Сказка о злом слове и Черном змее

В деревне Маковке, что на берегу речки Ваги стоит и сушками маковыми славится, жила-была девица-красавица Василиса.

Ростом девица выросла высокая, станом стройная, глаза — поле васильковое, а коса русая ниже пояса. Красота неписанная досталась Василисе, да характером взрастили ее дурную: себялюбивую и ехидную.

А время между тем идет, и вот уж стала Василиса девицей на выданье. Самая пора о достойном женихе подумать!

Пришла зима. Морозец речку Вагу сковал, белой периной поля укрылись, а значит, можно земледельцам от трудов тяжких отдыхать и праздники праздновать. А где праздники, там и гадания.

Собралась гадать и Василиса с двумя подружками верными, Ольгой-рукодельницей и Татьяной-певуньей.

Взяли девицы мешочек, насыпали в него зерна и три кольца положили: золотое, серебряное и медное. Золотое кольцо вытянешь — жених богатый будет. Серебряное кольцо вытянешь — трудолюбивый муж попадется. А медное колечко достанешь — придется с бедняком век куковать. Ну а коли только зерно зачерпнешь — еще год в девках просидишь.

Первой руку в мешок запустила Ольга-рукодельница. Пясть разжала, а в ладони зерно, и колечко золотое блестит! Вот удача!

Поздравили ее подружки, колечко назад в мешочек вернули.

Очередь Татьяны-певуньи идет. Руку в мешок она опускает, пальцы сжимает и кричит:

-Чувствую, колечко есть!

И правда, колечко серебряное взблескивает, глаз радует.

Снова сложили девицы колечко в мешочек. Идет черед Василисы гадать.

Запустила Василиса-красавица пальцы в зерно и чувствует, что не попалось колечко! Обидно ей стало: всех она красивей, всех достойней, а не идти ей под венец в этом году. С досадой вытащила руку Василиса из мешочка, и ахнули все трое.

На руке у Василисы гниль, и весь рукав в пыли черной.

Кинулась Василиса к матушке. Та мешочек взяла, высыпала зерно: все попортилось, ни одного зернышка доброго не осталось.

-Колдовство какое-то. — Говорит матушка дочери. — Никак порчу на тебя навели, Василисушка. Пойдем к бабке Аглае кланяться, чтобы отвела напасть.

Бабка Аглая, ведунья деревенская, на зерно глянула, над василисиной головой пошептала и молвит:

-Страшное проклятие мечом обоюдоострым над тобой, красавица, качается. Справиться с такой силой не во власти моей, ибо со злым духом твой недруг сговорился и за каждую каплю жизни, что из тебя уходит, платит он демону каплей своей крови. Мало времени пока что прошло, но пройдет еще, и сойдет румянец со щек, потускнеет волос сияние, и найдет тебя твоя погибель.

— Помоги, бабка Аглая! — Взмолилась Василиса. — Неужели нельзя проклятью этому противостоять?

Развела ведунья руками.

— Одно спасение для тебя: если твой обидчик раньше тебя под землю сойдет.

И стала с той поры Василиса сохнуть и чахнуть. Поблекла и полегчала коса ее тяжелая. Глаза, что прежде как бриллианты сверкали, погасли совсем. Стало сниться ей каждую ночь, как будто змей холодный ей на ноги ложится. Сначала только вокруг стоп обвивался, потом до колен дополз, а после уж кольцами ледяными стал на грудь давить и ужас смертный на девицу нагонять.

Отступила зима, за ней весна зазвенела. Совсем Василиса сон потеряла, и ничего от красоты былой не осталось. Да и пусть ее, хоть бы не помереть!

И вот однажды, в ночь лунную и тихую, сидит перед окном Василиса, косичку свою перебирает и видит вдруг, как по небу звездному темный вихрь несется. Промчался вихрь над деревней и упал на крышу пастушьего дома.

“Дурной сон ли мне снится, или то злой дух к недругу моему прилетел?” думает Василиса.

Собралась она и пошла к дому отмеченному. Подкралась к избе и потихоньку в окошко заглянула.

В доме, на лавке, сидит Иван-пастух, бледный, что смерть, а вокруг ног его обвился черный змей о двух головах. В руку одной головой вцепился и гложет ее, как собака кость. Вторая же голова рядом качается и смотрит красными глазами пристально, как будто через стены видит. Потянула вдруг вторая голова воздух, сверкнула красным оком — прямо на Василису!

Кинулась девица прочь от оконца и побежала к своему дому, к батюшке и матушке, чтобы все им рассказать и злодея наказать.

Вот бежит Василиса, задыхается, а сама думает: “За что ж меня Иван проклял?” И вспоминается красавице, как ходил влюбленный пастух, в глаза ей заглядывал, и как сама она над ним посмеивалась: и простоват Иван, и небогат, и нос у него картошкой. Обидные речи говорила Василиса парню, и долго он терпел, да, видать, не вытерпел.

Думала Василиса, думала, наконец, решила, что и на ней вина есть. Она, выходит, человека доброго обидела и к злодейству толкнула. Стало быть, пришло время гордыню свою смирить и прощения попросить. Не душегуб же Иван, пожалеет!

Собралась на следующий день Василиса, сушек с собой маковых прихватила и пошла к пастуху извиняться.

Смотрит: во дворе Иван дрова колет, да одной только рукой крепко топор держит, а другую нет-нет, да и прижмет к груди, да и покривится.

Окликнула его девица:

-Ванечка! Выйди ко мне, есть у меня для тебя подарочек.

Побледнел пастух, но к гостье вышел, спрашивает:

-Чего тебе, Василиса?

Посмотрела на него девица прямо и говорит тихонько:

-Знаю я, что это ты меня проклял. Из-за тебя чахну. И знаю, из-за чего ты на меня обозлился. Ваня, прости меня, не губи! Более никогда слова дурного про тебя не скажу.

Отвел Иван глаза, губы поджал.

-И ты прости меня, Василиса. Не сдержался я. Слова твои злые в самое сердце ранили. Призвал я лихо на обе наших головы, и теперь змей, покуда добычу кровавую не получит, не уйдет. Не жить одному из нас, хоть что делай.

Заплакала Василиса. Неужто помирать придется? И тут вспомнила она, что бабка Аглая наказывала к ней недруга, коли найдется, привести.

-Пойдем, Ванечка, к бабушке Аглае. Она может что подскажет.

Пришли девица да молодец к ведунье. Та головой качает:

-Оба вы хороши! Ну так теперь обоим вам со злом свирепым сражаться, чтобы колдовство разрушить.

-Что же сделать надо? — Спрашивают горемычные.

Взяла бабка Аглая у Василисы сушки маковые, с которыми та извиняться шла, сняла со связки две и нашептала на них слова тайные. Говорит вещая старуха:

-На западе лежит озеро Пелынь, глубокое, как небо, и гладкое, как зерцало. Солнце на закате дорожку по воде проложит, по ней вам и идти. Перед тем, как на воду ступить, съешьте сушки. Так попадете вы в Царство Ночное, где демоны обитают. Там найдется и дух-истязатель ваш. Коли победите его, от чар темных освободитесь. А коли победит он вас, останетесь там на веки вечные и солнца более никогда не увидите.

Боязно идти, да делать нечего. Взял Иван топор с собой, а Василиса взяла ухват печной, и пошли они вслед за солнцем.

Долго ли, коротко ли шли, а дошли до озера Пелыни. Конца края озеру не видно, но ни единой волны по глади озерной не бежит.

Стало солнце садиться. Тени сделались длинными, а на воде дорожка солнечная пролегла. Переглянулись Василиса и Иван, сушки сжевали и пошли навстречу испытанию своему.

Неведомо, от сушек ли бабкиных сделалась вода под ногами твердой, или же ноги сделались легче перышка, да только провела солнечная дорожка путников под зарей вечерней — прямо во тьму непроглядную, в самое Ночное царство.

За руки девица и парень взялись. Страх великий нашел на них, но поздно поворачивать: вокруг невидимые демоны кружатся. Только углядят малодушие — и бросятся на гостей незваных.

Наконец, пришли Иван и Василиса к пещере. Из той пещеры зловоние несется и шипение. Заглянули внутрь и видят: спит змей двуглавый, страшный, от ивановой кровушки и василисиных слезок распухший.

-Вот моя напасть. — Шепчет Василиса, на одну голову глянув.

-Вот мое проклятие… — Смотрит Иван на голову вторую.

Тут змей почуял дух человечий, глаза открыл, зарычал в две глотки и бросился на молодца и девицу.

Стал Иван зверя топором рубить: только черная лапа поднимется — р-раз по ней! Стала Василиса гаду ухватом мешать: только пасть зловонная раскроется — рогами за шею его хвать!

Извивался змей, противников своих грыз да кусал, а все ж победили его Иван и Василиса. Испустило чудище дух нечистый, а тот дымом черным к сводам пещеры поднялся и все вокруг от взора скрыл.

Из дыма соткалась сизая туча, загремел гром, и молнии белые засверкали, а следом дождь пошел, холодный и чистый. Той дождевой водою, как молодые деревца, напитались Иван и Василиса. Зажили раны у Ивана, зарумянились снова Василисины щеки. Жизнь в обоих вернулась!

Дождь весь пролился, туча развеялась, и открылся свод небесный, рассветом позолоченный. Освободились Иван и Василиса от колдовства.

Вернулись молодые в деревню, а через год свадьбу сыграли и зажили счастливо и дружно.