Рыцари Сантьяго. Новая Реконкиста.

Утром 2 июня 1828 года, Антонио Кирога поднял восстание в Кадисе.

Причиной стало деспотичное правление карлистского инфанта и беспредел реакционеров.

По началу все шло сносно, но войдя во вкус, новая администрация, негласно управляемая карлистами приняла без рассмотрения Закон об Реэкспорте —

" Реэкспорт — вывоз из страны ранее везенных товаров, для перепродажи по завышенным ценам в другие"

По сути это была легализация контрабанды и местного пиратства.

Второй поступок тоталитарной власти спровоцировал драку прямо в парламенте —

Дебаты про торговые привилегии метрополии —

" Просто нелепо, что торговцы и капиталисты из метрополии, приезжая в колонии, уже имеют особые полномочия и вправе закрывать местные торговые центры, умышленно разоряя колониальные предприятия, неужели это так и останется в силе? " — зачитал обращение к депутатам Родриго Нарвэс, глава партии умеренных, тем самым начав перепалку с реакционерами, которая завершилась кулачным побоищем и выстрелом в воздух одного из карабинеров.

Закон разумеется заморозили, а Родриго лишили депутатского кресла.

Такими поступками Дон Карлос выстраивал сильный фундамент возрождения абсолютизма, где умеренные создают, реакционеры являются опорами созидаемого, а правят абсолютисты.

Такое направление назвали патернализмом — политическая религия, где государство строгие родители, а жители это дети, нуждающиеся в полном контроле для их же блага и счастья.

Это же все больше вызывало гнев демократов и либералов.

Точкой кипения стала событие «Туниское трио».

Несколько судов под флагом Туниса атаковало испанский торговый флот в Валенсийском заливе.

Береговые суда пришил на выручку и взяли на абордаж один из судов. И по версии испанцев, на борту были обнаружены алжирские пираты, вооруженные французскими винтовками, золотом и с большим количеством взрывчатки.

Все это якобы плыло в Испанию, с целью провести ряд терактов против высокопоставленных государственных лиц.

В мае началась облава во всех городах Испании, с целью выявить местных террористов.

Второго мая, отряд карабинеров устроил облаву в Кадисском порту, оцепив докерную ночнушку для нелегальных мигрантов.

Взяв штурмом одно из складских помещений, карабинеры обнаружили у двоих алжирцев обширный запас взрывчатки, точно такой же похожей по химическому составу той, которая убила Марию Кристину и Изабеллу.

Несмотря на протесты и заявления о невиновности, суд был очень жесток к алжирцам — их вздернули на рее, прямо на главной пристани Кадиса, обвинив в пиратстве, убийстве и антигосударственной деятельности.

Разумеется все это было сфабриковано секретарем Мануэлем и главой Нижней палаты депутатов Бенетом Тристани, операция «Алжирское яблоко» —

первая фаза прошла успешно, найдены козлы отпущения, стержень для войны с Алжиром уже есть, осталась последняя фаза — спровоцировать врагов карлистов на мятеж и законно уничтожить.

Что и сделал Антонио.

Вечером 1 июня он прибыл в Кадис, для встречи с революционными офицерами и местными епископами.

Несколько офицеров запаса и пару ротных капитанов готовы были выступить со своими людьми, также к Антонио примкнула одна артиллерийская батарея, местные церковники и прихожане тоже готовы были поддержать.

Утром 2 июня, мятежные артиллеристы устроили обстрел казарм местных карабинеров, местного алькальда (администрацию Кадиса) и резиденцию военного коменданта.

Затем плохо вооруженные крестьяне и прихожане пошли на штурм резиденции местного алькальда.

У городских стен путь им преградили карабинеры и прокарлистские солдаты.

Несмотря на огневую поддержку артиллерии и бунтовщиков-офицеров, крестьяне не могли наравне сражаться с хорошо обученными стражниками и солдатами.


К полудню Антонио приказал отступать из Кадиса в сторону Кордовы, где тоже вспыхнул мятеж.

Ночью в Кадис вошла Картахенская Армия Гаспара и полностью подавила остатки протестующих.

Через пару дней восстание повторилось в Кордове.

Главнокомандующим испанским гарнизоном Григорио Гарсия ла Куэста приказал своим силам сконцентрироваться в сельском поселении Менье-де-Риаско.

Мятежная армия располагалась в южной части, численность до 12 тысяч, в основном крестьяне и несколько бригад пехотных полков. Возглавлял мятежников Эспартеро Бальдомеро, испанский генерал и либерал, сторонник покойной Марии Кристины.

Григорио Гарсия располагал 2 тысячным полком карабинеров и одним эскадроном кавалерии.

На помощь к нему из Мадрида пришел Рамон Кабрера с тремя пехотными бригадами и одним гренадерским полком.

Объединив силы, карлисты выдвинулись на юг, в сторону сил мятежников.

Противники встретились на сельских угодьях Кордовы где и произошло сражение.

Шестого июня, 1828 года произошла Кордовская битва —

Карлисты (11 тысяч пехоты и 200 всадников) против либеральных мятежников (12-15 тысяч пехоты)

С рассветом, мятежники захватили передовой холм, у подошвы которого расположился костяк повстанцев.

Подойдя к позициям врага, карлисты убедились в необходимости вытеснить его до подхода всей армии мятежников. Кавалерии капитана Хоакина Бруно было приказано обойти левый фланг авангарда врага, тогда как бригада пехотных стрелков получила приказание атаковать его с фронта, гренадерскому полку приказано было поддерживать атаку пехоты, карабинеры находились в резерве.

Мятежники встретили атаку карлистов ружейным огнем, но, сбитые на разных пунктах и теснимые слева конницей капитана Бруно, спешно покинули позицию и стали отходить к лощине позади холмов. Видя отход авангарда, Эспартеро Бальдомеро ускорил марш главных сил, но когда одна из колонн подошла к северному холму, то нашла его уже занятым отрядом карабинеров, отчего он вынужден был расположиться частью на равнине, а частью на высотах позади оврага, против кавалерии капитана Бруно.

Между тем, Эспартеро Бальдомеро начал атаку пехотной бригады на южном холме.

Мятежники стремительно врезались в ряды карлистской бригады и после ожесточённого боя отбросили ее в равнину, убив бригадного генерала и нескольких высших офицеров. Но успех их оказался непродолжительным; заметив большую брешь, образовавшийся между двумя вражескими линиями, Рамон Кабрера с гренадерами атаковал левый фланг, кавалерия Бруно атаковала фронт бунтовщиков, а карабинеры обрушились на правый фланг.

Атака удалась очень блестяще и результативно, мятежники дрогнули, принялись отступать

к мосту через реку Гвадалквивир.

Видя это, Эспартеро Бальдомеро решил принять на себя удар и закрепился с авангардом на склоне отрога Сьерры-Морены.

После небольшой перестрелки, мятежники решили напролом пробиваться на левый берег реки, но путь им преградил капитан Бруно с сотней всадников. Сам склон был захвачен гренадерским полком.

Григорио Гарсия ла Куэста приказал всех перебить, попавших в окружение мятежников.

Эспартеро Бальдомеро с остатками своих людей был казнен.


Кордовская битва на этом закончилась.

Мятежники были разгромлены, при подсчётах было установлено, что около 5-6 тысяч повстанцев полегло в угодьях Кордовы, остальные отступили в сторону Толедо.

Потери карлистов крайне спорны — одни говорят что всего тысяча, другие до 5 тысяч, более достоверная информация насчитывает о трех-четырех тысячах убитых.


Кордовские мятежники бежали в Толедо, где при помощи местной церкви Антонио Кирога собирал выживших повстанцев для финального боя. К кордовским мятежникам также примкнули восставшие из Сьюдад-Реала.

Дон Карлос приказал окружить и полностью разбить этих ничтожных предателей, из Мадрида выдвинулся полк «Рыцарей Сантьяго» и 5 пехотных бригад.



С юга наступал Рамон Кабрера с 10 тысячным гарнизоном.

Мятежники были зажаты между Мадридом и Толедо.

15 июня 1828 года произошла Битва при Талавере — сражение в Талавера де ла Рейна, близ Мадрида, которое закончилось поражением восстания.


Либеральные мятежники понесли большие потери в этой ожесточённой битве, потеряв 7390 человек убитыми и ранеными, сам Антонио Кирога тоже получил серьёзное ранение.

Карлисты потеряли всего до тысячи убитых и около 2 тысячи раненых.

К вечеру битвы к карлистам пришло подкрепление из Толедского гарнизона — тысяча карабинеров и несколько пушечных расчетов.

Капитан карабинеров приказал обстреливать мятежников, а затем подрывники Рамона Кабреры обрушили мост через реку Тахо у Альмараса, отрезав путь отступления бунтовщикам.

Потрепанные и истекающие кровью, измученные жарой и грязью, мятежники сдались и стали молить о пощаде.

Но карлисты были беспощадны, всех раненых и истощенных добили прямо на месте, а наиболее сильных пешком погнали в Мадрид на суд.

Сам храбрый Антонио Кирога умер от потери крови прямо на месте битвы, в куче убитых своих единомышленников.

Те повстанцы, что живыми добегут до Мадрида на суд, будут отправлены на толедские рудники, отбывать каторгу.

Среди местных жителей этих мест возникла деревенская легенда — якобы в ночь сражения, можно увидеть бегущий призрак Антонио Кироги по следам своих единомышленников на суд в Мадрид…


За подавлением восстания последовали суровые репрессии, облавы и суды над семьями и родственниками мятежников, допросы среди военных и моряков, вне штатные выборы в парламенте.

Наиболее озлобился Дон Карлос на церковников и епископов, которые спонсировали и вооружали восставших, при обыске были найдены ящики с порохом и винтовками в подвалах Кафедрального Собора в Толедо, Севильской церкви и епархии в Валенсии.


Все это подвигало его начать строить антиклерикальную политику в отношении религии и государства, что приближало крупную светскую реформу — Испанскую Секуляризацию.

Войдя в королевскую резиденцию, Карлос встретился с секретарем Мануэлем для завершения плана «Алжирское яблоко».

— Враги сокрушены, народ жаждет мести за смерть королевы и наследницы! Репутация демократов снизилась, многие считают поступок Кироги разбойным и узурпаторским — сказал секретарь, глядя на площадь.

— Каков наш шаг дальше? — спросил Дон Карлос, поглаживая клинок шпаги.

— Отомстить за смерть королевы и наследницы — вторгнуться в Алжир! -…

После подавления восстания, карлисты укрепляли власть методом интриг и устрашения.

Также создавались новые боевые подразделения.

Готовилось вторжение в Алжир.

Причин было очень много —

1 — потеснить соседнюю Францию

2 — продемонстрировать военную мощь

3 — отомстить якобы за убийство королевы и наследницы

4 — возрождать былое величие колониальной империи

А подготовка к войне началась с легализацией Испанской Императорской Гвардии.

В июне 1830 года, Дон Карлос, используя свою должность главного сенатора и поддержку реакционных фракций принимает Акт о «Испанской Фаланге» —


Акт о «Испанской Фаланге»

Национальная гвардия — жандармский корпус,

защитники и опора испанской короны,

фаланга нашей свободы.

Раньше либералы и демократы устроили бы дебаты, заблокировали решение бы Дон Карлоса, но после восстания Антонио и сотен арестов, их влияние уменьшилось как в парламенте, так и в народе, сейчас же немногочисленные депутаты и сенаторы либерализма сидят, понуро опустив головы, не в силах противостоять реакционерам.

По сути испанская гвардия — это узаконенные боевые отряды карлистов и боевиков-басков, наделенные служебными полномочиями карабинеров и армейским вооружением.

Это вызвало волну протестов среди обычных карабинеров.

Служить рядом с оголтелыми головорезами, спина к спине, это очень напугало либеральных карабинеров, что послужило сотнями рапортов об увольнении, особенно среди южных регионов Испании.

И это было выгодно карлистам — их люди заняли ряды карабинеров и местных солдат.

Также стали формироваться новые воинские подразделения — гвардейские бригады.

К 1832 году числом таких бригад было уже около 7 — до 21 тысячи гвардейцев.

Это приблизило войну с Алжиром.

Также шло перевооружение флота — построено несколько десяток клиперов и пару новых фрегатов.

В мае 1832 года в Картахене открылась первая морская академия штурманов.

В этом же году прошла модернизация артиллерийских войск — железные гладкоствольные орудия.

Для вторжения в Алжир был сформирован Кадисский Корпус — элитное подразделение новой испанской армии.

Численность Кадисского Корпуса — 20 тысяч человек (12 тысяч пехоты, 3 тысячи кавалерии, 5 тысяч вспомогательных отрядов). Пехота состояла из одной гвардейской бригады, двух стрелковых и одной волонтерской. Кавалерия состояла из 500 драгунов, 600 тяжелых уланов и легкой разведки.

Вспомогательные отряды состояли из инженерной бригады и артиллерийского полка.

Командовать Кадисским Корпусом был назначен Паскуаль де Борбин — 30-летний генерал-капитан, выпускник Кадисского Военного Училища.

К этому времени военная реформа покойного Фердинанда давала свои плоды — около 19 бригад несло постоянную службу, появились стабильные линии снабжения войск.

В июне 1832 в Лиссабоне был подписан военный союз между Испанией, Португалией, Нидерландами и Королевством Сицилией.

Это делалось, чтобы противостоять Франции и Великобритании.

Осенью 1832 года, испанская флотилия причалила к берегам Алжира, к прибрежному городу Тлесмен.

Генеральный консул Испании Луис Хосе Сарториус прибыл с ультиматумом к дею Гусейн-паше III, с требованием прекратить пиратство и уступить территорию от Тлесмена до Наама и Сетифа.

Раздражённый тем, что Франция не обращала никакого внимания на его денежные требования и бездействие османских союзников, выведенный из себя высокомерным требованием испанского дипломата, он ударил последнего по лицу опахалом и отказался дать какое бы то ни было удовлетворение. В ответ Испания начала блокаду алжирских берегов. Эта мера взбудоражило испанцев и Совет Генеральных Кортесов, желавший блестящими военными действиями обозначить успех своей внутренней реакционной политики, решил предпринять завоевание Алжира.


Десятого октября 1832 года секретарь Мануэль, сенатор Дон Карлос и инфант Карлос Луис Фернандо официально объявили войну Алжиру.

Для действий против Алжира был назначены десантный отряды из Кадисского Корпуса и Картахенской армии — 30 батальонов, 140 орудий, (37 тысяч солдат).

Также союзники прислали военную помощь — 10 тысяч голландских солдат и 5 тысяч сицилийских моряков.

Командовал военным фронтом Паскуаль де Борбин, флотом адмирал Элкайл Замора.

Высадка войск, по причине бурь, состоялась утром 20 ноября на северном берегу Тлесмена.

Фаза десанта состояла из трех стадий —

1 — сицилийские моряки, саперы, инженеры, 40 орудий.

2 — голландские морпехи, испанская пехота и 10 орудий.

3 — вся армия с боевыми припасами и продовольствием высадилась

на берег.


Армия Алжира состояла из 15 тысяч ополчения Хусейна III и трех вассальных беев.

Вечером 25 ноября, в лагере испанцев и союзников, генерал де Борбин устроил военное совещание —

авангард армии это пехотные части Кадисского Корпуса и гренадеры Картахенской армии выступят в поход, в сторону крепости Тлесмена, голландцы под командованием капитана Алекса ван Дрейка будут защищать тыл испанского авангарда, полки сицилийских моряков будут охранять и укреплять лагерь союзников.

Линейные корабли и фрегаты заблокировали полностью Альмейрский залив, также готовы открыть огонь для поддержки союзников.

27 ноября испанский авангард атаковал укрепленную позицию алжирцев на Сиди-Феррухской линии, ведущей вглубь Тлесмена, отбросив противника на плато к главной крепости, тотчас же приступил к укреплению захваченной позиции.

Спустя несколько часов к испанскому авангарду присоединились голландские полки и батальон инженеров с 20 полевыми орудиями.

Между тем, алжирцы деятельно готовились к бою, организовав оборону главной крепости, стягивая к себе туземные племена и полчища кабилов (народ группы берберов на севере Алжира).

Ночью 6 декабря соединенные силы алжирцев и пустынных бедуинов (10 тысяч ополченцев и 5000 пустынных конников) под командованием Агу-Ибрагима, зятя дея, энергично атаковали укрепленный пункт испанцев и голландцев.

Но техническое превосходство и выучка союзников позволила отбить нападение алжирцев, разбив целых два бейских полка и уничтожив до семи эскадронов туземной конницы.

Голландский капитан Алекс Дрейк, смотря вслед отступающим бедуинам, сказал — Они снова придут! —

Испанский генерал-капитан Ортега Вега харизматично рявкнул — Пускай! Наши клинки и пушки готовы! — и горячий испанец вынул свою шпагу из трупа убитого алжирца.

Инженеры и голландские застрельщики тем временем убирали трупы алжирцев и союзников, небольшая рота легкой пехоты была отправлена в штаб союзников для доклада обстановки на фронте.

Через пять дней Агу-Ибрагим повторил нападение, но на помощь союзникам пришел генерал Паскуаль со своим конным отрядом и голландские стрелки.

Армия Алжира была наголову разбита, все ополчение дея уничтожено, пустынные бедуины разбежались в стороны. Конники Паскуаля и батареи мортир выкашивали отступающих берберов.

Отбив нападение, Ортега Вега с пехотной бригадой и несколькими инженерами пошел в наступление и дошел до высот Бузария, где штурмом взял бедуинский лагерь, захватив несколько обозов с боеприпасами, провиантом, амуницией и стационарную туземную артиллерию.


Дальнейшее наступление было приостановлено до 25 декабря, ожидая прибытия подкреплений и осадных орудий, также шло укрепление путей сообщения захваченных пунктов с местом высадки и лагерем штаба.

Силы Алжира, что остались в строю дея Хусейна III осели в главной крепости Тлесмена «Султан-Калесси», военной резиденции беев северного Магриба.

Полностью окружив крепость, испанцы расположились с южной и северной стороны, голландцы закрепились на высотах и переходах на границе с Марокко.

6 января 1833 союзники открыли мощный огонь по крепости из всех орудий, полностью обрушив все защитные укрепления и заслоны алжирцев. После обстрела на штурм пошел испанский авангард под командованием Ортеги Вега, который после небольшой перестрелки с последними защитниками захватил разрушенный арсенал и плац крепости.


Это полностью уничтожило дальнейшее сопротивление Оранского бея.

Утром десятого января, Агу-Ибрагим сдался в плен с остатками египтян-наемников.

Его ретировали в Османскую Империю, а египтян в Персию.


Потери Алжирской армии — 10 тысяч убитых, 5-6 тысяч раненых, Оранский бей выходит из войны.

Потери союзников — испанцы потеряли около 600-800 убитых за всю высадку и осаду крепости, голландцы до тысячи убитых, раненых примерно до 5 тысяч, у сицилийцев потерь фактически нет.


За взятие военной резиденции дея генералу Паскуалю был пожалован Орден Рыцарей Сантьяго, а генерал-капитан Ортега Вега получил повышение до военного администратора.

Падение Тлесмена позволило испанской армии вторгнуться в Нааму и отрезать Алжир от всех сообщений.

Это побуждало Хусейна III на заключение мира с испанской коалицией.

К тому же бей кабилов, Али бен Асил, неожиданно нанес визит в военный штаб союзников, где предложил свою присягу на верность кастильской короне.

Эта весть быстро дошла до Мадрида, Дон Карлос же лично хотел встретиться с таким неожиданным союзником.

В феврале, Карлос прибывает в Тлесмен в захваченную и уже частично восстановленную крепость «Султан-Калесси».

Испанские войска радостно встретили регента — ура, отдание чести и лозунги карлистов убедили Дона Карлоса, что жертвы этой операции оправдали себя.

Грязные, обветренные песком Африки и изнывающие от жары, но крепкие духом и с высокой дисциплиной, испанские солдаты доказали свою вернувшуюся боеспособность и возрождают былую славу.

Также Карлос поприветствовал союзников — сицилийцев в зеленых робах и голландцев в темно-синих мундирах.

Далее регент пожал руки всем штабным и генералам —

генералу Паскуалю, генерал-капитану Ортеге Вега и командиру союзников, капитану Алексу Дрейку.

Оглядев штаб, Карлос сказал —

— Молодцы! Очень успешная и хорошая военная операция! Сеньор Паскуаль, вы заслужили Орден Рыцарей Сантьяго, а вы генерал-капитан Вега, за взятие Тлесмена с минимальными потерями будете повышены до военного администратора нашей Колониальной Африки! —

Поговорив со штабом, регент направился в форт, где его ждал кабильский бей Али бен Асил.

На пути к бею, он также получал сводки от интендантов и капитанов инженерных рот о состоянии фронта —

в целом победа уже была за Испанией, остатки сил Алжира ушли в ставку Хусейна III в Константину, испанские разведывательные отряды и артиллерийские роты дошли до провинции Медеа, где укрепились и заняли линию фронта.

Продвинуться дальше помешал Алжирский Корпус Франции, который вторгся в буферную провинцию Сетиф. Король Франции Луи-Филипп I опасаясь доминирования Испании в Северной Африке с принудительного согласия Хусейна III, вводит колониальные силы французов, дабы остановить продвижение испанской армии и спасти от полного разгрома профранцузских беев Алжира.


Это поставило в тупик войну и отрезало возможность наступления испанской армии на столицу алжирцев.

Тем временем Карлос встретился в форту Тлесмена с кабильским беем.

Али бен Асил оказался бородатым арабом, возраста около 30 лет, одетым в темный халат и красный тюрбан. За поясом у него покоилась зазубренная сабля с гигантским рубином в рукоятке.

Али был не один — вместе с ним в форте находилась его свита, которая состояла из типичных бедуинов-стрелков на верблюдах.

Поклонившись Дону Карлосу, бей на ломаном английском предлагал принять на службу его людей и хотел видеть Северный Алжир в составе Кастильской короны.

Карлосу было выгодно иметь таких роялистов, учитывая что владения Испании с северной стороны граничили с конкурирующей Францией, а с юга жили многочисленные африканские племена и простирались неизученные территории, ведущие вглубь африканского континента.

Ввод французских войск на территорию Алжира возмутил Испанию, Португалию, Нидерланды и Сицилию.

Но такой неожиданный выпад Луи-Филиппа I поддержала Великобритания — Вильгельм IV, король Великобритании и Ганновера, моряк и ярый защитник демократии в колониях, высказался против варварской оккупации Испанией Алжира (на самом деле британцы боялись укрепления испанцев в Средиземном море).

Это привело к дипломатическим спорам между странами за раздел Алжира.

Испания планировала полностью себе подчинить Алжир и устроить свободную зону торговли для своих союзников, также отменить портовый сбор и пошлины для Сицилии.

Франция же стремилась сохранить позиции по Африке, удержавшись за прибрежную полосу Варварского Берега и желая не допустить рост влияния и силы кастильцев.

Великобритания опасалась сильного соперника и реваншизма кастильской короны.

Долго шли споры. В итоге Луи-Филипп I и Вильгельм IV поставили ультиматум — либо все приходят к компромиссу и война заканчивается, либо Франция и Великобритания объявляют войну Испании и их союзникам.

Несмотря на давление со стороны реакционеров и карлистов, секретарь Мануэль посоветовал пойти на компромисс с Францией и британцами.

— Поймите! Мы не сможем сражаться сразу на три фронта против французов и англичан, здесь и численный перевес и технический за ними! Развязав новую масштабную войну, мы похороним нашу Испанию вновь! Одумайтесь! —

речь Мануэля в парламенте встретили очень неоднозначно.

Сам Дон Карлос прекрасно понимал, что секретарь прав, один только флот британских островов разнесет испанские корабли и корабли союзников вдребезги.

Сам инфант Карлос Луис Фернандо, 16-летний сын Дона Карлоса, тоже согласился с отцом.

Пока правительственные круги карлистов спорили в Мадриде, в Тлесмене за ситуацию отвечал Рамон Кабрера, который держал порядок и хрупкое затишье, особенно на границе с французской колонией.

Десятого июня 1833 года в британском Гибралтаре был подписан Алжирский мирный договор —

«Алжирский мирный договор»


1 — Север Магриба от Тлесмена до Сетифа отходит в состав Испанской Империи.

2 — Независимость Туниса.

3 — Константинский бей становится вассалом Франции.


На этом испанское вторжение в Алжир закончилось.

Последствия войны —

Падение Алжира лишило османов союзников на западе, военная коалиция Испании, Нидерландов, Сицилии и Португалии распалась (Сицилия начала процесс Рисорджименто, что вынудило ее порвать союз с Испанией, Нидерланды же возмущенные отказом кастильцев поддержать их в конфликте с бельгийской революцией, тоже вышли из союза с Испанией).

Для Испании это был триумф победы малой кровью, возрождению колониального величия прошлого, также с присоединением Северного Магриба было покончено с последним осколком пиратской шайки Варварского Берега.

Независимый Тунис стал союзником Испании.

Войдя в свой кабинет в Мадриде, Дон Карлос вновь встретился с секретарем Мануэлем.

Хитрый интриган сказал — Ну вот, операция Алжирское яблоко успешно закончено! Взятие Северного Алжира создает нам хороший плацдарм для колонизации этого африканского пирога! —

Дон Карлос сев за стол, слегка улыбнулся и добавил — Виноград мы уже отведали! А пирог еще разделим! —

После подписания Алжирского договора в Гибралтаре, престиж и авторитет карлистов вырос среди обычных испанцев и в мире.

Но все равно были те, кто тайно осуждал реакционеров и их правление.

И в первых рядах это были церковники, несмотря на аресты и репрессии после восстания Антонио Кироги, многие епископы активно вели тайную борьбу против диктатуры абсолютной монархии.

В подвалах монастырей печатались листовки, статьи, брошюры и книги посвященные демократии, буржуазной революции и американской конституции.

В толедском монастыре возникла целая типография, где все велось на борьбу с Доном Карлосом и его баскскими головорезами.

Подпольщики под покровом ночи расклеивали свои листовки на всех улицах Испании.

Содержание этих крамольных листовок гласило —


" Мы Испанский Комитет Освобождения выдвигаем лишь только требование к вышестоящему правительству —

сдавайтесь! Грядет крах однопартийной диктатуре! "

Начальник мадридской королевской службы карабинеров, сеньор Домингес Бай живо приказал своим людям отодрать эти мятежные записки.

Вечером этого же дня, он был вызван в алькад Королевского суда, где был допрошен Дон Карлосом и Рамоном Кабрерой по поводу листовок.

— Это всего лишь слова, вырубленные на листе, да кем возомнила себя эта чернь? Эти записки были обнаружены везде, в пабах, в театрах, тавернах, литературных клубах, везде от Мадрида до Картахены! За этим стоит подпольная типография, возможно где-то в южных регионах и местная полиция явно их прикрывает! — четко произнес Домингес, вертя свистком.

Рамон покачал головой и говорит — Все бы ничего, да только люди полностью поддерживают содержание этих листовок, это все может стать новой смутой! —

Дон Карлос промолчал и сказал, посмотрев на начальника карабинеров и Рамона —

Сеньоры! У меня есть догадки кто стоит за этими бумажками! Угадайте кто может тайно не привлекая внимания вести подпольную работу вне наблюдения правительственных структур? —

Домингес почесал бороду и неуверенно сказал — Артисты? —

Рамон же быстро сказал с искоркой в глазах — Церковники! —

— Точно! Не секрет, что монастыри служили своего рода арсеналом и базой для бунта Антонио Кироги! Да и наши святоши подчиняются Папе Римскому, а он нас отказался признавать как легитимных правителей! Я даже уверен что за этим стоит Толедский монастырь и Валенсийский Епископ! Больше негде искать смутьянов! Север за нас, баскские ортодоксы и атеисты за нас! Только южные епископы и центральные монастыри ведут антиправительственную политику! — лидер карлистов взбудоражено сжал кулак и ударив об стол, вновь посмотрел на собеседников.

Рамон немного помолчав согласился с регентом.

Домингес снова почесав бороду, фыркнул — Вот оно что! Так значит мне приказать совершить облаву на Мадридский Собор и местные церкви? —

— Пока нет! Иначе новых массовых протестов не миновать! Нужно все тщательно обдумать и выдвинуть все по закону! — сказал Дон Карлос и кивнув Рамону добавил — В этом нам поможет секретарь Мануэль и депутат Комитета внутренних дел, Гаро Ариц, баск-атеист и активист Рыцарей Сантьяго! —


Помимо военной силы и капиталистов-реакционеров, часть депутатов и сенаторов парламента были на стороне карлистов.

Слушание началось пятого апреля 1835 года, в котором депутат Гаро Ариц зачитал свою программу о необходимости для начала столичной секуляризации испанской католической церкви. Властный баск-атеист приводил примеры на основе историй крестовых походов, рассуждения об 95 тезисах немецкого богослова Мартина Лютера и хитрой политике иезуитов.

Разумеется часть парламента активно поддерживала антиклерикальную программу Дона Карлоса, одни ради развития науки и искусств без контроля церковников, умеренные считали это нормальным историческим явлением, а другие готовы идти творить неоатеистский террор.

К тому некоторые были в курсе, что церковь спонсировала мятежников Антонио Кироги.

На следующий день был принят государственный указ о «Столичной Секуляризации».


Указ о «Столичной Секуляризации» —

Для укрепления бюджета, правительство в Мадриде приказало продать

часть церковной собственности.

Также упраздняются налоговые льготы и поддержка королевских субсидий для

мадридских монастырей и поместных церквей.


Седьмого апреля по всему Мадриду рыскали отряды карабинеров Рамона и активистов из басков-язычников в поисках мятежных монастырей и епископов, которые отказались добровольно следовать указу.

Архиепархия Мадрида была отделена от кастильского трона, а главный кафедральный Собор Альмудена стал памятником культуры и местной достопримечательностью.

А вот провинциальные епископы отказались подчиняться безбожникам.


В наиболее аграрных районах вспыхнули целые религиозные бунты.

Наиболее сопротивлялся Толедский монастырь и Валенсийский епископ.

Педро де Ингуансо-и-Риверо, испанский кардинал и лидер фанатиков призвал всех истинных католиков начать крестовый поход против безбожников карлистов и их дьявольских прихвостней басков.

Все это дало начало карательным походам карабинеров Дона Карлоса, боевиков-басков и испанской гвардии против фанатиков.

Почти месяц лилась кровь на лугах и пастбищах Новой Кастилии и Валенсии — непокорные монастыри штурмом брались, служители и прихожане расстреливались на месте без особого следствия.

Наиболее ярых епископов публично расстреливали на главных площадях перед местным алькадами.

Падая и истекая кровью, держа в своих дрожащих руках распятие, служители Христа в предсмертных судорогах тихо хрипели — БОГ ВАМ ЭТОГО НЕ ПРОСТИТ! БОГ ВАМ ЭТОГО НЕ ПРОСТИТ!

Джозеф Бланко Уайт, сын ирландского торговца, вице-консула, обосновавшегося в Севилье, уже пожилой и авторитетный испанский журналист издания «El espa;ol» и богослов унитарианства, наблюдал несколько таких антикатолических рейдов и на основе этого сделал несколько крупных статей.

" Несколько молодчиков в темно-зеленых мундирах, вооруженных саблями и шашками силой выбили дверь в картахенскую часовню. Несколько прихожан, один старик и пару женщин пытались остановить баскских карателей, но командир этого рейда, широкоплечий капитан испанской гвардии, в алом берете и с нашивкой красного ярмо и стрелы, пронзил насквозь старика своей шпагой. Женщины плача бросились в стороны, а каратели опрокинув пюпитр, разграбили молитвенный алтарь" — записки Джозефа Бланко.


Наиболее сильное сопротивление оказал толедский монастырь. Сотрудники подпольной типографии забаррикадировались в монастыре и два дня отстреливались ружьями и винтовками, украденными еще во время восстания Антонио Кироги.

Такая комедия разозлила испанскую гвардию и доложили об этом Рамону Кабрере.

Утром этого рейда, Рамон прибыл в Толедо, где монастырь был окружен местными карабинерами и частями гарнизона.

Со стороны христианской обители то и дело раздавались выстрелы и глухие залпы.

К Рамону подбежал солдат и отчеканил — Капитан Хосе Родригес! Толедская полиция! Второй день пытаемся взять штурмом бунтовщиков! У нас десяток раненых и два убитых! Что прикажете, сеньор Кабрера? —

Рамон долго думать не стал.


ОН жестко отрезал о судьбе монастыря — СРАВНЯТЬ С ЗЕМЛЕЙ!

Утром 20 апреля 1835 года, испанские карабинеры прикатили несколько артиллерийских расчетов и обрушили огневой дождь на непокорный монастырь.

После часовой канонады, от древнего монастыря Толедо остались только обрушенные обгоревшие руины.

На этом испанская секуляризация была закончена.

По подсчетам секретаря Мануэля, итоговая сумма конфискованного имущества церкви составила до 100 000 испанских реалов.

Бюджет страны изрядно начал пополнятся за счет сокращенных субсидий епископам.

Хоть кроваво, но эффективно прошла реформа отделение церкви от государства в Испании.

Сам Дон Карлос, стоя у Кафедрального Собора Мадрида, думал про слова убитых монахов —


БОГ ВАМ ЭТОГО НЕ ПРОСТИТ!!!

После разделения церкви и государства, либеральные круги Кастилии были в состоянии легкой апатии — хитрая администрация и кинжал интриг секретаря Мануэля при помощи дубинок карлистов полностью обезглавили антимонархистов и демократов.

Золото и драгоценности, изъятые у церковников, Дон Карлос приказал направить на развитие науки и промышленности.

— Пускай так сыграют свою положительную роль сокровища кристиносов! — думал регент, подписывая такое распоряжение.

— Я бы посоветовал еще пару вкладов сделать на усиление наших войск в алжирских колониях — спокойно сказал Мануэль, принимая правительственный указ.

— А что не так? Я думал Кадисский Корпус хорошо выполняет эту функцию? — удивленно поднял брови Дон Карлос.

— Понимаете, регион очень беден для содержания такого профессионального соединения, а тлесменский порт только вчера начал расширяться в плане модернизации и открытия новых причалов, современное снабжение крайне дефицитно сказывается на подготовке и морали Кадисского Корпуса! К тому же столь боеспособное и закаленное соединение нужно держать здесь, на континентальной Испании — Мануэль был прав.

Держать такие силы не было смысла. К тому же кабильский бей верно присягнул Испанской Короне.

— Хорошо! Я отзову силы генерала Паскуаля Борбина! НО все же там должен быть колониальный контингент! — решил Дон Карлос и принялся готовить новое распоряжение.

— Это естественно! Вполне бюджетно можно содержать одну гвардейскую бригаду карабинеров и отряды местных роялистов под командованием авторитетного бывалого капитана! — согласился Мануэль, разглядывая из окна резиденции центральную площадь Мадрида.



— Бывалый лихой капитан, с характером пирата и который сможет найти общий язык с туземцами? — на секунду задумался Дон Карлос и решительно ответил — Капитан Хуан Батиста! —

Мануэль неуверенно прошептал — Колумбийский мясник! —

— Найдите его! Срочно! Хоть из ада воскрешайте! — Карлос давно пытался найти самого ярого реакционера.

— Хорошо, сеньор регент! Я брошу все силы на его поиски! —



Пока искали Колумбийского мясника, местные газетчики пытались оправдать церковный террор карлистов.

Один из реакционерного крыла Генеральных Кортесов, Антонио Кановас, поэт, историк и сенатор внутреннего комитета развития, издал газетную статью, посвященную Позитивной Свободе и Умеренному Детерминизму.

По его работе, любой испанец, даже из низшей прослойки может добиться любой цели, наличие одинаковых ресурсов и мозгового потенциала, способствует карьерному росту любого кастильца.

А по философии умеренного детерминизма — что было будет, что произошло — то и произойдет, от судьбы не уйдешь.

Разумеется сторонники карлистов радостно приняли такую агитацию и обеление власти реакционеров, но некоторые из числа умеренных настороженно отозвались о работе Кановаса — двуличная тирания с уклоном в фанатизм карлистских Бурбонов.

Вечером секретарь Мануэль зачитал обновленный курс политики карлистов в парламенте, на примере газетных работ Антонио Кановаса.

Это вызвало легкое недоумение и ропот среди умеренных и абсолютистов.

То что зачитал секретарь — по сути реализация авторитаризма.

После заседания большинство депутатов и сенаторов задумчиво терлось за дверями Зала Заседаний.

Даже некоторые радикальные реакционеры были удивлены таким поворотом от правящей клики.

Видя все это, Дон Карлос подошел к своему сыну, которому исполнилось как раз 18 лет стукнуло и намечалось 19-летие.

По сути это означало конец регентству Дона Карлоса.

Но мы то знаем, что хоть Инфант Карлос Луис Фернандо и стал взрослым и самостоятельным королем, управлял им и Испанией все тот же Дон Карлос.

Первым крупным решением Карлоса-младшего стал визит на британские острова в июне 1838 года.



Виновниками этого события стали сами британцы — Уильям Лэм, 2-й виконт Мельбурна, представитель партии Вигов и 30 премьер-министр Великобритании, будучи противником политики Вильгельма IV, короля-моряка, решил налаживать пошатнувшиеся отношения двух держав. А событием стала коронация Королевы Виктории.



Коронация Королевы Виктории —

28 июня 1838 года, принцесса Александрина Виктория из

Ганноверской династии была коронована короной

Соединенного королевства Великобритании и Ирландии под

именем Виктория.



Испанская делегация — Король Карлос Луис де Бурбон, сенатор Дон Карлос и дипломат-карлист Хасо Бенет было очень тепло встречены в Букингемском дворце.

Сам премьер Уильям Лэм оказал хорошее впечатление на Дона Карлоса.

— Я понимаю, между нашими странами большое напряжение, историческая конкуренция и гибралтарское яблоко раздора… Но я хочу вас заверить о нашей помощи друг другу против этого тулонского диктатора Бонапарта, уважаемый сэр Исидро де Бурбон! — вежливо говорил Карлосу виконт Мельбурна, прогуливаясь по лужайкам Букингемского дворца.



Затем Уильям отлучился на пять минут, оставив в королевском саду Карлоса одного.

НО одиночество регента-карлиста было прервано коротким кашлем.

Обернувшись, Дон ожидал увидеть Уильяма, но напротив него стоял кто-то другой.

— Роберт Пиль — представился незнакомец.

Не дав заговорить Карлосу, знакомый незнакомец поклонился и снова произнес — 29-й Премьер-министр Великобритании, Роберт Пиль к вашим услугам, сэр Исидро де Бурбон! —

Дон Карлос ответил — Взаимно! Я кажется слышал о вас, вы из правых центристов! —

Роберт улыбнулся и сказал — ВЕРНО! Я такой же борец с либерализмом как и вы! К сожалению как видите свою борьбу я пока проигрываю, виконт Мельбурна прогнулся под вигов и привел к власти Викторию, это и сделало его новым премьером! —

Роберт посмотрел на дворец и повернувшись продолжил разговор — Уважаемый Дон Карлос! Я не советую вам верить этим вигам! Они хуже ваших кристиносов! Плебейская зараза! Мы ее называем чартистами! Уличная чернь! Я хвалю ваши реформы и секуляризацию! По мне это адекватный пинок парижским якобинцам! Но еще интереснее как вы расправились с женой своего покойного брата и его дочерью… — Роберт растягивая слова замолчал.

Дон Карлос неожиданно и от удивления округлил глаза и попробовал заговорить, но рот словно онемел.

Заметив это, Роберт слегка рассмеялся и подойдя вплотную шепотом сказал — Да! Я знаю что это вы и ваши люди устроили взрывы на Ново-Андалуйской железной дороге, смелый ход, но очень богохульный! —

Карлос глубоко набрав воздуха в легкие, жестко ответил — Что вы хотите этим сказать, сеньор Пиль? Знайте шантажа я не потерплю, рыцарская честь еще жива во мне! —

— Странно слышать это от человека, который путем интриг и террора удерживает свое место на троне Кастилии, хотя в наш гнилой век нельзя победить врага только благородными поступками, знаете я не представитель типичной прослойки чартистов чтоб вас шантажировать, наоборот, мы с вами братья-крестоносцы, несущие факел традиций во тьме либерализма! —

Карлос — Если это и так, то чего вы хотите, сеньор Пиль? Вы явно не любите Уильяма Лэма! —

— Я хочу того же, что и вы, не дать демократам погубить империю! Мы можем очень активно сотрудничать! —

— И что же вы предлагаете? Явно двухстороннюю сделку не без условий — сказал Дон Карлос.

— Помогите нам, истинным сынам Британии и мы окажем поддержку вам! Вы все еще хотите вернуть Гибралтар? — тонко и мимолетно подметил Роберт, искусственно сощурив глаза.

Слово Гибралтар очень чувствительно пронеслось по сердцу Карлоса.

Он мысленно перенесся в Рим 1819 года, когда на смертном одре, прощаясь с отцом — Карлом IV, дал слово, что вернет Гибралтар обратно в родную гавань.

— Да я согласен! — сказал он, решительно глядя на Роберта.

— Отлично! Чуть позже обсудим подробности! А сейчас вынужден отлучиться, ибо сюда идет сэр Уильям Лэм! — притворно поклонившись, правоцентрист поспешил удалиться во дворец.

Подойдя к Карлосу, Уильям встревоженно сказал — Сэр Исидро де Бурбон! Я заметил уходящего Роберта Пиля, надеюсь он вам не сильно докучал? —

— Нет! Просто переговорили о погоде, коронации и последствиях Венского Конгресса! — солгал Дон Карлос.

— А ну если так, то хорошо! Понимаете, сэр Пиль слегка зол из-за своего проигрыша мне в выборах на кресло премьер-министра! И сейчас от него можно ожидать любую подлость! А сейчас пройдемте во дворец! Намечается званый банкет! — Уильям торжественно пригласил Карлоса следовать за ним.

Несмотря на вкусные закуски и праздничную атмосферу Букингемского дворца, из головы Карлоса не выходил разговор с Робертом Пилем.

Звучало глупо, но у регента-карлиста появилась безумная мысль через новоявленного союзника протянуть удочку власти к трону британских островов…



Проплывая Ла-Манш, испанская делегация была в приподнятом настроении — такое потепление отношений с Британией означало начало сильного союза.

Находясь на флагманском линкоре Эспаньола, Дон Карлос переговорил с своим сыном и дипломатом Бенетом насчет сделки с правоцентристами.

Карлос Луис горячо поддержал такое решение.

— Отец! Конечно за! Вернем свои земли и не только! Пора вернуть долги за нашу кровь и свободу, потоптанную парижскими захватчиками! —

глаза молодого короля горели, в груди бился жаркий огонь рыцаря-конкистадора.

А вот дипломат Бенет неуверенно пролепетал — ОХ! Прям новая реконкиста назревает!!!!..





Вернувшись 10 июля в Мадрид, первую новость которую узнали делегаты — обнаружение бывшего капитана Хуана Батисты.

Эту новость доложил королю и регенту Рамон Кабрера.

— Все-таки нашелся наш Колумбийский мясник! — сказал секретарь Мануэль.

А дело обстояло так.

Нашли капитана Батисту в Гаване.

После своей отставки, лихой капитан не прижился в колониальном «отстойнике» в рядах флоридского гарнизона.

Постоянная ругань и конфликты с местной колониальной администрацией вынудила его отправить на раннюю пенсию.

Почувствовав себя преданным и брошенным со стороны государства, Хуан Батиста сдает свой чин кадрового офицера и шпагу.

На остатки жалованья он покупает небольшое бунгало в Гаване, где живет расточительно и пьяно.

Когда умер Фердинанд и вновь начались восстания против испанского владычества в Южной Америке, Батиста быстро трезвеет и записывается добровольцем для отправки на войну.

Но Каракаский Мирный Пакт не дал этому сбыться.

Разочарованный еще больше, буйный карлист продает бунгало и селиться в подсобке местной гаванской церкви, где работает местным сторожем-гуачо.

По выходным целыми сутками пьет в местной портовой таверне, громко всхлипывая в свой мозолистый кулак. В последнее время Хуан изрядно подобрел.

Так и нашли его испанские гвардейцы по поручению секретаря Мануэля.

Опухший, постаревший и растолстевший, Колумбийский мясник поначалу скромно отказывался стать комендантом алжирского колониального гарнизона.

Но все же гвардейцам удалось призвать к его слегка притупившиеся рыцарской чести.

Перед отправкой в Мадрид, растроганный Батиста неожиданно разрыдался прямо во время службы в церкви, затем завещал все свои сбережения сиротам и беднякам Гаваны.

Прибыв в Мадрид, разумеется Батиста принял ванну, посетил цирюльника и купив новый мундир с брюками и фуражкой, предстал перед Рамоном Кабрерой и Доном Карлосом с саблей наголо.

— Рад вашему возвращению! Капитан Батиста! — приветствовал его Рамон.

— Готов вновь служить на благо Испанской Империи! — отчеканил Батиста.



В августе капитан его направили в Тлесмен, где за это время бывшая бейская крепость «Султан-Калесси» стала испанской твердыней «Casa del emperador».

Кабильский бей встретил очень дружественно нового коменданта.

Батиста очень быстро нашел общий язык с Али — оба были воинами, любили охоту и питали страсть к вину.

Также Батисту поприветствовал Ортега Вега (тот самый который захватил Султан-Калесси), будучи колониальным каудильо Испанского Алжира, он предоставил необходимые ресурсы Батисте для создания местного регулярного гарнизона.

В Нааме, на границе с дикими землями Западной Центральной Сахары, населенной дикими туарегами, была построена пограничная таможня с фортом.

Там же сделал свою командную ставку Батиста.

Далее был сформирован колониальный гарнизон Алжира — одна гвардейская бригада ( 1000 испанских карабинеров и 2000 тысячи мадридских жандармов) и две туземные бригады ( 6 тысяч магрибцев).

За создание туземных бригад отвечал Али, который стал командиром и помощником Батисты.

В первую очередь в такие бригады набирались происпанские кабилы и те магрибцы, которые быстро освоили испанский язык и приняли католическую веру.

Не прошло и года, как 6000 магрибцев приняло военную присягу —



" Я живу под Испанской короной! Я ношу испанскую форму! Я говорю

на испанском языке! И я умру, защищая Испанскую Корону! "



Так появились испанские колониальные Аскари — набранные из местных племён войска в Восточной, Северо-Восточной и Центральной Африке и находившихся на службе в армиях европейских колониальных держав.

Испанские колониальные аскари носили высокие красные фески с цветными кистями, на талии — пояса, которые в каждой части были различны. Первыми военными формированиями испанских аскари были пехотные батальоны, позже были сформированы кавалерийские эскадроны и батареи горной артиллерии, также пустынная конница-бедуинов и верблюжьи кавалерийские части.

Командовал этими силами бей Али, который подчинялся Батисте.



Это укрепило влияние Испании в Северной Африке.



НО, тут же родилась новая проблема — спорные границы с Марокко.

Испанская крепость и порт Мелилья в Аль-Рифе с его испаноязычным населением фактически был территорией Испании, незаконно захваченный Кордовским Эмиратом в 927 году.



В 1497 году кастильский губернатор Андалусии Хуан Алонсо де Гусман, третий герцог де Медина-Сидония, узнав, что королевская чета не решается захватить Мелилью, дерзнул взять эту задачу на себя — и получил королевское разрешение. Он начал с того, что поручил оруженосцу Педро Эспиньяну и артиллеристу Франсиско Рамиресу де Мадрид разведать полуостров Трес-Фокас. Согласно Баррантесу, летописцу герцогского дома, герцог повелел собрать — пять тысяч пехотинцев и несколько всадников, и повелел оснастить корабли, на которых они отправлялись, и загрузить их мукой, вином, салом, мясом, оливковым маслом и всеми необходимыми припасами; и пушками, пиками, эспингардами и всеми боеприпасами, также в то путешествие было взято с собой большое количество извести и дерева, чтобы восстановить город. И со всей этой армадой и всеми этими людьми, Педро де Эспиньян, Советник Герцога, по его приказу отправился из порта Сан-Лукар в сентябре 1497 года.

Город был захвачен 17 сентября 1497 года. В 1509 году были заново определены границы сфер влияния Португалии и Кастилии в Северной Африке (Португалия преобладала на Атлантическом побережье, вплоть до Сеуты, оставляя Средиземноморское побережье Африки за Кастилией).

В 1774-1775 гг. оборону Мелильи от осаждавших её марокканцев возглавил испанский генерал ирландского происхождения Хуан Шерлок. Марокканского же султана подстрекали против Испании англичане. Комендант Шерлок и маленький гарнизон крепости с честью выдержали испытания. Солдаты отбивали все атаки на город в течение года, пока из Испании не подошёл флот, который снял осаду. Мелилью удалось отстоять.



И сейчас марвы вновь хотят отбить себе Мелилью.

На вопрос почему они это не сделали во время Пиренейских войн, когда Испания была раздираема войной с Наполеоном и внутренними конфликтами, ответ тоже прост — Междуцарствие между местными каидами (местными вождями).

Мулай Абд ар-Рахман, султан Марроко (30 ноября 1822 — 28 августа 1859) в своем султанском дворце отдал приказ о сборе племен и мобилизации всех мавров.

Но горячого султана остановила мимолетная логика — марокканский корсарский флот в полной негодности, отсутствие модернизации и современной артиллерии намекали на бесславный конец марокканского реваншизма.

Желая прогнать неверных с побережья Аль-Рифа, султан посылает гонца к Мулей-эль-Аббасу — каиду рифских берберов, которые иногда нападают на пограничные форты испанцев.

Рифский каид радостно встретил посланника султана и принял его предложение — начать священный джихад против кастильцев.

Султан начал вооружать рифских берберов всем необходимым — оружием, лошадьми и деньгами, даже несколькими поддержанными кораблями.

В октябре 1839 года, три тысячи рифских берберов атаковало группу испанских инженеров близ Рифского форта.

Это означало начало Рифской войны и грядущей Испано-марокканской войны…