"Не боли болячка - я казачка!"

Жизнь, полная военных тревог и опасностей, формировала на протяжении нескольких столетий в степных просторах России особый психологический тип мужчины, с детских лет профессионально связанного с военным делом. Однако за предприимчивыми, смелыми и гордыми сынами казачьих земель неизменно следовали женщины-казачки.

Служба и веками сложившийся казачий быт держались на станичных порядках, находившихся под мужским контролем. Но в отдельной казачьей семье женщины выступали на первый план, во всяком случае, при решении семейных дел они всегда имели равные права с мужчинами. Очень часто казаки надолго покидали свои курени, и весь груз хозяйственных хлопот и забот о детях ложился на плечи их жен. Иными словами, казачки обеспечивали мужьям крепкий тыл.

Пожалуй, никто с такой любовью и так бережно не относился к своим женщинам, как казаки. Не случайно материнская тема в казачьем фольклоре — одна из самых емких и многогранных.

Предания гласят, что при возникновении вольных товариществ, постоянно боровшихся с воинственными соседями, казаки первоначально соблюдали обет безбрачия. Лишь позднее в их жилищах стали появляться женщины. Но славянских красавиц на степных просторах было мало, и часто казаки женились на пленницах. В переписке с турецкими властями они писали: «А серебро и злато за морем у вас находим. А жен себе красных любых выбираючи, от вас же уводим». Таким образом, казачий генотип вобрал в себя и восточные черты окрестных народов. Сами же казачки всегда славились красотой и одновременно недружелюбием к иноземцам. Один из первых историков Дона — А. Ригельман оставил свои зарисовки о казачьих подругах XVIII столетия: «Жены их лица круглого и румяного, глаза темные, большие, собою плотные и черноволосые, к чужестранцам неприветливы».
Восточные элементы четко просматривались и в старинной казачьей одежде, бытовавшей вплоть до XIX века. У женщин Тихого Дона главную часть костюма составляло платье татарского покроя — кубелек (длинная шелковая рубаха, полы которой заходили одна за другую не застегиваясь), выше талии надевался татаур (цветной пояс из серебряных пластин или бархата, расшитого жемчугом), обувью служили ичиги — расписные татарские сапожки из мягкой кожи. В летнее время надевали каврак (халат), зимой — шубу. На голове женщины носили повойник, или рогатую кичку, девичий головной убор — челоуч (лента из красного бархата с украшениями или монетами) — не закрывал затылка. В XIX веке получили распространение колпаки, украшенные бисером и вышивкой, а затем файшонки — кружевная косынка коклюшной работы, связанная по форме узла волос, с концами, которые завязывались сзади бантом. Чуть позднее, к концу XIX столетия, в моду вошел хорошо известный по шолоховским произведениям женский костюм, состоявший из юбки и кофты с кружевами (или блузки). Кроме того, необходимыми элементами женского убранства всегда были платки и «барашковые» шали.

Как любые женщины, казачки не оставались равнодушными к украшениям. Самыми характерными из них в старину были чикилики (надеваемая на голову атласная лента с жемчугом), перлы и капчаки (жемчужные украшения, прикрепленные к плечам и спускавшиеся до пояса) и базилики (браслеты из гнутых серебряных или золотых пластин, украшенные драгоценными камнями). Ну и, конечно, никогда не выходили из казачьей моды перстни и кольца.

Женская судьба многих казачек могла послужить сюжетом для авантюрного романа. Упомянем лишь о самой известной донской красавице Меланье Карповне. В молодости она была простой казачкой, торговавшей бубликами на рыночной площади Черкасска. Но однажды на нее обратил взор знаменитый донской атаман и богатый по меркам того времени человек — Степан Данилович Ефремов. По преданию, казака прельстила красота девушки, особенно точеные белые ручки, и покорила бойкость характера. Атаман тут же предложил Меланье руку и сердце, и она вскоре стала третьей по счету женой атамана. Современники обычно вспоминали Меланью в связи с пышной и многолюдной свадьбой, сыгранной в донской столице в 1755 году. Атаман был так счастлив, что казачий городок гулял несколько дней кряду, а яств и напитков было столько, что все съесть и выпить не смогли, осталось еще огромное количество угощений. Молва разнесла весть об этом событии не только по Дону, но и по всей России. С тех пор о слишком обильной трапезе говорили как о «Маланьиной свадьбе».

Красота часто вдохновляла казаков на воинские подвиги. Сохранилась любопытная быль из эпохи Наполеоновских войн, когда казачьи полки возглавлял знаменитый Матвей-Иванович Платов. За победы над французами в 1812 году атаман получил графский титул, но, по преданию, это не помешало ему объявить, что он отдаст свою красавицу дочь замуж за любого казака, который возьмет в плен самого Наполеона и обеспечит ее хорошим приданым. Под Малоярославцем казаки чуть было не пленили французского императора (во время утренней атаки они не заметили его со свитой), после чего, видимо, и родилась эта небылица. Она нашла отражение в первых биографиях казачьего предводителя и в нескольких английских гравюрах того времени, посвященных его красавице дочери.

Впрочем, это была чрезвычайно интересная, но все же легенда. Дело в том, что к 1812 году все дочери Платова были уже замужем, носили другие фамилии. Зато сохранились слова благодарности и искреннего уважения знаменитого предводителя казачьих полков, адресованные женщинам Дона. Уже после окончания Наполеоновских войн в одном из приказов 1816 года Платов, обращаясь к своим товарищам по оружию, писал: «Пускай верность и усердие их, а наша за то к ним признательность, взаимное уважение и любовь послужит в позднейшем потомстве правилом для поведения жен донских».

Весьма уважительно к женщинам степных краев и к казачьему быту относился и великий писатель Лев Толстой, заметивший: «Красота гребенской казачки особенно поражает соединением черкесского лица с широким сложением северной женщины. Щегольство и изящество в одежде и особенно устройство хат составляет привычку и необходимость в их жизни».

Казачки действительно были крайне аккуратны, а станичный быт скорее тяготел к городскому укладу, чем к жизни сельских обывателей. Жена казака, как мать и хозяйка, часто подолгу оставалась одна в доме, стойко переносила все трудности и невзгоды, проявляя при этом завидное терпение и выносливость. Недаром в казачьих областях сложилась поговорка: «Не боли болячка — я казачка!».

Оренбургская казачка, вдова войскового старшины, Александра Георгиевна Кудашева в 1910-1911 годах в одиночку совершила на лошади по кличке Монголка конный пробег из Харбина в Петербург. Преодолев расстояние в 12 000 километров, лихая наездница установила тогда новое мировое достижение. Она побила рекорд сотника Амурского казачьего войска Д. Н. Пешкова, в 1890 году рискнувшего отправиться из Благовещенска в Петербург (это свыше 8 000 километров) на своем коне по кличке Серко.

В случае опасности казачки могли постоять за себя и за родную станицу. Уже в детских военных играх со сверстниками-казачатами девочки получали первоначальные сведения о поведении во время войны, а большинство взрослых казачек умели обращаться с оружием и управлять конем.

В свое время получила широкую огласку оборона станицы Наурской в 1774 году. Многотысячный отряд горцев во время русско-турецкой войны внезапно напал на эту станицу как раз тогда, когда все взрослые мужчины отправились в поход. Но неожиданное нападение не смутило оставшихся. На вал, окружавший станицу, с оружием в руках вышли казачки, подростки и седовласые старики. Используя для обороны несколько старых пушек, они всякий раз отбивали нападавших. Осада продолжалась два дня, и женщины смогли отразить несколько приступов, пока не подоспела помощь со стороны. «Хищники» (по терминологии того времени), потеряв сотни убитыми и не добившись поставленной цели, были вынуждены отступить. До 1917 года памятные дни героической обороны — 10 и 11 июня — отмечали в станице Наурской как «Бабий праздник».

И это не единичный случай воинской доблести женщин-казачек. В частности, сохранились сведения об отважных действиях отдельного отряда амурских казачек, сформированного в 1900 году для защиты Благовещенска от маньчжурских хунхузов во время конфликта с Китаем, известного как Боксерское восстание. Стоит упомянуть и казачек, наравне с мужчинами сражавшихся в рядах белых армий.

Вот такими были казачки — энергичными, верными, красивыми и гордыми в мирной жизни, сильными духом, выносливыми и смелыми в военное лихолетье.