Свобода

Мне приснилась девушка в оковах.
Ее помутневшие глаза болотного цвета смотрели сквозь меня, казалось, проникая в самые глубины моей души и одновременно не замечая меня самого. Словно несуществующая, не умеющая жить, она игнорировала все происходящее, обращая внимание лишь на свою золотую цепь, приковавшую ее ко дну озера. Казалось, будто она живет здесь больше сотни лет, будто ее белоснежные волосы не от рождения такие, а поседевшие со временем, как и ресницы, и брови… Лишь тело оставалось молодым, а ее душа будто и вовсе покинула этот мир, не оставив и следа. Она могла часами сидеть и не двигаться на берегу озера, могла не моргать, мне и вовсе чудилось, будто она не дышит. Ее затуманенные глаза были пусты и холодны, движения ленивы, а то и вовсе отсутствовали. Я все время думал, что если бы ее не было здесь, мир был бы куда радостнее, веселее, выпрыгнули бы лягушки и вновь запели птицы, что лишь она убивает жизнь этого озера, как кто-то и когда-то убил жизнь в ней самой. Мне вдруг стало так интересно, кто она, что с ней случилось, почему она здесь, в цепях, одна, и где ее душа… Заостренные уши виднелись между прядями мокрых белых волос, золотая цепь лишь изредка давала о себе знать глухим звоном, когда полуживая нимфа случайно задевала ее рукой или ногой, длинные белесые ресницы ярко выделялись на фоне темных глаз, пухленькие губы девушки не раз вздрагивали, едва слышался звон цепей. Такой я увидел ее однажды, уставшей и обреченной на вечные муки в одиночестве. Возможно, она увидела во мне живую душу, но за столько лет одинокой жизни даже не поняла, что я – человек. Кажется, что если бы я был животным, она бы посмотрела на меня так же. Единственное, что для нее существовало – это золотая цепь, то единственное, что приковало ее к мучениям навеки, то единственное, что она ненавидит остатками души и то единственное, к чему так привыкла и что сопровождало ее столько лет…
Я не мог ей помочь. Не потому, что боялся ее, хотя и здесь есть доля правды, и даже не потому, что цепь такая прочная… Просто это был сон. И, как и все сны, он закончился.