Мошенники

На реальных событиях.
Мошенники… Сколько их по нашей необъятной? Каковы они? И чем отличаются от честных граждан? Не сказать, право. Я еду в автобусе, вокруг приморская серость сырого, с постоянно стопроцентной влажностью воздуха. Холодно. Оповещатель в автобусе декламирует: «уважаемые пассажиры, с каждым годом мошенники придумывают всё более изощрённые методы обмана граждан. Будьте бдительны. Если вам позвонили и тревожными голосом сообщают, что ваши близкие попали в беду, и требуется огромная сумма денег, не торопитесь расставаться с деньгами (У! Это „с деньг'ами“, а не „с д'еньгами“… каждый раз скуксиваюсь, как от лимонной дольки)… По такой схеме работают мошенники… Задайте звонящему вопрос личного характера...» Два года! Два года почти езжу и всё по одной и той же схеме! " Если вам позвонили..." А как же " мошенники с каждым годом придумывают всё новые методы обмана"? Что- то не придумали! Я прямо-таки сам себя чувствую обманутым!
Лето двенадцатого. Или одиннадцатого, где-то так. Я работаю в черновую на ипэшника, делаем товар широкого потребления, сезонный, не самый продаваемый, но всё же. Городской смок, духота, радио «рекорд» долбит на всю из тысячерублевого приёмника, чаёк в термосе часа в два-три раз, перекурчики каждый час, учёт товара, учёт товара, грязь, пыль, лёгкое пританцовывание на месте. Опять перекурчики, опять чай и снова «хит этой недели». Вообще, «зашибок». Мне нравиться, я весь в занятости, считаю свои денежки, а вечером под багрянец июльского зарева, прохладу вечера и уютность этих всесоюзных пятиэтажек пригубляю чего-нибудь холодного, пенистого. Это может быть квас или ещё что-нибудь. Из гаража с нижних рядов заходит внушительных размеров дядя. Голова коротко стриженная, майка обтягивает «трудовую мазоль», плечи просторно откинуты назад, открывая свободо- выразительную грудь.
-Дарова!- кидает он.
-Здрасте, — я жду, спрашиваю у него сигарету.
— «Мальборо» в машине забыл, — протягивает пачку «ЛД».
Я заглядываю на нижние ряды, там стоит убитая, невоскресаемая «восьмёрка».
— А чё вы тут, чем занимаетесь?
Я невольно весь напрягся. Гараж осматривает вальяжно, по-хозяйски. На стол облакатился, закурил, пальцами постукивает.
-Ну уголь у нас тут… я фасую. Так, березовый.
— А где хозяин-то? Или начальник, кто он там… Есть старшие?
— Ну, нет пока. По делам где-то.
-Ууу, — затягивается. — Он вообще в курсе, что незаконная предпринимательская деятельность, ответственность там и всё такое? Гараж снимает что ли?
Н-нет, — выдавил я. Гараж действительно был Витин. Ну, без деталей о его родителях, Витин.
-Не, я просто переговорил бы с ним, я из ФСБ, удостоверение в машине.А так, посмотреть вообще, кто, чё. Ладно, работай, чё.
Я подумал сглотнуть, так чтоб не было видно, как кадык шевельнется.
-Ну скажешь если чё, вон я с того гаража, пацаны тонировку делают. Вилел?
— Да.
— Ну давай.
Время до приезда Вити пролетело в сотню раз быстрее, чем обычно. Не знаю, чему больше я был рад: то ли тому что он приехал, то ли тому, что мне уже теперь надо уезжать, то ли, что я вижу именно его, Вити, человеческий образ, среднестатистического менеджера средней руки, среднеумеренных таких взглядов, среднего семьянина с женой и двумя очаровательными мальчишками- близнецами.
— Санёк! Ну как там уголёк? — жизнеутверждающим шагом вошёл он в гараж.
— Вить, там это… тебя, короче, спрашивали. ФСБшник какой-то.
В следующие полчаса он уже разговаривал с нашим «интересующимися».
— Ну в общем смотри, бизнес у тебя нераспространееный, относительно новый, люди мало о нём знают ну и прочее… Я могу гарантировать своё посильное участие, обговорим всё, чё по чём и что ты вообще за фрукт. Хочешь как бы, сотрудничать будем.
Витя растерянно смотрел в пол. Он как- будто искал какое-то важное решение, тер лоб, бегал глазами и как-будто что-то вспоминал, поминутно переступая с ноги на ногу.
— Ну я понял, я понял, — говорил он и снова потирал лоб. Ну… Пуф… эээ… Ну давайте обдумаем, я просмотрю сегодня со своими, там скажу.
— Ну номерок свой оставишь.
— Дак ну… Ну вон на пакете мой номер, мы, впринципе, здесь постоянно…
-А, ну всё, лады. Давай.
— До свидания.
Тот ушёл.
-Пфу..., — Витя растерянно смотрел на меня, и думал с полуоткрытым ртом. Что-то шарил в карманах нервно, не зная куда деть руки. — Сань, кто это вообще?- таинственно на меня посмотрел. -Чё он говорил?
Потом он вёз меня домой. Смотрел на дорогу, но видел перед собой этого человека.
-Чё за тип… Кто это вообще может быть? У-ху-ху… Чё же, чё же… Чё делать, чё делать… Так, так… У-ху-ху..., — пальцами по рулю. — Так. Надо позвонить Борису Несонычу. Во! Точно! — он размышлял вслух. Я смотрел на него и, впервые, наверное, увидел, что такое «сел и поехал». Хоть Витя был и молодой, он уже наводил до той стадии, когда сидя за рулём человек находится вне машины. Вне дороги вообще, но при этом едет. Здесь же он не просто стал с машиной чем-то единым, но просто остались только глаза, которые то останавливались на одном предмете о чём-то задумываясь, то снова лихорадочно бегали, только на светофорах сосредотачиваясь на долю секунды.
-Уф, да! Ну тип. А чё он говорил? — этот вопрос уже, наверное, в сотый раз прозвучал за вечер.- Да, надо звонить Несонычу. Так, ладно…
Когда мы подъехали, его глаза по-прежнему чего -то искали перед собой, я попрощался и пошёл домой.
— Там Андрюшка мороженое новое принёс, на работе опять списание, — мать как обычно всё уже для меня приготовила.
-Они должны ведь его выкидывать? Мороженое, -спросил я.
— Ну конечно! Одно время было, денег не дождешься, морепродуктов — полный холодильник. А как с выходного выйти, или на приёмку остаться — так кроме Андрея нашего нет никого.
— Как тетя Лена? — спросил я.
— Та как! Как! Настояла по окладу на тысячу, обвешала на полторы!
— Понятно.
На следующий день Витя заехал за мной как всегда рано — в семь часов. Судя по его лицу, он калорий сжёг за эту ночь больше, чем за все игры в футбол в студенческие годы.
— Привет.
Ехали молча. Видно было, что он обдумывал, какие дать распоряжения на день.
— Так. Ладно. Пока работай, если придёт, скажи «ничего не знаю, привёз, сказал на связи если что.» Я с Несонычем ещё переговорю сегодня, а там посмотрим.
У него потемнели глаза, высохли губы, лицо обтянулось, так что можно было видеть текстуру черепа. Он не спал.
Придя на работу я осторожно заглянул вниз, на ряды где «пацаны тонировку делают». Никого, разумеется не было.
Пели соловьи, воробьи, шелестел легкого утреннего ветра оркестр из разных деревьев и листьев — лёгкий, еле слышный березовый и густой, долгий и до самого неба доходящий тополиный. Занималось утро, день обещал быть жарким. Я привел всё необходимое в порядок, в действие и начал работать.
Вечером приехал Витя.
— Санёк! Ну чё там, как дела? Как настроение, как настрой? Рабочий? Я тебе хот-дог привёз и сочок. Какой любишь. Санёк, лови сочок!
Он пританцовывал. Гуляющей походкой подошёл к рядам товара, что -то напевая под нос осмотрел всё, радостно прищелкнул языком. Я не сводил с него глаз. Он сиял.
-Вить, ну что там с тем типом?
-Все, всё, ничего, работаем дальше, ничего не меняется. Поехали.
Едем.
— Короче, Несоныч сказал, что жулики это, хрень это всё, никакой он не ФСБшник, — Витя улыбался во все тридцать два, видно было, что он сам получает удовольствие от своего рассказа. — Несоныч — это короче знакомый тренера моего отца по танцам. Он там в главной филармонии, то ли в оперетте… Короче, сидит, только бабки косит со всех этих деятелей культуры. Он даже сидел по-моему или в кругах там в этих крутился… Ну не суть! Он, короче, рубит всю эту фишку, сразу сказал, хрень это всё, ни слова не слушать, на хрен слать. Жулики это всё! Мошенники!