Пятиминутное опоздание

Пятиминутное опоздание

Часто ли нам приходится задумываться о роли только что пройденных пяти минут? Как прошли последние пять минут, или минуты с которых начался день, или те, что достались нам как вознаграждение за тяжелую работу? А есть и те, что преследуют нас на протяжение жизни, как счастливое или, напротив, жуткое эхо прошлого… В неумолимом смерче текущих событий, в насилии информационной бомбардировкой, человеку постоянно не хватает каких-то пяти минут, чтобы задуматься о смысле его бесконечного бега.

В погоне за великим, значимым, масштабным мы не догадываемся, что чаще всего именно пять коротких, незначительных, на первый взгляд, минут и совершают это значимое, масштабное, крупное, превращая мимолетность в историю. Эта история – моя благодарность прожитым минутам, которые творили чудеса, совершали счастливые метаморфозы, приводя меня к славным людям, большим победам, охраняя от неприятностей и возможных драм.

Лимонная свежесть

Последние дни августа всегда с сединой. Есть в них какое-то присутствие тоски, сожаление о несбывшемся, волнение перед будущим, переходящее в агонию отчаявшихся сердец. Уже не летнее солнце рентгеном проявляет в наших душах воспаления одиночества и дефицит любви. Опасно в эти дни вдыхать запах умирающего лета – он слишком ядовит. Лишь тот, кто абсолютно счастлив, может дышать полной грудью, а тем, кто в этом не уверен, лучше отсидеться дома.

Ольга смотрела в окно, подставляя лицо августовскому солнцу. Она была в доме одна – такое случалось часто. За пять лет брака женщине лишь несколько раз довелось провести выходные в обществе мужа, остальное время ей приходилось переживать в одиночку. Ольга боролась с пустотой классическим образом, набирая немыслимые объемы офисной работы домой и перезваниваясь с подружками.

Муж Ольги был человеком «большого полета» и смотрел он чаще на звезды, а не на свою собственную жену. Работа старшего пилота международных рейсов подразумевала командировки и частое отсутствие дома. Если сравнить время, которое он проводил на разглядывание небесных коридоров, и время на беседы с женой, то команда звезд побеждала с явным отрывом.

Александр был человеком добрым и порядочным, он искренне любил свою жену, считался лучшим пилотом в своей возрастной группе и был глубоко уверен в том, что жизнь его не заслуживает никаких потрясений. Вот только Ольга хотела счастья… Простого женского счастья: в махровом халатике, в шерстяных носочках, сидя на диване перед телевизором, обнимая любимого.

Или нет… Ольга хотела совсем другого. Она жаждала страсти, которая не дает спокойно уснуть, заставляя думать о нем и только о нем, томления в ожидании следующей встречи с любимым, пылкости, признаний, букетов и СМС перестрелок. Что и говорить, Ольга хотела БЫТЬ, а не казаться. Но пока ей приходилось делить «сегодня» с человеком, живущим в небе и спускающимся иногда на Землю, чтобы убедить соседей в своем существовании.

Супруга пилота допивала утренний кофе, глядя в экран телевизора. Перед глазами мелькали счастливчики, купившие по дешевке стиральный порошок, еду для котят и эпилятор для ног. Все пели и танцевали, звали к себе в гости – в царство голубого экрана и обещали тонны счастья. Ольга любила смотреть на эти прыгающие фигурки, отправляя глаза, как малышей в детский сад, а сама отправлялась далеко-далеко в приятные размышления о возможных встречах, находя там надежду быть любимой.

Появление на экране знаменитого актера театра и кино Глеба Севастьянова вернуло Ольгу домой на кухню. Актер давал интервью какой-то молодой журналистке, рассказывал о своей семье, делился творческими планами.

Какой мужчина! – с завистью подумала Ольга. – Как должна быть счастлива та женщина, которая живет с ним! – растаяло у нее в голове с последним глотком уже остывшего кофе.

Глеб Севастьянов был объектом зависти для многих. Природа наградила его всем, чтобы стать самым желанным в глазах тысяч телезрительниц: красотой героя-любовника, талантом для главных ролей в театре и кино и удачей, позволяющей приумножать всё это каждый день.

Недолго побыв очарованной присутствием кумира женских толп, Ольга вдруг вспомнила об Александре:

– Где же его снова носит! – подумала она в легком нетерпении. – Почти пять минут одиннадцатого… Ведь сказал же, что будет к десяти!

Мучаясь от необходимости поскорее увидеть мужа, и от чего-то еще, что переходило все границы ее многолетнего терпения, девушка неожиданно для себя взяла последние деньги семейного бюджета и ускоренным шагом пошла в находившийся рядом с ее домом Л'Этуаль.

Какая подмога для одиноких сердец! Магазин утопий, иллюзий – Диснейленд для женщин среднего возраста. Испробовав вдоволь новых запахов престижных фирм, вы выходите на улицу окрыленными, с немного задурманенной головой, облегченным сердцем и надухаренным носом, который помогает вашему мозгу рисовать радужные картины возможного будущего. Виват Л'Этуаль!

Ольга разглядывала флакончики, млея от приятных ощущений. – Как же они красивы эти бутылочки с эликсиром счастья! Вот этот от Nina Ricci – просто прелесть! А тот от Guerlain – какая крышечка! А запах! Хочу, хочу, все хочу! – мешалось в голове у Ольги.

Вдруг появился выросший из ниоткуда консультант в зеленом галстуке. Он, как всегда, предлагал заученными фразами свою безвозмездную помощь, одаривая сомневающихся посетителей наклеенной на лицо учтивой улыбкой.

Вы ищите для кого-то подарок?
– Не совсем…
– Не совсем ищите или не совсем подарок?
– Ольга улыбнулась в ответ.
– Не совсем знаю, что хочу.
Бывает…, – с профессиональной уверенностью ответил высокий молодой человек.
На первый взгляд он был очень молод, но серьезное выражение глаз и уверенность в себе делали незнакомца более взрослым, а его присутствие в компании зрелой женщины вполне естественным.

Вы уже познакомились с новой серией? Посмотрите, вот последняя от Guerlain, – направил консультант, – мне особенно нравятся вот эти с лесным ароматом. Вы чувствуете здесь ягоды? А в отдалении – мох? Лесная сырость всегда тревожит фантазию… Ольга восхищенно кивала головой.
– А как вы к свежим ароматам относитесь? – продолжал консультант. – Вот здесь цитрусовых много.
– Ой нет, спасибо, – встрепенулась Ольга, – лимонная свежесть – это совсем для девочек. Слишком высоко и молодо…
– Значит это именно для вас! – убедительно произнес молодой человек. Она повернулась к нему и вмиг нашла своего молодого собеседника очень привлекательным.
– Спасибо, но я все-таки предпочитаю те, что с дубовым шлейфом.
Дело вкуса…

Огромный экран, висевший в центре зала, неожиданно заработал, испугав десятки покупателей. Взгляды многих прилипли к рекламному ролику, главной героиней которого была девушка, выбравшая цитрусовый аромат и бегущая на свидание… к кому? К Глебу Севастьянову.

Такое совпадение для Ольги оказалось очень весомым доказательством того, что посещение Л'Этуаля было не случайным, а являлось неким звеном в цепочке ее поиска счастья. Консультант, заметив повышенный интерес своей клиентки к тому, что находилось за пределами создавшегося диалога, заторопился переключить ее убежавшее внимание на себя.

– Видите, эти цитрусовые очень в моде сейчас. Я настоятельно рекомендую вам купить эти духи. Они вам очень пойдут.
– Вы так уверены в себе и в том, что я должна выбрать именно эти?! – в слегка приподнятом тоне заявила Ольга.
Ну вы ведь так молоды и красивы,– совершенно просто и одновременно весомо ответил консультант, – чего вы боитесь?

Многим этот ответ мог бы показаться совершенно естественным и вполне ожидаемым, так как являлся повседневным атрибутом любого продавца. Но для Ольги этот ответ стал настоящим подарком, которого она ждала уже несколько лет. Ей сказали приятное, ей подарили комплимент! Не важно правда это или нет, но он сказал, что она молода и красива… Значит не все еще поздно!

– Спасибо за комплимент, – с возрастающим кокетством поблагодарила Ольга, – а я вот возьму и куплю! Поверю вам на слово.
Вот и правильно, тем более, что это сущая правда.

Ольга взяла флакон духов, улыбнулась еще раз своему собеседнику и направилась к кассе.

– Приходите к нам еще, обращайтесь, если понадобится. Всегда буду рад помочь, – и он протянул Ольге визитную карточку.
– Николай Самойлов, – по слогам прочитала обладательница Guerlain.
– Я, он самый, – засвидетельствовал Николай.
Ольга, – протянув руку для закрепления знакомства, ответила девушка.

Не дождавшись более удобного момента, Ольга распаковала коробку духов и от души нанесла аромат на волосы и шею. Окрыленная счастьем от комплиментов Николая, она побежала домой. Базовые ноты цитрусовых уже дерзко звучали у нее в носу, начиная создавать сложные метаморфозы в глубине души.

Открыв дверь, Ольга обнаружила у себя в квартире присутствие человека, ставшего ей за последние месяцы очень далеким.

Привет, как дела? Я думал ты на работе..., – начал Александр.
– Доброе утро, Саша, – не желая ничего объяснять, ответила Ольга.

Она не торопилась говорить с мужем. Зачем? Женщина, выбравшая цитрусовый аромат, была более недоступной и более холодной чем та, которую Александр привык видеть после своих рейсов дома.

– Ты не рада меня видеть? – слегка обеспокоено поинтересовался супруг Ольги.
– Нет, нет, прости. Я немного устала, наверное.
– Сейчас половина одиннадцатого. От чего же ты устала? Ты что ходила в рейс?
Ольга все еще была в зале парфюмерии и говорила с Николаем про себя.

– Ты что заболела? – подойдя поближе, спросил Александр.
Ольга посмотрела на мужа. Поняв, что он давно уже дома, и что перед ней стоит тот, кого она должна с радостью встретить, быстро переключая канал настроений, Ольга спросила:
– Саша, как твой полет?
– Спасибо, все нормально, я еще к другу заезжал. Времени мало остается, мне нужно быстро собраться и снова в рейс.
– Как в рейс? Ты же только что вернулся! – с обидой в голосе возмутилась Ольга.
Это срочно. Я должен заменить заболевшего пилота. Такое случается редко, но все же бывает. Здесь выбирать не приходится.

Ольге уже было все равно. Степень ее разочарований дошла до предела. Девушка не имела права на личную жизнь, на право быть любимой, так как ее супругом был человек, работающий старшим пилотом.
– В коробочке оставались деньги. Куда ты их переложила? – еще ничего не зная, спросил Александр.
– Я их потратила, – гордо сказала Ольга, набирая градус недовольства.
– А как же мой рейс? У нас не остается денег до получки. Что, была неотложная покупка? – набирая громкость, продолжал муж.
– Да, это было очень важно.
– Важнее, чем деньги для моего рейса?
– Мне нужно было купить духи, – совершенно спокойно сказала Ольга.
Духи?! Ты сказала духи?

Шок от услышанного парализовал движения Александра.

– Да, может быть это единственное, что продлевает мой брак! – выпалила залпом Ольга. Она становилась похожей, все больше и больше, на раздувающуюся медузу.
– Что ты сказала? – еще не веря жене переспросил Александр.
– Что слышал! Ты когда-нибудь спрашивал меня, чего мне не хватает? Что мне приносит удовольствие?
– Оля, что случилось? Что с тобой?
Случилось то, что я не могу больше. Мне всё, всё надоело! Я не могу больше жить с тем, кто как фантом спускается по ночам на несколько часов с небес, а потом снова исчезает надолго. Нас больше нет, слышишь, нас давно уже не существует!

– Оля, что ты такое говоришь? – пораженный монологом жены, включился Александр.
– Ты думаешь только о своей работе, беспокоишься о своей репутации, а я? Я– лишь нужная строчка в графе «семейное положение».
Оля, как ты изменилась. Я думал, что между нами все хорошо, мы понимаем друг друга. Ты никогда не говорила мне подобных вещей!

Вдруг Александр остановился, сменив уважительный тон на агрессивный и пошел в атаку.

– У тебя кто-то есть? Кто-то появился, видимо в мое отсутствие, да?!
– А этого, по твоему мнению произойти не может. Или я не достойна внимания и любви? А может ты думаешь, что я рождена, чтобы проторчать свои лучшие годы в пустой квартире, неделями ожидая законного мужа?
Вот оно как! – закричал Александр. – Пока я работаю сутки напролет, как раб, моя жена развлекается с другими без зазрения совести! Кто эта сволочь?! – с выкатывающимися из орбит глазами, завопил уязвленный супруг.

Слегка испугавшись поворота диалога, но радостная от живой реакции мужа, Ольга решила довести начатую провокацию до конца. Посмотрев на экран не выключенного с самого утра телевизора, Ольга снова зацепилась глазами за рекламу духов, которую она несколько минут назад смотрела в магазине с Николаем. Глеб Севастьянов страстно целовал девушку, благоухающую лимонами и апельсинами, запах которых владел кухней уже давно, после появления на ней Ольги.

Это Глеб Севастьянов, – уверенно сказала девушка, – мы давно встречаемся.
Она знала, что придуманный роман с таким красавцем поднимет ее в глазах мужа, заставит ревновать ее и больше ценить как женщину. При этом проверка сказанного была задачей не простой. Севастьянов был ни для кого не доступен.

Во-первых, он был кумиром многочисленных толп поклонников и на личный разговор нужно было договариваться за месяц вперед, во-вторых, у Александра всегда хронически не хватало ни на что времени. И даже сейчас, в момент, когда решалось будущее его семейной жизни, он спешил.

Понимая, что рейс, от которого зависит судьба двухсот пассажиров более важен, чем временный, как он полагал, кризис жены, он спокойно ответил:

– Ну что ж, артистам всегда везло больше. Хорошо Оля, поговорим серьезно после моего рейса, – и он бросился в свою комнату собирать дорожную сумку.
– Тебя даже не трогает то, что у меня кто-то есть? – с обидой прокричала жена.
Оля, прости меня, мне сейчас не до лирики. Я серьезно опаздываю.

Как ни в чем не бывало, он поцеловал жену в лоб и выбежал в коридор в развязанных ботинках. Дверь закрылась сама. В голове у Ольги еще стучало эхо его каблуков. В ее жизни закончилась еще одна глава. Она точно знала, что следующая начнется с чистой страницы. Вытащив из кожаной куртки визитку Николая, Ольга с облегченным сердцем набрала его номер.
– Николай, это девушка с цитрусовым ароматом.

Война талантов

В огромной квартире на Комсомольском проспекте пела девушка. Она разогревала голос, торопилась успеть сделать как можно больше за короткий срок. За толстой стеной московской «хрущевки» спала ее маленькая дочка. Время для занятий было ограничено пребыванием Машеньки в недолгом забытьи. Но ее мама была девушкой с большим характером и умудрялась выходить победителем из сложнейших ситуаций.

Еще раз со второго такта, – давала самой себе наставления Нина, – не попадаю еще, как следует, на верхнюю «ля».

И все начиналось заново. В погоне за совершенством, за временем для репетиций, выкраиванием возможностей заниматься в редкие часы сна маленькой дочки, Нина пыталась изо всех сил оставаться в профессии, быть в форме и находить средства для показа собственных достижений.

Прошлое Нины было ярким, насыщенным и богатым на результаты. Девушка была одной из ведущих солисток в оперном театре. Обожаемая публикой и главными постановщиками, дирижерами и билетерами, Нина являлась воплощением радости, света, красоты, которые получала публика благодаря ее певческому таланту и любящей душе.

Ее невозможно было не любить или забыть ее голос, ее умение проникать в самые скрытые уголки человеческой души, находя в них то, о чем ее слушатели и сами не догадывались.

Нина была очень талантлива. Она любила своего мужа, который тоже был талантлив. Талант – это всегда трудно. Двум талантам еще труднее. Для других, талант – Божья благодать, для его обладателей – сущее наказание. Как сохранить любовь, когда оба талантливы, не начиная войны? Кто должен уступить и надо ли уступать?

Глеб Севастьянов, тот самый, что решил судьбу Ольги, был человеком властным и несговорчивым. Миллионы завидовали Нине и хотели бы быть на ее месте, не зная чем приходилось Нине платить за счастье быть с кумиром миллионов. Как знать, может быть простая девушка и могла бы быть вполне довольной, осознавая какой был вытянут счастливый билет, но только не Нина.

Нина была человеком сцены, а значит не могла не идти вперед, не могла не развиваться дальше. Ей это было так же важно, как пить, есть и спать. Быть просто женой, мамой, жить в шикарной квартире в центре Москвы – украшало ее жизнь, но не могло заменить саму жизнь.

Она задыхалась от жажды творчества, от неосуществимых проектов, от непонимания и эгоцентризма мужа. Глеб ничего не хотел слушать о ее мучениях, воспринимал желание Нины вернуться на сцену, как некоторое осложнение после родов.

Это должно скоро пройти, – думал он.

В перерыве между распевками и уходом за ребенком Нина искала в интернете способы заявить о себе на международных фестивалях за границей. Вот уже неделю, как она вела переписку с организатором музыкального фестиваля в Нью-Йорке. Нина была полностью поглощена мыслью о выступлении в городе ее мечты, тем более, что главным призом фестиваля было выступление в легендарном зале Карнеги–Холл.

Она готовила программу, кульминацией которой являлась «Ария звезды», когда-то давно специально написанная для нее. Именно над ней работала Нина большую часть времени. В ней она могла показать себя на все сто, а завораживающий аккомпанемент оркестра не оставил бы никого равнодушным.

Она мечтала о билете в зал мечты, где пели ее кумиры, платой за который были нежность ее голоса и красота арии. Нужно было много работать, ведь скоро она полетит в Америку!

Все должно получиться, – думала она, – вот провожу сегодня Глеба на гастроли, а потом у меня будет еще неделя на подготовку.

И она бросилась к компьютеру, чтобы написать очередной ответ организатору фестиваля Филлу Эванзу. Предложение и условия фестиваля были очень заманчивыми. Оплату за транспорт и проживание брал на себя Филл Эванз.

Как он внимателен и вежлив! – думала про себя Нина. – Вот уж чему нужно поучиться нашим разгильдяям!

В своем письме американский магнат, владелец сети магазинов на Манхеттене, учредитель благотворительного фонда «Лучшее – детям» и организатор фестиваля «Виват, Таланты!» дисциплинированно отвечал на все заданные Ниной вопросы.

Потрясающий человек! Такая занятость и при этом всегда находит время на письма. Кто я ему такая? А он не скупится на добрые слова в мой адрес. Как было бы здорово познакомиться с ним поближе!

В этот момент мобильный Нины заурчал.
Да, Лена, приходи, Глеб скоро уезжает, и я поеду с ним в аэропорт. Да, на гастроли, в Берлин.
Двоюродная сестра Нины, Лена, часто помогала молодой маме выходить из трудных ситуаций. Она видела в Нине человека, который обязан был иметь в жизни нечто большее, чем хронические капризы великого мужа и ночные дочкины бессонницы. Лена понимала Нину с полуслова и приходила на помощь в случае «если что». Поездка в Америку тщательно скрывалась от мужа, с Леной, напротив, обсуждались подробные детали ее осуществления.

В замочной скважине заерзал ключ, Нина услышала знакомый кашель Глеба.

– Нина, ты где? Опять в интернете висишь? – начал Глеб.
– Тише, Маша спит. – умоляюще прошептала Нина.
– Всё готово к поездке? Нам выбегать скоро.
– Я в курсе, сейчас Лена придет.
– Ты читала последнее интервью со мной? – расправляя плечи, продолжал Глеб.
– Нет, не успела еще.
Вот как ты любишь своего мужа! – пожурил актер.– Все только и говорят про него, а ты и не читала вовсе. Эх, Нина, Нина… В Берлине ждут гастроли нашего театра, повсюду афиши: «Сенсация в городе!» «Вишневый сад» произведет фурор в Германии, я уверен!

Он подошел к Нине и, будто выполняя предписания на день, – обнять жену два раза, поцеловать утром и перед сном – прошептал ей на левое ухо голосом Трофимова из «Вишневого сада»:

Не тоскуй тут без меня, славная моя Нина. Я понимаю, как грустно и скучно тебе оставаться здесь одной. Вот подрастет наша Машенька скоро, и мы вместе будем ездить на гастроли. Представь, как это будет здорово! Вы будете сидеть в зале, залы будут разные: Берлин, Париж, Лондон, Вена…А вы с Машенькой будете смотреть, как ваш папа играет на сцене Чацкого, Трофимова, Дон-Кихота. Это же здорово!

Да, да, очень здорово, – с выплывающей обидой вторила Нина.

Увидев быструю смену ее настроений, Глеб поспешил осведомиться:

– Что-то случилось?
– Нет, просто я тоже могла бы быть там, на сцене, а не сидеть в темном зрительском зале.
– Опять ты за свое. Ну разве это не счастье быть мамой? – хитро меняя акценты разговора, спросил Глеб.
– Да, конечно, только это совсем другое, – быстро ответила Нина.
Другое?! У многих нет и десятой части того, что имеешь ты, и они счастливы. А ты, я смотрю, напридумала себе что-то про сцену, карьеру и терзаешь без надобности и меня, и себя! – и он тут же перевел разговор в другое русло.

Мама уезжает в санаторий, так что тебе придется посидеть с Машенькой в ее отсутствие. Анна Леонидовна подустала, ей нужны небольшие перемены для хорошего самочувствия.

Ком, подкатывающийся к горлу, мешал Нине произнести что-либо в ответ. Единственное, о чем она думала в этот момент, был Филл Эванз.
– Главное – уехать, поскорее уехать к нему, и всё начнется с новой строчки. Ее увидят, заметят, и жизнь ее снова обретет смысл, – успокаивала себя Нина.

Ниночка, поехали, таксист уже внизу, – вдруг нежно заговорил великий супруг. – А вот и Лена! – воскликнул Глеб, встретившись с разгоряченной от спешки девушкой.
– До скорого! Ведите себя хорошо! – шутливо бросил актер, выходя из квартиры.

Любовь зла

В это время далеко за океаном, а именно в Нью-Йорке, успешный предприниматель, благодетель и миллионер Филл Эванз начинал свой день. Он был в приподнятом настроении. Мистер Эванз предвкушал радость общения с новыми талантами.

Филл был настоящим меломаном, он мог часами слушать «Прелюдии и фуги» И.С. Баха, сравнивая исполнения нескольких интерпретаторов, находить общее, замечать «забавное». Дело в том, что Эванз с самого детства хотел быть музыкантом. Ему сулили будущее Горовица, Поллини. Другого пути для него не существовало, так как и он, и его публика хотели одного и того же: чтобы Филл был на сцене, и не отпускал, как можно дольше, клавиши рояля.

Но вот случилось непредвиденное: Филл влюбился, влюбился серьезно и с осложнениями. Её звали Джессика, и ей тоже было семнадцать. Джессика славно играла на фортепиано и подавала большие надежды. Филл молился на нее. Между ними не было конкуренции, хотя, конечно, таковое имело место быть, ведь Филл был намного талантливее Джессики. Последней скорее было важнее зваться подругой Звездного Филла, чем пытаться доказать свое превосходство над ним, тем более, что она прекрасно понимала «кто есть кто».

Так случилось, что однажды они играли на одном конкурсе. Временная разница между их выступлениями была незначительной, а программа, по случайному совпадению, слишком похожей. Только глухой не смог бы услышать разницы между игрой влюбленных.

Филл знал, как трудно далась Джессике подготовка к этому выступлению. Она тяжело болела после смерти отца и не могла быстро восстановиться. Зная, как его возлюбленная хотела пройти в финал, чтобы сыграть концерт с симфоническим оркестром, Филл готов был решиться на серьезный шаг. Юноша знал наверняка, что в его будущем будут еще победы, а вот у Джессики после провала может не хватить сил идти дальше.

И Филл решил немного подыграть любимой. Он вышел на сцену через номер после нее. Ничего специального он не делал, но что-то все-таки отсутствовало в его игре на этот раз. Юноша решил не высказываться со всей полнотой, не делиться с публикой новостями его сердца. А так как это происходило с ним впервые, то никто из сидящих в зале не узнал в услышанном Филла. Впечатление было странным, восторгов не последовало, зато добавилось больше преимуществ в пользу Джессики.

После объявления результатов она сияла от радости, а с нею и Филл. Что могло быть чудеснее этого момента?! Далее был Финал и даже третья премия, но чем выше поднималась Джессика по ступенькам славы, тем сильнее она удалялась от Филла. Он ее уже не интересовал как прежде, ее глаза все чаще блуждали по сторонам в разговоре с ним. Спустя неделю после награждения лауреатов, она объявила об окончании их отношений.

Для Филла эта новость оказалась роковой. Он порвал с музыкой, ушел в финансовую академию, потом занялся международной торговлей и навсегда закрыл свое сердце для сильных чувств.

Место встречи не выбирают

До посадки на рейс Москва-Берлин оставалось не так уж много времени. Глеб сидел в зале ожидания, сосредоточившись на последней проверке билетов и резервации гостиниц. Нина находилась немного в отдалении от суеты и шума рупорных объявлений предполетной жизни.

Она все еще не могла объяснить себе, почему ей доставляет столько проблем эта «ля» второй октавы. Вокалисты могут быть опасны, если у них проблемы с «верхами». Неудовлетворение собой в «Арии звезды» перекрывало по важности семейную дисгармонию Нины.

– Позвони, как прилетишь, – по традиции сказала она мужу, – мне как-то не по себе.
– Не волнуйся, мы ведь в двадцать первом веке! – стараясь быть убедительным, успокаивал Глеб. – Каждую минуту в воздух взлетают тысячи самолетов по всему миру. Ты знаешь, что в автомобиле мы рискуем жизнью во много раз больше, чем летая на самолетах?
Ладно, хорошо, но все равно скажи мне, когда прилетишь, – улыбнулась в ответ Нина. И удачи тебе на гастролях! Береги себя!

Они поцеловались, как целуются люди, которых связывает лишь штамп в паспорте и без оглядки разошлись в разных направлениях.

– Где здесь туалет? – спросила Нина у службы аэровокзала.
– Прямо и налево, – бросил на ходу мужчина в оранжевом балахоне.

Все еще думая о верхнем «ля», девушка не придала значения табличкам, висевшим на дверях туалетов, продолжая пропевать про себя негодный пассаж. Ничего не видя и не замечая рисунков на двери, Нина смело вошла в мужской туалет.

В это же время Александр переодевался в кабинке туалета, куда вошла Нина, готовясь к предстоящему полету. Увидев выросшего перед собой мужчину, Нина громко вскрикнула от неожиданности. Она метнулась к двери, чтобы быстро исчезнуть от смущения, но шелковое платье девушки зацепилось за торчавшую на двери железную планку, поймав Нину в серьезный капкан.

Такое может случиться раз из тысячи, и именно Нине повезло больше других в этой лотерее конфузов.

Боже, какой ужас! – крикнула она, еще больше суетясь от произошедшего.

Как воришка, пойманный на месте преступления, она со страхом ждала волны несказанного позора, причиной которого должен был стать приклеившийся к ее израненному платью взгляд Александра. Нина билась за свое освобождение, как лань, попавшая в ловушку, но ее положение не становилось лучше.

– Девушка, подождите, я попытаюсь что-нибудь сделать, – после недолгого оцепенения сказал Александр.
– Я думаю, что здесь уже ничего не сделать..., – прискорбно засвидетельствовала девушка.
– Оторвать весь подол, что тут сделать, – заявил пилот, – другого выхода нет!
– Да вы что, вы в своем уме? Я что потом по вашему делать буду?! В таком виде я даже до такси дойти не смогу. Мужа только что в Берлин проводила.
– Хм. Ну тогда я передам ему, чтобы он купил для вас новое платье в Берлине. Я тоже туда лечу.
– Как интересно..., – чуть успокоившись, воскликнула Нина. – Так вы что, пилот этого рейса?
– Да, только пока я тут с вами ерундой занимаюсь, я уже должен машину принимать.
Я вас умоляю, – взмолилась Нина, – не бросайте меня! Мне без вас никак. Что мне делать теперь?

В это время в туалете послышались шаги входящих мужчин. Нина рефлекторно прижалась к двери, дабы не увеличивать позора. Александр, став уже ее соучастником, бросился к девушке. Оба застыли в нерешительности.

– Колян, да брось ты это, нет тут никого! – послышалось за стеной. Пьяный Колян, еле держащийся на ногах, широко распахнул дверь зала, прижав Александра вплотную к Нине.
Саня, нет тут никого. Ты что поверил Серому, а?!

За это мгновение Нина узнала многое об Александре. И то, что у него на подбородке ямочка, и то, что сегодня утром он очень спешил, поранившись бритвой, и даже то, что его жена очень щепетильна в вопросах глажки воротничков. А еще Нина поняла, что ей было приятно находиться рядом с этим случайным незнакомцем. Она желала, чтобы эти трое: Серый, Саня и Колян подольше бы мыли руки за стеной.

– Ушли..,– с выдохом прошептала Нина.
– Александр, – оставаясь все в той же позе, сказал, глядя ей в глаза, отутюженный пилот.
Нина, – не отводя глаз с его воротника, ответила девушка.

Неловкость положения заставила обоих очнуться от временного сбоя программы в голове у каждого.

– Надо отсюда выбираться, – сказала Нина.
– Не вижу другого выхода, как оторвать весь вот этот кусок, – держась за подол Нининого платья, подытожил Александр.
– Тогда вам придется меня сопроводить до первого магазина. Я куплю платок. Нужно чем-то прикрыться, чтобы дойти до такси.
– Кто вы по профессии? – спросил громко Александр, отдирая кусок материи, застрявшей в двери.
– Я певица.., – ожидая своего освобождения, скромно сказала девушка.
– С фабрики звезд что-ли? – съязвил пилот.
Нет, я оперная певица, – ответила Нина.

– Что правда? Вот это да! Познакомиться с оперной певицей в туалете! – и Александр залился хохотом.
– А вам смешно! – горько закричала Нина, с ужасом прикрывая зияющую дыру на изуродованном платье.
Да не верю я вам. Такая молодая, и оперная певица! В опере всегда дамы определенного возраста, с внушительными размерами бюста. А такие как вы сейчас зовутся «поющими трусиками», – глядя на дыру именно в том самом месте, съязвил пилот.

Потом он вдруг запел, отвратительно ломая голос: «Я твоя… Люблю тебя...»

– Мне все равно, что вы думаете. Очень вас прошу, прикройте меня до первого магазина сувениров. Я вам буду признательна.
– Сначала докажите, что вы оперная певица, а потом посмотрим, – смело заявил он.
– Мне что, диплом показать? Бессовестный… Издеваетесь над безоружной. Идемте лучше отсюда, сейчас снова кто-нибудь войдет.
Минуточку, – продолжал Александр, – я знаю толк в вокале. У меня мама меломан с большой буквы, я вырос на этом.

Разгоряченная Нина без раздумий и уговоров запела с того самого места, что не получалось у нее уже несколько недель. Привыкшая использовать любой удобный момент для распевки, чтобы позаниматься над трудными местами, Нина без стеснения заголосила в мужском туалете.

Секунд через двадцать всем всё стало ясно. Александру – то, что эта девушка обладает незаурядными вокальными данными. Нине стало ясно, что ее работа над верхами приносит результаты, и что через неделю они у нее будут выходить без потерь. Не беря во внимание реакцию Александра, Нина дала себе оценку: «Неплохо, но еще не мешает позаниматься».

После этих двадцати секунд пения пилот ничего уже не говорил. Пронзительный голос Нины выбил напряжением пробки в голове у пилота. Он вытащил из портфеля папку с документами и протянул ее Нине. Потом пилот открыл дверь и вышел первым, прикрывая собой взволнованную девушку.

Доведите меня вон до того магазинчика, пожалуйста.

Они шли близко друг к другу. Александр пытался всячески закрыть дыру на изуродованном платье Нины.

– У вас потрясающий голос! – сказал он, наконец, набравшись мужества. С момента Нининого выступления, пилот начал робеть. Обвязавшись шелковым платком, подходящим к цвету платья, Нина естественно улыбнулась.
– Я вижу – вы любите вокал,– уже немного кокетничая сказала она.
– До сегодняшнего дня не случалось.
Тогда держите диск! – и девушка протянула пилоту недавно записанный в студии альбом. – Я готовила его для фестиваля в Америке. Через неделю мне выступать в Нью-Йорке. Здесь большая часть программы. Если будет желание и время, послушайте на досуге в Берлине.

– В Берлине...., – почти на распев произнес Александр. И вдруг к нему вернулось всё: кто он есть на сегодняшний момент, почему он в аэропорту, утренний разговор с Ольгой. В болезненном осознании того, как он провел последние пять минут, Александр схватился за голову.
Господи, что же я делаю! Я же безбожно опоздал.!

Выхватив из рук Нины папку с документами, не раздумывая ни секунды, Александр схватил Нину, поцеловал ее в обе щеки, как если бы он прощался с очень родным человеком и, размахивая уже издалека Нининым диском, прокричал: «Я вам скоро позвоню!» Затем его след простыл на уходящем ввысь эскалаторе. Нина еще долго смотрела ему вслед, пытаясь понять, что произошло. В реальность ее вернули последние слова пилота: «Я вам скоро позвоню!»

Но ведь у него нет моего номера телефона,– пронеслось у нее в голове.

Девушке стало вдруг грустно от испарившейся только что надежды на новую встречу с Александром. Она не знала куда и зачем ей теперь идти. Эта встреча в туалете что-то повредила в ее загруженном расписании. Всё, что было очень важным, перестало иметь прежний смысл.

Если это судьба, – подумала Нина, – он меня все равно найдет. На диске много информации обо мне.

Эта мысль успокоила ее. Прежде чем взять такси, она подошла к большому окну зала, через которое были видны взлетные полосы и отдыхающие самолеты. Нина немного завидовала мужу: ему посчастливится провести три часа в компании с Александром.

Пилот бежал изо всех сил по коридору, такое с ним никогда не случалось. Его мобильный распухал от вибраций звонков недовольных коллег и командира рейса. Вопрос «Где тебя носит?» начинал все разговоры с Александром. Красный от стыда и волнения за такое глупое опоздание, пилот сочинял на ходу оправдательную речь для ожидающей толпы пассажиров и недовольных коллег.

В момент непредвиденного отсутствия Александра двое сотрудников экипажа, отвечающие за осмотр салона аэробуса, решили еще раз проверить его готовность перед полетом. Открыв в очередной раз дверцы багажных отделений, старшая стюардесса Мария Комлева обнаружила в темной глубине отсека черный сверток, с внушительным содержимым.

Начальство было оповещено в считанные секунды. Бригады МЧС с собаками были доставлены незамедлительно. Толпа пассажиров оставалась в недоумении. Незначительное опоздание по вине Александра набирало масштабы более крупного размера по причине, которая вот уже как сорок пять минут оставалась загадкой для всех. Далее была объявлена новость, которая для кого-то оказалась громом среди ясного неба.

Господа, по техническим причинам ваш рейс отменен. Просьба, всем оставаться в зале, до появления какой-либо информации.

Александр почувствовал вибрацию в кармане куртки. Звонил командир полета: «Саша, спасибо тебе за твое опоздание. Ты ведь нас всех спас. Две минуты назад нашли пакет с гексогеном в салоне самолета. Черт знает что такое! У меня на данный момент нет объяснения этому. Как и с кем он туда попал никто не знает, самолет-то уже проверили! Все это пахнет долгим разбирательством. А ты, Саша, просто наш спаситель! Не проверь мы самолет еще раз в твое отсутствие, этот мешок взорвался бы через двадцать минут после взлета, и двести жизней как не бывыло. Обязан по гроб жизни! А теперь постарайся отдохнуть.»

Командир повесил трубку также внезапно, как и позвонил. Остальное было уже, как во сне. Александр заторможенно смотрел на еще не потухший экран телефона.

– Слишком много всего за один день.., – произнес он вслух. Не имея ни малейшего желания возвращаться домой для серьезного разговора с Ольгой, после окончательной отмены рейса Москва-Берлин пилот поехал к маме.

Нина узнала о запланированном теракте только дома из телевизионных новостей. Она была потрясена. Глеба со всеми остальными пассажирами рейса распределили на другой аэробус. О случившемся им не было объявлено, дабы не провоцировать ненужную панику. Нина сидела дома, прижимая к груди заснувшую Машеньку и думала о нем, об Александре: «Что он может сейчас чувствовать? Как он пережил нынешний день?»

Не подозревая, что именно она является счастливым исходом сегодняшнего дня для почти двухсот пассажиров рейса Москва-Берлин, девушка качалась в старинном кресле и разглядывала первую появившуюся звезду на еще светлом небосклоне.

Она размышляла о превратностях судьбы, о случайных встречах и бесценности каждого прожитого мгновения. На руках сопела маленькая Маша. Ее дыхание, покачивание кресла и мигание молодой Венеры гипнотизировали Нину, уводя за собой в царство Гипноса. Идиллия была нарушена резким звонком в дверь. Нина не на шутку испугалась.

Кто может быть в такой час? Наверное, Лена что-то забыла сегодня утром.

Положив Машу в кроватку, она на цыпочках подошла к двери, в надежде остаться незамеченной на случай, если гость окажется незваным.

За дверью стоял Александр. Не сказав по привычке: «Кто?», она распахнула дверь и омыла Александра горячей волной ликования.

– Это Вы? Как Вы нашли меня? – все еще не предлагая войти, расспрашивала Нина.
– Вы же подарили мне диск. Там все написано. Только ленивый не смог бы Вас найти. Он вошел без приглашения ошарашенной Нины, держа в одной руке торт, а в другой огромный букет роз.
Я пришел сказать: «СПАСИБО» за нашу встречу и за то, что благодаря Вам я жив.

Они еще долго стояли обнявшись возле открытой двери, шептали каждый по-своему молитву благодарности звездам и случаю, наслаждаясь чудом текущего мгновения.

Ария звезды

Американский миллионер Филл Эванз курил сигару с вишневым вкусом и дослушивал двадцать вторую прелюдию из первого тома ХТК И.С. Баха. Он мысленно представлял себя идущим с людьми, с погоняемым толпой Христом, желая разделить с ним страдания от яростных бичеваний его сопровождавших. Филл знал, что рано или поздно это случится и с ним.

Джессика, почему? Почему ты бросила меня? – отяжелевшим голосом спрашивал пустоту Филл.

Он сидел в одиночестве, развалившись в черном кожаном кресле. Миллионер следил за движением табачных колец, лениво приближающихся к далекому потолку комнаты.

– Я не поговорил еще с тобой, Джессика… У меня не было на это времени. Работа, работа… Талантливая моя девочка.
Куски фраз мешались с кольцами табачного дыма, превращаясь в шестой голос звучащей полифонии Баха.

Но я теперь многому научился, моя девочка. Я многое узнал о тебе, благодаря твоим сверстницам. Милые девочки, все они такие талантливые: Барбара, Элис, Ева, Ванесса, Кэтти….

Прелюдия шла к своей кульминации в нарастающем крещендо, эмоция Филла тоже росла.

Они не бросают меня никогда, так, как ты бросила меня! – уже почти выкрикивая, продолжал меломан. – Дебби, Дорис, Рейчел, Маргарет – они так красиво играли и пели для меня… А ты?! Ненавижу тебя! – уже в полный голос орал Филл, заполняя эхом финальную фермату прелюдии.

На левой щеке миллионера появилась одинокая слеза. Она блестела в свете лампы эпохи Луи шестнадцатого, как блестит одинокая Венера на еще светлом небе.

Посидев еще с полминуты, Филл затушил сигару. Потом он взглянул на часы и, взяв сумку, быстрым шагом направился к двери. Вдруг, остановившись в густо задымленной комнате, он решил еще побыть в музыкальном плену. Желая усмирить боль старой раны, Филл снова сел в кресло, открыв последнее письмо Нины Севастьяновой. Потом он нашел ссылку с «Арией звезды» и, устроившись поудобнее, закрыл на момент глаза. Тридцать первый раз он слушал эту арию, тридцать первый шов он накладывал на зияющую дыру в его сердце.

Как же ты похожа на мою Джессику, – шептал Филл, глядя на улыбающуюся Нину с фотографии ее профиля. – Мы скоро встретимся с тобой, моя девочка, – и он водил и водил рукой в воздухе, будто рисуя портрет той, кто перевернул всю его жизнь.

«Ария звезды» длилась пять минут. Пять коротких и бесконечных минут упивался негой Филл. Он исповедовался этой неземной музыке, погружаясь в далекое прошлое.

Миллионер был уже очень далек от сегодняшнего дня и прогуливался где-то молодым в обнимку с Джессикой в момент, когда группа спец.отряда полиции в Нижнем Манхэттене взломала мощным ударом дверь его квартиры. Не давая ни секунды на понимание того что происходит, полицейские повалили его на пол.

– Мистер Эванз, – начал комиссар полиции Раймонд Эртон, – Вы задержаны по подозрению в серии преднамеренных убийств. Вы имеете право на адвоката, но думаю, что не найдется ни одного, кто добровольно захотел бы Вас защищать.
– Понимаю...., – совершенно спокойно ответил Эванз.

Эпилог

Утро, что пришло вслед за историей в аэропорту, выдалось солнечным. Нина и Александр сидели на кухне совершенно счастливые.

– Тебе налить еще кофе? – светясь от радости спросила Нина.
– Нет, – ответил Александр, разглядывая только что проснувшуюся Машеньку, – лучше дай мне что-нибудь послушать из твоей программы для Америки.
Как хорошо, что ты мне напомнил, я ведь еще вчера должна была отправить оставшиеся документы! Бросив недопитый бокал чая, она метнулась к компьютеру.

Обнаружив неестественное отсутствие письма со стороны мистера Эванза, Нина принялась машинально читать заголовки новостей. Увидев слово «Нью-Йорк», она рефлекторно нажала на голубую дорожку. После нескольких секунд ее сосредоточенности, девушка вдруг закричала:

Саша, читай!
В статье сообщалось следующее:

В ночь с 28го на 29е августа на 57ой улице Манхэттена в Нью-Йорке по подозрению в спланированных серийных убийствах был задержан известный миллионер, владелец благотворительных фондов и организатор фестиваля «Виват, Таланты!» Филл Эванз.
Маньяка искали на протяжение десяти лет. На его счету десять убийств девушек, которые являлись участницами его фестивалей.

Общественность Нью-Йорка шокирована прежде всего тем, что именно мистер Эванз помогал все эти годы следствию в поисках убийцы.

После задержания, виновный сразу же сознался в совершенных преступлениях и своей вины не отрицал.