Сатанинское отродье

Да, пожалуй, так оно и было. Совсем мне стало невмоготу. Нет грошей. Жена меня послала на станцию продать картохи и лука. Сел я у дороги так, чтобы полиция меня не гоняла, да народ ходил мимо. Рядом дивчины озорные стояли. Смеялись надо мной — не тем торгуешь дед, говорили. А какой я им дед? Разве что волосы седые. А тут Терентяй шёл мимо. – «Здорово» — говорит. Обрадовался мне, подошёл. Облокотился на небольшой старый советский чугунный заборчик. Закурили. И стали мы с ним лясы чесать. Про то, да про это. Терентяй не торопился домой, ему лучше со мной малось потрындеть. И тут, вдруг, мимо нас Пивень с Саванюком прошли. Зло на нас так смотрели. У меня аж душа в пятки ушла.

Парни они были не плохие, работящие. Всё у них ладно было. Да вот только когда в Киеве чертовщина завелась на самом верху, рванули они туда. Говорят, примкнули к ней, к этой чертовщине, деньжат хороших подзаработать. Несколько лет никто их не видел. Кто говорил на Донбассе они воюют, кто в Киеве видел на маршах. Не было их долго.

И вот, однажды, появились они обратно в нашем селе. Не узнать их сразу было. Шли они чёрные, просмолённые такие. В вий сковой одяге. С тех пор неспокойно стало жить. Молодых людей стали в военкомат хватать. У тех, кто в отчаянии Киев хулил, хаты сгорали. Девушки и молодые женщины бесследно исчезали. К недовольным полиция приезжала, уголовные дела заводили. Многих посадили. Мор сплошной. Люди вновь стали заболевать такими болезнями, названия которых только древние старики и старухи помнили. Урожай — не урожай. Так, мелочь одна. Скот кормить нечем стало. Лютые времена настали. Добрые люди поговаривали, нечистую силу они с собой привезли. Дружбанами водиться стали с нечистой. Я, правда, в эту чушь не верил, пока сам не убедился. Все стали их сторониться. Только им всё ни почём. Друзей в районе много. Ходили они по улицам важно. Тыкали в каждого, кто на них смотрел искоса. Могли морду набить. Отобрать, что им понравится. Местная власть на них сквозь пальцы смотрела. А что они могли поделать? Самих заберут в район и Митькой звали. Сгинут навсегда.

А тут киевской власти чертовщины стало мало. Так они к самому Сатане прибились. Чтобы защита сподручней была. Нет на свете ничего сильнее Сатаны и его отродья. Нима! Если только не вера. Человеческая вера в Бога! Как стержень внутри она не позволяет перешибить всё то лучшее, что есть в человеке. У Сатаны же есть своя, особая каста. Это ловцы человеческих душ. Они то и баламутят всех, чтобы шли на поклон не к Богу, а к Сатане. Вот один такой и стал возить по всей Украине «Томос», данный ему сподручным Дьявола на услужение нечистой силе. Стали священников из церквей выгонять, добрым людям гадости про них нашёптывать.


В то утро я дрых беспробудно. Жена уже успела и козу подоить, и кур покормить. А мне вставать не хотелось. Да и холодно на улице. Что там делать? Будет весна — наработаюсь ещё. А тут она, заорёт как скаженная: «Господи! Что же это творится на белом свете? Батюшку нашего из церквы идут выгонять! Всё село сбежалось!» Перевернулся на другой бок. «Мало ли кого они там выгоняют? Мне то что? Своих забот нету?» Полежал ещё немного. «Всё село сбежалось? Надо пойти, посмотреть» Соскочил, стал быстро одеваться. – «Ты куда?» — спросила жена. – «Да пойду, гляну.» — любопытно мне стало, что там будет происходить. – «И я с тобой!»

Мы вместе побежали до церкви. Народ шёл по улице, все собрались поглазеть. Впереди, вооружённые палками и металлическими прутьями, шла кучка активистов с неизвестным священником. Их зад прикрывали полицаи и эсбэушники. Чтобы народ не метнул каменюгами вслед. Возле входа в церковь они остановились. Видимо, сдрейфило это сатанинское отродье перед домом Бога. Не так вальяжно стали себя чувствовать. Всё-таки сам Бог и они, со своими свиными сапогами. Вперёд вышли Пивень с Саванюком.

— Мы предлагаем тебе перейти на нашу сторону. Кончилась власть московская!

— На чью сторону вы предлагаете мне перейти? Если я на стороне Бога!

— Согласно постановлению эта церковь теперь принадлежит Украине! Вот, новый батюшка будет здесь руководить всем, если ты отказываешься.

— Я такой же украинец, как и вы все. Мы независимы от Москвы.

В дело вступила группа активистов новой церкви.

— Долой московских попов! – стала выкрикивать окаянная баба Незаможенко. Бедная женщина, живущая только своим огородом. Влачила своё существование натуральным хозяйством. Одетая в старый плащ, повязавшая голову коротким шерстяным платком с толстой бахромой. Ей вдруг предстала возможность отобрать, пусть не себе — другим. А вдруг ей крохи перепадут? Она чувствовала свою значимость в этот переломный момент. Её слово стало главным на стороне силы. Она глашатай от народа!

Передо мной мгновенно, как картина предстала – комиссары выгоняют священника из храма. Да, те сажали и убивали священников, разрушали церкви. Но, они просто в Бога не верили. А эти? Эти куда изощрённее, ведущие своё происхождение от рода самого Сатаны. Они не только изгоняют священников, но и подменяют их слугами Дьявола. Одетыми в рясы, чтобы не смущать паству своими рогами и копытами.

— Какой я тебе московский поп, если ты была нянечкой у меня в детском саду? Я же тут родился. Учился в школе. Живу с вами.

— Да знала бы я, что ты московским попом станешь, удушила бы гада собственными руками ещё в детстве! – визжала в истерике Незаможниха.

И как всегда, перед сражением, народ стал распаляться в словесной перепалке. Все орали друг на друга.

— Москали геть! Геть москали!

— А сам то ты кто теперь? Турок!

— Нам «Томос» дал сам митрополит константинопольский!

— Турецкий митрополит термос дал! Ту-рец-кий! Он капитан турецкой армии!

— А хоть бы и так! Главное, не москаль!

— Москали-то тебе чем помешали?

— Не хотим иху власть! Хватит уже! На Украине должна быть украинская власть!

— Должна быть! А верховодят нами американцы, поляки да турки!

— А шо нам тот Союз? Шо он дал?

— Как шо дал? При Союзе Украина процветала! Кто руководил Союзом?

— Грузин!

— Так тот грузин был один раз! И то, в начале. Остальные все украинцы или с Украины! А теперь все, кому не лень руководят, да только не за украинцев!

Аргументировали со всех сторон. Все хвалёнки закончились, в ход пошли козырные карты.

— Патриарх константинопольский — патриарх вселенский!

— Да шо у него в той вселенной обитает? Приход в три тысячи человек! Да греки выделили ему церкви в Штатах, чтобы за аренду у себя в Турции мог заплатить и по миру не пошёл!

— А голодомор? Уморили гады!

— Тот голодомор был во всех странах! Годы были неурожайными. Тех же американцев в США от голода померло восемь миллионов! Царские цацки вынуждены были менять на зерно и трактора. Каналы рыли, народ в колхозы сгоняли, чтобы этого голода больше не было никогда. А сейчас что?

— Не хотим московских попов!

— Да вам всё едино! Шо немцы, шо турки! Лишь бы быть под чьим-то каблуком! – бросались в словесную штыковую одни.

— Мы незалежны! У нас есть безвиз! Москалям такое только снится! Не нравится вам? Езжайте к себе в Россию! – кидались слоганами, как гранатами, другие.

— В России не мой сын, а твой. Так что сам собирайся!

— Спасибо тебе, Господи! За то, что ты нам даровал константинопольскую епархию!

— Турецкую! И не Господь даровал, а сатанинские прихвостни! Наши предки – казаки послали того султана. А вы сами идёте к нему на поклон! И скоро все будете отуречены!

Народ спорил между собой, орал и матерился. То тут, то там слышались крики – «Турок — не козак!», «Смерть москалям!» Озлобился народ в последнее время, а злобу свою выместить не на ком. Вот на друг дружке её и вымещают. Кабы бы был настоящий москаль, пришибли бы его, да и делу конец. Разошлись бы по хатам. Один из эсбэушников вынул пистолет и выстрелил вверх. Думал, все как в кино остынут. Да какой там! Только хуже сделал.

— Ганьба! – закричала в истерике Незаможниха и кинулась на тех, кто стоял напротив. За ней ринулась в церковь толпа активистов, Пивень с Саванюком, полицейские и эсбэушники, новый священник. Завязалась потасовка. Я не верю ни в Бога, ни в чёрта. Это правда. Но, в этот момент какие-то неведомые мне силы выросли во мне и окрылили меня. Я встал на стороне нашего батюшки. – «Ганьба!» — орало сатанинское племя. Я дрался как лев, пока Пивень профессиональным ударом в лицо не вырубил меня. Было дико больно. Кровь застилала глаза. Я еле держался в сознании. Голова гудела. Опустился на колени, чтобы совсем не свалиться. – «Убивцы! — закричала моя жена. – Изверги! Ещё придёт время — каяться будете день и ночь!» Она кинулась ко мне и как квочка, окружила меня своими руками – крыльями. – «Вставай! Вставай! Уходим отсюда!» — твердила она. Жена грозно посмотрела на Незаможниху и сказала ей: «Тормознутая! Ты ещё подавишься своим «тормозком»!»

Вот она — религиозная война. Ещё хлеще гражданской. Война в Крыму — всё в дыму!

— Прекратите! – кричал наш батюшка – Прекратите!

Да какой там! Бились в у смерть! Толпа колыхалась из стороны в сторону. Активисты били палками и арматурой по неразумным головам. Всюду крики, кровь. Наручников на всех не хватило. Все соседи, кто с кем не поделил когда-то, вдоволь надавали тумаков друг другу. Закончив тем самым старые споры. Нищие дрались с бедными и наоборот. Народ, в какой-то момент, притомился махать кулаками. И только птицы глядя вниз, не могли понять, за что там люди готовы поубивать друг друга?

— Господи-и! И за что нам такое наказание? — призывала Незаможниха самого господа Бога в свидетели, истеря нараспев — Нахлебали-ися! Сколько можно это терпеть? Да когда же это всё закончится?!

Не закончится. И само не успокоится. Коль сами потеряли разум. Сами и должны меж собой договариваться. Общей мыслью твердеть. Отвергать всё чуждое, извне навязанное. А иначе всё так и будет — пока паны будут драться, у холопов чубы трещать.

— Всё! Мы уйдём добровольно сейчас, если вы освободите людей!

Эти слова нашего батюшки произвели впечатление на приезжих из района. Они тут же почувствовали облегчение, вздохнули свободно и начали снимать наручники. Отрапортуют, мол церковь взяли почти без боя. Новый священник вступил в свои права. Зачинщиков строго предупредили. Пивень и Саванюк, правда, были против такого поворота дела. Требовали повязать и скрутить всех недовольных. Отвезти в кутузку. Да кому нужны лишние проблемы?

Батюшка пошёл прочь. И за ним почти всё наше село. Новоявленные хозяева ринулись в церковь. Затёрли даже своего священника. Незаможниха глянула туда – сюда. Да что же это такое творится? Куда народ пошёл? Церковь то здесь! И побежала внутрь. Пока захватившие церковь христопродАвцы смотрели на всё, как бараны на новые ворота. Новый священник осваивал комнату батюшки. Незаможниха заняла магазинчик при церкви. Стала пересчитывать свечки, иконки. Смотреть журнал записей, что почём. Одна такая же ведьма пыталась к ней пристроиться. Но, Незаможниха выставила её, выталкивая руками и ногами.

Полицейские и эсбэушники ещё немного постояли у ворот церкви. Поржали над тем, кто и как из селян дрался. И хотели было уже разъехаться, да Пивень и Саванюк потребовали от них, чтобы батюшку выгнали и из дома. Дом для него был построен на средства селян. А значит, ему не принадлежит. Пусть новый заселяется и туда тоже. Не добрэ посмотрели на них приехавшие из района. Не добрэ. Своё дело они уже сделали. Осталось рапорта написать, премию получить за хорошую и быструю работу. Начальство наверх доклады сделает. А тут эти двое опять напрягают. Никому не хотелось новых стычек. А не поедешь, стуканут куда надо. Им повезло. Батюшка дома был один. Если не считать нескольких старух. Сидели за столом, пили чай, читали молитвы. Всех выпроводили. Ключи отдали этим двоим, пусть сами отдают. И разъехались. Вот и посуди сам. Приказ выполнили справно. А потом начали руки потирать, как отмыть пытались. Брезгливые. Небось, тоже в Бога веруют. Не все. Но, многие. А ведь должны быть опорой и надёгой, для таких как Пивень и Саванюк.

К своему новому дому священник приехал под вечер. Тайком от селян. А шо тут скрываться как вор? Все и так уже всё знали. Незаможниха прибежала следом. За входом располагался зал. В зале стоял большой длинный стол окружённый красивыми резными деревянными стульями. Священник развернул один из стульев к окну. Сел на него. И глядя во двор дал волю своим эмоциям. Он улыбался сам себе. И думал, как же теперь он хорошо заживёт! Прибыл на всё готовенькое! У него есть приход, есть дом и есть церковь.

Незаможниха пробежала через зал и попала сразу на кухню. Какая красота! Она выдвигала и задвигала ящики, открывала и закрывала дверки кухонной мебели. Сколько посуды! Сколько ложек и вилок! Какие только механизмы здесь не стояли. Незаможниха, правда слышала, батюшка часто приводил к себе тех, у кого не было йисты. Особенно зимой и ранней весной. Или детишек. Но, сама здесь не была. Да, теперь это хозяйство будет её. Люди правду говорят – Бог не фраер, он всё видит! Вот и увидел её, вознаградил. Здесь много лишнего, надо будет домой снести. Зачем новому священнику два миксера? Три чайника? Столько посуды и барахла?

А тряпки? Где тряпки? Господи! Как же люди живут? Столько всего, такая хата! А тряпок нет! Ну, ничего! У неё дома узлов много. Нарежет и нарвёт тряпок из одежды и простыней. Постелет в прихожей. В зале, на полу. На кухню принесёт, посуду мыть. В ванной накидает. Стиранные будет сушить на батареях. Незаможниха женщина хозяйственная. Продукты в магазине тщательно выбирает. Хватит и ему, и себе маленько достанется. И тут, прямо над её ухом прозвучал голос. Незаможниха вздрогнула и обернулась. Перед ней стоял священник.

— Ты что тут делаешь?

— А как же! Пришла Вам помогать, сготовить надо. Прибраться.

— У меня есть кому приготовить и в церкви прислуживать. Иди домой!

Незаможниха обиженно скривила губы и пошла прочь.

Жена лечила меня, ругалась и плакала. А с другой стороны, ей что? Я пострадавший всё же. Могу и побездельничать. Но, две мысли сквозили во мне. Не давали покоя. Первая, чувство вины перед женой. Надо идти и работать. А когда начал подсоблять ей по хозяйству, вторая замучила меня. И как только малесь залечился, пошёл к нашему батюшке. Он уже жил в другой хате, люди уступили. Народ наш хоть и беден стал, но в обиду батюшку не дал. Постучал, он дверь отворил и впустил меня. Поздоровались. Сказал я ему.

— Хочу креститься! Понимаю, что сейчас не подходящий момент. Приду, как скажете. Уверенность во мне появилась. Спокойствие. У меня нет денег, нет стройматериала. Но, я могу кирпич «лОжить», плитку, электрику проводить. Подсоблю, чем смогу, чтобы новую церкву поставить. Вам дом построить. Зовите, я Ваш верный помощник.

Всякое было в многострадальной Украине. Какие только беды не испытывала она. Но, чтобы сам Дьявол пытался привить к ней своё отродье «Указами». Мертвечину к живому. Не было никогда такого и не будет! Как бы Сатана не искушал и не продавливал украинский народ. Сила в том народе живая и божественная. Аминь!