизни и смерти. Этот существовавший в нем с детства внутренний огонь поиска, в последние годы нашедший свое сочетание с пробуждающейся творческой Искрой, всегда согревал его в минуты опасности, придавая новых сил для битвы со злом – в том виде, как это понимал Лор-Кинор.

После того, как ушли шестеро из Оракулов, родился Легион Девяти Богов. Так назвали сами себя те, кто многие столетия тому назад составляли первый круг Академии Магов. Познав множество способов управления реальностью Фантазии через творчество, получив огромное политическое влияние в землях Иллюмиона, они захотели еще большего – им стало нужно бессмертие. Но такой магией Фантазия не обладала – и, видимо, в этом был свой сокровенный и великий смысл. Лишь Оракулам было доступно нечто такое, что выходило за пределы могущества Круга Девяти, названное высшей магией Света. Лишь эти таинственные посланцы небес могли, точно Ангелы, воскрешать, даровать неуязвимость в бою и замедлять неостановимый ход вечно бегущего времени.

Зависть к Оракулам и желание получить бессмертие толкнуло этих девятерых верховных магов на самое великое из преступлений, которое когда-либо видели земли Фантазии. Они вместе со своими многочисленными сторонниками и адептами восстали против Оракулов, желая пленить их и получить сокровенные знания, наивно в слепоте своей полагая, что можно насильственно позаимствовать эти возможности. Обуянные жаждой бессмертия маги забыли о главном – Оракулы видели будущее и знали о готовом родиться предательстве. Когда посланники магов пришли с разорением в долину, где проживали Оракулы, они не нашли там ничего, кроме своего собственного страшного будущего.

Магия Фантазии неведомым образом изменила адептов Круга вместе со своими наставниками, исказив до неузнаваемости их черты. Точно монстры из преисподней, лишенные разума, эти страшные твари метались по долине в поисках своих жертв, пока стремительная деградация их разума не привела к тому, что они кинулись друг на друга, разрывая рожденными клыками и когтями плоть собственных товарищей. Маги же Круга стали живыми, лишенными душ мертвецами, один вид которых был способен привести в содрогание сердца даже самых храбрых из воинов. Вместе с остатками своих адептов и сторонников ушли они из Иллюмиона далеко на юг, чтобы, вновь набрав силу спустя многие десятилетия, стать Легионом Девяти Богов, Легионом Проклятых, Легионом Шепчущих во Зле – как их по-разному называли в различных краях Иллюмиона. На следующий день шестеро из Оракулов взошли на небо, и лишь один остался в пределах Фантазии для одному ему ведомых конечных – или же бесконечных – целей. Лишь один бессмертный на весь мир.

Лор-Кинор расправил плечи и улыбнулся. Послание для Оракула будет передано – и сделают это более совершенные в этом деле, чем он, одинокий бороздящий равнины, пустыни и джунгли Фантазии странник.

Шаг, второй, третий – и вот он уже кружится в танце. Еще несколько шагов – и руки сами складываются в жесты для призыва Шимов. Еще минута – и вот он уже совершает прыжки, словно в невесомости замирая на несколько мгновений в ставшим таким податливым и упругим для его тела воздухе. Еще несколько секунд – и тело его поднимается в воздух, левитируя над поверхностью земли. Танцующий-на-краю знает свое дело. Танцующий-на-краю отдается на волю своей светлой творческой Искры.

Этот танец был тем даром свыше, который стал постепенно проявляться в нем после гибели его отца в битве со врагами Иллюмиона. Мало-помалу, движение за движением, он точно вспоминал нечто давным-давно забытое, отложенные на минуту крайней нужды знание и силу. Год за годом в ходе его одиноких скитаний он отдавался на волю этой толкавшей его вперед силе – а Фантазия совершала для него остальное. Фантазия могла творить чудеса.

Невидимые простому глазу обычных жителей Фантазии сверкающие и переливающиеся лиловым цветом волны растекались вокруг парящего в воздухе Лор-Кинора, проникая с пика в джунгли Ротанора – маленького независимого королевства, населенного низкорослыми коренастыми жителями, освоившими искусство полета на Шимах – огромных бабочках, превышающих рост человека и ставших для жителей Ротанора неотъемлемой частью их жизни и культуры. Шимы обладали собственным сознанием и видением, и могли откликаться на посланный для них зов – во всяком случае, они были подвластны Магии Танца, творимой обладающими творческой Искрой, пусть даже такие и не были, и не желали быть студентами Академии.

Еще шаг, еще. Танцующий в воздухе человек с замирающим от восторга сердцем. И вот из джунглей к нему на встречу уже летят десятки разноцветных бабочек-Шимов, сверкая и шелестя своими крыльями на фоне заходящего солнца. Вот они парят невысоко над землей на одном уровне вместе с ним. Вот он хватается за крылья одной из них, изо всех сил мысленно представляя ту долину в землях Дальвинора, в которой ныне должен был тайно проживать Оракул. Вот десяток крылатых бабочек точно небесные птицы взмывают вверх, неся его на своих крыльях туда, куда он попросил их в своем мыслепослании.

Полет. Свобода. Звенящий в ушах ветер. И вечернее солнце светит им вослед.

* * *

Последний оставшийся в Фантазии седьмой Оракул, ангельское имя и задачи которого не знал никто из живущих в пределах Сферы Миров простых смертных, держал руки на голове вожака Шимов, считывая переданное для него послание. Доступ в его долину был закрыт от чужеземцев, пусть даже и повстречавшихся ему на его бесконечных путях среди планет Сферы, но доступ для таких коренных жителей Фантазии, как эти огромные, разумные и обладающие навыками телепатии бабочки, был открыт всегда.

Выходит, что сны не обманули его. Грядет величайшее вторжение Легионов – такое, какое Иллюмион не видывал уже с момента сражения при Ривале. Авангард их армии, насчитывающий минимум несколько десятков тысяч голов, продвигается с юга Фантазии из Топей Смерти через Ротанор на южные рубежи Иллюмиона, в княжества Сулинор и Дальвинор.

С тех пор, как магия Фантазии превратила этих некогда разумных, но злобных людей в бесноватых монстров, их естественный прирост увеличился как минимум в два раза. Злоба же, запечатленная на обезображенных желтоглазых лицах, была сродни злобе диких зверей, населявших западные леса Тайгании.

После разгрома при Ривале, в ходе которого были также навеки уничтожены трое из некогда верховных магов Круга, Легионы отступили надолго, не дерзая устраивать вылазки против небольших поселений, – и лишь в последние годы их увеличившаяся активность на южных рубежах Иллюмиона вызывала все больше вопросов об их подлинных планах. Теперь у Оракула был ответ и на этот вопрос.

Огнем, мечом и запрещенной в Иллюмионе Магией Смерти пройдутся Легионы по его южным владениям, если Академия Магов и Хор не будут предупреждены об опасности заранее. В Академии Иллюмиона были те, кто владел Магией Созерцания, но адепты Легионов давно научились создавать завесы от подобных любопытствующих, и обнаружить приближение их армий могли только живые разведчики.

Оракул поднял руки, высвечивая на водной глади озера запечатленные в своей памяти Лор-Кинором и переданные через Шимов образы, имеющие отношение к передвижениям армии Легионов. Грядет сражение – и ему как одному из добровольно оставшихся Вестников вновь придется встать рука об руку с теми, кого он вместе с этим миром еще до прихода в него поклялся защищать перед своим Создателем ото зла даже ценой собственной жизни в этой телесной форме.

Мало кому из смертных, рожденных в этом мире, доводилось видеть подлинную форму и облик Оракулов, ведь в нем имелось нечто от запредельного – даже для магии Фантазии. И только в такой, подлинной, белокрылой форме Оракулы могли творить настоящие чудеса среди множества чудес этого удивительного мира.

«Он стоял на коленях, и голос дрожал.

Он стоял на коленях, молитву шептал.

Он стоял на коленях в далеком краю.

Он стоял на коленях за землю свою».

Так впоследствии напишут Хронисты об этом седьмом Оракуле. А сейчас он стоял на коленях, обращаясь к своему Создателю и творцу Фантазии с просьбой о помощи в победе над злом.

Был ли это особый вид магии, существующий в Фантазии и так и не изученный в стенах Академии? Или, быть может, это был зов его сердца – не оставившего этот мир после произошедшего в нем предательства?

Белые крылья сложены за спиной, а взгляд устремлен в небеса. Время течет, время замирает. Спокойствие против ненависти. Храбрость против трусости. Подвиг против предательства. Так было всегда, так будет всегда. Это вне времени.

Взмах белых крыльев – и время будто останавливается. Теперь у войск Иллюмиона есть время. Время для каждого имеет свой собственный ход.

– Лети, – мысленно прошептал он вожаку Шимов. – Неси мое послание людям!

* * *

Орда Легиона неспешно подходила к южным рубежам Иллюмиона, намереваясь штурмовать столицу Сулинора – Аскензию. Но здесь их уже ждали. Объединенные войска Иллюмиона, включавшие в себя не только столь привычных лучников, латников и копейщиков, но и практически полный состав Академии Магов, включая даже подмастерьев, а также прославленный в битвах Хор.

Академия Магов, рожденная как альтернатива предавшего и обратившего во зло магию Фантазии Круга Девяти, первой получила послание Оракула. Чары, использованные им для локальной остановки времени, не поддавались пониманию лучших из верховных магов Академии, включая и самого Архимага. Но это были сущие мелочи в преддверии грядущей войны. Получив послание, Академия собрала всеобщий совет, уведомив о готовящемся вторжении королевский двор, а также верой и правдой служивший ему Хор.

Хор был летописной притчей во языцах. Магия Песни, сопровождаемая льющейся из боевых Органов музыкой и не уступавшая по силе Магии Рифмы, которой обучались маги Академии, творила настоящие чудеса на полях многочисленных сражений, придавая мужества и смелости своим воинам, и обращая в панику орды противников. Среди хоть единожды слышавших боевые песни Хора воинов до сих пор ходили слухи о том, как некоторые из этих песен заставляли врагов даже лить слезы, или же делали самых смелых воинов союзников практически неуязвимыми в бою. Никто, включая Архимага – и, вероятно, самих поющих Хора – точно не знали, где же заканчиваются границы могущества этой формы магии.

Но как же неправ был бы и тот, кто бы слепо сбросил со счетов Магию Рифмы, совершенствованием которой занимались в стенах Академии! Облаченное в рифму слово способно было менять саму плоть реальности – и по видам этих изменений определялось, к какой специализации относился каждый новоявленный маг.

Были среди них те, кто посвятил себя работе со стихиями – огнем, водой, воздухом и землей – их боевая магия рифмы прожигала, проливала, пробивала бреши во вражеских рядах, ломая их сопротивление суровой природной силой. Были специалисты по установке защит, отражавших вражеские снаряды – и в ряде случаев даже отправлявших их в обратном направлении. Были и лекари, чьи наполненные состраданием и любовью к ближнему слова позволяли поставить на ноги даже безнадежно и смертельно – по меркам простых людей – раненых в бою солдат.

Специализаций у магов Академии было множество – и именно поэтому многие из нашедших и зажегших в себе творческую Искру неофитов легко находили в ее стенах себе занятие по вкусу. Единственное, что по-настоящему запрещалось практиковать ее адептам – это любое обращенное ко злу волшебство – и, в первую очередь, столь возлюбленную Легионом Магию Смерти, включавшую в себя сглазы, порчи, моры и проклятия.

Теперь, когда передовые отряды Легиона Проклятых уже появились на горизонте, маги-наблюдатели из Академии и обычные разведчики империи Иллюмиона час за часом докладывали об их составе и передвижении. Выведенные адептами легиона в лесах Хоррии оборотни… практиковавшие Магию Смерти чернокнижники… покрывшиеся черной чешуей полулюди-полуящеры, несущие в своих генах родовое проклятие от момента восстания Круга Девяти… двухголовые великаны-мутанты – каких только монстров не выбрасывали время от времени к границам Иллюмиона злосчастные Топи Смерти.

Разведчики насчитали около тридцати тысяч этих существ – а это значило, что против них выступит практически вдвое превосходящая защитников по численности армия. И вся надежда объединенных сил Иллюмиона была направлена на творческую магию их волшебного мира, Оракула, имени которого так никто ни разу и не дерзнул спросить, да на собственную силу духа и волю к победе.

Хор выкатил к площадям Аскензии свои боевые Органы. Маги Академии заканчивали установку над городом защитного купола. Лучники ходили взад и вперед по стенам, проверяя бойницы. Латники патрулировали внутренний периметр города. К концу этого дня орда подойдет к ним.

* * *

– Лук, стрелок, ты опусти, а стрела же – вниз лети! – точно по команде прокричали десятки находящихся в городской башне магов одно из ранее отработанных заклятий по отражению вражеских стрел. И – точно по команде – град выпущенных по крепости стрел упал перед ее стенами. Лишь несколько сеющих смерть наконечников достигли своих целей, поражая лучников у бойниц. Стрела летит несколько секунд – и тут либо ты успеешь произнести заклинание, либо рискуешь стать насмерть нашпигованным железом.

– Стихийные маги, не расслабляться, контрудар молниями!

– Ветер-ветер, ты могуч, слышим гром мы среди туч! Молний град врагов побьет, с неба дождик как польет!

Потемневшее в течение нескольких десятков секунд небо, а также сотни сверкающих и бьющих по лезущим на стены крепости города оборотням стали живым ответом на магический призыв.

– С неба бьет по полю град – помирает всякий гад!

Огромные, размером с человека, градины начали превращать передовые отряды великанов в лепешки.

– Солнце шлет всем свой привет! Залп огней! Да будет свет!

Град огненных шаров, вылетающих из магической башни, прокладывал себе дымящийся путь в рядах противника, оставляя после себя лишь горстки пепла.

– Орда насекомых, осторожно!

– Это порча!

– Ветер, смрад ты разметай, насекомых прочь сгоняй!

– Лекарей сюда, живо!

– Защищайте лекарей!

– Где, оглуши их орган, Хор?! Почему они молчат?

– Великаны метают камни, усилить отражающий щит!

– От камней нас щит хранит, да не будет он пробит!

Сверкающий купол щита принял на себя десятки огромных брошенных великанами валунов и, будто спружинив, отразил их обратно.

– Лучники, огонь по команде! Маги, зажигайте стрелы!

– В стрелах лучников – пожар, то был магии наш дар!

Загоревшиеся в полете неугасимым огнем стрелы защитников впивались в тела чернокнижников, прожигая их и вынуждая прекращать сотворение заклинаний.

– Сжигайте вражеские стрелы в полете!

– Гори ясно и сгорай – нас, стрела, не достигай!

– Снова камни, аккуратнее!

– Оборотни прорываются по южной стене! Латников на южную стену!

– Где Хор?!

– Лекарей к северным воротам! У нас большие потери среди лучников!

– Хор нас бросил!

– Враг прорывается по южной стене! Маги, огонь!

– Хор выходит! Смотрите! Слышите?!

Многоголосое мелодичное пение сотен голосов, сопровождаемое громогласными звуками Органов, разлилось над всей Аскензией и ее окрестностями.

Это была песня о раскаянии – о том, как даже в самом злобном и почти погубленном ненавистью сердце может теплиться искорка добра. О том, как величайший из великих магов, создавший Фантазию на заре эпох, милосерден и добр, и как обращение к нему погрязших во тьме душ способно изменить их, возвращая прежний человеческий облик.

В этой песне было нечто от запредельного – и, словно почувствовав это, часть вражеских отрядов замерла в нерешительности и опустила свое оружие. Из изуродованных глаз некоторых из них самовольно полились гнойные слезы. Часть наступавших бросила свое оружие и побежала прочь.

– Маги, это наш шанс! Лучники, зажигаем стрелы! Залп по команде!

Песня лилась и лилась.

Прощение. Что это такое – прощение? Можно ли простить тех, кто добровольно превратил себя в чудовище, кто проклял себя самого?

– Лучники, стоп! Не стреляйте по отступающим!

Они наказали себя сами. Ведали ли они, что сотворили?

– Враг у южной стены отступает! Не преследуем!

Можно ли быть лучше своих собственных врагов? Своих собственных мучителей? Своих собственных убийц?

– Они подавлены! Они плачут! Невероятно! Глазам своим не верю! Вы видите это?!

Можно ли даровать им жизнь?

– Враг отступает! Южные стены свободны! Ура! Ура!

Выбор за каждым из нас.

– Враг отступает по всем фронтам! Победа! Победа!

Враг может прийти в наш дом вновь. Но пока он не проник в нас самих – мы непобедимы.

– Победа!

* * *

Лор-Кинор вместе с дюжиной других солдат сидел в таверне Аскензии, отмечая свой новый день рождения. Не в том смысле, что более сорока лет тому назад он родился именно в этот день – а в том, что именно сегодня он родился вновь. Не каждый день приходится сражаться с жуткой ордой проклятых самими собой легионов упырей, а уж выходить из этой битвы живыми – и тому подавно. Тем более, когда при этом еще и удается послушать такую замечательную живую музыку.

Через день он отправится по следам отступившей орды вновь. Должен же кто-то удостовериться, что она действительно отступила.

– Бро, передай мне кружку эля! – крикнул он своему вчерашнему боевому товарищу.

– За что выпьем сегодня? За Магов – или за Хор? А, может быть, за то, что Костлявая все еще не забрала нас всех в один присест, а? – расхохотался его напарник.

– А может – за наш собственный мир, за Фантазию? Бывает же такая!

– Хах! Она и не такая еще бывает! В Фантазии возможно все!

17.09.2017