Про людей и собак-2

про пса, по имени Малый и его друзей
1
Шелестящие берёзы толпились слева от трёхэтажного строения из металла и пластика. Шелестели они, главным образом, о том, что происходило в этой изысканной избе.
А жил здесь, обретаясь, коренастый, длиннорукий субъект лет пятидесяти с небольшим по имени Владимир и по фамилии Могутов. Друзья из нхл называли его Могом. Несколько лет он, надевши обувь, снабжённую острыми железяками, бегал по льду, толкаясь с себе подобными, бил палкой по предмету, похожему на большую чёрную пуговицу, следя за тем, чтобы, взлетев, он летел мимо толстенного вратаря точно в квадрат с сеткой. Когда пришло время, Мог выпустил из сознания мысль о хоккее, как бы жидкость из мочевого пузыря, как бы птицу из клетки, заработанные деньжата бесчувственно лежали на депозитах в различных банках, он взял столько, сколько надо было и таким образом появилась эта почти безукоризненная крыша над головой в перворазрядном посёлке километров двести от областного центра.
2
Металлический забор вокруг дома был украшен вверху узорами в виде перекрещивающихся хоккейных клюшек; ухоженная подъездная дорога, бетонная площадка возле кирпичного гаража, который запросто вмещал три больших транспортных средства; в просторном саду, помимо берёзовой толпы, была и липовая; даже толстоствольные тополя собрались тут и стояли, с беззаботным видом глазея вокруг. На прополотых грядках за домом весело выглядывали овощи, иные из них вовсю показывали свои разноцветные мордочки.
На первом этаже в двух комнатах жила бездетная семья, муж с женой, трудолюбивые пожилые люди, которые небескорыстно помогали владельцу, содержали дом и всё вокруг в чистоте и порядке. Ну и слегка прихрамывавший парень лет шестидесяти уютно жил в кирпичной сторожке, стоявшей ближе к воротам.
Балкон на втором этаже был цвета колбасного сыра. Это была зона углов, прямых и кривых линий и плоских поверхностей. Вован, расположившись в голубом шезлонге, протянул десницу к стеклянной ёмкости под названием бутылка. Протяжное бурчание какого-то транспортного средства отвлекло его. Вован поднёс к глазам мощный армейский бинокль и с безразличием поглядел на отдалённую движуху.
Отложив бинокль, расслабился. В голове стал образовываться серый туман, не тот синий, о котором рассказывал пожилой певец, в середине появилась бурая точка, она стала расти и превратилась в кучу сухих веток, к ней на кривых ножках подбежал тоненький предметик, похожий на газовую зажигалку. Она стала упрямо тыкаться то в одну, то в другую деревяшку и наконец из неё выскочило жало огня. Ему поддалась одна веточка, а там и другая. Костёр стал разгораться. В этом состоянии Вовка добрёл до спального места.
3
Более полугода назад Мог точно так же восседал (напитки, содержавшие алкоголь, в доме отсутствовали) на этом же балконе, крепкий, спокойный и читал роман Алекса Мэйна «Свобода любви». Время от времени он поглядывал на улицу, не произошли ли какие-то изменения в ней, и увидел патлатого пса, ходившего вперёд и назад, как это делают некоторые телеведущие на политических ток-шоу. Мог отложил книгу, поднялся, и, накинув на себя бордовый халат (подаренный его подругой, чемпионкой Европы по кикбоксингу, Алиной Хе), вышел, сперва пройдя через просторный двор, за ворота.
Четвероногий растрёпа прямо сидел на земле, опираясь передними лапами и, разинув пасть и вываливши язык, похожий на обрывок розового мужского галстука, внимательно смотрел на холёного хлыща, закутанного в бурую тряпку. Спортсмен спросил:
— Как дела, пёс?
Малый — а это был он, и это имя дала ему одна маленькая девочка, дочка одного большого шалопута, который на день рождения подарил ей черномазого щенка — что-то буркнул в ответ.
4
С теми людьми — взрослым шалопаем и его дочкой — Малый прожил какое-то время и однажды без сожаления убежал от них, чтобы осуществить свою мечту о путешествиях. К тому времени он уже был достаточно резвым, прытким и сильным. Страсть к путешествиям, должно быть, была у него в крови и она смешалась с эритроцитами и прочими компонентами этой жидкости.
Бродячая жизнь ему нравилась, как ребёнку игрушки, но необходимо было делать перерыв, поэтому он выискивал добропорядочных простаков, бесхитростных и добродушных обывателей и останавливался у них на какое-то время. Собственно из них, двуногих лоботрясов, помимо машин, деревьев и домов, состояли города и посёлки. Малый был умён, как университетский препод, и понимал, что из некоторых добрых и приветливых ваньков и алымов сострадание порой течёт, как из ржавой трубы вода.
5
Так произошло с мужиком по имени Владимир. Малый побродил вокруг его дома, зная, что неугомонный хозяин наверняка его заметит и выйдет на улицу с каким-нибудь предложением. И мужик в бордовом халате однажды нарисовался и произнёс какую-то ласковую речь, и Малый в ответ не менее ласково погавкал. И вот уже он придирчиво осматривал территорию, четыре здания, одно большое и три поменьше, для него быстро сколотили удобную избушку и установили рядом с кирпичным гаражом и она была утеплена старой толстой тряпкой с разлохмаченными рукавами. Слегка прихрамывавший простолюдин в сером облачении принёс посуду с розовой едой (вчерашний борщ, сваренный домработницей Аглаей) и Малый не торопясь откушал. Потом с сомнением глянул на деревянное здание, построенное для него и через квадратную дыру полез внутрь, чтобы проверить, пригодно ли оно для жизни. Удобно развалившись, он стал медитировать по методу Валерьева, и, устранив напряг, уснул.
6
Добросердечный олух в бордовом пальто, пригласивший Малого в гости, по-видимому, был заводилой в этой компании. Поэтому Малый стал присматриваться к нему.
Однажды этот смурной лоботряс, напоминавший Малому одного толстозадого и вислоухого пса, с которым он познакомился в Ж-ске, подошёл к нему, когда он прогуливался вдоль забора, и, соорудив на лице какую-то гримасу, спросил:
— Друг, как же тебя зовут?
Малый что-то буркнул в ответ. Мог сказал:
— Давай, я назову тебя Шариком?
Малый издал звук горлом, похожий на рык заведённого «запорожца», что означало, что он не согласен с такой тривиальной пошлостью. Вован спросил:
— Тогда, может, Большой? Ловкач?
Малый недовольно бурчал. Вован призадумался, скривив губы, наконец, спросил:
— Может, Малый?
Четвероногий патлач услыхал знакомое словцо, с которым были связаны приятные воспоминания и бархатно тявкнул, полагая, что Вован поймёт, что эта кликуха ему понравилась. И Вован смекнул, что угадал с кликухой и был весьма доволен этим.
7
Каждое утро, перед тем, ка выйти на улицу и превратиться в пыхтящего стайера, Мог, подойдя к теремку Малого, ставил возле него миску с обалденной едой и Малый, вылезши наружу, здорово улыбался во всю пасть, и, пару раз стукнув лапой по земле, великодушно гавкал, говоря Вовану, что, мол, беги, мужик и возвращайся.
Перед обедом Вован сердечно приглашал Малого на собачью спортивную площадку, сделанную из брёвен и старых резиновых покрышек от автомобильных колёс. И Малый там нехотя разминался. Обед состоял из хорошего куска говядины с вонючей подливкой. Тот мужик, который чуток прихрамывал, раза три за день приносил Малому нехилые сладости, чему шерстистый был рад.
Зайдя, бывало, в дом, он смущённо заглядывал первым делом на кухню, где баба в цветастом фартуке чудотворно готовила пельмени, тефтели, котлеты и другие яства. И она угощала Малого по-царски.
8
Но через месяц Малый решил, что пора сменить обстановку и втихомолку свалил. В тот день он прилёг на мягкую подстилку и стал размышлять и так намаялся, что задремал. Когда проснулся, было темно, ночь, близкая родственница вчерашней, неслышно бродила по двору, прячась от разбрасывавших свет фонарей. Разомкнув челюсти, он шибко зевнул и переместился в тёплую будку.
Утро медленно вылезло из темноты и, подстёгиваемое солнечными лучами, распространялось. Вован вышел из дома, кивнул Степану, который, чтобы согреться, надел серую фуфайку. Он посмотрел на кирпичный гараж, который множеством глаз сонно глядел на Вована, и подошёл к апартаментам Малого. Четвероногий отсутствовал. Вован заглянул в дощатую обитель, посмотрел по сторонам, выбросил из уст в пространство прозвище пса. Ничего. Только серый бок крепкого гаража испуганно таращился на суматошного мужика в костюме, похожем на спортивный.
Вернувшись в дом, он поговорил с Аглаей, с Ефимом и со Степаном. Они не знали, где Малый и были удивлены, что его нет во дворе.
Утренние вялые поиски ничего не дали. Дневные расширенные — принесли результат нулевой.
С этого дня в доме появились спиртные напитки. Вован телефонировал куда-то, и вскоре лихой продавец подкатил на микроавтобусе и собственноручно втащил в дом пару пластмассовых ящиков с бутылками. И дни потянулись один за другим, длинная вереница их, одинаковых мутантов.
9
Однажды он пробудился в дальней комнате, предназначенной для разнообразного хлама, в которую несколько часов назад забрёл, и на потасканном диване лежал, не вставая. Старый хоккеист поглядел на посветлевшее окно, потом на свои толстые бока и столпившиеся в голове мысли стали разбегаться, каждая старалась бежать быстрей, чем обычно. И вот появилось девичье лицо, окутанное какой-то угольной дымкой. Вован вгляделся и узнал Глашу Запаршину, с которой целое лето мучился, гулял вечерами, прогуливался утрами. Давненько это было. Это лицо, губастое и носатое, исчезло, явилось другое, здесь рот был больше, глаза темнее и Вован узнал Сашу Степашину, вспомнил, как однажды в августе (лет тридцать прошло с той поры) они вместе были облиты внезапно разразившимся ливнем, основательно продрогли и в этом состоянии пришли к нему домой, он тогда обретался в кирпичной пятиэтажке на улице Рукова. Сашка мягкими движениями сняла с себя мокрое и он дал ей своё старое полушерстяное пальто, которое на ней выглядело, как халат принцессы. Это лицо быстро скрылось в темноте сознания. Вован помотал бритой головой и отправился на кухню.
10
Оказавшись в этом помещении, где было овальное окно без занавесок, где хозяйничал солнечный свет, где было большое количество разнокалиберной посуды, по которой солнечные лучи запросто скользили, Вован присел на белую табуретку возле белой стены.
Каждый день он испытывал жуткую тоску, каждый вечер на него наваливалась сногсшибательная грусть, что было, как он понимал, разрушительно для него.
В последние три месяца он особенно успешно нянчился со своими прямолинейными переживаниями. Привычно, начиная с момента отрыва от постели, за день выпивал около литра вонючей жидкости, прозрачной, что твоя слеза, запивал её вишнёвым компотом, иногда яблочным соком. Шибко захмелев и становясь сентиментальным, он вдруг рыдал, приложив широкие пятерни к сизому по краям и коричневому в середине лицу.
11
Но спортивная хорда его сознания, чересчур растянувшись и угрожая порваться, вдруг стала причиной для благоприятной мутации.
Где-то внутри его тьмы возникало желание (так на небе цвета смеси свинца с
алюминием появляются дыры, из которых вдруг вылетают дождевые капли) прекратить всё то, что происходило с ним в последние пять месяцев.
Когда возникшее желание окончательно окрепло – а это уже после двухчасового неподвижного сидения возле стены – Вован аккуратно, со скрипом мозгов принял решение измениться.
Он взялся за себя крепко, крепче, чем подъёмный кран за бетонную плиту. И алкогольная зависимость была побеждена. Мог как бы превратил её в ненужную помятую бумажку и выбросил.
12
Когда осень, трясясь, обнажалась, и нелепые одёжки её валялись там и сям, с Володькой стали происходить положительные изменения. Он без усилий игнорировал даже то, что его хамоватая сестра немилосердно критиковала его всякий раз, когда приезжала, совсем забыв, что шикарная таратайка, на которой она перемещалась, была куплена на братовы денежки.
Только-только утречко заглядывало в окошко, Вован, залезши в спортивный костюм, выходил во двор. Он бежал сперва туда, а затем обратно.

Справа от дома он установил изготовленную по заказу широченно-высоченную штуку из крепкого железа, отдалённо она походила на офисную вешалку для одежды. На ней жутковато зависали тренировочные брёвна, затянутые бурым брезентом. После усложнённой пробежки Володька в течение двух часов шибко поколачивал эти брёвна и с каждым днём эти поколачивания становились резвей.
13
Утро выдалось пасмурное, небо смахивало на большую кучу серых металлических обрезков, до ливня оставалось несколько минут. Мог влез в спортивное и подошёл к окну. Он бегал в любую погоду. Он вышел из дома. Кроссовки пробежали через двор, Мог за воротами. Он шибко менял ноги при быстрой ходьбе, разгоняясь до бега. Сверху слегка потекло, дождь начинался. И тут он, таращась на утоптанную дорогу, которая спустя несколько минут станет похожей на вишнёво-сливовое варенье, увидел растрёпанного четвероногого, это был взъерошенный хвостач, серомордый, сидевший на земле. Мог, притормаживая, поскользнулся на уже влажной поверхности тропы, не сдержал равновесие и, падая, сцепил руки таким образом, чтобы упасть на предплечья и крепкие локти. После этого он повалился на левый бок и, не спеша вставать, воззрился на разлохмаченное видение. Это реально был Малый, пропавший более полугода назад, ушастый растрёпа.
Мог, опершись рукой о землю, встал на колени, на лице его были недоумение и радость, этакая эмоциональная каша вылезла на поверхность его лица. Он сказал:
— Малый! Это ты!
Черномазый пёс поднял десницу и почесал себя возле уха. Затем тихонько тявкнул, что означало, да, мол, это я самый, не узнал, что ли, мужик, не так уже давно общались с тобой.
Мог сказал, глядя на нечёсаного собеседника:
— Ну ты и бродяга!
Малый протявкал, пытаясь донести до Вована, что, мол, всё нормально, мужик, много не болтай, и давай, что ли, обнимемся, братуха. И мордатый, пахнущий дождём четвероногий подошёл к коленопреклонённому Вовану, эдак ловко поднял передние лапти свои и положил их ему на плечи. И прохладным носом, а также языком, похожим на обрывок бурого мужского галстука, приложился к довольной харе старого друга.

Декабрь 2019 Lary K