Заветный список или новая встреча с Каа*

У каждого человека в жизни наступает момент когда он должен перейти Рубикон**. У меня первый случился в далёком 1972.
Покойная матушка пережила голод тридцатых годов, у неё пухли от голода ноги, вот и посоветовала идти на «зерновой факультет», а я любил химию, до одури, до самозабвения.
***
— Здесь этого добра, в смысле химий о, сколько. — Бойкая девчушка в приёмной комиссии провела ладошкой по выше головы. — Будет и органическая, и неорганическая, и физколлоидная, и химия зерна, и жиров. Давай Аттестат зрелости, ни и остальное, что там ещё имеется.
— Гррр-а-мо-ты. — Заикаясь и борясь с комком в горле, молвил я.
— И их прикладывай. Может быть пригодятся.
— Так я ещё хотел на эту, специальность. На химию пластических масс. Там же чёрным по белому написано, химия. А у вас завуалировано.
Девчушка с хитрым прищуром посмотрела снизу вверх. Открыла аттестат.         
— Местный. То есть я хотела сказать, городской. Не с гор спустился?
— Это к чему? — Возмутился я.
— А к тому, что глянь туда. — Кивнула в сторону большого ватмана, с приклеенными конвертиками. В которых торчали листки с цифрами.
— Химики набирают всего одну группу. Двадцать пять человек. Подано семьдесят пять заявлений. То есть три претендента на место. Усёк.
— Так и на хлебопродукты то же самое. Набирают шесть групп. Сто пятьдесят мест. А подано уже четыреста пятьдесят заявок. В чём разница? — Я не мог понять логику девушки.
Она вышла из-за стола, поднялась на цыпочки и защебетала в ухо.
— Теорию вероятности учил?
— Не. Её в средней школе не проходят.
— Плохо. На первом курсе будешь грызть. В общем так. Вероятность того, что ты попадёшь в число счастливчиков-стопятидесятников много выше, чем в список двадцати пяти избранных химиков. Усёк?
***
Как я сутки напролёт готовился к приёмным экзаменам, про то отдельный сказ. Пятёрка по неорганической химии, окрылила. А «пяхи» по физике и математике позволили проходить, чуть задрав нос, мило завистливых «конкурентов» (С большинством из них дружим не один десяток лет. И стали ближе, чем родственники!)
В ночь перед последним экзаменом — единственным письменным, литература, сочинение, не спал! Ещё бы. Даже если трояк схлопочу, то набрав восемнадцать балов, плюс грамоты. Можно надеяться. А если пара — принимай советская армия новобранца. А с моим ростом и телосложением скорее всего — Морфлот. Хорошо если Черноморский. А если Северный? Брр. Не люблю холод. Мы кубанцы, как ни крути — народ южный. Теплолюбивый.
***
В школе из трёх тем сочинения выбирал свободную. Вроде «В жизни всегда подвигу». Никогда не мог я раскрыть сущность «Катерины, как луча света в тёмном царстве». А в свободной пиши почаще слова: коммунизм, партия, народ, рабочий класс и как минимум четвёрка гарантирована. Не будет училка рисковать и ставить трояк «за коммунизм». Только наша Каа была на такое способна. Но ведь она учительствует в новой школе, в Черёмушках и уж никак не может оказаться в сорок девятой аудитории краснодарского политеха.
***
— Дай спысать. Отблагадарю, по нашему, по-лезгински. Барана рэзать станэм. Когда поступым. Кунаком*** станэшь. — Сосед по столу нахально тянул к себе исписанные мною листки.
— Бесполезно друг. Я пишу на вольную тему. В ней даже двух одинаковых слов быть не должно.
— Это как? Я тоже такую пысать стану. Коммунызм. У нас, горах тоже эсть.
На возню обратила внимание дежурная преподавательница. Подошла.
Я поднял голову, и сердце ушло не в банальные пятки. Провалилось куда-то под пол. В складские помещения главного корпуса КПИ. На меня сурово смотрела сама Каа! (Ректорат института приглашал лучших учителей города в помощь. Они присутствовали на экзаменах, но работы абитуриентов не проверяли. Эта почётная миссия была навечно закреплена за преподавателями кафедры «Русского языка и литературы»).
Ни один мускул не дрогнул на её красивом лице.
Инстинктивно, по годами выработанной привычке я втянул голову в плечи. Каа склонилась над моей работой, потом открыла экзаменационный лист, где уже стояли отличные оценки за предыдущие экзамены, затем молча кончиком ухоженного ногтя отметила строчку в тексте и отошла.
Там не хватало запятой в сложном деепричастном обороте.*

Пять дней спустя. Скверик возле Политеха

Батя дал почитать дорогую, дефицитную книгу. Вайнеры «Эра милосердия». Но налёты банды Чёрной кошки не могли отвлечь от постоянно стучащей в висках мысли: — А вдруг пара! Написал жи, ши через треклятое «Ы». С меня станется. В самобичеваниях я был не одинок. Соседские скамейки оказались заняты парнями и девушками. То с одной стороны, то с другой вдруг раздавалось заветное — Вывесили! И тогда волна абитуриентов, нарушая правила движения рвалась к массивной дубовой двери, за которой дежурные вывешивали фамилии счастливчиков.
С этой минуты гордо именуемых — СТУДЕНТАМИ.
***
— Не нас. Энергетиков.- На пустующую скамейку села девушка. Закусила и без того пухлую губку и принялась теребить платочек. — Тебе хорошо. Я знаю, ты краснодарский. Не поступишь, пойдёшь спать. А мне ещё трое суток до Архангельска добираться. Из лета в зиму.
— У вас же зерно не растёт. Зачем же ты на «хлебопродукты» поступаешь?
— Отец велел. Говорит, закончишь, на юге жить будешь. В тепле и сытости.
Не расскажешь, что там в деканате сегодня утром говорили. На самом краю города уголок сняла, у старушки. Не успела во время доехать.
Я мгновенно вспомнил, как двенадцать часов назад секретарь приёмной комиссии безучастным, металлическим голосом объявила:-" Результаты сочинений и список поступивших будет в одном приказе. У нас страна хоть и богата лесами, но неча на вас олухов царя небесного, казённую бумагу изводить. Чай не баре, разом и узнаете. Кому, значит, в нашу доблестную армию, а кто на ликвидацию кустов амброзии и прочие сельхозработы. И ещё не известно, что лучше!"
***
Стрелки часов «Победа», подаренных отцом, перестали двигаться. Пытаюсь читать «Эру». Бесполезно. Жеглов и Шарапов по-прежнему были не в состоянии мне помочь. ****
Соседка по скамейки сорвалась с места и сверкая коленками побежала к заветному вестибюлю.
Следом потопал и я.
Список читал снизу вверх. Свою фамилии не нашёл. Перечитал сверху вниз. Результат тот же. Перед глазами всплыли буруны Чёрного моря и силуэт грозного военного корабля. Хлопки далёких залпов главных калибров.
Это были не выстрелы. Кто-то нахально хлопал по плечу и лез обниматься.
— Паступыли братан! Мы с табой тэпэрь сту-дэн-ты!
— Ты да. А я нет! — Резко сбросил руку дагестанца. — Отстать меня морфлот ждёт. С нетерпением.
— Пада- ж-дёт. Паш-ли праз-на-вать. У тэба деватнадцать балав, у мэна шестнадцать. Но это нэ чего. Бэз разница. Я по спецнабору. Лишь бы не пара. А её нет. Трояк есть, за вольная тема. За дарагой Леанид Ильыч, два никагда не ставят. Кунак благодарю. Харошая идею дал. С мэна угащения.
— Эй ты. Да ты! В очках. Ступай за мной. Декан зовёт. — Прервал монолог новоиспечённого студента старшекурсник, с красной повязкой на рукаве.
— Наверное напутали в списке — пронеслось в голове. Очевидно же. Записали фамилию не в список обычных абитуриентов, а в команду льготников. В спецнабор. Ох, не к добру это.
На негнущихся ногах я поплёлся за дежурным.
***
Усталый декан ткнул рукой в стул, предлагая садиться. Минут пять попеременно смотрел то на меня, то на бумагу, лежащую перед ним. Наконец молвил.
— Старостой потянешь?
— Кккем?
— Мы тут посовещались и решили парней в одну группу определить. У вас занятия на военной кафедре будут. Целый день. А если с девушками перемешать, то для них лишний выходной получается.
Я молчал. Банально не понимал, о чём идёт речь.
И хозяин кабинета об этом догадался.
— Ладно, ступай. Родителям позвони. Порадуй.
— А у нас те-ле-фо-на дома нет.
— Ну, соседям тогда. Пусть сходят, сообщат.
Его вообще на Горогородах ни у кого нет.
— И чего сидишь?
Я встал.
Декан повернулся в сторону дежурного. — Сахно, ты же на отцовской Победе сегодня приехал.
Тот кивнул.
— Сделай милость, отвези этого очумелого куда скажет. А за одно, по дороге, растолкуй про жизнь студенческую. Завтра соберём собрание группы. Профоргом предложу дагестанца Шихаева. По всему видать парень не промах. А после этого дружненько на амброзию. Как говорится, учебный процесс у нас начинается с войны. С сорняками.
***
С Меджидом Шихаевым дружим не один десяток лет. Общаемся по Скайпу или по Вайберу.
В советское время он с нуля построил целый комбинат хлебопродуктов и руководил этим предприятием до пенсии. Сейчас готовит внуков в дальнюю дорогу. В Краснодарский технологический университет. Что ни говори, а династию продолжать надо! Гоняет будущих студентов по-русскому, английскому, ну и конечно по химии. Куда же без неё?

* — См. Рассказ. Александр Ралот « Каа и бандерлоги»

** — Известное выражение означающие необходимость перехода к решительным действиям. Рубикон — река в Италии. Через неё перешёл Юлий Цезарь, нарушив запрет римского сената.
В результате этих действий разгорелась война между Сенатом и Юлием Цезарем, по итогам которой Цезарь овладел Римом.
*** — Кунак. У кавказских народов лицо, связанное обязательством взаимной дружбы, защиты, гостеприимства.
**** — См. Рассказ. Александр Ралот «Маэстро»