Ыхсыатр
Ярослав Возрастные ограничения 0+
Грустно мне, весело думать мне, дико,
Странно и лестно о нашем родстве
С этой безмозглой; прообразом тика
Нервного — щупальце на голове.
Александр Кушнер
Виток за витком, Ыхсыатр освобождал личное экстренное убежище от своего крошечного склизкого тела. Медленно из раковины выполз зад, затем перед, и виноградная улитка стала активно сканировать окружающую среду на предмет угроз. В пределах видимости таковых не было, но поскольку этот предел очень мал, Ыхсыатр был готов в любую минуту обратно влезть в свой наспинный дом, куда его полчаса назад загнал волосатый дьявол. Медленно перебирая мускулистым животом по сухой почве, оставляя ее влажной, улитка отправилась на поиски молодых побегов. О крапиве или одуванчиках не стоило и мечтать: все, что не уничтожили гиганты, съели собратья. Даже сорная трава уже не в избытке – лужайка постепенно высыхала. Однако сегодня Ыхсыатру во второй раз улыбнулась удача. Проделав десятиминутный путь вперед, в неизвестность, путник, наконец, различил вдали (на расстоянии сантиметра) маленький, уже умирающий кустик простой газонной травы. Улитка устремилась к своей добыче.
Об Ыхсыатре говорили, что он со странностями. Вроде и ведет себя как все: ест, впадает в спячку, когда надо, плодится исправно – словом, приличная улитка. Но когда начинали жаловаться, например, на волосатого дьявола, или на засуху, или на то, что крапива повыродилась и честному народу нечего сунуть в рот, так тут он никогда не участвовал. Отвернется, и сам себе на уме, будто с презрением. А вот как начнут старожилы рассказывать про Землю Обетованную, или другие какие небылицы, так тут он и за метр приползет – послушать и спросить. А еще он здоровенный был. Дюйма полтора, не меньше. Не то чтобы Ыхсыатра не любили или отвергали, но лишний раз с ним старались не пересекаться.
Улитка замерла с куском сорной травы во рту. Волосатый дьявол ступает бесшумно, но Ыхсыатру шел уже четвертый год, и он давно научился чувствовать легкую дрожь земли при приближении мягких лап врага. Чудище остановилось и замерло. Поняв, что сейчас последует удар, виноградная улитка совершила хорошо отработанное и быстрое действие – спряталась внутрь панциря. Через секунду дьявол уже вплотную подобрался к ней, шумно втягивая внутрь себя воздух. Несколько секунд Ыхсыатр ощущал только дрожь воздуха со всех сторон. Страшное ощущение: волосатый дьявол решает, что же делать с улиткой. Но вот дрожь прекратилась, а через секунду когтистая лапа дьявола отправила Ыхсыатра в далекий полуметровый полет.
Кларисса Арнольдовна терпеть не могла кошек. Но полосатые черти, как назло, очень любили чахлый газончик перед ее, Клариссы Арнольдовны, домом. А любили они его по причине наличия большого количества виноградных улиток – полезной пищи и интересной игрушки. И по той еще причине, что Эрнест Эдуардович – супруг хозяйки дома, разменявший шестой десяток – был благодушен ко всем созданиям земным и любезно подкармливал местную фауну остатками со своего стола.
— Кыш! А ну пошла отсюда! – шуганула пожилая женщина кошку, игравшую с большой виноградной улиткой. Полосатая тварь замерла, подняв уши, и быстро переключила внимание с добычи на Клариссу, ожидая дальнейших действий агрессора.
— Кыш, кому сказала, — чтобы подкрепить свои слова, старушка быстро сделала пару шагов к кошке, замахнувшись рукой. Волосатый дьявол сорвался с места, преодолел несколько метров галопом, а затем, не почувствовав погони, мирно зашагал вдоль улицы, высоко подняв хвост.
— Дед! Ну что ж ты делаешь, черт старый?! Я ж тебя просила! – громко закричала Кларисса, обращаясь к дому. – Они ж тут гадят! Ну перед соседями стыдно, в конце то концов!
Женщина повернулась и пошла к облупившейся железной ограде, ведущей на огород. Закрывая за собой дверь, она на секунду залюбовалась лужайкой, принадлежащей соседям напротив. На другой стороне улицы располагался аккуратненько постриженный газончик, огороженный недавно перекрашенным незатейливым деревянным забором белого цвета. Помимо ярко-зеленой травы, там росли красивейшие георгины и декоративный шиповник. По периметру выстроились ровным рядком желтые одуванчики. И кошек соседи отучили ходить в свой огородик. «Откуда у них, работающих, только время берется?» — подумала Кларисса Арнольдовна и закрыла за собой дверь.
«На Земле Обетованной всегда вдоволь еды. Там растут все травы, которые любит каждая порядочная улитка, и даже такие, которых здесь никогда не видели: они нежны, как листья молодой крапивы и сочны, как спелый одуванчик, выросший под мягким весенним солнцем. Земля огорожена высочайшей преградой – ни один волосатый дьявол не может ее преодолеть, и даже гиганты обходят ее стороной. Там нет хищных муравьев, а земля мягкая настолько, что даже просто передвигаться по ней есть огромная радость. Там всегда тепло, но в безоблачные дни нет сжигающих все лучей светила. Там никогда не ходят гиганты, способные без труда поднять улитку в небеса и своими огромными толстыми щупальцами разломать ее панцирь, бросив затем на землю, обрекая на долгую и мучительную смерть» — любил рассказывать Тарм. Ему шел десятый год, и мысли о смерти не то что не покидали его – они сделались некой обычной привычной частью его жизни, как поиски пищи или сон. Тарм уже едва мог оставлять потомство и видел свое предназначение в том, чтобы оставить наследство другого рода. Он старался передать старую легенду молодым, и активно пересказывал историю всем подряд вот уже три года. Но его почитали старым сумасшедшим, и со временем даже дети перестали его слушать. И сейчас ему внимал только молодой Ыхсыатр.
Ыхсыатр слышал легенду уже много раз. Раньше сказание вызывало в нем трепет; в слаборазвитом сознании улитки возникали картины спокойной беззаботной жизни свободной от гигантов и волосатых дьяволов, но полной вкусных, словно молодая крапива, трав. Но Ыхсыатр взрослел, и родная лужайка умирала. Дьяволы следили за улитками почти постоянно, а ревущие гиганты появлялись с катастрофической частотой. Недостижимая мечта становилась шансом на спасение. Ыхсыатр не знал, будут ли на Земле Обетованной другие улитки, а это было важно, ведь он еще не оставил потомство в этом сезоне. Но жизнь в постоянной боязни быть растерзанным зверем или остаться без пропитания была невыносима. В этот раз Ыхсыатр твердо решил узнать у старого Тамра все, что тот знал о конкретном местонахождении Земли, и отправится в самый главный путь.
Гене было очень скучно у бабушки. У нее не было ни игрушек, ни телевизора, ни даже нормальных соседей. Вдобавок ко всему, она конфисковала плюшевого тираннозавра Дэни, единственную игрушку, которую мама разрешила взять из дома. Он, якобы, «пахнет химией». Ничем он не пахнет и никакой он не китайский! Просто бабушке нравится издеваться над Геной, чувствовать власть! Увидев скучающее выражение на лице любимого внучка, бабушка решила загладить свою вину — приготовить картофельные булочки. Это по-настоящему обрадовало мальчика: картошки в них всегда было много, она была соленая и всегда теплая. Не чета магазинным! Гена помог бабушке месить тесто и уселся смотреть, как оно «настаивается». Пожилая женщина искренне пожалела мальчика, для которого полнедели в их с дедом жилище были пыткой, и отправила внучка на улицу — нагулять аппетит. Дом располагался в самом конце переулка, куда машины никогда не заезжали, а окна кухни выходили на улицу, поэтому беспокоиться за внука не стоило. Соседи из десяти соседних домов были хорошими знакомыми, и бабушка без страха отправила Гену гулять прямо на дорогу. Специально для своих детей и внуков жители конца переулка скинулись и установили качели. Желтые, синие и красные, они немного нелепо смотрелись прямо посреди проезжей части, но детям нравились. И как только Гена вышел на улицу, он сразу отправился к качелям. Но они были заняты. Ровесница мальчика весело и быстро, не обращая ни на что внимания, раскачивалась на аттракционе. Гена, не стесняясь, подошел и спросил, не уступит ли девочка ему качели, но она даже не обратила внимания. Маленький мальчик еще не понимал, что она девочка и что к ней нужен другой, нежели к пацану, подход. И тогда маленький мальчик решил в отместку обидеть девочку. Он молча пошел вдоль чахлых газончиков на правой стороне улицы. Возле дома его бабушки травы почти не осталось – только сухая земля с торчащими из нее мертвыми веточками. А вот возле дома бабушкиной соседки, Клариссы Арнольдовны, сорнячки были. Взгляд мальчика упал на один из них, под которым расположились две виноградные улитки. Гена присел перед ними и стал рассуждать, какая сильнее напугает девочку. Но твари были просто копиями: одинаковые коричневые в жемчужную полоску панцири, одинаковые длинные шевелящиеся усы. Долго думать было нельзя – девочка могла просто уйти домой – и Гена взял наугад. Он встал с колен и пошел вершить свою месть.
— Смотри, что у меня! – весело, предчувствуя забавную игру, сказал Гена. Увидев в руке мальчика улитку, девочка инстинктивно попыталась отстраниться, прижавшись к спинке сиденья.
— Фу, улитка! Выброси!
Гена захихикал. Ему было приятно пугать девочку.
— Выброси! — еще раз взмолилась она, когда Гена поднес улитку ближе к качелям. Девочка попыталась затормозить, но вышло плохо, так как качели были слишком высоки. Истерические и плаксивые нотки в голосе жертвы еще больше раззадорили Гену и он засмеялся пуще прежнего. Пришло время для финального удара.
Большой мальчик взялся за маленькую улитку двумя руками и разломал ее надвое. Липкий прозрачный сок потек по рукам. Вывернутые наружу, разорванные острыми краями сломанного панциря внутренности блестели на солнце. Девочка остановилась, спрыгнула с качелей и завопила от отвращения и страха. Но если бы улитка могла кричать, то вопль девочки утонул бы в этом абсолютно диком стоне.
Крошечное сердечко Ыхсыатра билось вдвое быстрее обычного внутри крошечного тельца, спрятанного в крошечной раковине. Ыхсыатр осознавал, что был близок от ужасной гибели. Но так же быстро, как случился этот ужас, заработала нервная система… Только что прямо перед ним гигант унес старика Тамра в небеса. Оттуда не возвращаются… целыми, по крайней мере. И сейчас, именно в эту минуту, Ыхсыатр понял, что пора уходить. В последние минуты жизни старик поведал молодому все, что знал о местонахождении Земли Обетованной. А затем судьба дала Ыхсыатру знак. И толчок к действию. Пора отправляться в путь! Ради старика, погибшего безвинно! Ради всех раздавленных и растерзанных, ради улиток! Он не просто изменит свою жизнь — он изменит все существование вида! Он пойдет туда и найдет былинную страну, а затем — поведет за собой остальных! Он — может! Он — Ыхсыатр!
Усиленно поглощая листву, улитка следила за светилом, которое встает и опускается. Надо было успеть подготовиться – набить желудок – до темноты. Когда светило опускается, надо ползти прямо за ним, а затем долго вперед, дни и ночи.
Но маленькая улитка едва ли осознавала, какие опасности и тягости ждут ее впереди. Огромная пустыня, настолько огромная, что крошечное сознание улитки не могло ее даже представить ее. Бескрайняя, покрытая неглубокими рытвинами, пыльная пустошь, раскаленная днем и ледяная ночью. И ни травинки на много метров вокруг. Здесь нет ни тени, чтобы спрятаться от всеразрушающих гигантов и волосатых дьяволов или укрыться от жары, ни какого-либо ориентира, который указал бы направление. Светило сверху и раскаленный асфальт снизу не просто убьют улитку, осмелившуюся на опасный переход. Они испекут ее в собственном панцире!
Жара спадала, и дневной свет постепенно мерк, уступая место ночи и прохладе. Ыхсыатр, конечно, не мог разглядеть саму звезду, но был вполне в состоянии понять, с какой стороны исходит основная часть света. Улитка двинулась в путь. Но первая же преграда заставила Ыхсыатра изменить планы: перед ним выросла твердая каменная стена, на которую было невозможно взобраться. Улитке пришлось около часа двигаться вдоль преграды в поисках пути наверх. Почувствовав легкую дрожь сухой земли, Ыхсыатр сразу спрятался в панцирь, но уставший дьявол прошел мимо. Опасаясь того, что тварь затаилась, улитка простояла на месте до полной темноты. Затем Ыхсыатр вылез из раковины, осмотрелся, насколько это возможно, и пополз обратно. Дорога давалась труднее, чем в первый раз – усталость давала о себе знать. Улитка вернулась к тому месту, откуда начала путешествие, и проползла еще почти метр, прежде чем обнаружила выбоину в скале, позволяющую кое-как забраться наверх и начать поход по пустыне. Однако светила давно не было видно, а Ыхсыатр совсем сбился с направления, да и голод с усталостью сказывались. Стараясь удержать в памяти место подъема (а это сложная задача для беспозвоночного!), улитка удалилась от скалы в поисках еды.
Вечерний поход вымотал Ыхсыатра. Будь он не улиткой, а существом поразумнее, он бы задумался, хватит ли сил для настоящего путешествия. Но, может, даже хорошо, что он не был умен. В рискованных предприятиях лишние размышления приводят только к ненужным сомнениям.
На следующий вечер, исполненный решимости Ыхсыатр отправился в путь. Раскаленный асфальт отдавал свое тепло медленно остывающему воздуху, но все же был горяч до ужаса, что отнюдь не прибавляло улитке скорости; наоборот, путник преодолевал половину обычного расстояния за единицу времени. Но ни пекло земли, ни страх сбиться с пути, ни тысячи волосатых дьяволов не могли сломить волю улитки.
Сторонний наблюдатель видел просто жарящуюся на асфальте и открытую для нападений кошек виноградную улитку, по ошибке, по глупости своей бросившую вызов всему миру. Но сам Ыхсыатр ощущал себя предводителем огромного племени улиток, которых он вел к новой прекрасной жизни. И так перегрелся крошечный мозг первопроходца, что не мог уже отличить эту фантазию от реальности. Словно вожак стаи птиц, Ыхсыатр преодолевал сантиметры бескрайней пустыни, облегчая путь тем, кто следует за ним. Осознание необходимости собственной миссии придавало путешественнику сил.
Этим вечером Вася в первый раз опробовал новый велосипед. Новый, кстати говоря, не сильно отличался от старого, но сам факт недавней покупки делал его необыкновенным. Исполненный радости, которую может испытывать только второклассник на скоростном велосипеде, Вася быстро мчался по переулку, непрерывно нажимая на звонок. Нелепые качели становились все ближе, ветер свистел в ушах и обволакивал все тело мальчика, словно радостно принимая его в свои объятья. До конца улицы оставалось совсем немного, когда Вася заметил впереди на асфальте какую-то черную точку. В компьютер мальчик не играл и видел хорошо, поэтому еще метров за тридцать понял, что перед ним большая виноградная улитка. А что надо пацану на велике для полного счастья? Размазать по земле огромную улитку! От восторга Вася немного взвизгнул и усиленнее закрутил педали, намереваясь переехать тварь точно пополам. Десять метров, пять, совсем близко.… Однако, как это часто бывает, в последний момент рука у мальчика дрогнула, и он слегка вильнул влево. Ожидаемого хруста не было. Проехав по инерции еще метров пятнадцать, Вася остановился и оглянулся через плечо. Останков улитки на асфальте он не увидел. Не особо расстроившись, велосипедист развернулся и поехал к началу переулка.
Первый порыв сознания Ыхсыатра состоял в сравнении только что случившейся ситуации с другой, вчерашней. Тогда улитка почуяла шаги волосатого дьявола и успела спрятаться; затем последовали короткий полет и болезненный удар об сухую почву. В этот раз было несколько иначе: не тихая острожная поступь хищника, но ужасный приближающийся грохот, вызывающий первобытный страх; грохот, пропитывающий собой и воздух, и асфальт и крошечное тельце улитки. Ыхсыатр спрятался, не задумавшись: иначе было нельзя! А затем последовали, как и вчера, быстрый полет, сильный удар обо что-то твердое и падение обратно на землю. Однако были и отличия этого нападения от предыдущего: если волосатые дьяволы могли стеречь улитку часами или пытаться замучить ее до смерти, то этот грохот исчез так же неожиданно, как и появился. И Ыхсыатр не задумался о его источнике: в сознании улитки это был просто чистый бестелесный ужас. Просто ужас. Ужас из легенд старика Тамра. Улитка ощущала холод и чувствовала, что лежит на боку. Светила давно уже не было видно, когда Ыхсыатр решил вылезти из панциря. Пористое и мягкое тело улитки беспомощно повисло в воздухе, едва касаясь земли, не имея возможности сразу принять привычное положение. Члены улитки бестолково шевелились в пространстве, пока случай и ветер не помогли им коснуться тверди. Еще с минуту Ыхсыатр пытался понять, где собственно он находится. Понимание приходило постепенно. Это была родная высыхающая лужайка.
Упругая велосипедная покрышка едва наехала на край панциря улитки, отправив ее в полет. Беспозвоночное отлетело к ближайшему дому, ударилось об железную калитку и, отскочив, упало в высыхающую траву, откуда двинулось в путь меньше часа назад.
И вдруг все системы в теле улитки стали работать в два раза быстрее. Ярость! Всепоглощающая и уничтожающая все, что можно уничтожить, она заполнила все тело Ыхсыатра, не зная выхода. А найди она выход, Земля содрогнулась бы от огромного взрыва, по сравнению с которым взрыв водородной бомбы показался бы хлопком закрывающейся книги. Гормоны гнева вбрасывались в кровь улитки слоновьими дозами, и случись какому-нибудь несчастному волосатому дьяволу съесть Ыхсыатра в этот миг… Страшно представить эти кошачьи муки! Но вместе с яростью пришла простая истина: успех этого путешествия – это не личное достижение, а простая его – Ыхсыатра – обязанность, как представителя вида. Ыхсыатр должен попытаться добраться до лучшего мира; а если у него не получится – не беда! Ведь он ничтожная улитка, неспособная никак изменить большой мир, противостоять ему. Но он может выполнить долг перед своим народом. Ыхсыатр решительно пополз вперед.
Светило взошло, прошло по небу и стало садиться, и большая виноградная улитка, как и в предыдущий вечер, покинула родную лужайку. Но в этот раз ее заставляли двигаться вперед абсолютно другие мысли. Не желание изменить свою жизнь к лучшему и привести земляков в лучший мир, но тупое безнадежное отчаяние, осознание бессмысленности всех своих действий. Ыхсыатр понимал, что, скорее всего, путешествие не удастся, и уж тем более не удастся привести на Землю Обетованную остальных. Но лучше умереть, пытаясь исполнить свой долг, чем просто сдохнуть от голода на погибшей лужайке.
У Маши выдался тяжелый день, полный домашних обязанностей, и вечерняя прогулка с трехлетним Андрюшей казалась ей настоящим отдыхом. Вокруг не было ни других детей, ни животных, ни окурков, ни кусков мусора, которые так интересно сунуть в рот… Маленький мальчик бежал немного впереди молодой мамы и размахивал палкой, защищая Землю от «звездных воинов». Маша шла, сунув руки в карманы, и улыбалась.
— Осторожно, Андрюша, не споткнись, — предостерегла она сына, но это было лишним: асфальт был ровным и без выбоин. В конце переулка – совсем недалеко – стояли качели, которые и являлись конечной целью вечерней прогулки. Обычно Маша не заходила с Андреем так далеко, но сегодня ей хотелось немного отдохнуть от домашней обстановки, и, вооружившись целью покачать сына на качелях, она шла и шла, слегка улыбаясь всему миру. Вдруг произошло событие, заставившее Машины руки вылететь из карманов, а материнское сердце – испуганно вздрогнуть: Андрюша бросил палку и быстро побежал к какому-то темному пятну на асфальте.
— Стой, Андрюша! – крикнула мать, переходя на медленный бег. Когда Маша оказалась достаточно близко, чтобы разглядеть, что сын держит в руках, она сказала:
— Улитка! Фу! Кака!
Но тут произошло нечто необычное: в женщине проснулась Забота. Не забота в привычном понимании, но Забота, как явление. Забота, заложенная в человеке самой Природой. Та Забота, которая заставляет людей любить своих верных любящих собак и мерзких эгоистичных кошек. Забота, которая заставляет все человечество заботиться о спасении вымирающих тигров и редких кустарников. И если пожалеть бездомную собаку – это в порядке вещей, накормить уличных котят – это в порядке вещей, то что странного в том, что в женщине, матери, вдруг проснулось желание помочь беззащитной и беспомощной улитке, по своей природной глупости выбравшей неверное направлении? В душе Маши смешались стремления защитить ребенка от возможной заразы и выполнить свое высокое предназначение – спасти «меньшего брата». Она наклонилась, посмотрела на улитку, потом на мальчика, ответившего ей любопытным взглядом.
— Аккуратно положи ее в травку, Андрюша. Она заблудилась, — Маша посмотрела по сторонам. Подбрасывать улитку в благоустроенный садик по левой стороне улочки было бы варварством. А вот по правой стороне была простая неухоженная лужайка, на которой неторопливо существовала еще дюжина улиток.
— Вон туда положи, в травку. Только на других не наступи, — Андрюша, обрадованный тем, что спасает кого-то от реальной угрозы, важно проделал несколько шагов и опустил большую виноградную улитку среди таких же улиток. Мать взяла сына за руку, и они пошли кататься, уверенные, что если и не совершили благой поступок, то как минимум выполнили свое природное предназначение.
Так бывает, что кто-то пытается изменить свою жизнь; обычно – к лучшему. Надо ли говорить, что не стоит мешать таким индивидам: они пытаются сделать великое дело — преодолеть себя. Но вот о чем точно стоит сказать, так это о помощи. Когда некто пытается изменить свое существование к лучшему, не стоит ему помогать, пока он сам не попросит. Ведь не зная его целей и планов, своей помощью мы можем сильно навредить, или еще страшеннее – отбить желание перемен.
Но это не отменяет необходимости заботиться о наших «меньших братьях». Вам знакомо это чувство, которое возникает, когда гладишь кошку между ушей, или позволяешь ручной крысе бегать по твоей руке, или гладишь пузо собаке? Это физическое удовольствие. Забота о животных есть наша величайшая обязанность как разумных существ, заложенная на уровне подсознания. Просто помогать надо с умом, не нарушая естественного порядка вещей; не меняя все кардинальным образом, но немного внося свои коррективы.
Странно и лестно о нашем родстве
С этой безмозглой; прообразом тика
Нервного — щупальце на голове.
Александр Кушнер
Виток за витком, Ыхсыатр освобождал личное экстренное убежище от своего крошечного склизкого тела. Медленно из раковины выполз зад, затем перед, и виноградная улитка стала активно сканировать окружающую среду на предмет угроз. В пределах видимости таковых не было, но поскольку этот предел очень мал, Ыхсыатр был готов в любую минуту обратно влезть в свой наспинный дом, куда его полчаса назад загнал волосатый дьявол. Медленно перебирая мускулистым животом по сухой почве, оставляя ее влажной, улитка отправилась на поиски молодых побегов. О крапиве или одуванчиках не стоило и мечтать: все, что не уничтожили гиганты, съели собратья. Даже сорная трава уже не в избытке – лужайка постепенно высыхала. Однако сегодня Ыхсыатру во второй раз улыбнулась удача. Проделав десятиминутный путь вперед, в неизвестность, путник, наконец, различил вдали (на расстоянии сантиметра) маленький, уже умирающий кустик простой газонной травы. Улитка устремилась к своей добыче.
Об Ыхсыатре говорили, что он со странностями. Вроде и ведет себя как все: ест, впадает в спячку, когда надо, плодится исправно – словом, приличная улитка. Но когда начинали жаловаться, например, на волосатого дьявола, или на засуху, или на то, что крапива повыродилась и честному народу нечего сунуть в рот, так тут он никогда не участвовал. Отвернется, и сам себе на уме, будто с презрением. А вот как начнут старожилы рассказывать про Землю Обетованную, или другие какие небылицы, так тут он и за метр приползет – послушать и спросить. А еще он здоровенный был. Дюйма полтора, не меньше. Не то чтобы Ыхсыатра не любили или отвергали, но лишний раз с ним старались не пересекаться.
Улитка замерла с куском сорной травы во рту. Волосатый дьявол ступает бесшумно, но Ыхсыатру шел уже четвертый год, и он давно научился чувствовать легкую дрожь земли при приближении мягких лап врага. Чудище остановилось и замерло. Поняв, что сейчас последует удар, виноградная улитка совершила хорошо отработанное и быстрое действие – спряталась внутрь панциря. Через секунду дьявол уже вплотную подобрался к ней, шумно втягивая внутрь себя воздух. Несколько секунд Ыхсыатр ощущал только дрожь воздуха со всех сторон. Страшное ощущение: волосатый дьявол решает, что же делать с улиткой. Но вот дрожь прекратилась, а через секунду когтистая лапа дьявола отправила Ыхсыатра в далекий полуметровый полет.
Кларисса Арнольдовна терпеть не могла кошек. Но полосатые черти, как назло, очень любили чахлый газончик перед ее, Клариссы Арнольдовны, домом. А любили они его по причине наличия большого количества виноградных улиток – полезной пищи и интересной игрушки. И по той еще причине, что Эрнест Эдуардович – супруг хозяйки дома, разменявший шестой десяток – был благодушен ко всем созданиям земным и любезно подкармливал местную фауну остатками со своего стола.
— Кыш! А ну пошла отсюда! – шуганула пожилая женщина кошку, игравшую с большой виноградной улиткой. Полосатая тварь замерла, подняв уши, и быстро переключила внимание с добычи на Клариссу, ожидая дальнейших действий агрессора.
— Кыш, кому сказала, — чтобы подкрепить свои слова, старушка быстро сделала пару шагов к кошке, замахнувшись рукой. Волосатый дьявол сорвался с места, преодолел несколько метров галопом, а затем, не почувствовав погони, мирно зашагал вдоль улицы, высоко подняв хвост.
— Дед! Ну что ж ты делаешь, черт старый?! Я ж тебя просила! – громко закричала Кларисса, обращаясь к дому. – Они ж тут гадят! Ну перед соседями стыдно, в конце то концов!
Женщина повернулась и пошла к облупившейся железной ограде, ведущей на огород. Закрывая за собой дверь, она на секунду залюбовалась лужайкой, принадлежащей соседям напротив. На другой стороне улицы располагался аккуратненько постриженный газончик, огороженный недавно перекрашенным незатейливым деревянным забором белого цвета. Помимо ярко-зеленой травы, там росли красивейшие георгины и декоративный шиповник. По периметру выстроились ровным рядком желтые одуванчики. И кошек соседи отучили ходить в свой огородик. «Откуда у них, работающих, только время берется?» — подумала Кларисса Арнольдовна и закрыла за собой дверь.
«На Земле Обетованной всегда вдоволь еды. Там растут все травы, которые любит каждая порядочная улитка, и даже такие, которых здесь никогда не видели: они нежны, как листья молодой крапивы и сочны, как спелый одуванчик, выросший под мягким весенним солнцем. Земля огорожена высочайшей преградой – ни один волосатый дьявол не может ее преодолеть, и даже гиганты обходят ее стороной. Там нет хищных муравьев, а земля мягкая настолько, что даже просто передвигаться по ней есть огромная радость. Там всегда тепло, но в безоблачные дни нет сжигающих все лучей светила. Там никогда не ходят гиганты, способные без труда поднять улитку в небеса и своими огромными толстыми щупальцами разломать ее панцирь, бросив затем на землю, обрекая на долгую и мучительную смерть» — любил рассказывать Тарм. Ему шел десятый год, и мысли о смерти не то что не покидали его – они сделались некой обычной привычной частью его жизни, как поиски пищи или сон. Тарм уже едва мог оставлять потомство и видел свое предназначение в том, чтобы оставить наследство другого рода. Он старался передать старую легенду молодым, и активно пересказывал историю всем подряд вот уже три года. Но его почитали старым сумасшедшим, и со временем даже дети перестали его слушать. И сейчас ему внимал только молодой Ыхсыатр.
Ыхсыатр слышал легенду уже много раз. Раньше сказание вызывало в нем трепет; в слаборазвитом сознании улитки возникали картины спокойной беззаботной жизни свободной от гигантов и волосатых дьяволов, но полной вкусных, словно молодая крапива, трав. Но Ыхсыатр взрослел, и родная лужайка умирала. Дьяволы следили за улитками почти постоянно, а ревущие гиганты появлялись с катастрофической частотой. Недостижимая мечта становилась шансом на спасение. Ыхсыатр не знал, будут ли на Земле Обетованной другие улитки, а это было важно, ведь он еще не оставил потомство в этом сезоне. Но жизнь в постоянной боязни быть растерзанным зверем или остаться без пропитания была невыносима. В этот раз Ыхсыатр твердо решил узнать у старого Тамра все, что тот знал о конкретном местонахождении Земли, и отправится в самый главный путь.
Гене было очень скучно у бабушки. У нее не было ни игрушек, ни телевизора, ни даже нормальных соседей. Вдобавок ко всему, она конфисковала плюшевого тираннозавра Дэни, единственную игрушку, которую мама разрешила взять из дома. Он, якобы, «пахнет химией». Ничем он не пахнет и никакой он не китайский! Просто бабушке нравится издеваться над Геной, чувствовать власть! Увидев скучающее выражение на лице любимого внучка, бабушка решила загладить свою вину — приготовить картофельные булочки. Это по-настоящему обрадовало мальчика: картошки в них всегда было много, она была соленая и всегда теплая. Не чета магазинным! Гена помог бабушке месить тесто и уселся смотреть, как оно «настаивается». Пожилая женщина искренне пожалела мальчика, для которого полнедели в их с дедом жилище были пыткой, и отправила внучка на улицу — нагулять аппетит. Дом располагался в самом конце переулка, куда машины никогда не заезжали, а окна кухни выходили на улицу, поэтому беспокоиться за внука не стоило. Соседи из десяти соседних домов были хорошими знакомыми, и бабушка без страха отправила Гену гулять прямо на дорогу. Специально для своих детей и внуков жители конца переулка скинулись и установили качели. Желтые, синие и красные, они немного нелепо смотрелись прямо посреди проезжей части, но детям нравились. И как только Гена вышел на улицу, он сразу отправился к качелям. Но они были заняты. Ровесница мальчика весело и быстро, не обращая ни на что внимания, раскачивалась на аттракционе. Гена, не стесняясь, подошел и спросил, не уступит ли девочка ему качели, но она даже не обратила внимания. Маленький мальчик еще не понимал, что она девочка и что к ней нужен другой, нежели к пацану, подход. И тогда маленький мальчик решил в отместку обидеть девочку. Он молча пошел вдоль чахлых газончиков на правой стороне улицы. Возле дома его бабушки травы почти не осталось – только сухая земля с торчащими из нее мертвыми веточками. А вот возле дома бабушкиной соседки, Клариссы Арнольдовны, сорнячки были. Взгляд мальчика упал на один из них, под которым расположились две виноградные улитки. Гена присел перед ними и стал рассуждать, какая сильнее напугает девочку. Но твари были просто копиями: одинаковые коричневые в жемчужную полоску панцири, одинаковые длинные шевелящиеся усы. Долго думать было нельзя – девочка могла просто уйти домой – и Гена взял наугад. Он встал с колен и пошел вершить свою месть.
— Смотри, что у меня! – весело, предчувствуя забавную игру, сказал Гена. Увидев в руке мальчика улитку, девочка инстинктивно попыталась отстраниться, прижавшись к спинке сиденья.
— Фу, улитка! Выброси!
Гена захихикал. Ему было приятно пугать девочку.
— Выброси! — еще раз взмолилась она, когда Гена поднес улитку ближе к качелям. Девочка попыталась затормозить, но вышло плохо, так как качели были слишком высоки. Истерические и плаксивые нотки в голосе жертвы еще больше раззадорили Гену и он засмеялся пуще прежнего. Пришло время для финального удара.
Большой мальчик взялся за маленькую улитку двумя руками и разломал ее надвое. Липкий прозрачный сок потек по рукам. Вывернутые наружу, разорванные острыми краями сломанного панциря внутренности блестели на солнце. Девочка остановилась, спрыгнула с качелей и завопила от отвращения и страха. Но если бы улитка могла кричать, то вопль девочки утонул бы в этом абсолютно диком стоне.
Крошечное сердечко Ыхсыатра билось вдвое быстрее обычного внутри крошечного тельца, спрятанного в крошечной раковине. Ыхсыатр осознавал, что был близок от ужасной гибели. Но так же быстро, как случился этот ужас, заработала нервная система… Только что прямо перед ним гигант унес старика Тамра в небеса. Оттуда не возвращаются… целыми, по крайней мере. И сейчас, именно в эту минуту, Ыхсыатр понял, что пора уходить. В последние минуты жизни старик поведал молодому все, что знал о местонахождении Земли Обетованной. А затем судьба дала Ыхсыатру знак. И толчок к действию. Пора отправляться в путь! Ради старика, погибшего безвинно! Ради всех раздавленных и растерзанных, ради улиток! Он не просто изменит свою жизнь — он изменит все существование вида! Он пойдет туда и найдет былинную страну, а затем — поведет за собой остальных! Он — может! Он — Ыхсыатр!
Усиленно поглощая листву, улитка следила за светилом, которое встает и опускается. Надо было успеть подготовиться – набить желудок – до темноты. Когда светило опускается, надо ползти прямо за ним, а затем долго вперед, дни и ночи.
Но маленькая улитка едва ли осознавала, какие опасности и тягости ждут ее впереди. Огромная пустыня, настолько огромная, что крошечное сознание улитки не могло ее даже представить ее. Бескрайняя, покрытая неглубокими рытвинами, пыльная пустошь, раскаленная днем и ледяная ночью. И ни травинки на много метров вокруг. Здесь нет ни тени, чтобы спрятаться от всеразрушающих гигантов и волосатых дьяволов или укрыться от жары, ни какого-либо ориентира, который указал бы направление. Светило сверху и раскаленный асфальт снизу не просто убьют улитку, осмелившуюся на опасный переход. Они испекут ее в собственном панцире!
Жара спадала, и дневной свет постепенно мерк, уступая место ночи и прохладе. Ыхсыатр, конечно, не мог разглядеть саму звезду, но был вполне в состоянии понять, с какой стороны исходит основная часть света. Улитка двинулась в путь. Но первая же преграда заставила Ыхсыатра изменить планы: перед ним выросла твердая каменная стена, на которую было невозможно взобраться. Улитке пришлось около часа двигаться вдоль преграды в поисках пути наверх. Почувствовав легкую дрожь сухой земли, Ыхсыатр сразу спрятался в панцирь, но уставший дьявол прошел мимо. Опасаясь того, что тварь затаилась, улитка простояла на месте до полной темноты. Затем Ыхсыатр вылез из раковины, осмотрелся, насколько это возможно, и пополз обратно. Дорога давалась труднее, чем в первый раз – усталость давала о себе знать. Улитка вернулась к тому месту, откуда начала путешествие, и проползла еще почти метр, прежде чем обнаружила выбоину в скале, позволяющую кое-как забраться наверх и начать поход по пустыне. Однако светила давно не было видно, а Ыхсыатр совсем сбился с направления, да и голод с усталостью сказывались. Стараясь удержать в памяти место подъема (а это сложная задача для беспозвоночного!), улитка удалилась от скалы в поисках еды.
Вечерний поход вымотал Ыхсыатра. Будь он не улиткой, а существом поразумнее, он бы задумался, хватит ли сил для настоящего путешествия. Но, может, даже хорошо, что он не был умен. В рискованных предприятиях лишние размышления приводят только к ненужным сомнениям.
На следующий вечер, исполненный решимости Ыхсыатр отправился в путь. Раскаленный асфальт отдавал свое тепло медленно остывающему воздуху, но все же был горяч до ужаса, что отнюдь не прибавляло улитке скорости; наоборот, путник преодолевал половину обычного расстояния за единицу времени. Но ни пекло земли, ни страх сбиться с пути, ни тысячи волосатых дьяволов не могли сломить волю улитки.
Сторонний наблюдатель видел просто жарящуюся на асфальте и открытую для нападений кошек виноградную улитку, по ошибке, по глупости своей бросившую вызов всему миру. Но сам Ыхсыатр ощущал себя предводителем огромного племени улиток, которых он вел к новой прекрасной жизни. И так перегрелся крошечный мозг первопроходца, что не мог уже отличить эту фантазию от реальности. Словно вожак стаи птиц, Ыхсыатр преодолевал сантиметры бескрайней пустыни, облегчая путь тем, кто следует за ним. Осознание необходимости собственной миссии придавало путешественнику сил.
Этим вечером Вася в первый раз опробовал новый велосипед. Новый, кстати говоря, не сильно отличался от старого, но сам факт недавней покупки делал его необыкновенным. Исполненный радости, которую может испытывать только второклассник на скоростном велосипеде, Вася быстро мчался по переулку, непрерывно нажимая на звонок. Нелепые качели становились все ближе, ветер свистел в ушах и обволакивал все тело мальчика, словно радостно принимая его в свои объятья. До конца улицы оставалось совсем немного, когда Вася заметил впереди на асфальте какую-то черную точку. В компьютер мальчик не играл и видел хорошо, поэтому еще метров за тридцать понял, что перед ним большая виноградная улитка. А что надо пацану на велике для полного счастья? Размазать по земле огромную улитку! От восторга Вася немного взвизгнул и усиленнее закрутил педали, намереваясь переехать тварь точно пополам. Десять метров, пять, совсем близко.… Однако, как это часто бывает, в последний момент рука у мальчика дрогнула, и он слегка вильнул влево. Ожидаемого хруста не было. Проехав по инерции еще метров пятнадцать, Вася остановился и оглянулся через плечо. Останков улитки на асфальте он не увидел. Не особо расстроившись, велосипедист развернулся и поехал к началу переулка.
Первый порыв сознания Ыхсыатра состоял в сравнении только что случившейся ситуации с другой, вчерашней. Тогда улитка почуяла шаги волосатого дьявола и успела спрятаться; затем последовали короткий полет и болезненный удар об сухую почву. В этот раз было несколько иначе: не тихая острожная поступь хищника, но ужасный приближающийся грохот, вызывающий первобытный страх; грохот, пропитывающий собой и воздух, и асфальт и крошечное тельце улитки. Ыхсыатр спрятался, не задумавшись: иначе было нельзя! А затем последовали, как и вчера, быстрый полет, сильный удар обо что-то твердое и падение обратно на землю. Однако были и отличия этого нападения от предыдущего: если волосатые дьяволы могли стеречь улитку часами или пытаться замучить ее до смерти, то этот грохот исчез так же неожиданно, как и появился. И Ыхсыатр не задумался о его источнике: в сознании улитки это был просто чистый бестелесный ужас. Просто ужас. Ужас из легенд старика Тамра. Улитка ощущала холод и чувствовала, что лежит на боку. Светила давно уже не было видно, когда Ыхсыатр решил вылезти из панциря. Пористое и мягкое тело улитки беспомощно повисло в воздухе, едва касаясь земли, не имея возможности сразу принять привычное положение. Члены улитки бестолково шевелились в пространстве, пока случай и ветер не помогли им коснуться тверди. Еще с минуту Ыхсыатр пытался понять, где собственно он находится. Понимание приходило постепенно. Это была родная высыхающая лужайка.
Упругая велосипедная покрышка едва наехала на край панциря улитки, отправив ее в полет. Беспозвоночное отлетело к ближайшему дому, ударилось об железную калитку и, отскочив, упало в высыхающую траву, откуда двинулось в путь меньше часа назад.
И вдруг все системы в теле улитки стали работать в два раза быстрее. Ярость! Всепоглощающая и уничтожающая все, что можно уничтожить, она заполнила все тело Ыхсыатра, не зная выхода. А найди она выход, Земля содрогнулась бы от огромного взрыва, по сравнению с которым взрыв водородной бомбы показался бы хлопком закрывающейся книги. Гормоны гнева вбрасывались в кровь улитки слоновьими дозами, и случись какому-нибудь несчастному волосатому дьяволу съесть Ыхсыатра в этот миг… Страшно представить эти кошачьи муки! Но вместе с яростью пришла простая истина: успех этого путешествия – это не личное достижение, а простая его – Ыхсыатра – обязанность, как представителя вида. Ыхсыатр должен попытаться добраться до лучшего мира; а если у него не получится – не беда! Ведь он ничтожная улитка, неспособная никак изменить большой мир, противостоять ему. Но он может выполнить долг перед своим народом. Ыхсыатр решительно пополз вперед.
Светило взошло, прошло по небу и стало садиться, и большая виноградная улитка, как и в предыдущий вечер, покинула родную лужайку. Но в этот раз ее заставляли двигаться вперед абсолютно другие мысли. Не желание изменить свою жизнь к лучшему и привести земляков в лучший мир, но тупое безнадежное отчаяние, осознание бессмысленности всех своих действий. Ыхсыатр понимал, что, скорее всего, путешествие не удастся, и уж тем более не удастся привести на Землю Обетованную остальных. Но лучше умереть, пытаясь исполнить свой долг, чем просто сдохнуть от голода на погибшей лужайке.
У Маши выдался тяжелый день, полный домашних обязанностей, и вечерняя прогулка с трехлетним Андрюшей казалась ей настоящим отдыхом. Вокруг не было ни других детей, ни животных, ни окурков, ни кусков мусора, которые так интересно сунуть в рот… Маленький мальчик бежал немного впереди молодой мамы и размахивал палкой, защищая Землю от «звездных воинов». Маша шла, сунув руки в карманы, и улыбалась.
— Осторожно, Андрюша, не споткнись, — предостерегла она сына, но это было лишним: асфальт был ровным и без выбоин. В конце переулка – совсем недалеко – стояли качели, которые и являлись конечной целью вечерней прогулки. Обычно Маша не заходила с Андреем так далеко, но сегодня ей хотелось немного отдохнуть от домашней обстановки, и, вооружившись целью покачать сына на качелях, она шла и шла, слегка улыбаясь всему миру. Вдруг произошло событие, заставившее Машины руки вылететь из карманов, а материнское сердце – испуганно вздрогнуть: Андрюша бросил палку и быстро побежал к какому-то темному пятну на асфальте.
— Стой, Андрюша! – крикнула мать, переходя на медленный бег. Когда Маша оказалась достаточно близко, чтобы разглядеть, что сын держит в руках, она сказала:
— Улитка! Фу! Кака!
Но тут произошло нечто необычное: в женщине проснулась Забота. Не забота в привычном понимании, но Забота, как явление. Забота, заложенная в человеке самой Природой. Та Забота, которая заставляет людей любить своих верных любящих собак и мерзких эгоистичных кошек. Забота, которая заставляет все человечество заботиться о спасении вымирающих тигров и редких кустарников. И если пожалеть бездомную собаку – это в порядке вещей, накормить уличных котят – это в порядке вещей, то что странного в том, что в женщине, матери, вдруг проснулось желание помочь беззащитной и беспомощной улитке, по своей природной глупости выбравшей неверное направлении? В душе Маши смешались стремления защитить ребенка от возможной заразы и выполнить свое высокое предназначение – спасти «меньшего брата». Она наклонилась, посмотрела на улитку, потом на мальчика, ответившего ей любопытным взглядом.
— Аккуратно положи ее в травку, Андрюша. Она заблудилась, — Маша посмотрела по сторонам. Подбрасывать улитку в благоустроенный садик по левой стороне улочки было бы варварством. А вот по правой стороне была простая неухоженная лужайка, на которой неторопливо существовала еще дюжина улиток.
— Вон туда положи, в травку. Только на других не наступи, — Андрюша, обрадованный тем, что спасает кого-то от реальной угрозы, важно проделал несколько шагов и опустил большую виноградную улитку среди таких же улиток. Мать взяла сына за руку, и они пошли кататься, уверенные, что если и не совершили благой поступок, то как минимум выполнили свое природное предназначение.
Так бывает, что кто-то пытается изменить свою жизнь; обычно – к лучшему. Надо ли говорить, что не стоит мешать таким индивидам: они пытаются сделать великое дело — преодолеть себя. Но вот о чем точно стоит сказать, так это о помощи. Когда некто пытается изменить свое существование к лучшему, не стоит ему помогать, пока он сам не попросит. Ведь не зная его целей и планов, своей помощью мы можем сильно навредить, или еще страшеннее – отбить желание перемен.
Но это не отменяет необходимости заботиться о наших «меньших братьях». Вам знакомо это чувство, которое возникает, когда гладишь кошку между ушей, или позволяешь ручной крысе бегать по твоей руке, или гладишь пузо собаке? Это физическое удовольствие. Забота о животных есть наша величайшая обязанность как разумных существ, заложенная на уровне подсознания. Просто помогать надо с умом, не нарушая естественного порядка вещей; не меняя все кардинальным образом, но немного внося свои коррективы.
Рецензии и комментарии 1