НовоГопные каникулы

Гражданин Семёнов уверенно шёл по вечерней улице. Вечер это название условное, в силу того, что живёт он не там где тепло и солнечно, зимой темнеет очень рано. Времени на дворе на тот момент было всего около двадцати часов, и хотя день уже с неделю прибывал, фактически это никак ещё не проявилось — восемь часов вечера это практически ночь.
В это время, не имеется в виду время суток, обычно готовятся к празднованию Нового Года. Покупают подарки, продукты к столу, шампанское и ему подобные напитки. Время весёлое, похожее немного на жатву, но с тем отличием, что граждане, подобные Семёнову, не примеряют на себя роль крестьян, собирающих урожай, эту роль выполняют магазины. Им нужно как можно больше и как можно качественнее обработать свои поля, вынуть из них по максимуму, поля же эти находятся в кошельках, на банковских и зарплатных картах таких же как Семёнов граждан и гражданок. Это обычное предновогоднее явление, стоит лишь немного напрячь воображение и оно ставится явным и плохо скрываемым.
Гражданин Семёнов подошёл к невысокой лестнице с металлическими перилами, ещё чуть-чуть и он окажется дома, осталось-то совсем немного… Корпоративку, последнюю в этом году он пережил с достоинством, даже не забыл на работе большой пакет с подарками жене и сыну. Посидел с коллегами за празничным столом, послушал поздравления, получил конверт с премией и открытку. В общем вечер не обещал никаких неожиданных поворотов. Почти трезвый, почти дома.
— Кхе, кхе,- послышалось вдруг из темноты, когда он наступил на первую ступеньку.
Семёнов посмотрел в сторону откуда кто-то покашлял. Рядом с лестницей, в сугробе, появилась фигура мерзкого существа, очень сильно похожего на человека. В принципе это и был человек, но очень уж неприятный. Длинного роста, худой, с наглым туповатым лицом, одетый в телогрейку и
кепку-восьмиклинку, сезону это совершенно не соответствовало, но видимо образ был важнее. «Гопник»- прошелестело в голове Смёнова,- «они по одному не ходят».
— Папаша, закурить не найдётся?- прогундосил второй, как только Семёнов наступил второй ногой на следующую ступеньку, пытаясь не заметить присутствующих. Такой же неприятный, как и первый, с папиросой в зубах и таком же прикиде не по сезону.
— Невежливо это,- пробубнил тут же появившийся в сугробе Дед Мороз. Семёнову начало казаться, что это бредовый сон или чья-то не очень смешная постановка, тем более и от Деда Мороза навевало точно такой же неприязнью, что и от его подельников.
Семёнов шагнул ещё раз, в надежде сорваться с места и убежать в ночь, лишь бы это быстрее закончилось, но спускаться нужно было ещё как минимум на семь ступенек, а под ногами было очень скользко. На четвёртом шаге в сугробе вдруг образовался ещё один из шайки, но одетый в банный халат, с помятым лицом и взъерошенной головой.
— Эй, ты куда?- заверещал четвёртый,- от нас не отделаться!
— Ну всё, ты попал,- угроза шла от пятого, в спортивном костюме, шапочке-петушке и почему-то с лыжами.
— Окружай его, парни,- крикнул шестой, очень тепло одетый, в валенках, шапке-ушанке, тулупе, из воротника которого виднелся тяжелый ворот свитера крупной вязки, в руках он держал рыболовный бур. Внизу лестницы, куда и хотел попасть Семёнов, появились ещё трое, один в халате, двое точно таких же по неприятности, как и первые — гопники, с которых можно писать картины, полностью соответствующие приевшемуся и растиражированному образу, в кепках и олимпийках, в туфлях с острыми длинными носами.
Толпа окружила гражданина Семёнова, тут же проверили его карманы, вытащили бумажник и телефон, Дед Мороз, обдав Семёнова перегаром в перемежку с запахом салата оливье и чеснока, изъял у него пакет с подарками.
— Так, так, так,- пробубнил он в бороду,- подарочки, значит? Это, видать, жене, а это сыну? Ну-ну… Заработка, значит, меня лишаешь? Сам, значит, решаешь, кто хорошо себя вёл, а кто не очень?
— Ты смотри,- прогундосил один из гопников, одетых в более-менее зимнюю одежду, роясь в бумажнике,- наличечкой затарился… Молодец какой… А я вот сейчас подсчитаю, что тут к чему.
— Опаньки,- оживился одетый лыжником, распечатывая конверт с премией,- и здесь у него всё нормально… Какой зажиточный мужчина.
— Сейчас разберёмся,- заорал одетый рыбаком, расталкивая буром своих товарищей и приближаясь к бледнеющему Семёнову,- держите его!
Двое в банных халатах схватили Семёнова за руки, вывернули их. Семёнов смирился, видя численное превосходство и преимущество в силе, решил не усугублять ситуацию и хотя бы не попасть на праздники в больницу, закрыл глаза и приготовился к худшему.
— Вова, тебе плохо что-ли?- услышал он знакомый голос,- чего руками машешь? Семёнов открыл глаза, перед ним стояла соседка Юлия.
— А куда они делись?- недоумевающий и дезориентированный Семёнов проверил пакет с подарками — на месте, в руке, проверил бумажник — тоже на месте, деньги и карточки на своих местах, телефон в другом кармане, чувствуется как эта бандура оттягивает карман.
— Кто они?- спросила соседка, ничего не понимая.
— Гопники,- почесал под шапкой Семёнов,- и Дед Мороз, с лыжником и этими, в халатах.
— В каких ещё халатах?- соседка встревожилась,- может тебя до дома проводить? У тебя точно всё хорошо?
— Нормально всё, спасибо,- отказался от помощи Семёнов,- сам дойду, тут рядом.
Новогодние каникулы и растянулись, и пролетели одновременно. Десять дней, некоторые из которых тянулись как резиновые, Семёнов не запоминал принципиально, два дня из них он просто не выходил из дома, прогуливаясь по квартире в халате. Четыре дня он слегка пьяный по новогодней традиции тратил с женой деньги в магазинах, два дня до Нового Года, два дня в самом конце каникул, набираясь к вечеру до чёртиков и принимая дома гостей или навещая кого-нибудь вместе с женой. А вот два дня из всех запомнились ему особенно. Один лыжной прогулкой, чего не случалось в его жизни лет двадцать, не меньше, второй зимней рыбалкой, на которой он не был лет пятнадцать и не собирался, не имея ни снастей, ни желания, но бур зачем-то купил, зайдя погреться в магазин в немного не трезвом виде.
Первый рабочий день не был долгожданным, он был неизбежным. Все ходили на работе понурыми и невесёлыми. Что-то делать руками отвыкли, мозги особо никому напрягать тоже не хотелось. И с работы уйти пораньше тоже не было возможности. Все терпели и держались до победного конца и он пришёл, ровно в семнадцать ноль-ноль.
В восемнадцать ноль-ноль, не смотря на то, что световой день рос уже в течении почти трёх недель, всё равно уже темно в силу географической широты, именно в это время гражданин Семёнов шагнул на ту же самую ступеньку.
— Кхе, кхе,- послышался знакомый голос.
— Говорили же тебе,- прогундосил второй голос,- невежливо это.
— От нас невозможно отмазаться,- пробубнил голос Деда Мороза,- ты это понял?
Никто из обладателей голосов не проявился, они просто смеялись в темноте, в голос и наперебой рассказывая друг другу, как в очередной раз отжали у Семёнова всё, что могли, как кинули его и что теперь ещё с месяц ему ничего хорошего не светит.
— Да кто вы, мать вашу?- разозлившись, крикнул Семёнов, он, как и все на работе, прекрасно понимал, что праздники и каникулы больше похожи на погром, провал и провокацию одновременно, в подсказках не нуждался.
— Во дурачёк,- хихикнул кто-то из гопников из темноты.
— Мы же твои долгожданные каникулы,- крикнул второй, и толпа засмеялась в голос.
— Но вы же закончились,- крикнул Семёнов,- валите нахрен уже.
— Мы-то свалим,- согласился один из них.
— Но и у тебя ничего не осталось,- надавил на больное второй.
Голоса снова взорвались смехом и обсуждая Семёнова начали удаляться.
Семёнов стоял возле лестницы, денег у него не было и не предвиделось в ближайшее время, всё, что можно было доесть — давно доедено, что можно было допить — допито, что можно было потратить — потрачено. Начались суровые послепраздничные будни.
«Как год встретишь, так его и проведёшь»- зашептал чей-то подлый голос.
— Ты то ещё кто?- спросил Семёнов, но подумав, решил не выяснять, плюнул и пошёл домой