Высота 212,1. 1-е января 1942-го года. Крым. Генуэзская крепость восточнее Балаклавы. (Глава 9)
Виталий Луговой Возрастные ограничения 16+
В начале января нового 1942-го года, пограничники сводного полка НКВД надеялись на небольшую передышку от постоянных атак противника после того, как 30-го декабря пришло известие о том, что советские войска высадились в Керчи и Феодосии и начали освобождение Керченского полуострова. Ликованию гарнизона крепости не было предела. Радостные пограничники весь вечер 31-го декабря делились друг с другом впечатлениями и предположениями о том, как дальше будет развиваться ход войны. Некоторые были уверены, что именно с этой десантной операции и начнется освобождение территории Советского Союза, и к концу весны или максимум середине лета война будет выиграна, а другие понимали, что это все еще может обернуться катастрофой для армии, и не спешили разделять довольные выводы товарищей. Такого же мнения придерживался и Луговой, который помнил, что было на реке Прут, ведь тогда в июне они успешно отбивали натиски румын и немцев, не давая им перейти границу, но в итоге через месяц войскам все же пришлось оставить Молдавию и отступить за Днестр. Но общий настрой личного состава был на высоте. Событие было настолько радостным для всех, что вымотанные ежедневными боями и бомбардировками бойцы подхватили командира взвода младшего лейтенанта Орлова и начали подбрасывать его в воздух. А командир полка майор Рубцов разрешил старшине Грицевичу налить бойцам по сто грамм трофейного коньяка. Немцы перешли к глухой обороне, готовясь встретить наступавшие части Красной Армии, а пограничники получили возможность непродолжительного отдыха.
Но командование Северокавказского военного округа требовало от гарнизона Севастопольского Оборонительного Района активных действий, чтобы не допустить переброски подкреплений немецким войскам на Керченский полуостров. Сводным пограничным полком НКВД был получен приказ: атаковать высоту 212, 1, на которой находились серьезные укрепленные линии немецкой обороны с пулеметными дзотами, минными полями и сетью траншей. Атаку было решено начать на рассвете 1-го января силами 1-го батальона пограничников, 130-го стрелкового полка при поддержке орудий 51-го артиллерийского полка.
В 5 часов утра, полк готовился к предстоящей атаке. Получив дополнительные боеприпасы у старшины, пограничники ожидали начала артиллерийской подготовки, которая должна была ознаменовать собой начало штурма высоты.
Командир полка майор Рубцов сидел на опустевшем ящике из-под боеприпасов и курил уже третью самокрутку, нервно выпуская дым.
— Товарищ майор!- к Рубцову подошел обеспокоенный Орлов,- товарищ майор, ну как же так-то, а?
Майор поднял усталые глаза на лейтенанта, уже зная наперед, чем был взволнован командир взвода.
— Товарищ майор, у нас же боеприпасов осталось хрен и еще чуть-чуть ни хрена, для хорошего штурма не хватит, а про артиллерийские снаряды я вообще молчу, — начал Орлов, — как они с пятью, извините, снарядами смогут уничтожить их огневые точки, не то, что нас прикрыть, товарищ майор!
— Отставить, лейтенант, – прикрикнул Орлов, – какой пример вы подаете своим подчиненным?! Развели тут паникерские настроения, понимаешь- выбросив недокуренную самокрутку, командир встал и неторопливо начал прохаживаться по внутреннему дворику.
— А что ты мне это высказываешь, Орлов?- остановившись, и уже спокойнее спросил Герасим Архипович.
— Ну, что ты мне сейчас это высказываешь, или ты думаешь, я этого всего не понимаю? Да ты пойди и им это объясни, вышестоящему командованию, – командир ткнул большим пальцем себе за спину.
— Единственный тут умный нашелся, да я командующему целый час объяснял, что нет у меня средств, чтобы обеспечить поддержку пехоте при захвате высоты, буквально нет, просил о дополнительных средствах, но черта с два, он меня и слышать не хочет. А приказ есть приказ, и он не обсуждается. Все, свободен, иди, проверь, все готовы к штурму или нет.
-Есть, товарищ майор, разрешите идти?
-Идите, – ответил майор, но через секунду добавил,- Орлов…
— Да, товарищ майор?
— Удачи вам, ребятки, берегите людей и не подставляйтесь зря.
Козырнув командиру, Орлов развернулся и зашагал к своему взводу.
Опытный пограничник понимал, что в предстоящей операции потери будут большими, и если нашим бойцам все- таки удастся захватить высоту, то это будет не иначе как чудом.
Тем временем пограничники и стрелки распределились на штурмовые группы, усиленные одним снайпером и двумя пулеметчиками, готовились к началу штурма, артиллеристы ждали команду к обстрелу, а командир полка обозревал окрестности в бинокль. Одну из таких штурмовых групп численностью 12 человек возглавил младший сержант Луговой, отлично проявивший себя в декабрьских боях, а также с группой Лугового направлялся снайпер Николаев.
Пристегнув диск к своему ППШ, в очередной раз, проверив подсумки и гранаты, Юра смотрел на часы и ждал команды, до начала штурма оставалось 12 минут.
— Как настроение, Юрок? — к сержанту подошел Красин и присел рядом с ним,- боишься?
— Только дурак не боится смерти, Сёма, – ответил Луговой и усмехнулся,- а я далеко не дурак.
— И я вот побаиваюсь, – признался пограничник. — Вот не поверишь, с самой Одессы такого страха не испытывал, – закуривая трофейную сигарету говорил Красин, – наверное, просто привык из-за стен крепости по фрицам из пулемета колошматить, а тут снова в открытый бой идти.
— Да, задачка у нас, конечно, нелегкая, – отгоняя от носа табачный дым, согласился Юрий, – пока до вершины доберемся, они нас аккурат сверху, как цыплят, перещелкают.
— А артиллерия как же?- спросил Семен, – подсобят.
— А им артиллерия сильно подсобила, когда они пытались нашу крепость взять?
— И то верно,- согласился друг,- но, я уверен, что нам повезет больше, чем им.
— А я надеюсь, что наши профессиональные навыки в совокупности с нашим секретным оружием, как Саня Мартынов, и сегодня помогут нам вытурить засранцев к чертовой матери с этой высоты, – подмигнул Юра Красину и оглянулся к бойцам своего отделения. — Верно я говорю, Сашок?
— А то, – поддержал сержанта Мартынов, — они, мрази, так удирать будут, что каблуки с сапог поотлетают.
Дворик разразился дружным смехом пограничников, настроение у бойцов немного поднялось, лица приободрились.
— Эх, дай, что ли, мне попробовать эту твою отраву, – отсмеявшись, попросил Юра сигарету у друга.
— Так ты ведь не куришь? – удивился Красин.
— Ты тут так надымил, что, считай, мы с тобой твою соску вместе раскурили, — ответил сержант.
— Если мы с тобой ее вместе раскурили, зачем мне тебе целую сигарету тогда давать, ты, ведь, уже знаешь, что это такое, дым и сама сигарета одно и то же, — хитро посмотрел Семен, доставая из кармана пачку немецких сигарет, — какая разница?
Луговой выхватил из руки друга пачку, открыл ее и поднес к носу, вдыхая аромат трофейного табака.
— Вот тут голова, а там задница, – улыбнулся Юра и бросил пачку обратно Семену.
Дворик снова разразился хохотом, бойцы смеялись, и как показалось Луговому, даже на миг забыли, что через несколько минут им предстоит идти в смертельную атаку хорошо обороняемой высоты. Орлов наблюдал за бойцами со стороны и тоже улыбался. Они не знали, что артиллерийская поддержка штурмовых групп будет незначительной из-за отсутствия достаточного количества боеприпасов, и основную работу по уничтожению противника им предстоит выполнить самим. Хотя лейтенант был уверен, что многие из них догадывались об этом, но виду не подавали. Письмо, адресованное маме и жене Орлова, командир оставил в помещении для отдыха под своей шинелью. За спиной у лейтенанта бесшумно возник Герасим Архипович. Окликнув его, майор пожал ему руку и сказал:
– Пора, лейтенант, поднимай взвод.
Юра взглянул на часы, стрелки остановились на семи утра. Через секунду к бойцам вышел Орлов и объявил о готовности к началу штурма.
— Подъем, орлы! – бодро воскликнул командир, – всем приготовиться, проверить оружие и боеприпасы, убедитесь, что ничего не забыли, как только начнется артподготовка, мы выходим.
…
На рассвете 1-го января 1942-го года 1-й батальон Сводного пограничного полка НКВД совместно с батальоном 130-го стрелкового полка при поддержке 51-го артиллерийского полка после массированной артиллерийской подготовки начал штурм высоты 212,1.
На головы ничего не подозревавших немцев обрушился смертоносный шквал снарядов, мин и осколков с целью уничтожить как можно больше огневых точек, пулеметных дзотов и живой силы противника.
— Взвод! За Родину! За Сталина! В атаку! Ура!- закричал младший лейтенант Орлов и рванул впереди взвода, пограничники, закричав в один голос громогласное «Ура», бросились следом. В нескольких десятках метров на расстоянии друг от друга наступали штурмовые группы стрелков, а со стороны нижнего города высоту атаковал 2-ой батальон майора Ружникова.
Юрий, подняв свою штурмовую группу и побежал за общей людской массой атакующих. Стреляя на бегу из автоматов по немецким позициям, пограничники пытались ошеломить немцев, не дать им вовремя сориентироваться и занять свои позиции, пробираясь выше по крутому склону вражеского холма. «Ура!» громом разносилось по округе, и несколько сотен советских бойцов шли на штурм хорошо защищенной высоты. Артиллерия продолжала бомбить высоту, прикрывая свои штурмовые подразделения, а бойцы тем временем взбирались все выше. Но немцы, быстро опомнившись, заняли оборонительные позиции и встретили атакующих мощным ружейно — пулеметным огнем. Не ожидавшая такого отпора штурмовая группа пограничников под руководством сержанта Зырянова, ближе всего подобравшаяся к немецким траншеям была уничтожена немецкими пулеметчиками практически в упор. Оживились и остальные огневые точки, и по пограничникам открыли ураганный перекрестный огонь. Шедшие впереди бойцы моментально были убиты, и их тела беспомощными куклами покатились вниз по склону. С другой стороны холма штурмовой группе 2-го батальона повезло чуть больше, основная часть немецких солдат обороняла противоположную сторону, которую атаковал 1-й батальон, и была занята ими. Штурмовикам удалось подобраться ближе всех к огневым точкам, но они также были остановлены сильным ответным огнем. Немецкие пулеметы расстреливали советских бойцов как куропаток, которые снизу просматривались превосходно. Прижав штурмовые группы к земле, не давая последним высунуть головы, немцы начали разворачивать минометные расчеты. Вот тут-то и подтвердились самые худшие опасения лейтенанта. Огонь советской полковой артиллерии ослабел, не сумев подавить огневые точки противника, и к исходу второго часа штурма пограничники и стрелки остались одни без поддержки артиллерии, у которой полностью были израсходованы скудные запасы снарядов.
Орлов, видя безнадежность сложившейся ситуации, принял решение снова поднять взвод в атаку, но, поднявшись, получил пулевое ранение в голову и упал, покатившись вниз со склона. Лейтенанта вовремя поймал боец Мартынов и оттащил за стоящий на холме большой валун, за которым, помимо него, успела укрыться вся группа Лугового, потерявшая двоих человек убитыми и одного раненого, а также две группы стрелков.
— Ну ни хрена же себе концерт по заявкам, – вжавшись в камень, кричал пограничник Чернобород, перекрикивая пулемет, – куда наша артиллерия бомбила, что у них все дзоты целы?
-Не знаю,- ответил Луговой, – но встряли мы конкретно, мужики, к немецким позициям не подобраться, там пулеметы лупят, будь здоров, гранатами не докинешь, слишком далеко, скатятся обратно вниз и нас же поубивают, вон вижу все группы залегли, политрука убило, других командиров не видно, что с лейтенантом — неизвестно.
— Что будем делать, сержант?- спросил Красин.
— Пока пригнули бошки и не отсвечиваем, мы ничего сейчас не можем сделать, только передохнем все к чертовой матери! – подумав, сказал Луговой, – Николаев, Дима, ты сможешь снять пулеметчиков?
— Сейчас посмотрю,- ответил снайпер и высунул прицел своей снайперской винтовки Токарева.
— Нет, с этого места их не достать, — пожал плечами снайпер.
— Вот черт, — выругался сержант, – ну тогда я вас поздравляю, товарищи, кажется мы в жопе!
— Тоже мне обрадовал, – ответил Красин, высунувшись из-за валуна и выпустив в сторону немецкого пулеметчика длинную автоматную очередь.
— Да перестань огрызаться, – прикрикнул на Семена снайпер, — а то немец сейчас решит, что нам тут маловато их оперы Вагнера, и нам еще добавят арией из минометов!
— А мне насточертело сидеть тут с вами и смиренно ждать, когда же меня, наконец, пристрелят! – повернувшись к Дмитрию, ответил Красин.
— А ну-ка перестаньте собачиться! – вклинился Луговой, – нам сейчас только склок между собой не хватает для пущего счастья, заткнитесь оба.
Поняв, что русская артиллерия им больше не угрожает, а атака штурмовых подразделений захлебнулась, на головы вжавшимся в землю пограничникам обрушились десятки немецких мин и снарядов.
Потери среди советских бойцов начали исчисляться десятками убитых и раненых, но небольшой группе 2-го батальона все-таки удалось прорваться на немецкие позиции и уничтожить пулеметные расчеты противника. Бойцы закрепились на захваченной территории и удерживали ее. Однако штурмовым группам 1-го батальона не везло, огонь был настолько плотный, что невозможно было поднять головы, и бойцам оставалось лишь редко отстреливаться из своих укрытий.
— Саня, проверь, что с Орловым, — крикнул Луговой и пополз ниже, где находился раненый командир, которому Мартынов перевязал голову бинтами.
— Жив пока, командир, вот только что приходил в сознание,- ответил боец, придерживая своими огромными руками голову лейтенанта,- отходить нам надо, Юра, иначе всех тут положат! Мы целый день тут гимнастерки о скалы полируем.
— Я знаю, но без приказа не могу!
— Да оглянись вокруг! — закричал Александр, — кому этот приказ отдать?! Мичурин мертв, Костюченко тоже, политрука на наших глазах пулеметом нашпиговало, что с Васнецовым неизвестно, а Орлов вот он лежит, умирает! — боец был на взводе.
Мартынов был храбрым бойцом и далеко не трусом, но в сложившейся ситуации каждый из солдат понимал, что атака выдохлась, и любая лишняя минута промедления стоит десятков человеческих жизней. Спустя два часа провалившейся атаки, взвод предпринял попытку нового прорыва к высоте, но, потеряв убитыми два десятка бойцов, откатился на прежние позиции. Оставшиеся в живых офицеры полка к исходу дня приняли решение: увести остатки атакующих с высоты и вернуться к стенам крепости. Героизм и самоотверженность советских солдат не смогли компенсировать расстрелянные пограничниками артиллерийские снаряды в прошлые дни отражений немецких атак на крепость, и в самый разгар штурма высоты атакующие оказались без артиллерийской поддержки, в результате чего почти половина полка погибла и многие были ранены. К исходу дня 1-го января оставшиеся в живых пограничники 1-го батальона сводного пограничного полка НКВД и бойцы 130-го стрелкового полка, забрав раненных и забросав склоны холма дымовыми гранатами, начали отступать на свои позиции. А прорвавшиеся на немецкие позиции и захватившие их штурмовые группы 2-го батальона майора Ружникова удерживали их почти 17 часов, но вскоре также вынуждены были отступить.
К вечеру сильно поредевший полк вновь занял свои прежние позиции в крепости. Потери были огромными, почти 70% личного состава были убиты. Позже к безвозвратным потерям добавились новые солдаты, погибшие от тяжелых ранений.
…
— Пусти меня, Семён! – Луговой с красным от холода и злобы лицом оттолкнул державшего его товарища и быстрым шагом направился к артиллеристам.
— Стой, Юрка, не нужно, – Красин поднялся и бросился за разъяренным сержантом, — только хуже сделаешь, стой, говорю тебе!
Семен снова попытался остановить Лугового, но разъярившийся командир отделения уже не замечал, кто был перед ним – его боевой товарищ или заклятый враг. Итогом этому оказался отброшенный в сторону нагромождения бревен Семен, который, упав на недавно нарубленные доски из старой конюшни, свалил их, и все поленья рассыпались по дворику.
— Пусти, сказал! – Юра даже не обратил на Семена никакого внимания и пошел дальше.
Добравшись до батареи, сержант увидел троих артиллеристов, которые сидели на пустых ящиках от боеприпасов и курили. Поравнявшись с ближайшим бойцом в звании старшего сержанта и окликнув его, Юра со всей силы ударил последнего в челюсть. Боец даже не успел понять, что сейчас произошло и, оглушенный, повалился с ящика.
— Эй, ты совсем охренел?! – двое других артиллеристов подскочили и начали наступать на Лугового.
— Вы куда били, падлы?! Вы, суки, знаете, сколько народу там полегло, на высоте?! Почему все огневые точки целы остались?! Какого чёрта мы остались там одни без поддержки?! Вы чем тут занимались, уроды?! – Юра снова попытался ударить одного из бойцов, но его вовремя остановили подоспевшие солдаты его отделения. Уже занесенный для удара кулак Лугового перехватил Семен, а двое других схватили его и оттащили от артиллеристов.
— Отставить!!! – раздалось за спинами пограничников, и позади них возник майор Рубцов. – Что за склока тут происходит?! Мало вам дневного боя и потерь, так вы друг другу морды бить начали?! Совсем охренели уже?! Как вы вместе воевать собираетесь, если между собой договориться не можете, герои- пограничники, вашу мать!
Бойцы встали и вытянулись перед командиром, у артиллериста, которого ударил Юра, на щеке начал наливаться лиловый синяк.
— Луговой, Радищев, – Рубцов ткнул пальцем в пограничника и артиллериста, – шаг вперед!
— Есть, – бойцы вышли из строя.
— Будем укреплять между вами дух товарищества, раз сами не можете! – начал майор, – сейчас оба идете и до вечера, чтобы все доски, которые удалось содрать со старой конюшни, попилили на дрова. Пилу двуручную вам выдаст старшина Грицевич. Ровно в 20:00 я приду и проверю, и не дай бог на ваших рожах замечу хоть один свежий фингал, под трибунал у меня загремите! Оба! Приказ вам ясен?
— Так точно, – буркнул Луговой.
— Не слышу?!
— Так точно!!! – хором повторили провинившиеся.
— Выполнять! – крикнул командир и направился обратно в свой штаб.
— Ты за что меня приложил, придурок контуженый? – повернулся к сержанту Радищев, – из-за тебя теперь с этими досками возиться до ночи!
Луговой посмотрел на старшего сержанта и промолчал.
— Ты думаешь, это от нас зависит? – продолжил солдат, – ты видел, сколько у нас снарядов было? Кот нассал! Нельзя было наступать с таким количеством боеприпасов, поэтому вы и остались без поддержки, но меня ты за что долбанул? Не я виноват в этом!
— Ладно, – Луговой понял, что поступил неправильно и попытался извиниться, – ты это…прости меня, погорячился я что-то, сам понимаешь… после такого. Ну что, Радищев, мир? – Юра снял перчатку и протянул бойцу руку.
— Да пошел ты, – отмахнулся артиллерист, – лучше за пилой сходи.
К середине января 1942-го года войска Севастопольского Оборонительного района, измотанные и ослабленные декабрьскими боями, больше не смогли наступать, и над Севастополем на продолжительное время наступило затишье.
29-го января 1942-го года полк, получивший пополнение, насчитывал в строю 1792 человека и был переименован в 456 стрелковый полк РККА, а майору Рубцову Герасиму Архиповичу было присвоено очередное воинское звание — подполковник. Пользуясь прекращением активных боевых действий на участках Севастопольского Оборонительного района, из пограничников 456-го полка были сформированы небольшие разведгруппы. Действуя глубоко в тылу противника, разведчики проникали во вражеские тылы, устраивали диверсии, похищали важные документы, брали «языков» и устанавливали связь с отрядами Крымских партизан. В одну из таких разведгрупп из пяти разведчиков и одного местного двенадцатилетнего мальчика из Балаклавы, Володи Чепурного, но воевавшего уже два месяца наравне со взрослыми под руководством младшего лейтенанта Николая Виноградова, в начале февраля попал и сержант Юрий Луговой.
Когда активные боевые действия на участке СОРа прекратились, была многократно усилена работа разведки, которая малыми группами начала просачиваться в тыл противника. Так же не знали себе равных и снайперы полка: Богатырь, Николаев и Сторожук. Бойцы открыли настоящую охоту на немецких офицеров, а также немецких снайперов, которые повадились убивать не только красноармейцев, но и мирных жителей Балаклавы. Так, наши ребята смогли уничтожить четверых немецких снайперов, трое из которых обстреливали рыбаков, чьи причалы были хорошо видны с немецких позиций, а четвертый расстрелял стариков и женщин возле водонапорной колонки.
Но командование Северокавказского военного округа требовало от гарнизона Севастопольского Оборонительного Района активных действий, чтобы не допустить переброски подкреплений немецким войскам на Керченский полуостров. Сводным пограничным полком НКВД был получен приказ: атаковать высоту 212, 1, на которой находились серьезные укрепленные линии немецкой обороны с пулеметными дзотами, минными полями и сетью траншей. Атаку было решено начать на рассвете 1-го января силами 1-го батальона пограничников, 130-го стрелкового полка при поддержке орудий 51-го артиллерийского полка.
В 5 часов утра, полк готовился к предстоящей атаке. Получив дополнительные боеприпасы у старшины, пограничники ожидали начала артиллерийской подготовки, которая должна была ознаменовать собой начало штурма высоты.
Командир полка майор Рубцов сидел на опустевшем ящике из-под боеприпасов и курил уже третью самокрутку, нервно выпуская дым.
— Товарищ майор!- к Рубцову подошел обеспокоенный Орлов,- товарищ майор, ну как же так-то, а?
Майор поднял усталые глаза на лейтенанта, уже зная наперед, чем был взволнован командир взвода.
— Товарищ майор, у нас же боеприпасов осталось хрен и еще чуть-чуть ни хрена, для хорошего штурма не хватит, а про артиллерийские снаряды я вообще молчу, — начал Орлов, — как они с пятью, извините, снарядами смогут уничтожить их огневые точки, не то, что нас прикрыть, товарищ майор!
— Отставить, лейтенант, – прикрикнул Орлов, – какой пример вы подаете своим подчиненным?! Развели тут паникерские настроения, понимаешь- выбросив недокуренную самокрутку, командир встал и неторопливо начал прохаживаться по внутреннему дворику.
— А что ты мне это высказываешь, Орлов?- остановившись, и уже спокойнее спросил Герасим Архипович.
— Ну, что ты мне сейчас это высказываешь, или ты думаешь, я этого всего не понимаю? Да ты пойди и им это объясни, вышестоящему командованию, – командир ткнул большим пальцем себе за спину.
— Единственный тут умный нашелся, да я командующему целый час объяснял, что нет у меня средств, чтобы обеспечить поддержку пехоте при захвате высоты, буквально нет, просил о дополнительных средствах, но черта с два, он меня и слышать не хочет. А приказ есть приказ, и он не обсуждается. Все, свободен, иди, проверь, все готовы к штурму или нет.
-Есть, товарищ майор, разрешите идти?
-Идите, – ответил майор, но через секунду добавил,- Орлов…
— Да, товарищ майор?
— Удачи вам, ребятки, берегите людей и не подставляйтесь зря.
Козырнув командиру, Орлов развернулся и зашагал к своему взводу.
Опытный пограничник понимал, что в предстоящей операции потери будут большими, и если нашим бойцам все- таки удастся захватить высоту, то это будет не иначе как чудом.
Тем временем пограничники и стрелки распределились на штурмовые группы, усиленные одним снайпером и двумя пулеметчиками, готовились к началу штурма, артиллеристы ждали команду к обстрелу, а командир полка обозревал окрестности в бинокль. Одну из таких штурмовых групп численностью 12 человек возглавил младший сержант Луговой, отлично проявивший себя в декабрьских боях, а также с группой Лугового направлялся снайпер Николаев.
Пристегнув диск к своему ППШ, в очередной раз, проверив подсумки и гранаты, Юра смотрел на часы и ждал команды, до начала штурма оставалось 12 минут.
— Как настроение, Юрок? — к сержанту подошел Красин и присел рядом с ним,- боишься?
— Только дурак не боится смерти, Сёма, – ответил Луговой и усмехнулся,- а я далеко не дурак.
— И я вот побаиваюсь, – признался пограничник. — Вот не поверишь, с самой Одессы такого страха не испытывал, – закуривая трофейную сигарету говорил Красин, – наверное, просто привык из-за стен крепости по фрицам из пулемета колошматить, а тут снова в открытый бой идти.
— Да, задачка у нас, конечно, нелегкая, – отгоняя от носа табачный дым, согласился Юрий, – пока до вершины доберемся, они нас аккурат сверху, как цыплят, перещелкают.
— А артиллерия как же?- спросил Семен, – подсобят.
— А им артиллерия сильно подсобила, когда они пытались нашу крепость взять?
— И то верно,- согласился друг,- но, я уверен, что нам повезет больше, чем им.
— А я надеюсь, что наши профессиональные навыки в совокупности с нашим секретным оружием, как Саня Мартынов, и сегодня помогут нам вытурить засранцев к чертовой матери с этой высоты, – подмигнул Юра Красину и оглянулся к бойцам своего отделения. — Верно я говорю, Сашок?
— А то, – поддержал сержанта Мартынов, — они, мрази, так удирать будут, что каблуки с сапог поотлетают.
Дворик разразился дружным смехом пограничников, настроение у бойцов немного поднялось, лица приободрились.
— Эх, дай, что ли, мне попробовать эту твою отраву, – отсмеявшись, попросил Юра сигарету у друга.
— Так ты ведь не куришь? – удивился Красин.
— Ты тут так надымил, что, считай, мы с тобой твою соску вместе раскурили, — ответил сержант.
— Если мы с тобой ее вместе раскурили, зачем мне тебе целую сигарету тогда давать, ты, ведь, уже знаешь, что это такое, дым и сама сигарета одно и то же, — хитро посмотрел Семен, доставая из кармана пачку немецких сигарет, — какая разница?
Луговой выхватил из руки друга пачку, открыл ее и поднес к носу, вдыхая аромат трофейного табака.
— Вот тут голова, а там задница, – улыбнулся Юра и бросил пачку обратно Семену.
Дворик снова разразился хохотом, бойцы смеялись, и как показалось Луговому, даже на миг забыли, что через несколько минут им предстоит идти в смертельную атаку хорошо обороняемой высоты. Орлов наблюдал за бойцами со стороны и тоже улыбался. Они не знали, что артиллерийская поддержка штурмовых групп будет незначительной из-за отсутствия достаточного количества боеприпасов, и основную работу по уничтожению противника им предстоит выполнить самим. Хотя лейтенант был уверен, что многие из них догадывались об этом, но виду не подавали. Письмо, адресованное маме и жене Орлова, командир оставил в помещении для отдыха под своей шинелью. За спиной у лейтенанта бесшумно возник Герасим Архипович. Окликнув его, майор пожал ему руку и сказал:
– Пора, лейтенант, поднимай взвод.
Юра взглянул на часы, стрелки остановились на семи утра. Через секунду к бойцам вышел Орлов и объявил о готовности к началу штурма.
— Подъем, орлы! – бодро воскликнул командир, – всем приготовиться, проверить оружие и боеприпасы, убедитесь, что ничего не забыли, как только начнется артподготовка, мы выходим.
…
На рассвете 1-го января 1942-го года 1-й батальон Сводного пограничного полка НКВД совместно с батальоном 130-го стрелкового полка при поддержке 51-го артиллерийского полка после массированной артиллерийской подготовки начал штурм высоты 212,1.
На головы ничего не подозревавших немцев обрушился смертоносный шквал снарядов, мин и осколков с целью уничтожить как можно больше огневых точек, пулеметных дзотов и живой силы противника.
— Взвод! За Родину! За Сталина! В атаку! Ура!- закричал младший лейтенант Орлов и рванул впереди взвода, пограничники, закричав в один голос громогласное «Ура», бросились следом. В нескольких десятках метров на расстоянии друг от друга наступали штурмовые группы стрелков, а со стороны нижнего города высоту атаковал 2-ой батальон майора Ружникова.
Юрий, подняв свою штурмовую группу и побежал за общей людской массой атакующих. Стреляя на бегу из автоматов по немецким позициям, пограничники пытались ошеломить немцев, не дать им вовремя сориентироваться и занять свои позиции, пробираясь выше по крутому склону вражеского холма. «Ура!» громом разносилось по округе, и несколько сотен советских бойцов шли на штурм хорошо защищенной высоты. Артиллерия продолжала бомбить высоту, прикрывая свои штурмовые подразделения, а бойцы тем временем взбирались все выше. Но немцы, быстро опомнившись, заняли оборонительные позиции и встретили атакующих мощным ружейно — пулеметным огнем. Не ожидавшая такого отпора штурмовая группа пограничников под руководством сержанта Зырянова, ближе всего подобравшаяся к немецким траншеям была уничтожена немецкими пулеметчиками практически в упор. Оживились и остальные огневые точки, и по пограничникам открыли ураганный перекрестный огонь. Шедшие впереди бойцы моментально были убиты, и их тела беспомощными куклами покатились вниз по склону. С другой стороны холма штурмовой группе 2-го батальона повезло чуть больше, основная часть немецких солдат обороняла противоположную сторону, которую атаковал 1-й батальон, и была занята ими. Штурмовикам удалось подобраться ближе всех к огневым точкам, но они также были остановлены сильным ответным огнем. Немецкие пулеметы расстреливали советских бойцов как куропаток, которые снизу просматривались превосходно. Прижав штурмовые группы к земле, не давая последним высунуть головы, немцы начали разворачивать минометные расчеты. Вот тут-то и подтвердились самые худшие опасения лейтенанта. Огонь советской полковой артиллерии ослабел, не сумев подавить огневые точки противника, и к исходу второго часа штурма пограничники и стрелки остались одни без поддержки артиллерии, у которой полностью были израсходованы скудные запасы снарядов.
Орлов, видя безнадежность сложившейся ситуации, принял решение снова поднять взвод в атаку, но, поднявшись, получил пулевое ранение в голову и упал, покатившись вниз со склона. Лейтенанта вовремя поймал боец Мартынов и оттащил за стоящий на холме большой валун, за которым, помимо него, успела укрыться вся группа Лугового, потерявшая двоих человек убитыми и одного раненого, а также две группы стрелков.
— Ну ни хрена же себе концерт по заявкам, – вжавшись в камень, кричал пограничник Чернобород, перекрикивая пулемет, – куда наша артиллерия бомбила, что у них все дзоты целы?
-Не знаю,- ответил Луговой, – но встряли мы конкретно, мужики, к немецким позициям не подобраться, там пулеметы лупят, будь здоров, гранатами не докинешь, слишком далеко, скатятся обратно вниз и нас же поубивают, вон вижу все группы залегли, политрука убило, других командиров не видно, что с лейтенантом — неизвестно.
— Что будем делать, сержант?- спросил Красин.
— Пока пригнули бошки и не отсвечиваем, мы ничего сейчас не можем сделать, только передохнем все к чертовой матери! – подумав, сказал Луговой, – Николаев, Дима, ты сможешь снять пулеметчиков?
— Сейчас посмотрю,- ответил снайпер и высунул прицел своей снайперской винтовки Токарева.
— Нет, с этого места их не достать, — пожал плечами снайпер.
— Вот черт, — выругался сержант, – ну тогда я вас поздравляю, товарищи, кажется мы в жопе!
— Тоже мне обрадовал, – ответил Красин, высунувшись из-за валуна и выпустив в сторону немецкого пулеметчика длинную автоматную очередь.
— Да перестань огрызаться, – прикрикнул на Семена снайпер, — а то немец сейчас решит, что нам тут маловато их оперы Вагнера, и нам еще добавят арией из минометов!
— А мне насточертело сидеть тут с вами и смиренно ждать, когда же меня, наконец, пристрелят! – повернувшись к Дмитрию, ответил Красин.
— А ну-ка перестаньте собачиться! – вклинился Луговой, – нам сейчас только склок между собой не хватает для пущего счастья, заткнитесь оба.
Поняв, что русская артиллерия им больше не угрожает, а атака штурмовых подразделений захлебнулась, на головы вжавшимся в землю пограничникам обрушились десятки немецких мин и снарядов.
Потери среди советских бойцов начали исчисляться десятками убитых и раненых, но небольшой группе 2-го батальона все-таки удалось прорваться на немецкие позиции и уничтожить пулеметные расчеты противника. Бойцы закрепились на захваченной территории и удерживали ее. Однако штурмовым группам 1-го батальона не везло, огонь был настолько плотный, что невозможно было поднять головы, и бойцам оставалось лишь редко отстреливаться из своих укрытий.
— Саня, проверь, что с Орловым, — крикнул Луговой и пополз ниже, где находился раненый командир, которому Мартынов перевязал голову бинтами.
— Жив пока, командир, вот только что приходил в сознание,- ответил боец, придерживая своими огромными руками голову лейтенанта,- отходить нам надо, Юра, иначе всех тут положат! Мы целый день тут гимнастерки о скалы полируем.
— Я знаю, но без приказа не могу!
— Да оглянись вокруг! — закричал Александр, — кому этот приказ отдать?! Мичурин мертв, Костюченко тоже, политрука на наших глазах пулеметом нашпиговало, что с Васнецовым неизвестно, а Орлов вот он лежит, умирает! — боец был на взводе.
Мартынов был храбрым бойцом и далеко не трусом, но в сложившейся ситуации каждый из солдат понимал, что атака выдохлась, и любая лишняя минута промедления стоит десятков человеческих жизней. Спустя два часа провалившейся атаки, взвод предпринял попытку нового прорыва к высоте, но, потеряв убитыми два десятка бойцов, откатился на прежние позиции. Оставшиеся в живых офицеры полка к исходу дня приняли решение: увести остатки атакующих с высоты и вернуться к стенам крепости. Героизм и самоотверженность советских солдат не смогли компенсировать расстрелянные пограничниками артиллерийские снаряды в прошлые дни отражений немецких атак на крепость, и в самый разгар штурма высоты атакующие оказались без артиллерийской поддержки, в результате чего почти половина полка погибла и многие были ранены. К исходу дня 1-го января оставшиеся в живых пограничники 1-го батальона сводного пограничного полка НКВД и бойцы 130-го стрелкового полка, забрав раненных и забросав склоны холма дымовыми гранатами, начали отступать на свои позиции. А прорвавшиеся на немецкие позиции и захватившие их штурмовые группы 2-го батальона майора Ружникова удерживали их почти 17 часов, но вскоре также вынуждены были отступить.
К вечеру сильно поредевший полк вновь занял свои прежние позиции в крепости. Потери были огромными, почти 70% личного состава были убиты. Позже к безвозвратным потерям добавились новые солдаты, погибшие от тяжелых ранений.
…
— Пусти меня, Семён! – Луговой с красным от холода и злобы лицом оттолкнул державшего его товарища и быстрым шагом направился к артиллеристам.
— Стой, Юрка, не нужно, – Красин поднялся и бросился за разъяренным сержантом, — только хуже сделаешь, стой, говорю тебе!
Семен снова попытался остановить Лугового, но разъярившийся командир отделения уже не замечал, кто был перед ним – его боевой товарищ или заклятый враг. Итогом этому оказался отброшенный в сторону нагромождения бревен Семен, который, упав на недавно нарубленные доски из старой конюшни, свалил их, и все поленья рассыпались по дворику.
— Пусти, сказал! – Юра даже не обратил на Семена никакого внимания и пошел дальше.
Добравшись до батареи, сержант увидел троих артиллеристов, которые сидели на пустых ящиках от боеприпасов и курили. Поравнявшись с ближайшим бойцом в звании старшего сержанта и окликнув его, Юра со всей силы ударил последнего в челюсть. Боец даже не успел понять, что сейчас произошло и, оглушенный, повалился с ящика.
— Эй, ты совсем охренел?! – двое других артиллеристов подскочили и начали наступать на Лугового.
— Вы куда били, падлы?! Вы, суки, знаете, сколько народу там полегло, на высоте?! Почему все огневые точки целы остались?! Какого чёрта мы остались там одни без поддержки?! Вы чем тут занимались, уроды?! – Юра снова попытался ударить одного из бойцов, но его вовремя остановили подоспевшие солдаты его отделения. Уже занесенный для удара кулак Лугового перехватил Семен, а двое других схватили его и оттащили от артиллеристов.
— Отставить!!! – раздалось за спинами пограничников, и позади них возник майор Рубцов. – Что за склока тут происходит?! Мало вам дневного боя и потерь, так вы друг другу морды бить начали?! Совсем охренели уже?! Как вы вместе воевать собираетесь, если между собой договориться не можете, герои- пограничники, вашу мать!
Бойцы встали и вытянулись перед командиром, у артиллериста, которого ударил Юра, на щеке начал наливаться лиловый синяк.
— Луговой, Радищев, – Рубцов ткнул пальцем в пограничника и артиллериста, – шаг вперед!
— Есть, – бойцы вышли из строя.
— Будем укреплять между вами дух товарищества, раз сами не можете! – начал майор, – сейчас оба идете и до вечера, чтобы все доски, которые удалось содрать со старой конюшни, попилили на дрова. Пилу двуручную вам выдаст старшина Грицевич. Ровно в 20:00 я приду и проверю, и не дай бог на ваших рожах замечу хоть один свежий фингал, под трибунал у меня загремите! Оба! Приказ вам ясен?
— Так точно, – буркнул Луговой.
— Не слышу?!
— Так точно!!! – хором повторили провинившиеся.
— Выполнять! – крикнул командир и направился обратно в свой штаб.
— Ты за что меня приложил, придурок контуженый? – повернулся к сержанту Радищев, – из-за тебя теперь с этими досками возиться до ночи!
Луговой посмотрел на старшего сержанта и промолчал.
— Ты думаешь, это от нас зависит? – продолжил солдат, – ты видел, сколько у нас снарядов было? Кот нассал! Нельзя было наступать с таким количеством боеприпасов, поэтому вы и остались без поддержки, но меня ты за что долбанул? Не я виноват в этом!
— Ладно, – Луговой понял, что поступил неправильно и попытался извиниться, – ты это…прости меня, погорячился я что-то, сам понимаешь… после такого. Ну что, Радищев, мир? – Юра снял перчатку и протянул бойцу руку.
— Да пошел ты, – отмахнулся артиллерист, – лучше за пилой сходи.
К середине января 1942-го года войска Севастопольского Оборонительного района, измотанные и ослабленные декабрьскими боями, больше не смогли наступать, и над Севастополем на продолжительное время наступило затишье.
29-го января 1942-го года полк, получивший пополнение, насчитывал в строю 1792 человека и был переименован в 456 стрелковый полк РККА, а майору Рубцову Герасиму Архиповичу было присвоено очередное воинское звание — подполковник. Пользуясь прекращением активных боевых действий на участках Севастопольского Оборонительного района, из пограничников 456-го полка были сформированы небольшие разведгруппы. Действуя глубоко в тылу противника, разведчики проникали во вражеские тылы, устраивали диверсии, похищали важные документы, брали «языков» и устанавливали связь с отрядами Крымских партизан. В одну из таких разведгрупп из пяти разведчиков и одного местного двенадцатилетнего мальчика из Балаклавы, Володи Чепурного, но воевавшего уже два месяца наравне со взрослыми под руководством младшего лейтенанта Николая Виноградова, в начале февраля попал и сержант Юрий Луговой.
Когда активные боевые действия на участке СОРа прекратились, была многократно усилена работа разведки, которая малыми группами начала просачиваться в тыл противника. Так же не знали себе равных и снайперы полка: Богатырь, Николаев и Сторожук. Бойцы открыли настоящую охоту на немецких офицеров, а также немецких снайперов, которые повадились убивать не только красноармейцев, но и мирных жителей Балаклавы. Так, наши ребята смогли уничтожить четверых немецких снайперов, трое из которых обстреливали рыбаков, чьи причалы были хорошо видны с немецких позиций, а четвертый расстрелял стариков и женщин возле водонапорной колонки.
Вы хорошо и легко пишете. Удачи!