Берег

Мягкий закатный свет преображал всё вокруг. Ей показалось, что сосновый лес с розовыми макушками на другом берегу реки, с туманно-сиреневым небом, на котором застыли бледно-розовые, будто подсвеченные изнутри облака, — творение некого глобального импрессиониста. Она была настолько поражена увиденной картиной, что совершенно выпала из реальности.
— Ау! Сколько можно повторять, — вдруг услышала она голос Алекса.
Туманное наваждение закончилось, к ней стали возвращаться реальные ощущения.
— Извини, — произнесла девушка, — я задумалась.
— Её Величество соизволило задуматься, — пробормотал молодой человек. – И о чём именно? – спросил он. – Людям с птичьими мозгами вредно думать. Ты и без раздумий тормозишь. С тобой в приличном обществе лучше не появляться. Тупишь конкретно. Как же ты меня достала, если б ты только знала. Твоя задача делать то, что тебе говорят.
— И что же мне говорят? – спросила Арина.
«Наглец и грубиян несусветный. Нахал, каких свет не видел. Или видел и похуже? Но он же не всегда такой. И, тем не менее, запас прочности, похоже, у меня на исходе. Я устала от его бесконечных выпадов, — подумала Арина. — Хочет быть везде первым, самым умным. Но оттого, что он другого человека назовёт дураком, сам при этом умнее не станет».
Перед глазами всплыла ситуация в парке, что произошла год назад. После защиты дипломной работы она вышла из института и сразу же оказалась в толпе спешащих куда-то людей. Вспомнилось ощущение растерянности от быстро сменяющегося калейдоскопа лиц, улыбающихся, смеющихся, печальных, откровенно хмурых, вычурно-карикатурных, разновозрастных. Многие из них проплывали с отсутствующим видом, гордо смакующие одиночество, личные грехи и печали. Ей показалось, что ещё мгновение, и она утонет в океане людских эмоций. И именно тогда Алекс догнал её и предложил проводить до дома. Он каким-то невероятным образом стал для неё защитным барьером на тот момент.
Они пять лет проучились вместе, но почти никогда не пересекались, словно две планеты на разных орбитах. Ещё за месяц до окончания института она знала, что пойдёт работать по специальности на госпредприятие, и была несказанно рада этому. А папа Алекса уговорил своего друга взять молодого специалиста в процветающую фирму с соответствующей зарплатой. Об этом Алекс сразу же сообщил Арине, едва они отошли от института. Она хотела сказать, что на первом месте должна быть интересная работа, а не высокооплачиваемая должность, но почему-то промолчала. Может, испугалась, что он уйдёт? Они вошли в парк. И почти сразу же откуда-то «проявилась» цыганка, не подошла, не поджидала их, а именно «проявилась». Она преградила им путь.
— Пережиток прошлого, дай пройти нормальным людям, — произнёс Алекс и сощурился, как кот, довольный собой.
Его выпад не смутил цыганку.
— Тебе же ещё вчера сказал отец, что расхлябанность ведёт к падению моральных устоев, что у вас в роду не было нарциссов, что власть развращает любовь, что пошлость и вульгарность не красят человека. Забыл, что ли?
Алекс побледнел. Проницательный взгляд цыганки выводил его из себя, ему хотелось броситься на неё с кулаками и заорать: «По какому праву, ты, стерва, озвучиваешь то, что тебя не касается», но вместо этого почти примирительно пробормотал:
— Шла бы ты, куда подальше, — но не утерпел и добавил: — Пока я добрый.
— Нервничаешь? Это хорошо. Да я не ради тебя остановилась. Ты уже давно посеял и продолжаешь сеять, жатва тебе предстоит не лёгкая. Знаю, что говорю. А её жалко, — она кивнула на девушку. – Попадёшь под раздачу. Но, видно, нахлебаться тебе надо по самое горло. Ты хоть и сильная, да уж больно не решительная. Лишь через год мучений с индюком, на другом берегу счастье обретёшь, — улыбнулась она и пошла дальше.
— Что за хрень? – крикнул ей вслед Алекс. – Кто тебе разрешил рот открывать?
— А мне для этого не нужно ничьё разрешение. Хочу — говорю, хочу – молчу. Свободная я, понял? Как ветер в поле, — засмеялась она. — Она поймёт, когда время придёт, а ты проспишь самое главное.
О каком счастье говорила цыганка, она не знала. А то, что рядом с ней оказался наглец, от которого ещё тогда надо было бежать, она почему-то не сразу поняла. Или не захотела понимать?
«А может, и правда, от судьбы не убежать и никуда не скрыться? Но это не предполагает, что ты должна слепо повиноваться обстоятельствам. Может, от наших усилий тоже что-то зависит? Раз кто-то написал судьбы людские, он же может и коррективы внести», — подумала Арина.
Она увидела реакцию Семёна на грубость Алекса и слегка покачала головой, чтобы тот не вмешивался.
«Что за радость, если Семён схватит Алекса за грудки и заставит извиниться передо мной? Я должна сама во всём разобраться, принять решение и выполнить его. Думаю, что во многом я сама виновата. Нельзя было изначально позволять говорить со мной с позиции силы, когда унижение другого человека становится нормой. Но я так хотела помочь ему, что совершенно забыла, какой ценой собираюсь достичь поставленной цели. Ему помочь или себе? Да какая разница. Я уже внутри ситуации, из которой выйти надо достойно».
Она понимала, что бесполезно что-либо говорить Алексу, оправдываться перед ним или доказывать, что ты не такая, какой он видит тебя, он всё равно останется при своём мнении. Это она уже знала точно. Проверено временем. Так стоит ли тратить силы? Она имела хорошее образование, была умна. Только вот когда стала встречаться с Алексом, растерялась от его напора, позволила ему манипулировать собою. Может, разница в социальном статусе их семей сыграла роль? Рабоче-крестьянская среда наложила свой отпечаток? Всё же она первая с высшим образованием в семье, а у него отец профессор.
«Думать надо было, а не бросаться в омут с головой. Какая польза мне от моего ума, если я так несчастна. Боже! Как глупа может быть умная женщина и нелепа в своём благородстве, — подумала она. — Надеяться, что человек исправится от моего терпения, станет уважать, или, по крайней мере, перестанет хамить. А потом вдруг прозреет и оценит все мои положительные качества. Я же многое умею: и шить, и вышивать, и готовить, и стирать, и слушать умею, что очень важно, с моей точки зрения, к тому же я не просто хороший специалист, а ещё и неплохой психолог. Короче, я на все руки от скуки. Тогда почему мой красный диплом Алексу покоя не даёт? Он к месту и ни к месту объявляет, что я тормоз ещё тот, что у него настоящая работа, а у меня предприятие для дебилов. Собрали всех в одном месте, чтоб с голоду не умерли, потому и зарплата такая. Но дело не в нём. Почему я всё это терплю и не убегаю от него? И ведь не уродка, а достаточно симпатичная девушка, хорошо сложена, прекрасно танцую. Душа любой компании, весела, находчива, с великолепным чувством юмора, и с интуицией у меня всё в порядке. Короче, как говорит моя подруга, я — ярко выраженная индивидуальность. А ему нужна рабыня. Он и пытается сделать меня ею, а я сопротивляюсь всеми фибрами души. Господи, но он же не любит меня. Завидует и постоянно соперничает со мной. У него тщеславие зашкаливает и злоба на весь мир несусветная, будто его злостно обманули, недодали, украли, короче, обделили при раздаче почестей. А ещё у него зависть космических масштабов. Только слепой не видит это. Значит, я слепа? Нет, в том-то и дело, что вижу. И унижает он меня, чтоб самому казаться умнее. Какая глупость! Достижение превосходства любой ценой. Может, он просто искренний лицемер? Конечно, если таковые существуют в природе. С ним-то всё ясно. А со мной, что не так? Страх. Всё подавляющий страх. Я боюсь, что буду никому не нужна. При всех моих положительных качествах, о которых я знаю, внутри я неуверенный в себе человек, у меня заниженная самооценка. Из серии: хоть плохенький, да мужичонка рядом. Хоть кому-то нужна. Только вот для чего? Я что? Всю жизнь собираюсь быть «мальчиком для битья»? То бишь, девочкой для битья? Я знаю, что трусиха. Это не изжитые комплексы из детства. Но самое главное, что я тоже не люблю его».
Алекс посмотрел на небо, вытянув при этом подбородок так, что его безумно-гневное лицо стало похоже на воющего пса. Арина чуть не хмыкнула.
«Это что-то новое в его образе. Страшно-неприятное. Лучше уж одной остаться, чем с таким вот псом, который будет бегать за каждой юбкой. Я не хочу, чтоб он сломал меня. Не хочу. Вот вернёмся из похода, тогда и объявлю. А пока придётся ещё потерпеть. Здесь так красиво, одна я вряд ли приеду сюда», — подумала Арина, а вслух произнесла:
— Я слушаю.
— Слава Богу. Я думал, что ты онемела. Или тренируешься? Выдерживаешь паузу? Видите, — призвал он друзей в свидетели, которым не было никакого дела до разборок Алекса, а Семён демонстративно отвернулся и сделал вид, что оглох на время. – Она слушает. А смысл сказанного понимаешь? Я тебе три раза повторил, а в ответ – тишина, – Алекса несло, как машину без тормозов. – Повторяю четвёртый раз. Королева, твоя очередь готовить ужин. Картошку с тушёнкой сваргань, да побыстрее. Фирштейн? Тогда вперёд и с песней.
Арина хотела спросить, кто очередь установил, и что он имеет в виду, когда требует от неё быстрее приготовить. Ведь на всё нужно время, на приготовление ужина – тоже. Не хочет же он сырую картошку жевать, но, как всегда, промолчала, лишь пробубнила:
— Генералов нынче развелось, как блох на собаке.
— Возражаешь? – спросил Алекс и как-то недобро улыбнулся, будто застал её на месте преступления.
— Что ты, милый. Радуюсь, — улыбнулась девушка.
— Придурок, — сказал Алекс и отвернулся.
— А ты не хочешь эту новость сообщить всем? А то, может, они не в курсе, с кем отправились в поход? – спросила она.
Семён улыбнулся, а Алекс то ли не услышал, что сказала Арина, то ли не понял. Он побежал к воде с ликующим воплем, теперь уже желая привлечь к собственной персоне внимание друзей. Но Андрей, Сашка, Лада, Маша и Лена словно оказались в ином измерении и никак не отреагировали на нечленораздельные звуки, издаваемые Алексом. Они продолжали играть на песчаном пляже в волейбол.
— За мной! – что есть мочи выкрикнул Алекс и прыгнул в воду.
Через минуту Арина увидела его плывущим в гордом одиночестве к другому берегу.
— Шальной, — сказал Семён. – Как ты только его терпишь? Давай картошку почищу.
— Костром лучше займись. Кто-то же должен ужин приготовить. Девочки, похоже, не знают, как картошка выглядит. Лада и Лена из тех, для кого готовят хорошо оплачиваемые кухарки. Если уж в поход нас привёз персональный водитель микроавтобуса, который выделил для этой цели папа Лады. А Маша слишком молодая. Мы здесь с голоду умрём, если будем ждать, когда они соизволят что-либо сделать. Они приехали отдыхать. Ты же знаешь.
— Знаю. Маша не белоручка. Она поступила в медицинский институт на госбюджетное отделение. Способная девочка. Это моя сестра. Она всё умеет делать. Вы даже чем-то похожи. Не внешне, а внутренне. Мне за неё почему-то страшно. Меня вообще-то Андрей пригласил в поход. Мы ещё в один садик с ним ходили, правда, в разные группы, потому что он был старше меня на два года, а теперь вот работаем вместе. Он мне передал, что идея выезда принадлежит Алексу, что он настоятельно рекомендовал взять с собой своих девочек. Ну, не признаваться же, что у меня никого нет. А Машке после экзаменов не мешало бы отдохнуть. О том, что она моя сестра, знает только Андрей, но ему всё равно. Сашка – друг Андрея. Они в одну музыкальную школу ходили по классу гитары. А вообще мы с ребятами из одного двора. Алекс, кстати, со мной в одном доме живёт. Странно, что я тебя никогда не встречал с ним вместе.
— Я за городским парком живу. Когда Алекс появился на моём горизонте, обычная жизнь стала восприниматься мною, как некое изменчивое устройство, испещрённое дырами, трещинами, пещерами и берлогами. Я даже не могу объяснить, почему. Только мне кажется, что я нашла способ прятаться в одной из пещер, когда мне особенно плохо. Я убегаю туда, чтобы Алекс не раздавил меня, не закатал в асфальт. Он же как-то озвучил, что для него жизнь – лабиринт. Может, заблудился там? Выхода не видит. Но, скорее всего, там просто не оказалось места для меня. У нас, правда, есть пятачок нейтральной территории, где мы можем пересечься, пообщаться и вновь разбежаться. Я не приглашаю его к себе в гости, он не приглашает меня к себе домой. Стесняется, должно быть. У меня воспитание хромает, как говорит он. Да и с правилами этикета я не в ладу. А среди моих родных ему было бы не по себе. Странный тандем. Но, видно, нас устраивает подобная странность. По факту он не один, и я не одна. Знаешь, почти всё, как у всех. Думаю, что ему тоже не просто в тех рамках, в которые его поместили с детства. Ущербный он какой-то. Его бы сердце отогреть, может, и он человеком бы стал. У меня не получилось. Признаю.
— Ты обладаешь уникальной способностью сглаживать острые углы. И даже тогда, когда говоришь не то, что думаешь, тебе почему-то хочется верить.
— Жизнь бывает и грубой, и безумной. Мне иногда кажется, что театр и жизнь похожи: в них царит удивительное сочетание правды и притворства. А лжецам мы верим часто потому, что хотим быть обманутыми.
— Ну, уж увольте. Не могу согласиться с тобой. Скорее, они бывают иногда столь убедительны, что начинаешь сомневаться в собственном здравом уме и интуиции. Короче, перестаёшь верить самому себе. А может, они просто гипнотизируют нас?
— Ты хочешь сказать, что вокруг нас сплошь неординарные люди? А как же проходимцы, аферисты, пройдохи, любители лёгкой наживы и прочие, прочие, прочие? Они изучают психологию людей и используют их слабости, чтобы обманным путём втереться к ним в доверие и в итоге обмануть. Но давай не будем о грустном. Боже! – вдруг воскликнула Арина. – Он сошёл с ума. Ты только посмотри. Без отдыха поплыл обратно. Через десять минут он начнёт тонуть. Ровно на середине реки, где особенно глубоко. Ты хорошо плаваешь? Зачем я спрашиваю? Ты же профессиональный спасатель. Думаю, пришло твоё время, Сёма. Пошли. Картошка подождёт. Быстрей! – крикнула Арина и схватила опешившего Семёна за руку.
Он не видел повода для паники, но было что-то в голосе девушки, что заставило его повиноваться. Скорее всего, волнение Арины передалось и ему. Семён не спрашивал, откуда она знает, что сейчас произойдёт, действовал не раздумывая. Он отлично понимал, что времени на объяснения просто нет. Ребята продолжали играть, не обращая внимания на происходящее. Арина села на песок, чуть прикрыв глаза, а Семён поплыл спасать того, кто ещё не тонул. Уже на берегу выяснилось, что у Алекса свело ногу, и если бы Семён не оказался рядом, непременно бы случилась беда.
— Арину благодари, — сказал Семён.
— А её-то за что? Неужто видения посетили её больную голову? – спросил он, увидел недовольство на лице своего спасителя и как-то нехотя прошептал: — Спасибо, Арина Родионовна, спасибо.
Он тут же нашёл рациональное объяснение. Арина просто просчитала, что у него сил может не хватить на такой заплыв. Вот и послала Семёна для подстраховки. Право, не могла же она предвидеть, что у него сведёт ногу. Алекс расслабился и облегчённо вздохнул.
Заморосил тёплый дождь.
— Природа всплакнула, — произнесла Арина.
Она оставила ёрническую благодарность молодого человека без внимания.
— Что значит «всплакнула»? – спросил Алекс, глядя на поверхность реки, изрытую оспинами дождя.
— А то и значит, — улыбнулась Арина, — что сейчас перестанет.
Дождь так же внезапно прекратился, как и начался.
— Ты это, — вдруг пробормотал Алекс дрожащим голосом, — брось.
Арина посмотрела на молодого человека, с которого вдруг слетела спесь былого превосходства, поняла, как испугала его, но ничего не ответила. Произошло нечто, выходящее за рамки его понимания. Перед ней стоял большой капризный ребёнок, который готов был затопать ногами, чтобы вернули ему его миропонимание, его превосходство, если уж не над всеми, так хотя бы над этой пигалицей.
А потом и вовсе произошло необъяснимое: на мгновение он увидел перед собой не прежнюю беззащитную девчонку, над которой столько времени безнаказанно издевался, а некое сияющее создание. Он зажмурился, а когда открыл глаза, Арина оказалась на пригорке возле палаток. Семён побежал за ней. А Алекс продолжал сидеть на берегу.
— Ангел, — прошептал он и тут же одёрнул себя. – Померещилось после стресса. Всё же не каждый день выпадает вероятность утонуть.
«Но ведь не утонул же», — подумал он, а потом пришло понимание, что в их отношениях с Ариной что-то кардинально изменилось.
Он даже не знал, что именно. И не хотел знать, ибо тогда придётся признать, что она не так глупа и тупа, как ему хотелось.
«А ведь я мстил ей за все унижения, которые терпел и продолжаю терпеть от матери. Но она – не моя мать», — пронеслась мысль и сразу куда-то улетела.
Он сидел притихший на берегу и пытался понять, что же теперь делать в сложившихся обстоятельствах.
— А ничего, — произнёс он вслух и уверенной походкой направился к палатке, чтобы переодеться.
Проявившиеся способности испугали Арину и обрадовали одновременно. Она знала, что необычных людей не любят.
— Похоже, это начало конца, — произнесла она, когда Семён оказался рядом с ней.
— Джек Лондон писал: «Мужчина редко понимает, как много значит для него близкая женщина, — во всяком случае, он не ценит её по-настоящему, пока не лишится семьи». Применительно к Алексу я бы сказал, «пока не лишится» своей возлюбленной.
— Я думаю, что ты заблуждаешься, ибо я никогда не была его возлюбленной. Я была собственностью. Он ощутил, что теряет контроль надо мной, и это его испугало. Он ещё не понял, что уже лишился объекта для своих экспериментов. У меня нет иллюзий на его счёт, как, впрочем, и на свой тоже. Давай лучше вернёмся к прозе жизни. Картошка варится. Минут через двадцать можно будет ужинать.
Свежий прохладный ветер будто затеял игру в прятки с полевыми цветами на зелёном лугу, ловко манипулировал их листьями и стеблями, кружил вокруг бутонов, стряхивал с лепестков капли дождя. Две четырёхместные палатки показались Арине инородным телом на пригорке. А сосновый лес на другом берегу реки вдруг превратился в неприступную тёмную стену, за которой жила её Величество Сказка. Во всяком случае, от такого объяснения у неё ушла беспричинная тревога.
Арина впервые почти не слышала, что пели ребята возле костра, она очнулась только тогда, когда Алекс спросил:
— Ты решила просидеть всю ночь здесь? Дежурят по два часа парни, а дамам положено спать в палатке. Иди, — он подождал, когда она встанет, и после этого толкнул её в спину, — ноги переставляй. Раз-два, раз-два.
Небо было каким-то угрожающе тёмным, хотя дождя больше не было. Арина поймала на себе задумчиво-проницательный взгляд Семёна и улыбнулась.
— Смешно? Да? – спросил Алекс, пропуская её вперёд. – В палатку залезай. Машку не раздави, слониха.
Арина промолчала. То ли от напряжения, то ли от усталости, она почти мгновенно уснула. Она не слышала, как в палатку вернулся Семён, как его сменил Алекс, как он вернулся. Ей снился какой-то удивительный сон. Она проснулась оттого, что ей стало холодно. Оказалось, что Алекс, вернувшись с дежурства, не закрыл палатку. Спать не хотелось. Она вылезла из палатки и чуть не закричала от восторга. Такого рассвета она никогда не видела раньше.
— Здорово, — услышала она шёпот Семёна рядом.
— А почему никто не дежурит возле костра? – спросила Арина.
— Потому что Алекс просидел полчаса и отправился спать, заявив, что отменяет всякие дежурства, потому что это бессмысленно, в виду отсутствия видимой угрозы.
— Костёр прогорел. Надо бы чай вскипятить, — произнесла Арина, подошла к канистре с водой, увидела, что она валяется без крышки, и воды в ней осталось на стакан. – И что делать будем? – спросила Арина.
— Видно, в темноте кто-то пил, забыл закрыть канистру, а потом кто-то споткнулся об неё, она упала, и вот результат. Выяснять, кто был этим «кто-то» бессмысленно. Это просто череда случайностей. Хорошо, что лодку с собой взяли. Придётся за водой плыть на другой берег, — он поднял десятилитровую канистру, — а ты возьми пятилитровую пластиковую ёмкость. Потом ещё привезём. Будет, по крайней мере, чем заняться, а то от безделья с ума сойти можно. Играть, загорать и плавать. Плавать, загорать и играть. И так до одури.
— Ты думаешь, что на другом берегу есть родник?
— Не думаю, а знаю. У нас в институте была военная кафедра, так мы на учения выезжали после третьего курса в построенный ещё до войны и пустующий долгое время военный гарнизон. Сейчас туда уже никого не вывозят больше, а в нашем институте закрыли военную кафедру по указу свыше. Там, в лесу, за сторожкой лесника, километрах в пяти от неё был родник. А отсюда, вернее, от другого берега до него метров пятьсот. Уже после окончания института до меня дошли слухи, что кто-то пропал в лесу при каких-то странных обстоятельствах. Вот от греха подальше и закрыли военный лагерь. А объяснение простое. Обветшали казармы, а денег на ремонт нет, что тоже не было выдумкой. Правда, я сам не был свидетелем, потому что это случилось, когда я уже работать пошёл. Говорили, что в одной из казарм крыша обвалилась, когда студенты маршировали на плацу, а дневальный вышел поглазеть на них. Никто не пострадал. Даже дневальному наряда вне очереди не объявили. Он позже говорил, что его некая сила заставила выйти на улицу.
— Если это всё, то ты меня не напугал. Мы же не отправимся к рухнувшим казармам? Нам надо всего лишь привезти воды, чтобы сварить кашу и вскипятить чай. Я готова плыть к неведомым приключениям, — улыбнулась Арина.
Они благополучно доплыли в лодке до другого берега реки, причалили возле песчаного пятачка. Семён втащил лодку на песок, привязал к торчавшей из земли коряге и показал Арине тропинку, по которой им предстояло подняться на крутой берег. Торжественная неподвижность леса поразила Арину.
— Ты не в курсе, почему один берег пологий, а другой такой крутой. И лес на этом берегу сплошной стеной возвышается сразу от края крутизны, а там, где мы остановились, вначале луг, потом лес, возле которого грунтовая дорога, по которой, похоже, никто не ездит.
— Я не знаю, а умничать не хочу. Таков рельеф местности. А что касается дороги, по которой, кстати, и мы добрались сюда, она осталась с тех самых времён, когда жизнь кипела в деревне, расположенной где-то за лесом или в лесу.
— А сейчас? – спросила Арина.
— Развалины одни остались. Хотя, может, кто-то ещё и живёт там. Возможно, по этой дороге, уходящей в глубь леса к забытой Богом деревне, кто-то доставляет продукты оставшимся деревенским жителям. Но это мои домыслы. Если хочешь, можем сходить посмотреть. Возможно, это не так близко. Я думаю, мы позже вернёмся к обсуждению экскурсии в прошлое.
Он подал руку Арине, помогая вскарабкаться на крутой берег.
— А вон и тропинка, — сказал Семён. – Пойдём.
— Сейчас, — сказала Арина, — дай отдышаться.
Лес встретил их непривычным звучанием, наполненным радостным щебетанием птиц, всевозможными шорохами, потрескиванием, шелестом и ещё чем-то, что ощущалось в самом воздухе, но не желало оформляться в словесную форму. Появившийся из-за дерева лесник, больше похожий на сказочного богатыря, преградил им путь, как некий лесной страж. Арине даже показалось, что он сейчас потребует пропуск.
— Нам к роднику надо. Мы правильно идём? – спросил Семён.
— Да. Тропа сама выведет. Вы только никуда не отходите от камня, — он чуть посторонился, пропуская молодых людей.
— Это ещё почему? – спросила Арина.
— Заблудитесь. Место там не совсем обычное. Дождитесь меня, я помогу вам спуститься с канистрами к реке. Берег слишком крут, труден для подъёма, а уж для спуска с тяжестями – особенно. Шею можно сломать только так. Ладно, думаю, успею.
— Куда? – вырвалось у Арины.
— Вернуться вовремя. Чует моё сердце, что не кончится добром ваш поход. Придётся Майю звать. Кстати, меня Иваном Андреевичем кличут. А может, не пойдёте? — спросил он.
— Нам вода нужна, — сказал Семён.
— Вода всем нужна. В роднике она целебную силу имеет. Это факт. Ладно, идите с миром, — сказал лесник. – Не торопитесь.
Арина пожала плечами и тихо произнесла:
— Странный какой-то, на священника больше похож. Ты что-нибудь понял? Я только одно усвоила, что он изъявил желание нам помочь, да ещё Майю собрался с собой привести. Не объяснил только, кто она такая. Господи! Ты посмотри, какая красота! А вон и камень, про который говорил Иван Андреевич. Гигантский.
Пока Семён набирал воду в канистру и пластиковую ёмкость, Арина сидела на берегу и слушала серебряный лепет воды. Переливчатые трели родника уносили её в сказочный мир. В лучах солнечного света зелёные кроны деревьев казались пушистым ковром, сотканным из всех оттенков зелёного цвета. Сквозь них виднелось какое-то безумствующее небо.
Ей показалось, что кто-то зовёт её. Она прислушалась, а потом встала и пошла по тропинке вдоль родника.
— Стой! – крикнул Семён, но Арина не услышала его. – Лесник же просил, — уже шёпотом произнёс он, поставил ёмкости с водой возле камня и побежал за Ариной.
Он крепко держал её за руку, будто она могла исчезнуть. Они вышли на поляну, где деревья, словно вцепились в землю, скрюченные, изогнутые, похожие на маленьких горбунов. А рядом, на пригорке, – стройные сосны, дубы и берёзы гордо возвышались над уродцами. И вдруг подул ветер, отчего кроны стройных деревьев зазвучали на разные голоса. Словно волшебные скрипки перекликались, вздыхали и плакали, и души молодых людей вместе с ними исполняли неведомую мелодию. С пригорка стало спускаться туманное облако. Словно живое существо, оно приближалось к молодым людям. Но они ничего не видели, целиком поглощённые необычным звучанием.
— Вон они, — крикнул лесник. – Облако едва спустилось. Мы всё же успели. Просил ведь. А впрочем, кто может устоять перед подобным притяжением. Не надо было их пускать. Но не мог я соврать, что родник пересох. Не мог. Это же живое существо. Оно и впрямь могло пересохнуть. Ложь подобная не простилась бы мне. Кому-то простилась бы, а мне – нет. И под конвоем не мог привести их к роднику. С ружьём нельзя сюда, а бросить на дороге оружие непозволительно. Ну, сложилось так. Понимаешь? – он пытался оправдаться, но от этого ему становилось только хуже.
Во взгляде дочери лесник уловил сочувствие. Она не произнесла ни единого слова на его стенания, но почти сразу же к нему вернулось равновесное состояние.
— Сможешь вывести? – уже спокойно спросил он.
— Попробую.
Она провела ладошкой перед лицом Семёна и Арины. Они удивлённо посмотрели на девушку с русой косой до пояса, хотели что-то спросить, но она посмотрела им в глаза и приказала:
— Заткните уши и идите за мной. Медленно. Отец, брось откупные, — она что-то передала леснику и почти сразу же Семён и Арина очнулись.
— И что это было? – спросил Семён.
— Сейчас выйдем на берег реки, тогда увидите, — сказала Майя.
— А вода где? – спросила Арина. – Мы ведь из-за неё к роднику пошли.
— Отец погрузит ваши канистры в лодку чуть позже, — сказала Майя. – Поспешите. Показался обрывистый берег, внизу слышался плеск воды. Они подошли почти к началу тропинки, откуда они отправились к роднику.
— Встаньте за дерево, – попросила Майя. — А теперь смотрите и не произносите ни звука.
Они вдруг увидели себя самих поднимающихся по крутому склону от оставленной внизу лодки. Семён протянул Арине руку, помогая вскарабкаться.
— И где мы настоящие? – шёпотом спросила Арина.
— Везде.
— Что это значит? – возмущённо прошептал Семён.
— А то и значит. Расщепление времени. Их настоящее для вас – прошлое. Разница меньше часа.
— И что теперь? Мы вернёмся к палаткам в двойном варианте? Вначале мы, потом – мы вот эти. А если они уйдут от камня, то нас будет уже шестеро? И до какого количества мы размножаться будем? А что будет с нашими друзьями? У них же крыша поедет.
— Глупости. Вас альтернативных никто не будет вытаскивать. А это значит, что «размножение» отменяется.
— А если бы вы нас не вытащили с той поляны, где деревья-уродцы процветают? – спросила Арина.
— Поляна здесь ни причём. Облако. Всё дело в нём.
— Она задала вопрос. Что бы случилось?
— Оказались бы в альтернативной реальности.
— Всего-то. Тогда чего вы так переполошились? – спросил Семён.
— Ты просто не понимаешь. Как только бы облако поглотило вас, исчезли бы и они, она кивнула, на дубль один. Этого расщепления просто не случилось бы.
— А теперь нас четверо. Думаешь, такой вариант лучше? И что прикажешь нам всем делать? Хороводы водить? – спросил Семён.
— Исправлять ваше неведение буду. Спасать вас. Только не спрашивай, как. Если бы я вас не вытащила оттуда до того, как облако вас накрыло бы, вы просто бы сгинули из нашей реальности. Лагерь военный закрыли, потому что несколько человек исчезли. Их так и не нашли в лесу. А теперь нам не до разговоров. В нашем распоряжении всего полчаса. Надо поставить вас в круг до того, как вы альтернативные услышите зов облака.
— А с нами-то что теперь будет? – спросил Семён.
— Расхождение у вас небольшое. Я соединю вас.
— Как? – спросил Семён.
— Я же просила не спрашивать. Это уже моё дело. Для тебя останется всего лишь один вариант, а вот с твоей девушкой – проблема. Она не забудет того, что произошло. Единственное, что я смогу для неё сделать, так это чтобы она приняла произошедшее, как некое чудо. Всё. Лекция окончена. Придётся немного пробежаться.
— А ты будущее видишь? – спросила Арина.
— Будущее иногда может показаться пугающим, неизбежным, непостижимым и обманчивым. Не надо заглядывать в него. Проживай то, что тебе даётся, и каждый раз благодари судьбу за то, что она тебе преподносит. Ведь без одного не случилось бы и другого.
— Я поняла тебя. Мне когда-то цыганка сказала…
— Она тебе не соврала. Только не озвучивай лишний раз.
Семён бежал за девушкой, держа Арину за руку, словно боялся, что она отстанет. Все мысли исчезли куда-то. Он не мог сказать точно, сколько потребовалось им на этот марш-бросок. И как они очутились возле старой заброшенной избушки, Семён тоже не мог вспомнить. Он очнулся только тогда, когда Майя поставила его и Арину в круг, на который падал свет, идущий откуда-то сверху, но самого источника не было видно.
За малым кругом следовал большой круг, который вдруг вспыхнул ярким пламенем. Образовалось горящее кольцо. Арина почувствовала жар, исходящий от пламени и одновременно прохладу от идущего сверху света. Майя стала выкрикивать какие-то звуки, от которых тело Семёна содрогалось. А потом воздух уплотнился, он увидел, как из ниоткуда вышли их двойники, прошли сквозь горящий обруч на земле и тоже встали в малый круг, который закружился с бешеной скоростью. Он ощутил, как от этого вращения его двойник приближается к нему, а потом странная вспышка перед глазами, а дальше – некий провал. Он очнулся возле костра в обнимку с канистрой. Арина гладила его по спине и просила выпить немного воды.
— Жуть какая-то. Помню, что мы пошли за водой, переплыли в лодке на другой берег, набрали полные канистры. Потом лесник обещал нам помочь спустить их к лодке, а вот как мы вернулись обратно, не помню.
— Ты сознание потерял. Нас лесник переправил, и тебя донёс до палатки.
— А канистры?
— И канистры – тоже.
— Я абсолютно здоров. Как я мог потерять сознание?
— Бессонная ночь. И потом ты какие-то сонные ягоды съел.
— Значит, я просто уснул, а не потерял сознание.
— Ну, да, — облегчённо вздохнула Арина. – Костёр разведи. Надо кашу сварить и чай вскипятить.
— А ребята где?
— Спят. Рано ещё.
Семён с трудом поднялся. На лице Арины блуждала очаровательно-печальная и слегка удивлённая улыбка. Ему показалось, что она знает нечто, о чём он никогда так и не узнает. Что-то кроется за его провалом в сон. Только вот что?
Огонь жадно облизал поленья и сник, совсем как его мысли.
— Не переживай, сейчас вспыхнет пламя, — произнесла Арина.
— Оно уже. Вот здесь, — Семён дотронулся до своей груди. – Ариша, я хотел признаться тебе…
— Я знаю. Моя бабушка любила повторять: «Чтобы увидеть радугу, надо пережить дождь». Так вот Алекс был тем самым дождём, который мне предстояло пережить.
— А я – твоя радуга? – засмеялся Семён, обнял Арину и поцеловал.
Они не видели, как Алекс приподнял подог палатки и застыл в недоумении, глядя на Семёна и Арину.
— Похоже, самое интересное я проспал, — пробормотал он. — И давно это у вас?
— Что? – спросил Семён.
— Залипание, притяжение, — произнёс Алекс. – Вы так и будете обниматься на моих глазах?
— А ты предпочёл бы, чтобы мы спрятались за палатку? – спросила Арина.
Алекс хотел по привычке обозвать её дурой, но удержался.
— А как же Маша? Что она скажет? Как переживёт случившееся? – спросил он, когда подошёл к ребятам почти вплотную, но Семён и не думал отпускать Арину.
— Маша будет рада за нас, поверь. Я знаю, что говорю, — произнёс Семён, глядя в помутневшие от гнева глаза Алекса.
— Маша! – крикнул Алекс. – Ты только посмотри на них.
— Ну, чего ты кричишь. Я всё слышала, — произнесла Маша.
Она подошла к брату, поцеловала его в щёку и сказала:
— Поздравляю. Я рада за вас обоих.
— Ты что, чокнутая? Он же изменил тебе. Он тебя, по сути, променял на ту, которую бесстыже тискает на наших глазах, он же бросил тебя, — Алекс выплясывал перед костром, на котором варилась каша, размахивал руками и впервые не знал, что ему делать дальше.
Им руководило уязвлённое самолюбие, а не душевная боль, не страх потери. А ещё он не хотел выглядеть ослом в глазах ребят.
— Меня Семён никогда не бросит. Поверь, я лучше кого бы то ни было знаю его.
— Ты приветствуешь многожёнство? – спросил Алекс.
— Нет.
— Где логика? Если он переметнулся к Арине и не собирается бросать тебя, кто он, по-твоему? – спросил Алекс.
— Очень честный и порядочный человек. Порой любить, значит отпустить.
— И ты его отпускаешь? – спросил Алекс.
— А зачем мне его отпускать, если он всегда был свободен. Это я тебе сказала. Хотя, о какой любви я говорю? Забудь.
— И что ты теперь собираешься делать? – не унимался Алекс.
— Мне как-то дед сказал: «Созерцай жизнь других людей, ибо их стремления ещё не уравновешены». Вот именно этим я и собираюсь заняться, — улыбнулась Маша. – Да, мы все оказываемся рано или поздно в мире последствий. Не стоит забывать об этом. Я это к тому, что слышала, как ты разговаривал с Ариной.
— Алекс, я не кошка, которой предстоит гулять самой по себе, в конце концов, в необузданном одиночестве, — произнесла Арина.
От её слов Алекс вздрогнул.
— Разве я произнёс это вслух? – спросил он.
— Нет, — ответила Арина, — но у тебя это было написано на лице.
— А подождать возвращения никак нельзя было? Можно было бы вначале всё обсудить. Принять решение…
— Ага, запротоколировать, поставить подписи и печати под соглашением. Мы же ничем не связаны с тобой, никакими обязательствами, никакими обещаниями, чувствами, — сказала Арина. – Или от друзей стыдно, что это я от тебя ушла, а не ты мне указал на дверь?
— При чём здесь компания? – произнёс Алекс и покраснел.
— Значит, я угадала.
— Что-то ты часто стала угадывать. А знаешь, если честно, ты мне никогда не нравилась, — вдруг признался Алекс.
— Взаимно, — сказала Арина. – Думаю, что ты обязательно встретишь единственную и неповторимую.
— Родители, как всегда, позаботятся обо мне, найдут достойную пару для продолжения рода. Так что я не волнуюсь. А для времяпрепровождения я уж как-то сам подберу даму. Кстати, что ты в нём нашла? Он же не сможет даже семью достойно содержать. А может, ты всё же ошибаешься на его счёт? – спросил Алекс. – С Машей он поступил, скажем, не очень красиво. Да и мне, почему в морду не дал за тебя, если ты ему так дорога?
— Потому что такие вещи мордобоем не решаются, — произнесла Арина. – А Маша – его родная сестра, которую он очень любит, гордится ею, заботится о ней и опекает по мере сил. Знаешь, я не буду предлагать тебе остаться друзьями, потому что знаю я, и знаешь ты, что это невозможно.
— Лучше плохой мир, чем хорошая война. Не находишь? – спросил Алекс. – Да и силы у нас с тобой не равные. Я не умею управлять погодой, не умею мысли читать, ворожить и колдовать тоже не умею. Давно это у тебя?
Арина пожала плечами.
— Да не бойся ты, мстить не буду, — улыбнулась Арина.
— Знаешь, я почему-то верю тебе. Ты блаженная. Я вчера на берегу увидел тебя сияющей, мне даже пришла в голову шальная мысль, что ты ангел, — вдруг признался Алекс, а потом сел возле костра и протянул руки к огню. – Мы с тобой расстались, а мне почему-то легко стало. Сём, береги её. Она ведь, правда, не от мира сего. А ребятам я сам скажу.
— Не надо никому ничего говорить, — услышали они голос Андрея. – Ты так вопил, Алекс, что мы стали невольными свидетелями ваших разборок. А то, что Маша сестра Сёмы, я знал.
— Все всё знают, все всё понимают, все такие умные, это я один дурак, что ли? — спросил Алекс.
Сашка вышел из-за палатки, кивнул на другой берег и произнёс:
— Мне кто-нибудь объяснит, как наша лодка оказалась на другом берегу? Что она там делает?
— Стоит, — сказала Арина.
— Это как раз я вижу. Ты хочешь сказать, что силой мысли отправила её туда?
— Нет, конечно, — засмеялась Арина. — Мы с утра с Семёном плавали за водой, лесник помог нам. А потом ему надо было вернуться, — произнесла Арина.
— И?
— И лодка осталась на другом берегу, — сказала она.
— И как нам её забрать? – спросил Сашка.
— Есть два варианта. Переплыть реку вплавь, а потом вернуться на лодке или дождаться, когда лесник приплывёт к нам, а потом кто-нибудь отвезёт его обратно и вернётся.
— А есть ещё и третий вариант, — сказал Сашка, — о конечном результате которого я пока не могу ничего сказать, потому что к нам плывёт Она.
— Лодка? – спросила Лада.
— Девушка в лодке, — сказал Алекс.
— А откуда она взялась? – спросил Андрей.
— Хороший вопрос, — сказал Сашка. – Но важнее знать, куда она делась?
— Лодка? – вновь спросила Лада.
— Девушка. Лодка твоя стоит там, где и вчера стояла. Но я же видел её на другом берегу и девушку видел. Она собиралась плыть, а потом сразу следующий кадр на том берегу ни девушки, ни лодки. А на этом берегу пустая лодка. Может, просто не увидел её, потому что смотрел на другой берег? – произнёс Сашка.
— А тогда куда делась лодка, очень похожая на нашу, с другого берега? – спросил Андрей.
— Куда-куда? – пробормотал Сашка. – Уплыла.
— А вы у Арины спросите, — предложил Алекс. – Может, она знает, что за девушка была на том берегу?
— Ну, откуда мне знать? Мало ли что может привидеться? Из серии, а был ли мальчик? Может, это просто морок?
— А может, ты нам голову морочишь? И никакой лодки на этом берегу нет? – спросил Алекс.
— Так проверьте, — сказала Арина.
— И проверим, — заявил Алекс.
Вся компания, кроме Арины, Маши и Семёна побежали к лодке.
«Майя, — мысленно обратилась Арина, — помоги. Я не справлюсь. Вернее, я не знаю, что делать».
«Кусок времени с недоразумением выпадет у них из памяти».
— Ну что? – спросил Семён у Сашки, как только он вернулся с пляжа.
— Вода тёплая, после завтрака в салки на воде можно будет сыграть или просто поплавать.
— А с лодкой что? – спросила Маша.
— А что с ней случится, стоит, как стояла, — пожал плечами Сашка.
— Каша сварилась. Может, позовёшь ребят завтракать? – спросила Арина.
— Я вообще-то за полотенцем пришёл. Лада просила. «Надо, надо умываться по утрам и вечерам», — пропел он и побежал к реке.
— Что вообще происходит? Что за чудеса в решете? Это они развлекались так? – спросила Маша Семёна.
— Не заморачивайся, — улыбнулась Арина.
— И всё же что-то не так было с другим берегом, — произнесла Маша.
— Что ты имеешь в виду? – спросила Арина.
— Я откуда-то знаю о временном сдвиге и о том, что ребята видели на том берегу фантом лодки и девушки. А ещё, — чуть не плача, произнесла Маша, — я знаю, что эту девушку зовут Майя, и что ты обращалась к ней за помощью, — Маша вдруг закрыла ладошкой рот.
— Глупость несусветная, — сказала Арина, — способностями нельзя заразиться.
— Девочки, я ничего не понимаю, — признался Семён, — о какой Майе речь, какой временной сдвиг, фантомы, просьбы? И вообще, о каких способностях вы говорите? И никакой лодки на другом берегу я не видел. Лесника помню. Как мы вернулись, не помню. Если нам помог лесник, то как он вернулся обратно?
— Мы сами вернулись, ты был полусонный, но смог идти, а потом уснул возле костра, — сказала Арина.
— Это версия номер два. Моя интуиция мне подсказывает, что это полуправда. Но мне кажется, если бы ты могла мне всё рассказать, ты бы это сделала. Я прав?
— Да.
— Тогда всё в порядке, — произнёс Семён.
Арина обняла Машу.
— Скажи, а я тоже буду читать мысли? – спросила Маша.
— Не знаю. Я не волшебник, я только учусь, — улыбнулась Арина.
— Я серьёзно.
— Я – тоже.
— Но у нас в роду никто не обладал экстрасенсорными способностями.
— Возможно, ты просто не знаешь об этом. И способности не всегда с рождения проявляются. У всех по-разному: у кого-то после клинической смерти, у других – в результате стресса, у третьих просто потому, что время пришло проснуться от спячки. Ведь у тебя и твоего брата всегда была хорошая интуиция, — произнесла Арина.
— Почему была? Надеюсь, что она никуда не исчезла. Если я правильно понял, у Маши открылись некие способности? Она просто не знает, что у нас прадед по материнской линии знахарем был. По крайней мере, вы нашли общий язык. И это меня радует.
Они резко повернулись к Семёну.
— Что? Дождь собирается? Может, зонтик принести? – спросил Семён.
— Дождя не будет, — произнесли они одновременно, потом посмотрели друг на друга и рассмеялись.
— Хотя пятиминутный душ не повредил бы честной компании, — сказала Арина.
— И? – спросил Семён.
— И ничего. Надо принимать всё, что происходит, и благодарить за это судьбу, — сказала Арина.
— Так будет дождь или нет?
— Когда-нибудь, Сёма, обязательно будет, — улыбнулась Маша.
— Подтверждаю.
— Издеваетесь? А я всё равно вас люблю. Очень, — добавил Семён.

Январь 2019 год