НОВАЯ МОРФИДА

Пролог
Дорогой читатель! Вы не знаете, почему обращение «дорогой читатель» предпочтительнее выражения «бедный читатель»? Противное выражение тоже имеет смысл. Он заключается в том, что писатель заранее просит извинение у читателя за то, что начинает жаловаться ему на «такую-сякую жизнь», заставляя его сострадать себе, лукаво подставляя в качестве объекта жалости не себя, но свое второе Я – Я героя писания.
И все же обращение «дорогой читатель» приятнее читателю, ведь его называют «дорогим», «милым». И это хорошо, приятно.
Так вот, дорогой читатель, нижеприведенный текст научной переписки я нашел в блокноте, оставленном в каюте для путешествующих джентльменов на бригантине «Отважный». Блокнот был испещрен черновыми набросками писем одного джентльмена, адресованных ученой леди в качестве дамы его ума в ее сердце. Содержание нескольких писем так взволновало мое беспокойное сердце, что я счел возможным опубликовать их в печати. Оставляю вас, дорогой читатель, наедине с ними, чтобы вы составили свое собственное мнение о предмете описания.

Письмо третье
Душа моя!
Пишу тебе с борта бригантины «Отважный», которая подплывает к Канарам, где мы заправимся пресной водой и свежими продуктами, чтобы плыть без остановок до самых Бермуд. Я уже привык к морской качке и не болею только потому, что долгие годы лишений приучили меня к бытовым неудобствам и жизненным испытаниям. Мое морское одиночество вдали от тебя, любовь моя, скрашивают воспоминания о счастливых днях и прекрасных ночах, проведенных вместе с тобой, нежная Амалия.
Знаешь, в дороге я познакомился с умнейшим судовым хирургом — мистером Генри Смитом. Это очень начитанный и ученый человек. У него в каюте находится небольшая библиотечка, из которой я беру для чтения интересные книги. На борту мне нечего делать, если не считать за труд общение за бутылкой доброго вина в кают-компании с капитаном, офицерами команды и немногими пассажирами судна. Вот я и взялся за пополнение своих знаний из книг доктора. Медицинский справочник мне наскучил, а вот труды философов пока тревожат мой ум любопытными идеями. Мистер Смит большой оригинал. У него есть несколько книг о неведомых мирах известных тебе авторов: несчастного патера Мора, проворовавшегося барона Веруламского, носатого шевалье де Бержерака и чудаковатого мистера Свифта. Мы о них говорили с тобой, если ты помнишь, год назад у твоей тетушки за чаем. И все же, может быть, ты забыла их, что ж я напомню. Возьми «Утопию» сэра Мора или «Новую Атлантиду» лорда Бэкона. В них идет речь об острове, на территории которого образовано совершенное государство. Так у Бэкона оно следует в своих делах указаниям мудрейших из «дома Соломона» как академии или школы ученых. Ученая школа есть не то же самое, что начальная и средняя школа, и даже высшая школа. Она не столько учит, сколько направляет изучение природы для управления оной через подчинение ее законам.
У Бержерака идеальные государства располагаются уже не на Земле, а на небе, на иных небесных телах: как на Луне, так и на Солнце. Причем их идеальность подается уже в ироничном духе.
Свифт возвращает идеальные государства на Землю. Он приземляет их, снижая подачу их идеальности вплоть до комизма. Он даже высмеивает царящие там порядки. Так, например, ученые жители Лапуту.
Другими словами, представления об идеальной жизни, вначале возвышенные, впоследствии заземляются и подаются в ироническом или сатирическом виде. Я нахожу в этом своеобразную логику превращений: восхождения и снисхождения от начала через середину до конца, то есть, в три этапа попарно сопряженную. Первая пара дает первую модернизацию наличной привычной реальности, предпринятую посредством уклонения от догмы традиции (привычки) и дополненную, обновленную ересью. Когда человек несет чушь, ересь, то он невольно чувствует, что умаляет свою способность познавать, он демонстрирует самоумаление, и вот тогда подпадает под влияние демона, делает то, на что толкает даймонион, становится сопричастным тому, на что ведется. Это вторая модернизация. В результате он вынужден заняться не усредненным ограничением, как это было на среднем этапе в самоумалении, а личным ограничением, то есть, так называемой «аскезой», чтобы больше не вестись на демонический голос как жало в плоть. Аскезе соответствует то, что восстанавливает внутреннее равновесие души как возвращение на круги своя или возвращение заблудившегося на путь добродетельного спасения, что можно назвать «следованием идола или тени умершего в мир духов».
Из вышеизложенного видно, что вторая и третья пары соответствий похожи тем, что с одной стороны мы имеем дело с ограничением себя кем-то другим либо приходящим во втором случае, либо уходящим в третьем случае. Первая же пара предполагает критическое отношение к сомнительной привычке, которая вынуждена уступить свое место чему-то более уместному, что восполнит недостаток уверенности.
Приведенная схема может объяснить мою неспособность быть полноценным ритуальным существом. Я уклоняюсь от исполнения привычных занятий, если не вижу смысла в их проведении. Так, например, я не знаю, чем занять себя в праздники, так как всю жизнь работаю, не покладая рук. Я не могу не придумывать для себя все новые и новые виды интересных работ. В результате я истощаю себя до тех пор, пока не появляется «второе дыхание» и мне на помощь приходит некто, мое второе Я. Но когда я ставлю себя на место, ограничивая мой эгоизм, оно, мое второе Я, уходит на свое место, скрывается, оставляя для меня место – место для новых актуализаций, новых воплощений в проектах. Но прежде, перед новым занятием я не могу не разрешить себе не заниматься ничем, чтобы отдохнуть, но ни в коем случае не развлекаться, не устраивать себе праздник. Невозможно одновременно уметь работать и уметь развлекаться. Либо то, либо другое, но никак не вместе. Для меня важно уметь работать, а не развлекаться. В развлечениях я сам не свой потому, что не владею собой, как в работе, ибо она есть работа над собой. В развлечениях человек остается наедине со своими желаниями, которые не оставляют от него ничего живого.
Пойми меня, моя Амалия. Ты и есть моя душа. Разговор с тобой является для меня не развлечением, но тем, чем я живу вдали от тебя. Береги себя и помни обо мне. До свидания, мой ангел.
25 октября 1747 г.

Письмо пятое
Bonjour, mon ami!
Уже вторую ночь я провожу в работе души, когда вижу сны. Поэтому для меня сон не развлечение, отвлечение внимания от телесной усталости, а самая, что ни на есть, работа. Мне даже кажется, что сон есть и форма иной жизни, и форма познания ее самой. Второй ночью мне снилось, что я поднялся прямо по лучу света на небо, в котором парила над землей выше самых высоких гор полусфера в виде чаши диаметром примерно в сто миль.
Лучи света привел меня к небесной академии, у портала которой меня встречали причудливые существа. Они были двух видов: одни из них походили на пушки с жерлами на колесах, другие катались ядрами по поверхности сферы и вроде предназначались для стрельбы из пушки. Ствол пушки сидел на станке или лафете на колесном ходу. Колеса были цельные, шарообразные. Пушки были живыми существами. Они дышали жерлом и выдыхали затвором. Живыми были и пушечные ядра. У них, как и пушек, были отверстия для дыхания и, как потом я понял, для питания, а также поперек одного входного отверстия стояла подвижная часть, которая цеплялась за ствол пушки, чтобы вкатиться в ее жерло, опускавшееся для этого до пола.
Они общались друг с другом и со мной про себя, как если бы на языке интуиции. Как только я подумал о том, кто такие незнакомцы, так они заговорили по очереди со мной в моей голове на нашем языке.
— Мы рады приветствовать вас, сэр Тобайас Смит, у нас в Артиллерии на городской площади перед академией наук. Зовите нас просто «Ай» и «Йа». Ай – это те, кого вы представляете в виде артиллерийских орудий, а Йа – ядра, которыми они, как вы полагаете, заряжаются и стреляют. Это не совсем так. Ядра и пушки отличаются друг от друга порядковыми номерами в паре, например, 01 и 10, 02 и 20, и так далее.
— Так вы, Ай и Йа, живете на небе?
— Нет, мы живем не у вас на небе, а на своей звезде. Мы прилетели к вам для того, чтобы установить с вами контакт.
— А как вы научились нашему языку? – спросил я, будучи не в силах больше молчать.
— Мы не понимаем, что вы сказали, потому что понимаем вас, когда вы думаете, а не говорите.
Тогда я подумал о том, как они могут общаться не словами, а мыслями.
— Нет ничего проще, — ответили они хором у меня в голове, пояснив, — мы обмениваемся с вами мыслями во сне. Наш мир находится очень далеко от вашей Земли, и поэтому только во сне можно преодолеть с немыслимой скоростью чудовищное расстояние, разделяющее нас.
— Вы не похожи друг на друга, — подумал я про себя.
Ну, да, — ответило самое большое из ядер, представившись, — зовите меня Йа 01. По-вашему, я королева. Вот это мой король, — показала она, подкатившись к самой большой пушке. – Ай 10.
— Очень приятно.
— И нам приятно, — коротко ответил у меня в голове Ай 10.
— Интересно подумать, вы так же, как и я, думаете, что я говорю у вас в голове?
— Нет, не совсем так. Вы у нас не говорите, а думаете, как бы это поточнее сказать… вот так, наверное, лучше, — не в голове, а у меня в ядре, и у моего короля в том, что вы подумали про колеса.
— У вас в колесах находятся мозги? – мысленно спросил я, обратившись к Ай 10.
— Можно и так подумать. Но вернее будет подумать, что я думаю не мозгами, а семенами.
— Семенами смысла?
— Совершенно верно, если смысл – это то, что можно подумать и понять.
— Ну, да.
— Интересно узнать, что у вас творится в том, что вы думаете головой? – подумала Йа 01.
— Думаете головой? – переспросил, точнее, передумал я.
— Конечно, по-вашему, что вы зовете «мозгами». Вы ими обмениваетесь с другими землянами?
— Нет, что вы. У нас в голове находятся не мысли, а мозги, то есть, вещество, с помощью которого мы думаем мысли.
— Вещество мысленно?
— Нет, оно материально. И мысли тоже, как говорят наши, английские, философы. Но я склоняюсь к мысли француза Декарта, что мысли не материальны, а духовны.
— Так у вас не все одинаково думают? Интересно. Мы же думаем, как правило, не совсем одинаково, но больше похоже, чем не похоже. Относительно того, чем мы думаем, что мы думаем и о чем мы думаем, мы не столь категоричны, как вы, и не склонны противопоставлять их друг другу. Мы думаем семенами и полагаем, что как мы думаем, не отличается от того, что мы думаем, — пояснила мне «ядреная королева».
— Правильно ли я вас понял, что вы не противопоставляете объективное отношение к тому, что существует независимо от мысли, от мышления, тому, что вы субъективно относитесь к этому в мысли?
— Вы сложно думаете. Нельзя ли думать проще, чтобы мы поняли вас? Так, что вы подумали? Попробую подумать сама. Да, я по своему, кругообразно отношусь к тому, о чем думаю. Мой муж относится к этому прямо. Это наше отношение к тому, что есть в мысли. Но тому, что есть в мысли все равно, как мы к нему относимся. Правильно я поняла то, что вы противопоставляете?
— Не совсем. Я думал о другом, о том, что то, что мы думаем о чем-то, не является этим чем-то, а является только мыслью о нем. При этом содержание мысли может иметь объективное значение, то есть, не быть им, сущим, но по смыслу соответствовать, адекватно отражать его сущность. Как вообще функционирует ваша мысль?
— Как занимательно вы говорите, — удивился Ай 10, призадумался и следом разродился следующей мыслью, — мои мысли, зарождаясь в хранителях-семенниках из семян или идей, попадают в ствол в жидком виде, где в изоляции от среды обитания контактируют с полостью ядра Йа 01, которая вкатывается туда и затем впитав струю семян через входное отверстие выкатывается из ствола. Ствол твердый, если он будет мягкий, то ядро не вкатится в него. Поэтому и стволу, и ядру следует быть в напряжении, чтобы быть готовыми к контакту. Для таких контактов мы и живем, ибо они позволяют расти нашим мыслям. Моя мысль в полости Йа 01 становится ее, так как она разделяет ее со мной, предоставляя ей место и питание для роста. Вместе с мыслью растет в размерах и Йа 01, пока не выпускает наружу в среду, свернутую в круг нашу мысль, которая сама вне Йа 01 начинает думать уже в развернутом отвердевшем виде ствола со свернутыми корнями смысла, вроде меня или свернутом отвердевшем виде с полостью внутри себя, вроде Йа 01.
— Ваша полость пустая или заполненная питательной влагой? – с этим вопросом я обратился к королеве ядер.
— Ну, конечно, она жидкая, иначе как мысль Ай 10 еще в жидком виде станет моей? Внутри меня она находит для себя место в составе моей влаги. Питательные вещества я впитываю в основном через отверстие с чувствительным отростком, который распознает то, что мне надо для жизни. Когда я впитаю необходимые мне вещества из среды, то отверстие диафрагмой сжимается и разжимается диафрагмой другое отверстие для слива уже мертвых отходов жизнедеятельности из моей полости.
— Можно ли думать, что ваш контакт есть событие симпатии мыслей разных полов?
— Совершенно верно, — ответили в унисон король с королевой.
— Так, хорошо. В зависимости тогда от чего на свет появляется новая мысль того или иного пола, начиная мыслить саму себя как юный мыслитель?
— Это зависит от того, — подумала королева, — как она задумается: будет думать кругообразно, сжимаясь и разжимаясь вокруг предмета своего мышления, держа его как единицу в своей полости, или будет думать прямо, линейно, устремляясь к нему, то есть, двигаясь в заданном направлении, по направлению к цели, чтобы проникнуть в нее в центре.
— Я понимаю вас: сила любви приводит вас в движение по направлению друг к другу. Испытываете ли вы при этом чувства, эмоциональные состояния?
— Ну, конечно, — ответила королева и, не сдержавшись, откатилась от меня к королю, который сначала опустил свой ствол к земле, для того, чтобы королева, нащупав как антенной своим стволовым отростком путь в ствол, вкатилась в него, а потом задрал его на 90 градусов вверх в небо. Было видно, как сотрясается стоящее жерло пушки короля, по которому катается ядро королевы, выскакивая из него от возбуждения. Стоящие рядом другие пушки проделали такую же операцию с другими ядрами. Но так как ядер было больше пушек, то не вошедшие ядра в пушки в смятении катались вокруг, угрожая задавить меня. Поэтому я был вынужден залезть на стоявший рядом столб, вероятно, символизировавший силу артиллерийской любви. Я стал внимательно наблюдать за беспорядочным движением ядер и заметил скрытый порядок в их казалось бы хаотическом перемещении. Одни стали водить хороводы, тесно прижимаясь друг к другу и соединяясь в длинные цепи, другие пытались вкатиться в жерла пушек через затворное отверстие, если оно от напряженного стояния ствола было открыто, третьи метались из стороны в сторону, совершая частые колебательные движения. Зрелище всеобщей любви привело в такое напряжение мое тело и чувства, что я не мог не задуматься о тебе, моя любимая Амалия.
Однако вскоре они успокоились. Успокоился и я, к сожалению, так и не получив полного удовольствия, и осторожно сполз со столба. Подкатившие ко мне король с королевой извинились за то, что бросили меня на произвол судьбы быть задавленным их любвеобильными подданными. Королева, улыбнувшись мне во всю ширь своего переднего отверстия, со смехом забрызгав меня остатками мыслей своего супруга, подумала: «Это хорошо, что вы влезли на столб любви, а то моя племянница уже подумала влезть в одно из ваших отверстий на голове или внизу, где растут ваши длинные и прямые …
— Ноги, — подсказал я, невольно содрогнувшись от такого опасного интереса туземки.
— Да, ноги, чтобы проверить ваши мысли, насколько они симпатичны. А, ну, Йа 03, брысь, — прикрикнула она на свою племянницу, которая юлила у меня под ногами. Та, демонстративно показав свой удлинившийся столбик у переднего отверстия и подпрыгнув от досады на то, что ей помешали заняться изучением моих мыслей изнутри, откатилась назад, чтобы продолжить изучать их снаружи.
— Я заметил, что вашего шарообразного пола намного меньше, чем радиально противоположного пола. И в результате они не все находят себе пару, думая наедине, или задними мыслями, или думая хором, вместе с себе подобными.
— Да-да-да, вы правы. От таких негармоничных колебаний родятся не мысли, а глупости, или, «на худой, (короткий и вялый) конец», превратные мысли. Вот чем можно объяснить наши ошибки и иллюзии в мышлении. Видите ли, сэр Тобайас Смит, если нет прямых или круглых мыслей, приходится довольствоваться задними мыслями партнеров или заниматься сингулярной и коллективной медитацией, то есть, безмыслием, проецируя на поле сознания отсутствие мыслей. Порой появляются не мысли, а глупости, запретные желания, которые могут вызывать катастрофические последствия для наших органов мысли.
— Так ваши органы мысли имеют ту же природу, что и сами мысли, или они другие?
— Вы знаете, мистер Смит, это интересный вопрос, — подумал Ай 10. – Наша двузначная логика 0-1 не смешивает орган мышления с продуктом мышления, как она не смешивает того, кто думает, с тем, чем он думает и что он думает о чем-то.
— Значит, ваша логика и вы логическим следом за ней не смешиваете ваши яйца, ой, простите за грубость, ваши семенники как источники мыслей и сами мысли?
— Разумеется, но мы и не противопоставляем их как материальное и идеальное или духовное, ибо источники мыслей являются идеями, а мысли их следствиями или результатами действий идей.
— Но тогда как источники идей, а это семенники и его семена или идеи и мысли как их функции или действия являются материальными.
— Да? Возможно, правда, их материальность разного качества: она тонкая в мыслях и грубая в семенниках, — стал объясняться Ай 10.
— Что означает «тонкая» или «грубая» материальность?
— Тонкая материальность – это скрытая, внутренняя, невидимая материальность, а грубая материальность – она явная, внешняя, доступная чувствам.
— Правильно ли я вас понял: мысли вы отождествляете с жидкостью, которая циркулирует по вашему стволу и полости шара Йа 01?
— Нет, жидкость есть носитель мыслей, которые являются функцией ее движения, вызванного тем, что впитывает из окружающей среды мои ствол, лафет и колеса, а также ядро моей жены.
— Это вы подумали о Йа 01 как о своей жене или я придумал про себя такое наименование?
— Да, правильно, мы так же, как и вы, определяем в мыслях своих спутниц по жизни. То, что вы помыслили как питание, то мы называем чувствами, благодаря которым узнаем то, что происходит вокруг нас, имея знание об этом мыслями внутри нас. У вас таким же образом функционирует познание мира и своего места в нем?
— Вы хорошо подумали. Да, примерно так.
— Значит, у вас есть не только ум с мыслями, но и душа с эмоциями. Да?
— Да, — коротко подумала Йа 01.
— Но где она находится у вас?
— Как это где? У короля в колесах, а у меня в полости.
— Но тогда получается, что душа вашего мужа растет из семени ума, которым вы осеменяете свою полость. Но тогда вы имеете не свою душу, а душу мужа? Душа вашего мужа живет в яйцах. Она активна. Переселяясь в вас, она живет в вашей полости уже пассивно? И еще: нельзя ли подумать, что ваша полость есть яйцеклетка, в границах которой развиваются плоды действий яиц вашего мужа?
— Как натуралистично вы думаете! – взволнованно и чуть-чуть истерично подумала Йа 01. – Но ваше предположение противоречиво. Если душа моего мужа живет и во мне тоже, то, там развиваясь, она не может быть пассивной.
— Верно. Но то, что она активна внутри, кажется пассивным снаружи. Выходит, у вас одна душа на двоих так же, как и ум с идеями и мыслями. Вы живете мыслями в том смысле, что они мотивируют вас жить своими телами раздельно. Как это так случается?
— Вам будет понятнее, если вы осмыслите то, что вы часто имеете в виду: «Одна голова хорошо, но две головы лучше». В нашем случае это «пушка на колесах – хорошо, но с ядром лучше».
— Значит, вы стреляете по вещам из пушек своими мыслями в ядрах, чтобы лучше ориентироваться в них?
— Можно и так подумать.
— Мне не совсем понятно то, как вы, все же, находите общий смысл, если думаете разным: муж яйцами, а жена… лоханью.
— Извините, но вы грубо толкуете: я думаю не «лоханью», как вы подумали, а кругом, а мой муж не «яйцами», в которых хранятся идеи, но стволом, в котором катаются мысли взад-вперед.
— Как это «взад-вперед»?
— У моей жены, королевы, мысли крутятся волчком, накручиваясь на витки спирали развития, а у меня еще движутся по прямой: взад для разбега, чтобы оттолкнуться от причин, вперед для достижения эффективного результата, с пользой впоследствии.
— Так обмен мыслями у вас сводится к половым отношениям или, наоборот, половые отношения сводятся к мышлению?
— Мы не отмысливаем одно от другого.
— У вас есть помимо этого еще другие отношения? Например, отношения доминирования и управления вами ваших подданных?
— Да, и такие отношения тоже есть, но и они сводятся к отношениям мысли.
— Я об этом и спрашивал. Значит, все ваши отношения обусловлены отношением познания мыслью?
— Если вам так понятнее думать о нас, то пускай будет так.
— Но как быть с тем, что по мысли Йа 01 ваши подданные склонны к заблуждению и могут сбиться с пути добродетели на кривую дорогу порока, откровенного блуда?
— Артиллерия не райское место. Здесь бывает адски плохо, как это ни глупо. У нас мало артиллеристов с идеями. Все больше артиллериек и не все они в подавляющем количестве с глубокими, матерыми мыслями. Многие легкомысленны, поверхностны в своих суждениях, ибо думают не своим нутром, а своим подобием ствола.
Это были последние мысли Йа 01, которые отпечатались у меня в сознании во сне. С ними я проснулся на смятой постели у себя в каюте на бригантине «Отважный» в двести тонн водоизмещением у самых берегов Бермуд накануне Рождества.
24 декабря 1747 г.

Письмо шестое
Привет, мой ангел! Пишу тебе с борта бригантины, уже отплывшей от береговой линии Бермуд. Я сильно скучаю по своей милой женушке, о чем знает моя подушка, на которой я сплю, немилосердно сжимая в своих объятиях.
Мне интересно, как ты с родными провела прошедшее Рождество? Надеюсь весело. Мне было не до веселья, — ночь на Рождество я провел один, скучая, в своей каюте. У меня не было ни малейшего желания проводить ее в компании чужих мне людей. Впрочем, я немного преувеличиваю. Меня до сих пор занимает мой сон, основное содержание которого я передал тебе в прошлом письме. Могу поклясться тебе в том, что он не моя выдумка, а действительно то, что я видел. Конечно, его содержание не вполне прилично и какой-нибудь доктор мог бы объяснить его долгой разлукой с тобой, моя душа, но от этого он не стал менее правдивым. Это тем более так, что сегодня мне приснилось его продолжение. Вот вкратце то, что я увидел.
— Недолго вы отсутствовали, будучи в своем мире. Что привело вас вновь в нашу Артиллерию? – такими словами меня встретил Ай 10, находясь в левом углу большой комнаты, в которой было пусто и одиноко.
— В это раз, как и прежде, я попал к вам не по своей воле, а токмо по милости судьбы.
— Вы так думаете? – с иронической улыбкой ответил мне Ай 10, сплющив в тонкую полоску жерло своего увесистого ствола.
— А что прикажите делать?! Кстати, где ваша королева?
— Иногда полезно для ума побыть наедине с самим собой. Я понимаю, что вам приятнее беседа с моей женой, чем со мной. Признайтесь, она вас очаровала! – стал допытываться о моем расположении к Йа 01 главный артиллерист Артиллерии.
— Не могу скрыть, что ваша королева приятнее всех прочих артиллериек…
— Только не говорите этого моей племяннице, — прервал меня Ай 10, — а то она живо вас поставит на свое место и расстреляет собой. Будьте с ней поласковей, и она доставит вам такое волшебное наслаждение, какого вы никогда не испытывали ни с одной женщиной своей породы.
— Извините, но я не договорил. Несмотря на шарм вашей жены, я верен своей жене.
— Хвалю вас за это, но это не в моде, как у нас, так и у вас. Мне, конечно, приятнее заниматься мышлением со своей собственной женой, но от этого занятия, естественно, нельзя не устать. Восстановить интерес к мышлению может смена ядер для пальбы по разным мишеням. После перебора ядер, бывает, так приятно вновь вернуться к своему «корыту», кажется, так вы давеча сказали.
— Да, вроде того, особенно если есть ядро, то пушки всегда найдутся. Правда, в вашем случае правильнее сказать наоборот: была бы пушка, а ядра всегда найдутся.
— Совершенно верно. Так что подумайте о моей племяннице, а то она все равно не даст вам прохода. Кстати, вот она собственной персоной, — заметил Ай 10, когда я чуть не запнулся о Йа 03, подкатившуюся ко мне сзади из открытой двери в соседнюю залу.
— Мой милый дядя, почему вы прячете своего дорогого гостя от ваших верных подданных? – подумала Йа 03, обративши ко мне лучезарную улыбку во всю ширь своей передней дыры, над которой дергался из стороны в сторону и вибрировал, звеня протяжно ее номерной знак – 3.
От металлического блеска улыбки Йа 03 и волнующей вибрации у меня потемнело в глазах, и я зашатался на своих полусогнутых ногах. Чтобы поддержать меня, Йа 03 прижалась ко мне своим передним отверстием, зацепилась номерным знаком за носок моей туфли и стала ласково потирать ее переднюю часть. Я почувствовал, как от волнительной слабости стали подкашиваться ноги, но окрик Ай 10 отрезвил меня.
— Только подумайте! Вы могли бы заняться своим мышлением в другом месте? Вы мешаете мне думать, — возмутился Ай 10.
— Извини, дядя, — только и могла, что подумать Йа 03, я же не мог сделать и этого от вдруг охватившей меня блаженной слабости.
Уже оказавшись в соседнем помещении, где покоились одни ядра на мраморном полу, я, наконец, стал приходить в себя. Но я недолго отдувался, потому что Йа 03 подтолкнула меня, вынуждая покинуть и это помещение, подсказав мне посмотреть на то, как при моем появлении в зале ядра, заколебавшись на месте, стали беспокойно срываться с места. И так как пол был мраморный, то они все скорее скользили по гладкой поверхности по направлению ко мне. Во избежание опасности мы своевременно покинули зал, закрыв за собой двери, и оказались в небольшой глухой комнате с полом, на котором был расстелен бархатный ковер. У меня сердце ушло в пятки: я невольно подумал про себя, что попал в умело расставленную западню.
— Да, не бойтесь вы так. Я не для того вас избавила от коллективного занятия мышлением с целой горкой ядер, чтобы самой воспользоваться вашей слабостью к мысли. Если я так не нравлюсь вам, то оставляю вас в покое, наедине со своими мыслями, — подумала вслух Йа 03 с внутренней дрожью в своей материнской полости, покрывшись испариной, видимо означавшей, что она плачет от горького сожаления, и в отчаянии стала биться в ту створку двери, которая открывалась изнутри.
«Да, что было бы со мной, если бы она так занималась со мной мышлением, как сейчас «трахает» не по той створке двери, чтобы выкатиться из комнаты», — непроизвольно подумал я, содрогнувшись от того, что мне пришло в голову.
— Ничего бы не было плохого, — я умею быть ласковой и нежной, — подумала Йа 03 у меня в голове и прекратила стучаться в дверь, откатившись от нее в дальнюю часть комнаты.
— Вот и хорошо. Вы, Йа 03, зря переживаете насчет своей внешности. Я не видел в своей жизни такой прекрасной ядреной девушки, как вы.
— Я давно уже не девушка. Я ваша ровесница.
— В самом деле?
— Конечно. Мы живем дольше вас. Поэтому молодой вид не должен вас обманывать насчет моего возраста.
— Не ваш возраст тому помехой, а верность моей жене.
— Хорошо, я не буду покушаться на верность вашей жене, но побыть со мной наедине какое-то время вы можете?
— Ладно. Я сочту за честь провести наедине с вами свободное время. Но зачем вам это надо? Чтобы жители Артиллерии считали, что вы занимались мышлением с иностранцем?
— Я не такая тщеславная и распутная женщина, как вы думаете, — жестко подумала Йа 03.
— Но тогда почему вы…
— К вам пристаю?
— Ну, зачем так думать.
— Но это так. Я не смогла совладать со своими глупыми чувствами. Я полюбила вас, как только увидела. Я обманула вас. У меня еще не было ни одного любовника, с которым я могла бы позитивно заниматься мышлением. И вот, наконец, позавчера, я впервые увидела того, о ком мечтала всю свою мыслящую жизнь.
— Так вы девственница или нет?
— Мистер Тобайас, вы в своем уме? Как можно быть девственницей принцессе, если есть еще артиллеристы, кроме короля. Я приличная женщина и не занимаюсь мышлением с близкими родственниками. Но, к сожалению, другие пушкари не так умны, чтобы я могла заниматься с ними позитивным, а не негативным, мышлением.
— Почему же вы думаете, что у вас получится заниматься со мной позитивным, а не негативным, мышлением? Может быть, я тоже глупее вас?
— Вот сейчас ради того, чтобы мне польстить и сделать комплимент, вы подумали, что глупее меня, и действительно подумали глупость. Но когда вы размышляли с королевой и королем, вы показали мне, какой надо быть умной и научили меня тому, как можно заниматься мышлением не конкретно-материально, но абстрактно-идеально.
— Неужели тогда я изменил своей жене? – подумал я в страхе, что нарушил табу.
— Нет, конечно. Ведь я занималась с вами мышлением без вашего ведома. Была у вас в сознании, когда вы были в своем, а не в моем сознании. Это сродни тому, что вы придумали в качестве неразделенной любви. Разве вы изменяете своей жене с той, которая думает о вас, а вы не думаете о ней, а думаете о своей жене?
Чтобы отвлечь Йа 03 от мыслей обо мне и самому отвлечься от соблазна поддаться ее очарованию, я стал думать о том бесстыдстве, свидетелем которого стал на городской площади.
— Нет, я не разделяю удовольствие от мышления с подобными себе ядрами. От этого умнее не станешь, ведь они глупее меня.
— И даже королева?
— Если бы я не была влюблена в вас, то подумала бы, что вы специально замышляете провокацию против меня. Королева не глупее меня. Умнее ли она меня, я не знаю. Вот когда стану королевой другого королевства, тогда будет видно.
— Не подумайте. Некоторые умные люди думают, что общение умных людей с глупыми людьми делает их еще умнее, так как глупые подают много поводов для того, чтобы умным задуматься о том, почему они так глупо поступают.
— Да? Я тоже так думаю. Вот, например, когда вы сделали комплимент относительно моего ума, я тоже подумала, зачем вы так подумали?
— И зачем я так подумал?
— Вы сами, того не ведая, бессознательно хотите мне понравиться и заняться мышлением со мной вместе. Но я вас не неволю. Не сознаете: не надо! С другой стороны, не является ли то, чем мы сейчас заняты, самым настоящим мышлением сообща?
— Ах, вот так, не мытьем, так катаньем, вы уломали меня?
— Каким катаньем, если я лежу спокойно на ковре?
— Я употребил выражение в переносном смысле.
— Вы употребили, вам и виднее. Только я чувствую, что вы тоже чувствуете мои мысли, как я ваши без всякого телесного контакта. Значит, вы уже согрешили и нарушили свое табу.
— И что мне делать?
— Что делать? Странно, что вы еще раздумываете! Вы уже согрешили. Так хотя бы получите удовольствие, чтобы не зря были наказаны. Логично?
— Нет, Йа 03, вы меня не путайте. Я никаким образом не изменил еще своей жене. Я просто думал о вас, как и о тех, кто помимо вас уже побывал без спроса в моем сознании.
— Мой милый Тобайас, неужели вам так нравиться быть подкаблучником своей властной жены? Будьте властны над собой, владейте собой сами и получите удовольствие от того, о чем втайне мечтаете.
— Йа 03, вы же умная артиллерийка. Неужели вы не способны думать иначе, чем властная или подавленная женщина?!
— Как я могу думать иначе, если я только и думаю, что о вас и хочу вас, хочу с вами заниматься мышлением. Я желаю, чтобы вы думали в моем сознании, как я думаю в вашем сознании.
— Правильно ли я думаю, что вы, Йа 03, хотите отдаться не самому мышлению, но мне в нем?
— Разумеется. Ведь я не могу телесно сообщаться с вашими мыслями, потому что они живут у вас в голове, а не в яйцах, как у наших артиллеристов. Я несчастная артиллерийка, которая влюбилась, полюбила иностранца, который думает головой, а не членом.
— Слава Богу, что это так, ибо и у нас есть мужчины, которые думают тем же местом, что и ваши артиллеристы.
— Неужели? Ну, почему вы, милый Тобайас, не такой стандартный?
— Любезная Йа 03, можно вас спросить?
— Конечно, можно. Пожалуйста, спрашивайте скорее, а то я больше не могу ждать.
— Вы чем…
— Думаю?
— Да.
— Всем сразу! Ооооо… Наконец, надумала. А вы?
— Что я?
— Не надумали? — спросила с надеждой Йа 03.
— Нет.
— Тобайас, какой вы противный! Не могли хотя бы раз соврать женщине, что вам приятно тоже… заниматься с ней мышлением.
— Но я не могу, я ведь не пушкарь, а человек.
— Тобайас, я скажу вам правду: вы не человек, вы — импотент.
— Йа 03, я могу обидеться.
— Ну, и обижайтесь. Заставили несчастную женщину заниматься мышлением в одиночестве, будучи рядом.
— Так вы же получили удовольствие.
— Вы издеваетесь надо мной? Я хотела не этого. Я хотела получить удовольствие в мышлении от вас, а получила его только от мышления, а не от вас. Я полюбила вас, а не мышление, которое и так всегда при мне. Что я получила? То, что имею. Получается, что я имела саму себя, а не вас.
— Так вы хотели иметь меня?
— Ну, конечно. Это и есть любовь как интеллектуальная любовь к мужчине. Иметь то, что существует отдельно, сделать это частью себя или самой стать частью того существования, которое имею. Вам это понятно?
— Наверное, но так думать – легкомысленно или глубокомысленно, думать знаком, языком или думать нутром, «передовицей» или «последней страницей»?
— Да, чем придется. Я не разделяю и если люблю, то всем существом своего ума и мысли. Я готова делиться с тобой и передовыми мыслями, и задними мыслями, а также самыми сокровенными, о которых только догадываюсь. Я сообщаюсь в мысли, мысленно с тобой. Это идеальная любовь. Но и у нее есть пятна, примеси, так как, ублажая только себя (ведь ты не разделяешь ее со самой), нельзя получить полезное от приятного. Однако в обычной любви я знаю меру, то есть, получаю приятное от полезного, и знаю, что заблуждаются те, кто стремится извлечь приятное из вредного, путая зад с передом.
— Спасибо тебе, дорогая Йа 03. Ты открыла мне глаза на самое главное: я не способен на то, чтобы, как ты, делиться с другим всем тем, что есть в тебе идеального: идеями и мыслями, а вместе с ними и чувствами, всей душой. Но я знаю, что есть ты, которая на это способна за других. Но я еще не все узнал и понял. Где твоя душа?
— Моя душа в тебе. Поэтому я несчастна, ведь ты не любишь меня. Но ты в моем уме, у меня на уме и сам этого не знаешь, не ведаешь, что значит быть на уме у другой, чем ты. Если бы душа твоя была во мне, то я была бы у тебя на уме. И мы были бы самыми счастливыми существами во Вселенной. Потому были бы счастливыми, что телом нашим был бы разум, а душой – дух в Боге. В действительности же у нас разум в теле: у тебя в голове, а у меня в полости, а душа не на месте. Другие, у которых душа «передовица» или «последняя страница», и поэтому они думают большими или малыми единицами, а то и передними или задними нолями, не так несчастны, как мы, и даже счастливы. Ограниченные, они довольствуются тем, что имеют в качестве тех, кто есть.
— Из того, что я понял, я не совсем согласен. Кто думает большой единицей в переднем нуле, то есть, расширяясь из точки вокруг себя, и, наоборот, передним нулем в большой единице, сжимаясь кругом в точку, тот думает правильно и положительно, находя приятное в полезном. Но тот, кто думает большой единицей в заднем нуле, он не только обнуляется, но и получает отрицательный результат, находя во вредном приятное. Та же, кто думает малой единицей в переднем или заднем нуле, выворачивает все наизнанку, находя полезное в приятном. В результате человек ошибается.
Это так, но все же то, что подумала ты, намного превосходит своей разумностью, то, к чему пришел я в ходе рассуждения.
— Вот мы и стали ближе друг к другу, перейдя в общении наших умов на «ты», — защебетала у меня в голове Йа 03, и, подпрыгнув, завертелась от радости на бархатном ковре.
— Как немного надо для счастья этой славной женщине, — подумал я про себя, закрыв глаза.
Когда я открыл глаза, то страшно удивился, ибо находился опять у себя в каюте, а не в артиллерийском дворце. Что у меня было за наваждение уже вторую ночь кряду?! Или я на самом деле вел интеллектуальную беседу с неземной принцессой Йа 03? Удивительная женщина, ибо при всем своем распутстве, перепробовав почти всех мужчин своего королевства, она, будучи полигамной, влюбилась в меня «по самые уши». Правда, у нее нет ушей; она как монада Лейбница сообщается с другими существами при помощи трансцендентальной апперцепции – личной интуиции, передавая мысли на расстояние, Она телепат, так как способна думать вместе со мной в моей голове. Я прежде не знал, что телепаты получают удовольствие от самого мышления, уподобляясь духам, которые блаженны, ибо существуют умом, замысливая в уме то, что наружу является материальным.

Эпилог
Какой вывод вам, любознательным читателям, можно сделать на основании того, что следует из описания забавных бесед героя с посетителями его сознания? Это вам судить. Но, по-моему, лучше следует отдавать себе отчет в том, как реально думает человек, чем идеализировать в себе эту познавательную способность. Идиллическое (идеологическое) представление дает превратное изображение сущего, которое может иметь пагубные, вредные последствия для познающего. Ему следует быть предусмотрительным и помнить об этом, иначе трудно удержаться от идеализации, препятствующей воплощению задуманного и подменяющей собой то, что действительно есть. Так человек оказывается в призрачном царстве собственных заблуждений, уподобляясь не Богу, а дьяволу как идеализации Бога. Дьявольская идеализация проявляется в том, что дьявол гордиться тем, что не опускается как Бог до своего воплощения в творимом как творец. Но тем самым он в наказание за свое высокомерие не способен превзойти самого себя, стать лучше, и так остается равным самому себе, чуждым всему иному. Бог же нисходит до праха, до ничто, чтобы из него создать то, что есть, быть имманентным тому, чему он трансцендентен. Дьявол как дух не может быть имманентным тому, чему он трансцендентен, не может быть творцом. Поэтому его высокомерие пусто. Он не продуктивен, а негативен. Высокомерие делает его завистливым. Он завидует Богу и обречен своей завистью на бесплодное подражание в воплощении. Дьявол как «обезьяна бога» способен только на иллюзорное, а не реальное творение. Бог в творении из ничто творит все, а дьявол обречен творить само ничто. Вот что ожидает тех, кто стремиться к идеализации, а не реализации. Они тщетно ищут полезное в приятном, ибо в нем ожидают найти реальность самих себя. Для них приятное есть то, чем они желают быть. Они заблуждаются в том, что в приятном есть еще что-то помимо приятного, например, полезное, реальное, они сами. Когда они ищут в нем еще что-то, то это приятное становится неприятным. Мало того, оно становится вредным.
Другое дело, когда люди находят в полезном приятное. Ведь полезное принимается, тогда как вредное отнимается. Приятно то, что принимается, а не отнимается. Создавая положительное, его принимаешь в качестве того, что имеешь. Имение свидетельствует о реальности имеющего. Это свидетельство принятого приятно.
Сон есть окно в реальность сознания, находящегося в состоянии творения себя, а не той реальности, что находится за кадром сознания и отображается в нем. Во сне мы уподобляемся Богу, творя сознание из бессознательного. Это приносит нам пользу, ибо дает пищу для нашего сознания. Питаясь снами, сознание делает себе приятное. Но если оно в этом приятном ищет пользу, то погружается в мир иллюзий, которыми как идеализацией реальности подменяет саму реальность. Таким образом жизнь сознания становится сном, а сон превращается в реальность сознания, подменяет его самим собой. В результате сознание теряет себя в себе и находит себя только во сне. В реальности живет бессознательное, а сознание оживает во сне. Так человек начинает бессознательно жить в реальности, чтобы сознательно существовать во сне.
Другими словами, открыв во сне окно в реальность, спящий остается во сне, пребывая в реальности в бессознательном состоянии. Вот чем заканчивается идеализация в жизни, — сном сознания в реальности. Сознание засыпает в реальности, чтобы видеть бессознательное. Чем иначе является сон как не видением бессознательного. Но такое видение отнимает сознание у сознания в реальности, ибо растворяет его в бессознательном, явлением которого является сон. Явление без сознания становится видением сознания самого себя помимо реальности. Сознавая себя реально во сне, спящий оказывается имманентным не иному, то есть, реальному, но только сновидению. Реальное остается ему трансцендентным. Имманентным сознающему себя спящим и потому сознательным является во сне не реальное, а идеальное как идиллическое, то есть, не противоречащее ему, ибо противоречащее трансцендентно ему как реальное. Поэтому даже если спящий знает, сознает себя спящим, он пребывает не в реальности, а в иллюзии реальности. Следовательно, сон есть окно не в бессознательное реальности, а в реальность бессознательного. Бессознательное реальности становится сознательно реальным в меру явности сознанию реальности, то есть, явности сознанию сознания в реальности. Сознание становится сознательным не в бессознательном, явлением которого является сон, а в самом себе как сознании реальности как реальности, так и самого сознания. Такое сознание как самосознание есть пробный камень как сознания реальности, так и сознания сна или заблуждения, иллюзии. Сознание во сне как осознание сна есть момент самосознания, находящегося не в реальности, но в иллюзии относительно себя как идеализации сознания.
Бедные читатели! Если у вас хватило терпения дочитать сочинение до конца, до этого места, то думаю, вы уже поняли, что стали дорогими читателями, ибо узнали в герое себя. Этот рассказ о вас. Вы – герои. Сон – реальность. То, что происходит с героем во сне, то творится с вами в реальности. Так мы с вами пытаемся осознать, что происходит с нами в реальности. В реальности происходит то, что мы пытаемся осознать. Важно сознавать то, что полезно нам. Если мы будем сознавать полезное нам, то нам будет приятно от реальности, реализованной нами. Такое следствие будет основанием возможности существования впоследствии. Так истина или бытие основания явится гарантом истины или бытия следования.
Но если вы соблазнитесь приятным, идиллическим в жизни и захотите извлечь из него пользу, то реальность обязательно подведет вас, ибо она приспособится к вам и потеряет в вас себя. Соблазненный тем, чего нет, отождествит с ним себя. Оно станет реально вами, но вы не станете реальностью. То, что нам приятно, лишает нас сознания, делает бессознательными нас в том, что нам полезно и вредно. Мы соблазняемся не сознанием, а бессознательным, которое прячет от себя, от нас сознание, чтобы не травмировать себя реальностью. В качестве фигуры бегства от реальности или отвлечения от нее внимания сознания ему являются призраки, превращенные формы жизни сознания. Они играют функциональную роль утешения иллюзией ради выживания. Казалось бы, приятное соседство, близость с призраками сознания в бессознательном приносит пользу идеалисту. Но он привыкает жить идиллией и оказывается безоружным перед реальностью, без сознания реальности, которая его губит, ибо в ней ему уже нет места.
Сон опасен, если лицемерно принимается буквально за реальность, но он безопасен, если воспринимается как окно, а не зеркало реальности, как ее символ, который в той мере открывает реальность, является ее откровением, в какой скрывает ее от циничного взгляда.